Алексей Владимирович Зелепукин
Отложенная беседа
– Спи, мое сокровище, ещё наболтаемся, – он осторожно коснулся губами мягкой щеки.
Его ладонь утонула в её волосах. Она прижалась к нему всем телом и закрыла глаза, моментально упав в пропасть колдовства Морфея.
Он долго смотрел на нее, продолжая нежно гладить её волосы, буквально не веря в реальность происходящего. Это было словно сном на яву. Сколько раз он в тайне мечтал об этом. И вот наконец, она рядом, в его постели и не как подруга, как женщина. Осторожно высвободив руку, он подложил подушку под её головушку. Осторожно ступая он добрался до термостата и увеличил температуру в спальне, потом вытащил из ящика легкое покрывало вернулся к кровати. Укутав девушку он осторожно примастился рядышком. Она тут же обняла его. Нежная улыбка играла на её губах даже во сне. Откинув непослушный локон с лица девушки, мужчина нежно поцеловал её в лобик, прокручивая в воспоминаниях каждое чудесное мгновение их единения.
А где-то в углу продолжал петь саксофон, да аромат сандаловых свечей всё ещё наполнял комнату приятным запахом.
Мысли табуном неслись в голове. Почему он сам не сделал этого. Все ведь так просто. Теперь нет больше ее и его, есть они.
Мужчина осторожно выпутался из объятий, улыбнулся сам себе, и отправился на кухню заварить кофе, но передумал, шум кофе машины мог разбудить её. Едва он покинул ложе, как Она, такая нежная и милая, раскинула руки на его небольшой кровати занимая все свободное пространство . Примерно также девушка заняла и всё его сердце.
Не смотря на усталость, скопившуюся за рабочую неделю, и все ещё вальсирующий за окном снегопад, ему не спалось. Тревожить её он не посмел. Вернувшись на кухню, мужчина открыл окно.
Ночная свежесть ударила в лицо. Чиркнула спичка. Сигарета пыхнула маленьким огоньком. Её приход заставил его пересмотреть своё понимание жизни. Он, наконец, решился, и теперь мысленно подбирал слова для предложения руки и сердца. Он даже взял листок и карандаш, чтобы записать самую важную речь в своей жизни… Но слова не подбирались. Они казались ему банальными или не способными выразить эмоции, что бурлили в нём, когда он думал о ней.
В конце концов, когда заря уже обагрила облака на небосклоне, он тоже сдался в плен Морфея, позволяя сну свалить его голову на локти, сложенные на столе.
А листок так и остался девственно чистым.
Мужчина спал, но странная тревога пропитала сон. Тяжелое предчувствие теребило душу, не даря такого желанного спокойствия и умиротворения.
