Алексей Владимирович Аргунов
Особое производство в гражданском процессуальном праве России и Франции

Полная версия

В этот же период (X–XIII вв.) на севере Франции практически исчезает нотариат в том виде, в котором он был образован капитуляриями 803 г. и 843 г., т. е. в виде писцов, состоявших на государственной службе, акты которых могли обладать публичной силой, только если составлены в присутствии суда.

Их исчезновение объясняется возрастающей монополией церкви в области бесспорной юрисдикции и появлением права печати, согласно которому для придания акту свойства публичности необходимо было проставить на нем печать лиц, совершивших его, либо их сеньора⁷⁶. Печатью могли обладать все праводееспособные, могущие без согласия других лиц распоряжаться своим имуществом⁷⁷. Однако публичная достоверность и исполнительная сила признавалась только за актами, заверенными печатями, принадлежавшими королевской канцелярии, сеньориальным судам, епископам, монастырям и городским судам⁷⁸.

Таким образом, заверение акта печатью юрисдикции – новая форма бесспорной юрисдикции.

Как отмечает Н.П. Ляпидевский, основываясь на работе Ф. де Бомануара «Кутюмы Бовези» (XIII в.), «по Бомануару документы, утвержденные печатью, как скоро подлинность ее была вне всякого сомнения, имели абсолютно доказывающую силу» и «присутствие на документе печати, признанной в подлинности ответчиком, вело за собой исполнительный процесс»⁷⁹.

Также следует отметить, что к концу X – началу XI в. большое влияние на государственную власть приобрела церковь, которая стала претендовать на обладание юрисдикцией по ряду дел спорного и бесспорного характера, как с участием клира, так и мирян. К этому времени церковь уже располагала большим количеством письменных источников права, «жила по римскому праву».

Церковь имела существенное политическое влияние, обладала собственным сводом правовых норм (основанных на римском праве), а епископы и кардиналы, назначавшиеся светскими властями, имели собственные политические амбиции, что привело в итоге к конфликту с королевской властью, известному как Папская революция (1075–1122)⁸⁰. Однако ко времени становления французского государства итоги Папской революции в Европе уже были ясны. Укрепление королевской власти в этот период происходило и за счет ограничения юрисдикции церкви по ряду дел, в т. ч. бесспорного характера.

Таким образом, к концу XIII в. во Франции рассмотрением бесспорных гражданских дел занимались публичные нотариусы, церковнослужители от имени церкви, суды сеньора от имени сеньора, бальи и прево от имени короля, городские судьи от имени города. Французский исследователь L. Carolus Barre пишет об этом периоде в истории бесспорной юрисдикции (применительно к северу Франции) следующее: «Известно, что в XIII веке лица, желающие иметь документ (подтверждающий совершение акта дарения, продажи, обмена и т. д.), обладающий повышенной доказательственной силой в суде, обращались с просьбой о его составлении либо к светской власти (король, граф, сеньор, бальи, прево, судьи городов), либо к церковной власти (епископ, архидьякон, официал, настоятель, аббат и т. д.), и они после уплаты соответствующего взноса редактировали акт и прилагали к нему свою печать. Могло случиться, что лица просили составить документ, заверенный печатью, в отношении одного и того же юридического акта у двух, даже у трех различных властей. Эти документы, составленные в отношении одного юридического акта, различными, имеющими судебную власть лицами, были необходимы, когда их представляли в различные суды (имеется в виду, что поскольку правосудие осуществлялось различными органами – церковью, сеньорами, королевскими чиновниками, то для каждого из таких судов составлялся свой документ, заверенный печатью именно этого суда – А.А.). Однако именно церковные суды, используя престиж церкви и более совершенную ее организацию, составляли большинство контрактов: официалы епископа, официалы архидьякона, настоятели церквей, даже простые кюре, «снабженные властью официала», захватили почти полностью всю область бесспорной юрисдикции. Таким было, в целом положение на севере Франции в эпоху около даты смерти Луи Святого (1270)»⁸¹.

Около 1280 г. королем был издан ордонанс об организации бесспорной юрисдикции⁸². Согласно этому ордонансу в городах учреждались должности двух прюдомов, или выборных членов суда, которые должны были удостоверять частные акты. Указанные прюдомы (или аудиторы) имели полномочия придавать актам свойство публичности, у них были собственные печати. Однако акты, составленные ими, должны были запечатываться и заверяться печатью бальи (который не нес ответственности за их содержание). Неоспоримым доказательством совершения правового акта в светских судах могли являться только акты, заверенные двумя прюдомами и печатью бальи. Документы, совершенные церковнослужителями и заверенные их печатями, признавались по своей доказательственной силе равными показанию свидетеля.

Смысл положений этого ордонанса видится L. Carolus Barre в том, чтобы, во-первых, ограничить власть церкви в области бесспорной юрисдикции, во-вторых, устранить сложности, возникшие у бальи при выполнении этой функции. Дело в том, что бальи был разъездным королевским судьей, который попутно должен удостоверять акты бесспорного характера. Естественно, при наличии других функций бальи плохо справлялся с функцией удостоверения актов (не читал и не проверял их). Кроме того, поскольку в определенном городе он бывал строго ограниченный период времени (сессия), после чего отправлялся судить в другой город своего округа, людям приходилось долго ждать, чтобы удостоверить свои акты⁸³.

Также, по всей видимости, опыт южных территорий Франции, где уже набирал силу институт публичного нотариата, был учтен при попытке реформирования добровольной юрисдикции на севере Франции⁸⁴.

На юге страны положение нотариусов, обладающих публичными полномочиями, было узаконено ордонансом Филиппа Красивого от 1304 г. Указанным ордонансом король учреждал должность королевского нотариуса, которому передавались публичные полномочия по удостоверению актов частных лиц. Составленные ими инструменты (акты), согласно ордонансу, могли действовать на всей территории Франции, а не только в месте их совершения. Однако этим ордонансом вовсе не запрещалось сеньорам, церкви и свободным городам назначать своей властью местных нотариусов, инструменты (письменные акты) которых признавались аутентичными только в местных судах⁸⁵.

Тем не менее во многих городах на севере Франции ввиду неразвитости публичного нотариата были созданы специальные должности государственной службы – хранителей печати (garde de sceau). Они были призваны проставлять на актах добровольной юрисдикции печать первотства или бальяжа и действовать тем самым вместо бальи или прево, придавая актам свойства публичности. Вместе с тем с XIV в. на севере Франции во всех судебных канцеляриях учреждается должность табеллионов, которые являются сначала просто писцами, а затем хранителями печати; им передаются полномочия по выдаче исполнительных (grosse) и обычных копий заверенных актов.

Таким образом, на севере Франции в XIV в. акты добровольной юрисдикции составлялись различными клерками низшего ранга (notaires jures, auditeurs, clercs jures, lieutenants), которые должны были вести реестр всех составляемых ими актов (реестры должны были передаваться на хранение в суды), а затем удостоверялись хранителями печати при помощи приложения печати юрисдикции (суда). Исполнительную же копию акта выдавали табеллионы⁸⁶.

В XV–XVII вв. все эти должности объединяются в одну – королевский нотариат. Различие между севером и югом Франции в сфере осуществления функции по рассмотрению бесспорных гражданских дел стирается. Главным отличием можно назвать только то, что на севере Франции составляемые нотариусами акты должны были быть удостоверены приложением печати юрисдикции (судебной печати), а значит, составлялись от имени государства, тогда как на юге Франции достаточно было одной подписи нотариуса, который, следовательно, составлял акт от своего имени как носитель властных публичных полномочий⁸⁷.

Таким образом, видно, что в конце XIII – начале XIV в. усиление королевской власти во Франции приводит к постепенной монополизации ею функции осуществления бесспорной юрисдикции. В этот период полномочия судов по приданию свойства публичности частным актам переходят к специально созданным для выполнения этой функции чиновникам (хранителям печати, публичным нотариусам)⁸⁸.

Нотариат становится органом бесспорной юрисдикции. Французские исследователи отмечают большое количество нотариальных актов XIV–XV вв., которыми производилось усыновление, подтверждался факт бракосочетания, удостоверялись завещания, подтверждались факты принятия лиц под опеку или попечительство, признавались незаконнорожденные дети и т. д⁸⁹.

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что в средние века осуществление добровольной юрисдикции в сфере придания частным актам свойства публичности из компетенции суда было передано в компетенцию специально созданного органа – публичного нотариата.

Однако специализация нотариата на составлении и удостоверении актов частных лиц не позволяла передать в их компетенцию ряд бесспорных дел, в которых важное значение имел публичный интерес. Например, составление актов гражданского состояния, регистрация прав на недвижимое имущество традиционно не входили в сферу нотариальных функций. Но указанные сферы традиционно имели тесное соприкосновение с судебной властью.

Так, весьма похожую на институт нотариата эволюцию претерпел и институт регистрации прав на недвижимое имущество.

Не останавливаясь детально на исследовании истории регистрации прав на недвижимое имущество во французском праве, отметим только, что укрепление права на недвижимое имущество осуществлялось сначала путем торжественной передачи недвижимого имущества в суде – nantissement (в некоторых областях Франции с предварительным публичным вызовом), затем – путем записи в судебную книгу, позднее – путем регистрации и занесения в реестры, которые велись специальными канцеляриями, возглавляемыми специальными чиновниками – секретарями (позднее – хранителями ипотек), осуществляющими деятельность под надзором суда. После революции 1789 г. и по настоящее время деятельность по регистрации прав на недвижимое имущество осуществляется без специального надзора со стороны суда специальными бюро хранения ипотек во главе с Генеральным бюро хранения ипотек в Париже⁹⁰.

Необходимо отметить и то, что институт регистрации актов гражданского состояния, хотя и стоит несколько особняком (в том смысле, что он не имеет исходной точкой своего развития судебную форму), также претерпел похожую эволюцию. Так, вплоть до XIII в. во Франции ведение реестров актов гражданского состояния, по-видимому, не велось (по крайней мере, сведения об этом отсутствуют)⁹¹. С XIII в. в монастырях начинают вести различные списки прихожан, прежде всего с финансовой целью (прихожане должны платить различные подати (пасхальные и др.)). Позднее (с XIV в.) в церквах установилось правило регистрировать крещение, бракосочетание и смерть прихожан, о чем заносятся записи в специальные реестры. В каноническом праве постепенно появляются нормы, регулирующие эту область отношений [в частности, в связи с требованием светских властей учесть необходимость согласия родителей на брак (в каноническом праве брак – таинство, для которого достаточно воли брачующихся)], появляются правила вызывного производства (необходимость публичного объявления о предстоящем браке на воскресных мессах, влекущего при отсутствии выраженного несогласия со стороны кого-либо на брак утрату такого права в дальнейшем)⁹².

Однако со временем осуществление функции по регистрации актов гражданского состояния начинает регулироваться королевскими ордонансами, т. е. эта область добровольной юрисдикции также постепенно монополизируется королевской властью. Так, ордонансом от августа 1539 г. (L'ordonnance de Villers-Cotterets) предписывается ведение церковных реестров от имени королевской власти (т. е. кюре теперь выполняют государственную функцию, по выражению C. Dugas de la Boissonny, «является представителем юстиции»). Кроме того, ст. 52 указанного ордонанса устанавливает необходимость заверения актов рождения и смерти, составленных церковнослужителями, подписью нотариуса. Статьей 53 предусмотрено, что реестры актов гражданского состояния должны каждый год сдаваться на хранение в канцелярию суда королевской юрисдикции (суды бальяжей или сенешальств)⁹³.

Дальнейшее регулирование вопросов регистрации актов гражданского состояния осуществлялось ордонансами от 1579 г., 1667 г., декларацией от 1736 г. В частности, согласно ордонансу от апреля 1667 г. реестры актов гражданского состояния должны открываться, нумероваться и парафироваться королевским судьей (ведение их по-прежнему поручено церкви)⁹⁴. В соответствии с эдиктом от ноября 1787 г. реестры актов гражданского состояния в отношении протестантов могли вести как священники католической церкви, так и королевские судьи⁹⁵.

Таким образом, видно, что в области регистрации актов гражданского состояния большую роль играли органы правосудия – королевские суды (эта традиция сохранилась во Франции и сегодня, о чем речь пойдет далее).

После французской революции 1789 г. положение дел принципиально не изменилось, и только в связи с провозглашением светского государства функции по ведению реестров актов гражданского состояния были переданы представителям органов местного самоуправления.

Необходимо отметить, что на протяжении всей истории добровольной юрисдикции во Франции в судебную компетенцию неизменно входили, наверное, лишь дела об опеке и попечительстве.

Так, Boncenne отмечал, что назначение опеки и попечительства в средние века относилось к компетенции сеньориальных судов и входило в область «высокого правосудия» (компетенция сеньориальных судов делилась на «низкое», «среднее» и «высокое» правосудие)⁹⁶. В средние века опека назначалась в случае смерти отца ребенка и наличия кредитора, желающего удовлетворить свои требования из наследственного имущества. Для того чтобы сохранить имущество и отвечать по долгам умершего, необходимо было назначить опекуна.

Дело возбуждалось по ходатайству прокурора (как гаранта публичных интересов). Суд должен был принять меры к описи наследственного имущества. Также суд должен был распорядиться о созыве семейного совета, состоящего из родственников ребенка по отцовской и материнской линии. Вызов в суд родственников, входящих в семейный совет, должен был осуществить прокурор. Члены семейного совета должны были принести клятву о том, что будут честно выполнять порученную им миссию, после чего они удалялись на совещание, целью которого было избрание на семейном совете будущего опекуна. После чего имя опекуна сообщалось судье, который утверждал его (после принесения клятвы) и выдавал акт о назначении опекуном⁹⁷.

Таким образом, видно, что суд только утверждал выбранного семейным советом опекуна, а не назначал его по своему усмотрению.

Также сеньориальные суды в области бесспорной юрисдикции рассматривали дела об удостоверении беременности незамужней женщины и осуществляли опись наследственного имущества⁹⁸.

Учитывая вышеизложенное, можно охарактеризовать период в истории бесспорной юрисдикции Франции с начала образования государства до французской революции 1789 г. как период появления новых форм добровольной юрисдикции (несудебных) и передачи в подведомственность специально созданных органов полномочий в этой сфере, ранее принадлежащих судам.

Так, в области добровольной юрисдикции появился публичный нотариат, ипотечные бюро, священнослужители, осуществляющие функцию государства по ведению актов гражданского состояния, состоявших под контролем королевских судов. Деятельность этих органов регламентировалась специальными правилами, осуществлялась в определенном порядке (форме). Следовательно, появление указанных органов и регламента их деятельности означает появление новых форм добровольной юрисдикции. В то же время некоторые бесспорные гражданские дела рассматривались в разные периоды церковными, сеньориальными, королевскими, городскими судами. Тем не менее важно одно: деятельность по рассмотрению бесспорных дел осуществлялась либо судебной властью, либо под ее непосредственным контролем.

2.2. Развитие бесспорной юрисдикции после Великой французской революции 1789 г.

Эволюция правовых институтов во Франции была прервана революционными изменениями, последовавшими после 1789 г. В период революционных изменений было положено начало новой организации судебной власти в стране. Сеньориальные, церковные и иные специализированные суды были отменены⁹⁹. Установлена новая система судоустройства, введен институт мировой юстиции. Административная юстиция отделена от гражданской ¹⁰⁰.

Однако после прихода к власти Наполеона началась новая жизнь французского права – эпоха кодификации. В рамках работ по кодификации были приняты два фундаментальных кодекса, касающихся и сферы добровольной юрисдикции. Это Гражданский кодекс 1804 г. (Code civil) и Гражданский процессуальный кодекс 1806 г. (Code de procedure civile, называемый сегодня старым – ancien).

Гражданским кодексом Франции 1804 г. ряд дел бесспорной юрисдикции был отнесен к судебной подведомственности. Так, установление презумпции безвестного отсутствия лица и презумпции смерти, назначение опеки и попечительства, усыновление, признание внебрачных детей, составление описи наследственного имущества, вскрытие завещаний, ввод во владение недвижимым имуществом и другие категории дел теперь должны были разрешаться судом.

Однако Гражданский процессуальный кодекс 1806 г. регламентировал лишь различные процессуальные особенности рассмотрения каждой категории дел добровольной юрисдикции. Общих норм, которые бы объединяли особенности рассмотрения многочисленных категорий дел бесспорного характера, не было (в кодексе была принята классификация процессуальных норм по критерию материально-правовой принадлежности дел, т. е. содержались лишь особенности рассмотрения отдельных категорий дел, в связи с чем выделить общие для различных, в материально-правовом, смысле категорий дел процессуальные особенности, могла только теория).

Дела бесспорного характера, так же как, например, вопросы принятия обеспечительных мер, приказного производства, рассматривались путем направления ходатайства председателю суда, либо мировому судье. В зависимости от материально-правовой принадлежности правоотношения, ставшего объектом процесса, дела могли возбуждаться прокурором или заинтересованным лицом, рассматривались с участием прокурора, в закрытом судебном заседании (chambre du conseil). По делу выносилось определение, а не решение. Определение не имело свойств законной силы, не могло быть обжаловано в апелляционном порядке.

В целом регламентация, которую получили в ГПК 1806 г. дела бесспорной юрисдикции, весьма напоминала регулирование Уставом гражданского судопроизводства Российской Империи 1864 г. дел охранительного производства. В Уставе под названием охранительного судопроизводства были объединены ряд бесспорных дел, которые, правда, не имели общих норм, применявшихся ко всем категориям дел. Во французском кодексе категории бесспорных дел даже не были объединены в какую-либо одну главу или книгу, не имели они и общего наименования. Это были отдельные категории дел, которые рассматривались в упрощенном порядке по ходатайству заинтересованного лица, подаваемому председателю суда¹⁰¹.

Тем не менее многие категории дел добровольной юрисдикции, благодаря Гражданскому кодексу 1804 г. (в котором также содержались некоторые процессуальные нормы) и Гражданскому процессуальному кодексу 1806 г. получили подробную регламентацию. Кодификация позволила провести четкое регулирование материального права, в т. ч. институтов безвестного отсутствия, опеки, усыновления и др. В процессуальном плане кодификация привела к созданию правил рассмотрения каждой категории дел, которые при отсутствии спора были отнесены к судебной подведомственности. И хотя говорить о формировании во французском гражданском процессуальном праве института особого (охранительного, juridiction gracieuse) производства на этом этапе нельзя, тем не менее достигнутые при кодификации результаты позволили французской теории, пользуясь наряду с судебной практикой трудами глоссаторов и постглоссаторов, выработать со временем общие нормы особого производства и теоретическое обоснование его самостоятельности в гражданском процессуальном праве.

Если охарактеризовать в целом концепцию «добровольной юрисдикции», закрепленной в законодательных актах Франции XVIII–XIX вв., в т. ч. ГПК Франции 1806 г., то можно отметить, что акты, принимаемые в бесспорном порядке, не являлись «юрисдикционными», т. е. не разрешали спор по существу, они не подлежали обжалованию. Указанные акты не имели законной силы судебного решения и могли быть пересмотрены в исковом производстве. Отсутствие законной силы означало, что ходатайство по одному и тому же вопросу можно было подавать неоднократно, суд не был связан своей позицией, изложенной при рассмотрении предыдущего ходатайства. Судебный акт мог быть отменен по иску о признании акта недействительным, срок исковой давности, в зависимости от обстоятельств составлял от 5 до 30 лет. Кроме того, о недействительности судебного акта можно было заявить в виде эксцепции при рассмотрении дела в исковом порядке.

Указанные нормы отражали в целом либеральную концепцию ГПК Франции 1806 г., постулаты которой постулаты проявлялись с особенной силой в отношении актов добровольной юрисдикции – судья не мог вмешиваться в акт доброй воли лица, обращавшегося в суд только для придания ему свойства публичности. Суд не проверял законности акта по существу, а обязан был удостоверить волеизъявление заявителя, проверив лишь формальные основания.

Однако такая концепция не удовлетворяла французских юристов, которые отмечали, что при положении, когда судебные акты являются проводником свободной воли лиц, даже осуществляемой в ущерб обществу и закону, а «один судья может с легкостью разрушить то, что построил другой», влечет негативные последствия для правовой определенности¹⁰².

Судебная практика, пытаясь исправить недостатки такой системы, выработала в начале XX в. правило, согласно которому судья не может отменять свой судебный акт, принятый по бесспорному делу, если не возникли новые обстоятельства¹⁰³. Развитие судебной практики также сделало возможным оспаривание судебных актов, принимаемых по бесспорным делам, в апелляционном порядке, а также в порядке обжалования лицом, не привлеченным к участию в деле, о правах и обязанностях которых принят судебный акт (tierce opposition). Однако отсутствие четкого законодательного закрепления и доктринального обоснования специфики особого производства порождало трудности и отсутствие единообразия в судебной практике¹⁰⁴.

В условиях отсутствия легального определения понятия особого производства (juridiction gracieuse), доктрина предлагала различные варианты обоснования этого понятия. Так, популярными были концепции особого производства как области деятельности, не связанной с осуществлением правосудия (которое понималось, как деятельность по разрешению споров). Как отмечает D. Le Ninivin, «академические дискуссии, основываясь на римском праве, только запутывали ситуацию, сложившуюся вокруг особого производства. Большинство авторов пытались раскрыть тему при помощи классификаций функций суда, причем часто вовсе неудовлетворительных, многие же просто высказывали пожелания о законодательном разрешении вопроса»¹⁰⁵.

Указанная система функционировала до принятия 15 июля 1944 г. закона, регламентирующего деятельность особой палаты (chambre du conseil) суда первой инстанции, рассматривающего наиболее значительные дела (tribunal de grande instance)¹⁰⁶.

В указанном законе было впервые дано легальное определение понятия «особое производство». Согласно ст. 2 закона «chambre du conseil рассматривает в порядке особого производства (matiere gracieuse) все заявления, которые не направлены против конкретного лица и не могут быть основанием для возбуждения спора со стороны третьих лиц, а также совместные заявления лиц, не находящихся в состоянии разногласия, которые должны быть, ввиду правового статуса (качеств) заявителей или природы дела, разрешены судом»¹⁰⁷.

Таким образом, в законе различались случаи обращения в суд с «односторонним» ходатайством – в этом случае оно не должно быть направлено против конкретного лица и не должно быть основанием для возбуждения спора со стороны третьего лица, и с «совместным» ходатайством двух или более лиц, между которыми отсутствуют какие-либо разногласия, но в этом случае дело должно быть ввиду своей «природы» или статуса (качеств) заявителей разрешено судом (т. е. о подведомственности дела суду должно быть сделано указание в законе).

Указанным законом также была предусмотрена возможность апелляционного обжалования судебных актов, принимаемых в порядке особого производства, а также возможность обжалования в порядке tierce opposition.

Признание возможности обжалования судебных актов, принимаемых в порядке особого производства, привело к тому, что многие авторы стали признавать за ними свойства юрисдикционных актов (т. е. актов правосудия, вступающих в законную силу)¹⁰⁸.

Статья 2 закона от 15 июля 1944 г. была отменена декретом от 9 сентября 1971 г., который положил начало судебной реформе, в рамках которой был принят Новый гражданский процессуальной кодекс Франции (Nouveu Code de procedure civile, далее – НГПК Франции). Согласно ст. 63 указанного декрета для «односторонних» и «совместных» ходатайств устанавливался одинаковый режим: «когда в отсутствие судебного спора заявителю необходимо, ввиду его собственного правового статуса (качеств) или природы дела, получить решение суда, он подает простое ходатайство»¹⁰⁹.

Полноценное регулирование институт особого производства в гражданском процессуальном праве Франции получил лишь с принятием НГПК Франции, вступившем в силу с 1 января 1976 г¹¹⁰.

Согласно ст. 25 НГПК Франции судья разрешает дело в порядке особого производства, когда в отсутствие спора к нему поступает ходатайство, в отношении которого ввиду природы дела или правового статуса (качеств) заявителя закон требует судебного контроля¹¹¹.

Статья 26 НГПК Франции позволяет судье мотивировать свое решение любыми фактами, относящимися к рассматриваемому делу, включая те, на которые стороны не ссылались¹¹², а ст. 27 предпринимать, в т. ч. по своей инициативе любые надлежащие меры по выяснению обстоятельств дела, например, заслушивать без формальной процедуры лиц, которые могут дать пояснения по делу, а также тех лиц, чьи интересы могут быть затронуты решением. При этом согласно ст. 28 кодекса судья вправе вынести решение по делу, не прибегая к прениям сторон.

Приведенные нормы, нашедшие закрепление в НГПК Франции, отражают новую концепцию особого производства, согласно которой суд не является проводником «свободной воли» лиц, а благодаря усилению активной роли суда становится гарантом законности определенных актов, имеющих гражданско-правовое значение.

Необходимость активной роли суда объясняется тем, что в деле отсутствует спор, а следовательно, и стороны с противоположными интересами. Однако это не исключает того, что постановленным актом могут быть нарушены интересы третьих лиц. Поскольку заявителю не противостоит оппонент, который мог бы опровергнуть его тезисы, сам судья должен приложить усилия, чтобы в интересах закона не допустить нарушения прав третьих лиц. В связи с этим R. Perrot назвал судью по делам особого производства «законным оппонентом заявителя»¹¹³.

Для лучшего уяснения специфики особого производства во французском гражданском процессе следует отметить, что производство по делу возбуждается на основании подачи простого заявления, которое подается в секретариат суда (ст. 61 НГПК Франции), а в суде инстанции (tribunal instance) даже на основании устного заявления, сделанного в канцелярии суда (ст. 62 НГПК Франции). В суде инстанции, как правило, дело рассматривается без проведения судебного заседания, поскольку судья может сам собирать любую необходимую для разрешения дела информацию о фактах и принимать любые необходимые для разрешения дела меры, а ст. 28 НГПК Франции позволяет суду принять решение без проведения прений. Однако если имеется необходимость в проведении судебного заседания, например, если судом обнаружены факты, не сообщенные заявителем, и они имеют значение для разрешения дела, или в деле участвуют несколько заинтересованных лиц и необходимо проведение прений, то судебное заседание хотя и проводится, но проходит оно при закрытых дверях (ст. 434 НГПК Франции), решение также по общему правилу, если иное не предусмотрено законом, оглашается при закрытых дверях (ст. 451 НГПК Франции).

Правила рассмотрения дел особого производства в суде большой инстанции (tribunal de grande instance) несколько иные. Например, производство по делу возбуждается на основании заявления, которое может подать только адвокат или прокурор (ст. 797 НГПК Франции)¹¹⁴, при рассмотрении данных дел обязательно участие прокурора (ст. 798, ст.800 НГПК Франции), дело слушается коллегиальным составом суда, судья-докладчик назначается председателем судебной палаты (ст. 799 НГПК Франции).

Решения суда по делам особого производства подлежат обжалованию в апелляционном порядке, в порядке обжалования третьим лицом, не привлеченным к участию в деле, о правах и обязанностях которого принят судебный акт (tierce opposition), а также в кассационном порядке.

При этом правила обжалования судебных актов, принятых в порядке искового производства, отличаются от правил обжалования судебных актов по делам особого производства. Так, например, срок на апелляционное обжалование по делам искового производства составляет 1 месяц, а по делам особого производства – 15 дней (ст. 538 НГПК Франции). По делам особого производства право апелляционного обжалования, кроме лиц, участвовавших в рассмотрении дела, как это предусмотрено для искового порядка, принадлежит и третьим лицам (т. е. лицам, не принимавшим участия в деле, интересы которых могут быть затронуты судебным актом), уведомленным о принятом решении (ст. 546 НГПК Франции), при этом апелляционная жалоба подлежит рассмотрению даже в отсутствие других сторон (ст. 547 НГПК Франции).