Алексей Юрьевич Вишневецкий
Зона 2030
Эпилог
Когда я пришел в себя, я понял, что лежу посреди поля. Все так же шел нескончаемый моросящий дождь. Я приподнялся на локтях, вокруг меня лежало десятка два человек, многие из которых потихоньку поднимались. Рядом со мной не было моей Кусаки. Я полностью поднялся и обнаружил, что ни Кусаки, ни пистолета, и даже ножа – и того нет. Посмотрев на других, я заметил, что абсолютно все без оружия.
– Я не могу понять, где мы и как тут оказались. – Хорек шел в мою сторону.
– Хотел бы и я это знать.
– А я, кажется, знаю. – Молодой парень, что стоял метрах в пяти от нас, взглянул на меня и продолжил:
– Видите там вдалеке, – он указал пальцем куда-то на север, – водонапорная башня оранжевого цвета? Я такую видел в пгт Чеперец.
– Пгт Чеперец?
– Ага, поселок городского типа Чеперец. Я там две недели жил, пока решал, как в Зону пробраться. Меня, кстати, Севой зовут.
– Ладно, Сева, веди нас. – Хорек рукой указал направление.
– Э, стопэ, пацанчики. – Бандит с разбитым носом постарался привлечь к себе внимание. – Двадцать четыре мужика, одетые хрен пойми как, вызывают легкие подозрения, не так ли? А нам внимание закона не с руки. Ты, Хорек, извини, но мы тут с мужиками покумекали: дальше мы без тебя и без твоего помощничка. Кислый, ничего личного.
Трое бандитов, развернувшись, пошли куда-то своей дорогой, забирая чуть левее той самой башни. Хорек взглянул на Кислого, тот лишь пожал плечами.
– В чем-то они правы. – Я осмотрел оставшихся внимательным взглядом. – Все разгрузки и бронежилеты сбросить, штаны одеть поверх берц, а не наоборот. Перчатки и банданы, у кого есть, тоже выбросить: так на гражданке не ходят.
После всех приготовлений намного лучше не стало, но все же.
– Хорошо, мужики, внимание мы, конечно, все равно привлекаем, но ведь главное – это ничего не нарушать. А что мы выглядим так, так то у нас клуб по интересам. Сева, есть там бар какой неприметный?
– Есть, отличный бар есть. – Широта Севиной улыбки ломала все стереотипы.
– Ну и ладно. Я тут скопил кое-какую сумму, мужики, предлагаю по кружке хмельного и …
– Эн, нет! – Хорек меня перебил. – Я же тебе обещал, Леший, что если выведешь меня, то в деньгах нуждаться не будешь. А я привык свое слово держать. Так что я все оплачиваю, и насчет того, как вы все одеты, тоже не переживай. Мне бы только до телефона добраться: за нами автобус пришлют с сопровождением и девочками. Кстати, Сева, а далеко мы вообще от Зоны? И в какой стране?
***
Мы сидели в баре километров за тридцать от Зоны. Весь бар был занят нами. Пили свежее нефильтрованное. Давно я не чувствовал этот вкус, какое же все таки блаженство.
На улице было пасмурно, собирался хороший дождь, тучи становились все плотнее и темнее. Возможно, будет даже небольшой ураган. В заведении включили свет. На капризы природы мы не обращали внимания, ничто не могло испортить нам настроение. Мы на свободе, мы в безопасности.
Черный отправился к барной стойке, чтобы повторить заказ, и думаю, что повторять заказ мы будем еще не раз. Хорек отправился звонить по телефону официантки. Мы с Кислым, Фомой и остальными ребятами продолжали обсуждать дальнейшие наши планы на жизнь, кто и чем займется дальше.
Вдруг за окном взревела сирена. Заработала система оповещения:
– Внимание, внимание. Просим всех пройти в бомбоубежища или хотя бы спуститься в подвалы. Приближается Выброс! Повторяю…
Все, кто был в баре, уставились на меня.
– Обхитрила сучка, не отпустила нас Зона.
И тут громыхнуло! Яркий свет залил все помещение, глаза ослепило даже с закрытыми веками. Весь мир погрузился в яркую тишину, густую, вязкую, тишину…
***
Срочный выпуск новостей!
Чернобыльская зона отчуждения увеличила свои границы в три раза! Произошел сильнейший за всю историю наблюдений Выброс. Несколько сел и городов оказалось в аномальной зоне. Разведка сообщает, что все живое, что попало под Выброс, погибло. По предварительным оценкам погибло около трехсот пятидесяти тысяч человек. Мы все скорбим вместе с вами. Мир еще долго не оправится от такого удара…
Часть II. Пианист
Пролог
Утро. Сколько сейчас времени? Голова гудит. Я опять уснул прямо за пианино. Странное утро. Дежавю? Как будто все это уже было. Жена собирается на работу. Сейчас скажет, что я уснул прямо на клавишах, мол, не надо столько работать, побереги здоровье и так далее.
– Ты пять работал допоздна? Может, хватит? Побереги себя.
Хм, я же говорил. Как по расписанию. Блин, как же все-таки болит голова! Надо добраться до кухни, может, свежий кофе меня оживит, да и аспирин не помешает. Странно, вроде бы не пил вчера. Или пил? А что было вчера? Похоже, все-таки пил. Но с кем? Где? Так, кухня, кофе уже налит. Что ж, спасибо, а где у нас хранятся таблетки? Надо спросить у жены…
– Дорогая, где у нас аптечка?
– В ванной.
В ванной, хорошо.
– А где Яна? Уже в школе? – Моя любимая дочурка, такое ощущение, будто не видел ее сто лет.
– Э-э-э… Нет. Она у бабушки на даче, сейчас же летние каникулы. Совсем крыша поехала?
Может, и правда поехала… Такие провалы в памяти – это вряд ли нормально. Твою мать! А ведь я даже не помню, как выглядит моя родная дочь! Так, без паники. В гостиной есть семейное фото, сейчас взглянем, и все образумится, все встанет на свои места. Вот эта фотография. Так, стоп! Что за чертовщина?! С ней явно что-то не так. Вот я, справа супруга, а между нами в центре фотографии наша дочь. Но… Почему ее лицо размыто?! Так, спокойно, идем к жене…
– Дорогая, что с нашим фото, почему у Яны размыто лицо?
– Мне некогда слушать твои бредни, я опаздываю на работу!
– Нет! – Я схватил ее за руку. – Объясни, что происходит! Почему фото испорчено, почему я ничего не помню? О господи! У нас же нет детской комнаты! Где Яна?! Где моя дочь?! Что происходит?!
Грохот! Что-то тяжелое падает у нас за стеной. Слышу звон осколков, кто-то полушепотом ругается у меня за спиной. Это не моя квартира! Это не моя жена! Это все похоже на съёмочную площадку! Повсюду лишь декорации. Рядом со мной стояла ваза, я хватаю ее и замахиваюсь на свою якобы жену. С криком:
– Где Яна?!
Тоненькие губы супруги раскрываются, я слышу приглушенный крик, словно писк. Он становится сильнее, словно закипающий чайник со свистком. Становится больно ушам. Крик продолжает расти! Он уже не выносим! Ваза падает из моих рук, в глазах темнеет, я теряю сознание…
Утро. Сколько сейчас времени? Голова гудит. Я опять уснул прямо за пианино. Странное утро. Дежавю? Как будто все это уже было…
Глава 1. Пробуждение
Резко проснувшись, я сел на кровати. Какая-то женщина, увидев меня, почему-то перекрестилась, бросила швабру и убежала в коридор. Я огляделся. Шесть одинаковых панцирных кроватей, заправленные белыми простынями, рядом – прикроватные тумбочки. Стены выкрашены светло-зеленой краской, два больших окна, за окнами светло. Около моей кровати стоит капельница, от нее идет трубка, вставленная в катетер, который в свою очередь воткнут мне в вену.
Что ж, судя по всему, я в больнице, но как я здесь оказался, не помню. За дверью послышались быстрые шаги, и в палату вошла молодая женщина в белом халате, а убежавшая мадам выглядывала из-за приоткрытой двери.
– Здравствуйте, меня зовут Яна Юрьевна, я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете? И лягте, лягте, пожалуйста.
Я лег. И правда, лежа мне немного лучше, в сидячем положении у меня сильно кружилась голова.
– Как я себя чувствую? Да вроде неплохо, только слабость очень сильная, даже говорить тяжело, а что со мной?
– Ну как вам сказать? Мы не знаем. Все анализы у вас в пределах нормы, все органы целы. Вы просто спали, но вот разбудить вас у нас не получалось.
– И как долго я спал?
– Ваш летаргический сон длился два месяца.
– Два месяца?! И как же я попал сюда?
– Вас привезла полиция, уже без сознания.
– Полиция? Что произошло? Где они нашли меня?
– Это вы мне расскажите. Как хоть зовут вас?
– Хороший вопрос, доктор. Я вот только что понял, что не имею ни малейшего понятия о том, кто я…
***
Вечером того же дня ко мне пришел еще один посетитель. Постучавшись, в палату вошел молодой человек лет тридцати пяти. Приятной внешности, гладко выбрит и прилично одет.
– Здравствуйте, – начал он с порога, – меня зовут Кузнецов Сергей, я местный участковый. Именно мне поручили выяснить, кто вы такой.
– И вам не хворать, Сергей. К сожалению, в этом вопросе я вам помочь не смогу.
– Да, да, Яна Юрьевна мне сообщила о вашей амнезии. Но, возможно, вы помните хоть что-то? Где родились? Может, какие-то воспоминания молодости, фамилии, кажущиеся вам знакомыми?
– Нет. Я как проснулся, пытаюсь вспомнить, хоть что-нибудь. Помню, как есть, пить, говорить, но о себе не помню совсем ничего.
– Ну, надо же мне к вам как-то обращаться? Придумайте себе временное имя что ли, пока не вспомните свое.
– Называйте меня Пианист.
– Но это не совсем имя.
– Знаю, но мне нравится.
– Ладно, пусть будет Пианист, в принципе, какая разница. К сожалению, сегодня мне уже некогда, но я буду к вам заходить время от времени. Ваш лечащий врач сказала, что вы здесь минимум на две недели, так как за время сна ваши мышцы атрофировались, и передвигаться самостоятельно вы пока не в состоянии.
– Конечно, приходите в любое время. Можно только один вопрос? Почему вы так интересуетесь мной? Я в чем-то подозреваюсь, или ваша работа подразумевает наводить справки о любых непонятных пациентах?
– Все гораздо интересней. Вас нашли без сознания на центральной улице небольшого городка, ранее граничившего с Зоной.
– Зона? Я знаю, что такое зона отчуждения. Это сорокакилометровая закрытая территория вокруг Чернобыльской атомной электростанции.
– Все верно. Только теперь это стодвадцатикилометровая зона отчуждения. Два месяца назад произошел мощнейший Выброс, и Зона увеличилась в три раза. Вот как раз на следующий день после Выброса вас и нашли.
– И в чем же я представляю интерес?
– В том, что из трехсот пятидесяти тысяч человек живым нашли лишь вас…
***
Через два дня после пробуждения я уже мог вставать с кровати и ходить по палате, держась за стены. Дойти до туалета сил пока не хватало, поэтому любезная медсестра предоставила мне ведро. Все лучше, чем подгузник или утка. В палату ко мне так никого и не подселили, может, боятся, что я буйный, хотя повода так думать я не давал.
Во время очередной из моих прогулок дверь в палату распахнулась, и я увидел знакомое лицо.
– Здравствуйте, Пианист, я смотрю, вы быстро идете на поправку. Яна Юрьевна также подтвердила, что ваши успехи превосходят все ожидания.
– День добрый, Сергей, спасибо.
– Я вам тут соку принес да печенья овсяного. Думаю, посетителей у вас не так много.
– А вы проницательны. Да, если не считать медперсонал, то посетитель у меня один. Спасибо за печенье, не знаю, почему, но у меня стойкое ощущение, что овсяное печенье мне понравится.
– Вот и прекрасно, будем считать, что это одно из воспоминаний о прошлых вкусах и предпочтениях. А что-нибудь еще вспомнили за эти два дня?
– Извините, Сергей, ничего. – Я добрался до койки и сел.
– Очень жаль, но искренне надеюсь, что вскоре вы все вспомните.
– Поверьте, я хочу этого не меньше вашего.
– Тогда позвольте, попробую подстегнуть вашу память.
Я с удивлением и ожиданием уставился на него.
– Не смотрите так, никакой конкретики. Просто сведем известные нам факты в одну линию. – Сергей сделал небольшую паузу и продолжил. – Вас нашли недалеко от границ старой Зоны. Одеты вы были примерно так же, как так называемые вольные, разве что без оружия. Очнувшись, вы упомянули, что знаете, что такое Зона. Ну, и самое интересное: на мое предложение придумать себе имя вы придумали прозвище. Что в свою очередь подталкивает к выводу, что вы и есть один из этих охотников за счастьем, что никогда не представляются настоящими именами, а называют свои прозвища.
– Охотник за счастьем… Если это так, то, похоже, я свое не поймал.
– Не спешите с выводами. Все-таки в живых остались только вы. А быть живым и здоровым – это ли не счастье?
– В любом случае я не могу вам это подтвердить или опровергнуть. Я по-прежнему ничего не помню.
***
Участковый Сергей заходил практически каждый день, но так ничего нового обо мне и не выяснил, в принципе, как и я сам. Зато я узнал, где нахожусь, как оказалось, больница эта находится в небольшом селе, которое по воле судьбы-злодейки теперь стало приграничьем Зоны. Местные, которые могли себе это позволить, в срочном порядке покидали свои дома и уезжали в глубь страны. Поэтому больница и казалась мне такой тихой и безлюдной. Большинство врачей отказалось тут работать, и всех больных перевезли в другие больницы. Из персонала осталось работать дай бог десять человек, а больных, считая меня, – шестеро, двоих из которых выписывают завтра. Что касается меня, меня выписывают на следующей неделе, сразу после выходных. Если не считать отсутствие памяти, то чувствую я себя просто прекрасно, от усталости нет и следа. Думаю, что смог бы даже пробежать небольшой марафон. В общем, в физическом плане нареканий нет, что нельзя сказать о психологическом. Меня не покидала депрессия, и, в принципе, это неудивительно. Куда мне идти после выписки? Хотя бы, в какую сторону? Сергей сказал, что для моего задержания оснований нет, а его начальству сейчас не до меня, но вот расписку о том, что мне временно нельзя покидать данное село, его начальство мне все же вручило. Что ж, хотя бы один вопрос о том, куда мне идти, временно закрыт.
В понедельник, как и обещала Яна Юрьевна, она меня выписала, заодно поздравив с новосельем. Оказалось, что ее сосед тоже уехал, попросив ее присмотреть за домом на случай, если в это село когда-нибудь вернется нормальная жизнь. Теперь это стало моей обязанностью. Она написала адрес и передала его Сергею, который как раз приехал за мной.
– А ты быстро у нас тут осваиваешься. – Сергей ободряюще мне подмигнул.
Мы как-то быстро перешли с ним на «ты», а вскоре и вовсе подружились. Он оказался добрым и веселым человеком. Серега родился и всю жизнь жил в этом селе. После армии вернулся на родину и устроился участковым. Не то чтобы он мечтал об этой работе, просто в селе выбор профессий был совсем небольшой. Тем более в работе на государство есть свои плюсы. Главный из которых – это вовремя выплачиваемая заработная плата. В связи с последними событиями, связанными с Зоной, все друзья Сергея уехали кто куда, оставив его один на один с работой и плохо работающим телевизором, ждущим его дома. Думаю, именно поэтому Сергей был только рад любому новому знакомству.
– У меня для тебя, кстати, тоже есть подарок. – Сергей добежал до своего рабочего УАЗа, взял что-то с пассажирского сидения и, подойдя, гордо вручил мне. – Поздравляю!
– Что это? – Я взял протянутый мне лист бумаги.
– Твой временный документ, удостоверяющий личность.
Я развернул справку.
– Пианист Иван Иванович? Серьезно? Серега, у тебя с фантазией совсем плохо?
После небольшой истерики он все же смог говорить:
– А я предлагал тебе самому имя придумать… – И с улыбкой, которая явно дотягивалась до макушки, направился на водительское место.
Вечером мы втроем, я, Сергей и Яна Юрьевна, сидели за одним столом в моем новом натопленном доме. Это был совсем небольшой, скромный, но сделанный на совесть дом из бруса. Тот, кто его строил, был явно из числа перфекционистов и педантов. Придраться было абсолютно не к чему. Все стены и углы идеально ровные, доски на полу и потолке – словно копии друг друга. Да, этот дом мне по душе, если когда-нибудь надумаю построить свой собственный, то этот будет у меня за образец.
– Яна Юрьевна, а кто здесь раньше жил?
– Так! Отменяем Юрьевну, ты теперь не мой пациент, так что просто Яна. Тебя, Сергей, это тоже касается.
Яна стала не только моим лечащим врачом, но и хорошим другом. Как она сама нам рассказала, приехала она сюда несколько лет назад из небольшого города по государственной программе. При устройстве на работу по этой программе врачу платили единовременную выплату, которой хватало на приобретение своей жилплощади в сельской местности. Яна всегда мечтала жить в деревне, вдали от шумных городов и их вечно куда-то спешащих жителей. По приезду сюда она даже не рассматривала для жилья квартиру, а сразу начала искать небольшой одноэтажный деревянный дом. В итоге им оказался прилично построенный из бревенчатого бруса домик, всего на три комнаты, но очень даже уютный. Рядом с ее домом расположилось несколько небольших грядок и огромное количество самых разнообразных цветов. А коротать вечера ей помогали две ее любимые кошки, которые сами пришли к ней жить уже здесь, в ее новом доме.
– Понял, Яна Юрьевна. – Сергей мило улыбнулся, глядя ей в глаза. Судя по его взгляду, Яна ему явно симпатизировала, да и она при общении с ним становилась добрее что ли…
– Ну, а жил здесь дядя Еся. Он сам тут недавно, года три назад приехал. Местная администрация наняла его для восстановления церкви. Вот помимо реставрационных работ над церковью он себе еще и домик сварганил.
– Кстати, насчет работы. – Серега разлил вино по бокалам и пододвинул один из них мне. – Я тут пообщался с одним знакомым, он сможет взять тебя грузчиком в свою бригаду. Здоровья у тебя не занимать, а им нужна рабочая сила для укрепления границ новой зоны отчуждения.
Услышав это, я встал, подняв бокал.
– Серега, за тебя и за вас, Яна… Спасибо вам за все, не знаю, что бы я без вас делал. – Я говорил что-то еще, но мысли мои были о другом…
Последнюю неделю я постоянно думаю о Зоне. Что-то зовет меня туда, манит. Я чувствую, что сумею найти нужные мне ответы именно там, в малоизученной и крайне опасной зоне отчуждения…
***
Уже больше месяца я работаю разнорабочим в разных бригадах, выполняющих различные задачи. Но главное, что все работы проходят именно на границе Зоны, а мне только это и нужно было. За этот месяц я вычислил и запомнил время и примерные маршруты дозорных из числа военных, что пытались обеспечить безопасность на подконтрольной им территории. В принципе, на данный момент проникнуть в Зону не составило бы труда. Власти лишь местами установили заборы и хоть какие-то посты. О полноценной защите периметра говорить пока было рано. Этим я и планировал воспользоваться, но для начала нужно было подготовиться. Денег на зарплаты людям, работающим на периметре, не жалели. Все-таки работа считалась крайне опасной, хотя правильней будет сказать не работа, а место, где эта работа проводилась. Ведь неизвестно, что может выйти оттуда, с отчужденной территории. И не расширит ли еще свои границы Зона в любой, самый непредсказуемый момент? Так что смельчаков для этой работы находилось не так много, и чтобы их замотивировать, приходилось платить очень хорошие деньги. Поэтому уже с первой зарплаты я купил себе хороший охотничий костюм с берцами и нож. К сожалению, огнестрельное оружие я добыть не сумел, хоть финансы и позволяли.
Вечером того же дня я пригласил в гости своих друзей, Яну с Серегой. Накрыл для них праздничный стол, как бы в честь своей первой зарплаты, но на самом деле таким нехитрым способом просто хотел отблагодарить эту парочку за их доброту и поддержку. Как выяснилось за ужином, они начали встречаться, за что поблагодарили меня, ведь я стал связующим звеном в их отношениях. Что ж, я искренне был рад, ведь из них получилась отличная пара. Надеюсь, эти отношения перерастут в крепкую, любящую семью. К сожалению, я никогда не узнаю, что их ждет в будущем, ведь завтра наши с ними пути разойдутся.
Глава 2. Попутчик
На следующий день все было готово к моему побегу. Хотя побегом это было называть неправильно. Бегут обычно из мест заключения или из каких-либо других неблагоприятных мест. Я же, наоборот, стремился туда, откуда бегут другие.
Дождавшись обеда, когда основная часть рабочих направилась к строительному вагончику, и убедившись в отсутствии в прямой видимости военных, я бегом и пригнувшись ломанулся в ближайшие кусты, ведущие в сторону густого леса. Я пробежал уже метров пятьдесят – а сзади никто не кричит, не свистит и не стреляет. Это хороший знак. Значит, мою пропажу еще не заметили и вряд ли заметят до конца обеденного перерыва. Теперь главное – как можно дольше не останавливаться, чтобы преодолеть наибольшее расстояние от границ нового периметра. Там, в глубине запретной территории, уже не будет постов и дозорных, и надеяться можно будет только на себя, на свои инстинкты и рефлексы. Я даже примерно не знал, что меня ждет впереди. Но был уверен, что легким мой путь будет не назвать; и чем ближе к центру Зоны, тем он будет только сложней и опасней.
Я брел по лесу уже несколько часов. Прошел пару полей и какую-то заброшенную деревню. Деревню обошел стороной, по кромке леса, как только ее заметил. Двигаться старался, не изменяя траекторию маршрута, ориентируясь строго на север, в сторону бывшей ЧАЭС. В этих краях я не бывал, но у меня было достаточно времени, чтобы посмотреть карты местности в интернете и выстроить примерный маршрут. Почему именно туда? На этот вопрос я не мог ответить и сам себе.
Погода стала заметно меняться: начал накрапывать дождь, небо постепенно затягивалось облаками, и температура окружающей среды снизилась примерно на пару градусов. Видимо, иду в верном направлении. Где-то я слышал, что в Зоне царит вечная осень. Это объясняет резкую смену погоды, хотя, быть может, это просто капризы местного климата.
Пройдя еще около часа, я услышал впереди звуки борьбы вперемежку с бранью. Аккуратно ступая, чтобы не выдать себя лишним шумом, я направился в сторону возни. Мне вдруг стало интересно, кто и что там не поделил. Да и не хотелось бы оставлять у себя за спиной потенциального врага.
Метров через шестьдесят, незаметно выглядывая из-за кустов, я увидел трех человек, двое из которых избивали молодого парня лет двадцати пяти. Точнее, избивал-то один, а второй контролировал ситуацию, держа их на прицеле охотничьего ружья. За спиной у него также висел повидавший не самые светлые времена автомат, сильно ржавый и вряд ли вообще рабочий.
Одного взгляда на этих людей было достаточно, чтобы понять, что двое доминирующих ребят – явно бандиты с большой дороги. Видно, что избиение парня доставляет им сказочное удовольствие, такое, что они с головой ушли в свои садистские развлечения, забыв о том, где они находятся и что опасность может появиться в любое время с любой стороны. Этим я и решил воспользоваться, такая халатность должна быть наказана. Тем более что мне позарез нужен огнестрел. Пока один мутузил паренька, я тихо подошел к стрелку со спины и резким движением руки рассек его горло. Хватаясь за шею, громко булькая и хрипя, он пал на колени. За него я уже не переживал, жить ему осталось несколько секунд. Я забрал ружье у хрипуна, ему оно точно больше не нужно, а мне пригодится. Почуяв неладное, его напарник, оседлавший уже не сопротивляющегося мальчишку, обернулся и увидел вблизи дуло отлично лежавшего в моих руках ружья. Выстрел! И на одну голову на этой поляне стало меньше.
– Эй, там, под трупом, живой?
– Живой, спасибо. Не поможешь снять с меня эту гниду?
– Нет, уже помог, дальше сам справишься, а я пока посмотрю, что в рюкзачках у этих дармоедов. Что, кстати, не поделили-то?
– Рюкзачок у них один, второй мой, а не поделили мое ружье.
– Значит, твое… Хорошее ружье, ухоженное. Я арендую у тебя его на время. Ты же не против? Как-никак я тебе жизнь спас. А как найду что-нибудь поприличнее, сразу отдам, скажи, куда принести. Пока можешь взять их автомат.
– Ты сам-то видел этот автомат? Из него стрелять-то страшно, того и гляди в руках взорвется.
– Видел, потому и не претендую, а ты, судя по ружью, с оружием управляться умеешь, вот и автомат наладишь. Ты мне лучше скажи, как они с такой игрушкой умудрились тебя разоружить?
– Один спереди шел, мне навстречу, с поднятыми руками, постоянно говорил, отвлекая, а второй зашел со спины и приставил дуло автомата к моей голове. Дальше ты знаешь. – Парень наконец-таки скинул с себя безголового, сел и потупил взгляд.
– Ладно, не парься. Главное, жив остался. Как зовут-то тебя?
– Захар.
– Меня Пианистом зови. И давно ты тут промышляешь, Захар?
– Да я не то чтобы промышляю, живу я здесь, и всю жизнь жил. В момент, когда Выбросом накрыло, я в кессоне был, за соленьями мать отправила… – Он замолчал минуты на две, но после продолжил:
– Так вот, очнулся я в кессоне, на полу. Думаю: вот блин, в обморок упал, впервые в жизни. Вылез, зашел в дом, а там… А там живых нет, все погибли, все близкие в одном доме, в одну минуту… Ну, я всех по-людски схоронил, а идти-то мне некуда, вот и остался.
– Решил, значит, абстрагироваться под новые реалии?
– Ага, типа того. Человек, он же, как животное, ко всему привыкает.
– Твоя правда, Захар.
– Слушай, Пианист, ружье-то мне от деда досталось, не могу я тебе его отдать. Может, чем другим помочь могу?
Я посмотрел на Захара. Лицо из-за гематомы и ссадин не разобрать, но формы лица правильные, возможно, среди девушек он даже считается симпатичным. Молодой, жилистый, не сказать, что силач, но явно упертый и сдаваться не привык. Ребята такой породы обычно не пропадают.
– Значит, говоришь, что вырос здесь? Наверное, и места все хожены?
– Хоженые, я весь этот край как свои пять пальцев знаю. Тебя провести куда надо? Так это ты по адресу обратился. Говори, куда? – Парень аж засиял бодростью и позитивом.
– Надо до границ старой Зоны, той, что до большого Выброса была. Бывал там?
Весь позитив и приподнятое настроение у парня как ветром сдуло.
– Бывал, по молодости еще с парнями до забора хаживали. Интересно посмотреть-то было. Но теперь это очень далеко и опасно. Туда соваться только с хорошо вооруженным отрядом можно. Да и то никаких гарантий, а в нашем случае чистой воды самоубийство. Проще будет взять и нам обоим прямо здесь и застрелиться из того самого дедовского ружья.
– Ну, ты так-то краски не сгущай. Где большой отряд не пройдет, там двое незамеченными прошмыгнут. И я туда в любом случае пойду, с тобой или без тебя. Надо мне очень, пока не объясню, может быть, потом, если пойдешь, конечно. Кстати, могу заплатить за услуги проводника. – Я достал оставшиеся от зарплаты деньги и протянул Захару. – Держи, можешь взять как оплату за ружье или за услуги проводника.
Захар посмотрел на деньги, потом на меня, подумал о чем-то своем и все же ответил:
– Деньги мертвецам ни к чему. Не знаю, что тебе нужно в старой Зоне, раз тебе туда так надо, но о новой ты, видимо, не знаешь ничего. А ведь она сильно отличается от тех старых историй, что можно было услышать в барах или прочитать в газетах про ту еще относительно маленькую зону отчуждения. – Он замолчал, и мы молча пару минут смотрели друг на друга.
Мне спешить было некуда, а нормального ответа я от него так и не услышал.
– Хорошо, – первым не выдержал все же Захар, – деньги я твои возьму, потому что не верю, что ты сможешь вернуться обратно и отдать мне ружье. Жаль, конечно, терять такой огнестрел, но ты меня спас, все честь по чести. Сегодня же милости прошу ко мне в гости на ночлег. Тебе все равно по пути. Через час уже темнеть начнет, раньше говорили, что ходить по Зоне ночью крайне опасно, теперь нет, теперь это верная смерть.
***
В рюкзаке у горе-налетчиков оказались свежие продукты, видимо, они, как и я, только сегодня пришли в Зону. Ну, или, может, на границе их кто-то встречает и проводит бартер на то, что они добыли здесь. Видимо, дела у этой парочки были не очень, кроме продуктов нашлась еще лишь пара ножей. К ржавому автомату не было даже патронов, но Захар все равно его взял, сказав, что через неделю тот будет как новенький.
По дороге к жилищу Захара я думал о том, как легко мне далось убийство двух человек. Странно, но мне было их совсем не жаль. Я убил их с таким выражением лица, будто убить двух людей в день для меня – это план минимум. Кто же я на самом деле такой?
За этими размышлениями я не заметил, что на улице уже стемнело, а мы подошли к наполовину сожжённой деревне.
– Так это и есть твоя деревня? И что, ты живешь вот так просто, в деревянном доме? Тут ведь даже решеток на окнах нет.
– Да, это моя деревня, но вот мой дом сгорел. Вон он, слева, где одна печь в углях стоит. – Он указал куда-то влево, но я ничего толком не разглядел.
– И куда мы тогда идем?
– К соседу. – Захар хмыкнул и махнул в конец деревни. – Сосед-то съехал, как и все остальные, но вот дом у него построен один из последних. Что-то типа коттеджа из пеноблоков, и подвал у него капитальный, в полный рост стоять можно, там я и живу. В самом-то доме опасно, хрен его знает, кто в окно или трубу залезет. Да и Выброс в том подвале пересидеть можно.
– Хочешь сказать, Выбросы до сих пор происходят? – Я удивленно посмотрел в его сторону.
– Происходят, стабильно раз в две недели колотят. Не такие, как тот глобальный, эпицентр где-то там, в глубине, но досюда тоже долетает. На улице в такие моменты лучше не находиться. Следующий, кстати, на той неделе ожидается.
– Вот оно, значит, как, интересно. А с твоим-то домом что произошло?
– Блуждающая аномалия, Жарка. Прошлась по половине деревни и исчезла.
– Значит, тут и аномалии уже есть, несильно тогда и отличается эта территория от старой Зоны. – Я невольно стал всматриваться в любые непонятные колебания воздуха.
– Сильно, но аномалии здесь редкость. Ближе к центру становится больше, но здесь и без них бед хватает. Вот мы, кстати, и пришли.
Перед нами стоял обычный полутораэтажный дом из пеноблоков. Захар подошел к небольшой двери, расположенной практически у самой земли, и достал ключ. Чем-то пару раз щёлкнув, дверь распахнулась. Большой неожиданностью для меня было увидеть зажжённый в подвале электрический свет. Конечно, я слышал, что электроприборы порой работают в Зоне без всяких на то объяснений, но все же был больше готов к свечам или керосинке. При виде света у меня даже настроение немного приподнялось. В самом же подвале было более чем уютно. Два разборных дивана, полы и стены покрыты различными коврами, видимо, принесенными сюда со всей округи. Большой деревянный стол, полки с книгами и отдельная комната, оформленная под кухню. На кухне была сооружена небольшая печь. Также в конце подвала я обнаружил небольшую каморку с верстаком и разным ручным инструментом. В общем, для жилья в Зоне – пять из пяти.
– А ты, я посмотрю, неплохо устроился. Сюда бы еще кабинку душевую – и можно считать, отель. – Я сдержанно улыбнулся и уселся на диван.
– По местным меркам неплохо, соглашусь, а что касается душевой, так тут в деревне сохранилось несколько бань. Если хочешь, завтра можем истопить. – Захар выложил продукты на стол и прошел на кухню ставить чайник.