Алексей Викторович Квашнин
Апокалипсис завтра
Схема Василия была простой и в то же время гениальной: он покупал пенсионерам просроченные продукты (такой магазин находился в гаражах, торговал нелегально, Годнюков узнал о нём из теленовостей), а в контору сдавал чеки из супермаркета на дорогие и хорошие. Эти чеки Василию поставляла подруга, работающая в магазине продавщицей-кассиром. Юля, давняя знакомая Годнюкова, согласилась сотрудничать за две тысячи в месяц. Сам же новоявленный бизнесмен зарабатывал – нет, лучше сказать "делал" – около двадцати тысяч в месяц. Деньги смешные. Но радовало-то не это. Внутреннему ликованию Василия не было предела, он восхищался собой и очень гордился, что воплотил такую махинацию.
Вопросы совести, морали и чего там ещё – как это слово, забыл… о! нравственности – не смущали Годнюкова. Можно сказать, они перед ним не стояли. И когда Вася кормил с ложки ветерана ВОВ, беззубого полуслепого старика, просроченным кислым и подванивающим творогом, он беззаботно улыбался. Герой войны морщился, давился, мучился потом с желудком и гадил в штаны, но хитрого и ушлого бизнесмена это не волновало. Схема работала, винтики крутились, калькулятор считал денежки, которые не пахнут испорченной селёдкой или жидким дерьмом стариков.
И все же размах крыльев этой птицы со свиным лицом был невелик. За свою долгую жизнь Василий так и не "заработал" состояние. Все его реализованные бизнес-модели были такими же мелкими, как и он сам. Годнюков был женат, потом разведён. Двое детей выросли и плюнули на стареющего папашу с высокой колокольни. Уехали и больше не звонили. К 65 годам Василий наконец-то выплатил ипотеку за квартиру. После 70, будучи больным и дряхлым стариком с нищей пенсией (ведь больше нескольких дней официально не работал), Годнюков был вынужден заключить договор с конторой доставки продуктов, в которой когда-то успешно трудился сам.
Ещё через пару лет его парализовало. Всё, что он мог с этого момента, – жевать беззубым ртом кашу и "ходить" в подгузник. Участливая соседка наняла сиделку на остатки его пенсии. Но та приходила не каждый день – иногда у неё были выходные.
Именно в такой день, когда престарелый Годнюков был предоставлен сам себе, слушал пение птиц за окном и тихонько пердел, будто подпевая им, не запираемая на замок дверь отворилась и на пороге квартиры появился молодой человек из службы доставки продуктов.
– Эй, есть кто? – грубый бас донёсся из коридора.
– М-м-м-м-м-м-м-м! – после паралича Годнюков мог только мычать. Курьер прошёл не разуваясь в спальню, оставляя на полу грязные следы. Василий разглядел его повнимательнее: большого роста, физически крепкий, короткая стрижка, татуировки на шее и руках в виде каких-то узоров, большие перстни на пальцах, аккуратно подстриженная борода, злая улыбка, наглый взгляд. Всё это слабо подходило к приятному салатовому костюмчику доставщика.
– Дедуля, здорово! – бугай осмелел, увидев, что старик один и беспомощен. Курьер подошёл к кровати, снял с плеча рюкзак и небрежно бросил его на пол. При падении отчётливо послышался звук бьющихся яиц. – Жратва подъехала, старикан! Подъехала жратва – открывай ворота! – здоровяк захохотал. Годнюков отвел взгляд в сторону. Курьер перестал смеяться, ему не понравилось, что пенсионер не смотрит на него. – Э-э, дедуля! Алло, есть кто в будке?! Ты что, не хочешь пожрать кайфовой просроченной хавки?! Я тут припас специально для тебя! Зырь! – озлобленный молодчик открыл свой рюкзак. – Та-ак, посмотрим… Что тут у нас самое вонючее?! А-а-а! Вот! Протухший салат с бобами! Фу, бл..ь, воняет так, что щас блевану!
Доставщик открыл контейнер, схватил деда за челюсть, открыл ему рот и стал прямо из посудины, без ложки засыпать в старика вонючий салат. Годнюков со слезами на глазах давился, жевал, половину выплёвывал.
– Вот так вот! Жри, падла! Жри, хреносос! Жри, пока не сдохнешь, бля..на! Жри говно! Ты сам говно и должен жрать говно! Жуй, сука!
Василий не выдержал, его стошнило. Он чуть не захлебнулся своей рвотой. Бугай брезгливо отскочил от него в сторону. Бросил в старика оставшийся салат, отряхнул руки.
– Фу, бл..ь, какой же ты мерзкий! Свинья корытная! Ненавижу вас, старых пердунов! Что, пожрал?! Приятного аппетита! – детина харкнул сверху на Годнюкова, поднял с пола свой рюкзак и ушел.
Василий лежал на кровати, весь уделанный в протухшем салате и собственной блевотине. В комнате стало тихо. За окном снова послышалось пение птиц. Годнюков молча смотрел в потолок, очень редко моргая.
Дом № 13.
Август. Странный месяц. Лето должно вот-вот кончиться. Но в августе время будто бы останавливается. Вся природа замирает вокруг: не дует ветер, не идут дожди, не летают птицы. Невидимое солнце излучает застывший жёлтый свет. Идёшь по улице словно в нарисованном пейзаже, на мертвой обездвиженной картине.
Каждый август в Октябрьском районе города Н. без вести пропадали люди.
Ученик восьмого класса Петя Шостин солнечным августовским днём возвращался из школы домой. Шёл он тем же маршрутом, что и всегда, – по городской улице Гурьевской, состоящей из частных домов (в основном старых одноэтажных избушек). Торопился, предвкушая встречу с домашним котом Васькой. Петя, будучи хулиганистым мальчиком, частенько шалил: устраивал различные пакости взрослым, издевался над домашними животными. Сегодня, скучая на последнем уроке, он придумал новое развлечение. Юный изверг решил смастерить небольшой планёр, привязать к нему беднягу Ваську и отправить в полёт над глубоким оврагом. Петя насвистывал себе под нос выдуманную мелодию, шёл с прискоком, обдумывал, из чего соберёт летательный аппарат. На привычный серый частный сектор особого внимания не обращал.
Но вдруг все его мысли разом улетучились. Он удивился почему. Остановился. Посмотрел направо и замер как вкопанный. На привычном пустыре, где уже много лет лежала одна и та же куча мусора, поросшая травой, стояла большая деревянная бревенчатая изба. Серый сруб давно покосился от времени, резные ставни на окнах провисли. На кривой крыше местами росла невысокая трава. Ступеньки крыльца сгнили и вросли в землю. На входной двери вместо ручки красовалось большое железное кольцо. В окнах было темно.
Петя неожиданно почувствовал непреодолимый магнетизм, исходящий от таинственного дома. Мальчишке было страшно, но он ничего не смог с собой поделать, ноги сами понесли его внутрь. Походка его в этот момент напоминала движения зомби: ожившие нижние конечности сами по себе неуклюже переступали, влача непослушное тело за собой. Уже стоя на крыльце, Петя подумал закричать, позвать на помощь, но какая-то неведомая сила не позволяла ему раскрыть рта. Трясущейся рукой он взялся за холодное кольцо и потянул на себя. Дверь со скрипом отворилась, и мальчик шагнул в темноту. Через секунду дом исчез. Местная дворняга забежала на пустырь, где только что стояла таинственная изба, "сделала свои дела" на кучу мусора и побежала дальше.
В большой комнате царил полумрак. Ощущались неприятная сырость и холод. Петя сквозь ужас от происходящего удивился, что за окнами висела чернота, хотя секунды назад на улице стоял солнечный ясный день. Ближе к окнам располагался большой овальный стол, накрытый белой скатертью, сервированный дорогими серебряными столовыми приборами и красивыми фарфоровыми тарелками. Посредине стола стоял подсвечник с несколькими горящими свечами, которые и являлись единственным источником света в комнате. За столом сидели трое мужчин. Первый – высокий, в нарядном кафтане и треугольной шляпе, с небольшими аккуратными усиками на лице – читал газету. Второй – сгорбленный старик в чёрной схиме, остроносый, с заостренной бородкой – точил лезвие небольшого полукруглого топорика. Третий – небольшого роста, в сером кителе с погонами, с густыми грузинскими усами на лице, курил трубку и поглядывал на остальных. Петя видел этих людей в учебниках истории, но его мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза. Парализованный от шока мальчишка стоял перед ними и молча смотрел. Сидевшие же за столом будто не замечали его.
– Удивительно, господа! Вы только послушайте, что пишут! Британцы построили непотопляемый лайнер "Титаник" с двойным дном! – с горящими глазами воскликнул высокий мужчина в треуголке. – Ну ничего, ничего! Мы тоже не лыком шиты! Ещё лучше построим! Сейчас верфи наладим, такой флот создадим, все обзавидуются!
– Ошэнь праэльно, ошэнь праэльно… – грузин указал вынутой изо рта трубкой на мечтателя. – Вот, пасматрытэ, таарэщ Хрозный, какой яркэй прымэр настаащэго патрэатызма!
– Непотопляемый… Не бывает ничего вечного! На каждом шагу подстерегают нас заговорщицкие предательские внешние обстоятельства… – чёрный монах провёл бруском по лезвию топора, проверил остроту пальцем.
В этот момент в дальнем конце комнаты отодвинулась тёмная ширма и из мрака явилась на свет свечей полная одноглазая женщина с чёрной повязкой на незрячем глазу. В руках она несла металлическое блюдо, накрытое крышкой. К ужасу Пети Шостина, эта раздобревшая кухарка с двойным подбородком заметила его и улыбнувшись подмигнула. Блюдо она поставила посреди стола, сняла крышку. В качестве обеда там оказался пухленький белый младенец. Ничего не соображающий, он сучил ножками, сжимал кулачки и гукал. Сгорбленный старик с острой бородкой отложил камень в сторону, в тусклом свете свечей блеснуло лезвие и голова младенца отделилась от тела. Грузин в сером кителе сунул трубку в рот и свободными руками медленно похлопал в ладоши. Высокий в треуголке сначала поморщился:
– Ч-чёрт вас дери! Не люблю я этого! Надо было герра Гитлера пригласить, ему бы понравилось…
Но через мгновение он воспрял духом.
– Что ж, кушать подано, господа! Приступим!
Чёрный палач поднял окровавленную головку младенца, повернул её лицом к Пете. Мёртвая голова внезапно распахнула глаза и уставилась на обезумевшего от ужаса мальчишку. Она открыла маленький ротик, из которого вытек ручеёк крови, и произнесла грубым дьявольским голосом:
– Ты следующий!
Громко захохотала жирная повариха. Её гогот всё усиливался, через секунды он уже сотрясал стены избы. У Пети Шостина перед глазами исказилась и поплыла картинка, закружилась голова и через мгновение он провалился в темноту. Больше Петю никто никогда не видел.
Август молчал. Тянулись в свете закатного красного солнца длинные белые нити паутин на высокой траве. Пустовало одинокое шоссе. В частном секторе опустели улицы.
Бездельник Николай Силачев вышел из дома, поддавшись странному импульсу. Он вообще не любил гулять. Предпочитал сидеть дома, смотря бесконечные фэнтезийные сериалы по телевизору. От такого образа жизни Коля неслабо раздобрел. И сейчас, тяжело дыша и с трудом двигая толстыми ногами, он не мог понять, какая муха его укусила и куда его понесло в такой сонный августовский день.
Магнит привёл его на Гурьевскую улицу, на большой пустырь между домами. Парень покачал головой, усмехнулся про себя: "Припёрся на кучу мусора посмотреть". И уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг почувствовал, как воздух потяжелел и остановился. Мурашки побежали по спине. Коля медленно посмотрел назад. На месте пустыря стоял большой старый дом из серых брёвен. Будто загипнотизированный, парень направился к двери с железным кольцом вместо ручки. Больше Колю Силачева никто не видел.
Август стелился густым туманом по тёмным улицам частного сектора. Август тихо плыл корягой по маленькой речке. Август сжигал безмолвным светом прилетевшую к лампе бабочку.
Аня Андреева не подчинялась августовскому мерному течению. Девочка была активная и весёлая, пела и танцевала, участвовала в школьной самодеятельности. Она, как зажигалка, излучала яркий свет даже в кромешной тьме и заряжала своей энергией других. Проблем для неё не существовало: девчонка легко их разрешала с улыбкой на лице. Старшеклассница не обращала внимания на окружающий её мир. Вот и сегодня, в хмурый дождливый августовский день, она плыла в своём счастливом коконе, не замечая луж и влажности одежды. Не замечая старого серого бревенчатого дома, появившегося ниоткуда на бывшем пустыре. Проходя под его окнами, Аня слушала в наушниках песню Иванушек "Тополиный пух" и с радостью пританцовывала. Она не видела, как позади неё вдруг распахнулись древние ставни, из мрака окна высунулись чёрные нечеловеческие, покрытые шерстью руки с когтями на пальцах. Вмиг они схватили школьницу за голову и утащили внутрь. Ставни сами молниеносно закрылись. Через секунды дом исчез. На тротуаре перед пустырём остался лежать Анин рюкзак розового цвета.
Август хоронил мёртвых. Отправлял их в бесконечное путешествие по реке забвения. Скоро после него придёт унылая, но всё же шумная осень. И люди, чтобы согреться, оживут, начнут копошиться, занимаясь делами мирскими.
Однако на календаре значилось только 25 августа. И смерть затаившись высматривала своих детей.
Алексей Стрельничев, молодой парень с красным дипломом, окончивший университет по специальности "Уголовное право", совсем недавно вступил в должность следователя по Октябрьскому району города Н. Его предшественник ушёл на заслуженную пенсию. Поэтому дела о пропавших без вести людях перекочевали на стол начинающего Шерлока. В документах по последней исчезнувшей школьнице Ане Андреевой сыщик вычитал сведения о том, что на улице Гурьевской был обнаружен её ранец. Алексей, отличающийся от остальных сотрудников полиции подлинным рвением и интересом к своей профессии, решил прогуляться к месту нахождения рюкзака. Вдруг удастся найти или заметить ещё что-то важное, какую-нибудь улику.
Обеденное солнце застыло на небе, словно нарисованное маслом на холсте. Тускло-жёлтое как старое сливочное масло. Следователь подошёл к пустырю. Взглянул на заросший травой мусор. Обошёл тротуар, поискал следы. Ничего не найдя, Алексей присел на корточки над местом, где лежал рюкзак. Достал сигарету, закурил. И вдруг обомлел: табачный дым замер в воздухе. Парень почувствовал, как потяжелел воздух и увидел, что на тротуар легла тень. Сыщик повернул голову, и сигарета выпала у него изо рта от изумления – на месте пустыря стоял теперь огромный бревенчатый древний дом. С минуту пребывая в полном недоумении, Алексей молча смотрел на него. Придя в себя, он заметил на доме табличку: "ул. Гурьевская, 13". Стрельников вынул из кармана телефон, открыл навигатор и не удивился, когда программа показала на этом месте пустырь и сообщила, что адреса "Гурьевская, 13" в городе Н. не существует. Молодой сыщик попытался ещё раз закурить, но зажигалка не давала огня. Алексей бросил новую сигарету на землю, выматерился, достал из кобуры пистолет и вошёл в несуществующий дом. После того как за ним захлопнулась скрипящая деревянная дверь, дом испарился. Больше Алексея Стрельничева никто никогда не видел.
В тёмной комнате за овальным столом сидели трое, вырываемые из мрака тусклым светом свечей, горящих на подсвечнике. Огромный африканский лев читал газету, держа её в когтистых лапах. Рядом с ним чёрная громадная кобра точила кончиком хвоста свои клыки. Замыкала троицу серая гиена. Она улыбалась и дымила трубкой.
– Господа, послушайте, что пишут в газете! Горбачёв продал СССР американцам… – прорычал лев.
– На кол посадить предателя – это первое дело! А потом и всех его подельников… – прошипела змея.
– Ошэнь праэльна, ошэнь праэльна! Я думаю, таварэща нужна р-расстрэлять… – вынув трубку изо рта, констатировала гиена.
Вся эта троица не обращала внимания на парализованного Стрельничева, забывшего про свой пистолет. В дальнем конце комнаты отодвинулась ширма, появилась на свет толстая одноглазая повариха. Она подмигнула Алексею и поставила на стол металлическое блюдо. Открыла крышку. На тарелке оказался маленький земной шар. Лев радостно отбросил газету.
– Наконец-то! Всегда мечтал господствовать над всем миром! Сила правителя в его величии! – царь зверей полоснул острыми как бритва когтями по планете Земля. Из шарика полилась кровь, потекла по белой скатерти. – Кушать подано, господа!
Змея, зашипев, кинулась и проглотила весь земной шар целиком. Он исчез в черной глотке и стал медленно проваливаться в длинное чешуйчатое туловище. Гиена бросила в сторону трубку и принялась слизывать со стола свежую кровь. Кобра отрыгнула и только теперь вперилась взглядом жутких чёрных глаз в Алексея. Сатанинским голосом она прорычала:
– Ты следующий!
Жирная кухарка залилась диким хохотом, которого Стрельничев уже не слышал, утопая в темноте.
Война.
Чёрный дым.
Дрожь земли.
Серое небо.
Запах гари.
Ручеёк крови на пыли.
Ковёр из гильз.
Тишина.
Из-за контузии она временами наступает. А через мгновение у Ивана снова разрывается голова.
Ау, ау, ау. Ппухххх, ппухххх, ппухххх, ппухххх. Ау, ппухххх, ау, ау, ппухххх. Фьюить, фьюить. Весь мир превратился в ад. Обезумевший, грязный, контуженный, забывший своё имя и местоположение Иван сидит в окопе, сжавшись в комок, закрыв несчастную голову руками. Вокруг него рвутся снаряды, воет земля. От взрывов стоит невыносимая жара. Солдат Иван мычит в ответ на каждый грохот. В какой-то момент он выпадает из этого кошмара и оказывается в тёплых нежных ладонях матери.
Примерно в пятистах метрах от него, по другую линию фронта, в таком же грязном окопе сотрясаемом взрывами, укрывшись плащом от земляного дождя, закрыв грязными ладонями лицо, сидит Джон. Он тоже не здесь. Сейчас Джон гуляет дома по родительскому ранчо. Гладит холку любимого мерина по кличке Морган.
Канонада усиливается. Оба солдата сильнее вжимаются в землю. Ппуххх, ппухх, бух, бу-бу-бух, бу-бу-бу-бу-бу-буххххххх…
Наступает тишина. Иван вырывается из милых объятий матери. Медленно встаёт, стряхивает землю с поседевших за последние два дня волос. Оглядывается. Позади него поле усеяно трупами товарищей, с которыми ещё утром он шутил и ел полевую кашу. Иван подходит к соседнему окопу и видит верхнюю половину тела Лёхи. Своего друга Лёхи. Неисправимого шутника и балагура Лёхи. Теперь ниже груди у Лёхи лишь торчат остатки внутренностей. Весёлые глаза Лёхи закатились и стали страшными, мёртвыми. Изо рта Лёхи вместо новых острот течёт струйка крови. Иван падает на колени перед ним, обнимает голову друга и начинает подвывать.
В это время с другой стороны поднимаются несколько выживших бойцов. Среди них ещё есть уцелевший чудом командир. Он оглядывает солдат и поднимает их в атаку криками:
– Джеронимо! Коммон, гайз!
Джон из последних сил поднимается, начинает бежать с остальными. Примерно через минуту впереди раздаются малоразличимые крики на русском языке, и на бегущих обрушивается шквал пуль. Джон инстинктивно падает на землю и закрывает голову руками…
Иван не успевает оплакать друга. Он слышит наступление противника. В этот момент его накрывает абсолютная ярость. Иван хватает Лёхин пулемёт с вымазанным кровью прикладом, встаёт в полный рост и открывает шквальный огонь по фигуркам, бегущим навстречу. По щекам Ивана текут слезы, будто реки между грязных берегов. Он, не помня себя, кричит:
– Сс-ууу-ккк-ааааа!!!! Сдохните бля-а-аааа-аааа-тттььь!!!!!
За минуту пулемёт выплёвывает из ствола всю ленту. Когда патроны кончаются, из чёрного дула валит белый дым. Иван бросает оружие на землю, садится и начинает плакать, обхватив голову ладонями.
Стрельба стихла. Джон поднял голову от земли, огляделся. Все, кто минуту назад бежал в атаку, лежат в нелепых позах, с вырванными красными дырками на камуфляже. Джон, весь содрогаясь в судорогах от шока, идёт вперёд и видит сидящего плачущего солдата. Он подходит к нему и, пытаясь успокоить, гладит его по седым земляным волосам. Иван поднимает заплаканные глаза и не видит в чужаке противника. Ему кажется, что это свой.
– Братка! – Иван тянет незнакомца за одежду вниз. Джон садится рядом. Иван обнимает его как родного и всхлипывая, сбивчиво делится своей болью. – Они… они… убили… всех наших… Они… они убили Лёху! Зачем они убили Лёху?! М-моего Лё-ё-ёху… – и Иван сваливается в рыдания. Джон тоже плачет, прижимает безумную Иванову голову с запёкшейся в ушах кровью к своей груди. Немного проплакавшись, Джон говорит будто бы сам с собой:
– Мы оба потеряли всех наших друзей. Мы оба проиграли… Зачем это всё… Зачем?
На другом конце света, в самом высоком небоскрёбе, в дипломатическом зале для конференций, обставленном самой дорогой мебелью и золотыми статуями, за круглым столом собрались самые сильные мира сего – самые богатые бизнесмены на этой планете. Председатель собрания, пожилой мужчина в модном костюме ценой в тысячи долларов, поднялся со своего кресла, держа в руке бокал с самым дорогим шампанским на свете. С показной улыбкой он окинул взглядом собравшихся деловых людей и произнёс речь:
– Дорогие друзья! ["Ложь, у тебя не было друзей никогда!". Председатель поворачивается к экрану компьютера и с вежливым упрёком говорит: "Уважаемый писатель, как вас там, Алексей Квашнин, позвольте я закончу…". И при этом ехидно улыбается. "Конечно-конечно, я и не думал вам мешать, дорогой господин", – отвечаю я. Бизнесмен вновь обращается к публике.] Мы собрались в этом зале, чтобы поздравить себя с успешным ведением дел! В этом году обе стороны Третьей мировой войны закупили у нас втрое больше оружия, чем в прошлом, таким образом утроив нашу прибыль! Я поздравляю вас и без преувеличения могу сказать, что мы выиграли в этой войне…
Люди не роботы.
Красный "Фольксваген".
– Ты только и делаешь, что пьёшь со своими дружками по выходным! Нет, чтобы взять и сводить меня в кино или в театр! – раздражённо пилила жена. Миловидная полноватая женщина пятидесяти лет, с седыми кудрявыми волосами и красным беретом на них.
– Ну что ты… ну что ты… – бурча глухим голосом пытался защищаться от супруги её муж, ведущий машину, – забитый плешивый полный мужичок маленького роста. Внешностью он напоминал Дэнни Де Вито.
– Дома ничего не делается! Проклятые плинтуса не можешь пришить уже несколько лет! – продолжала пикировать она.
– Ну что ты… ну что ты…
Бежевая "Тойота".
– Съел бы тебя сейчас, мой сочный персик… – красивый молодой парень атлетичного телосложения, с коротко стрижеными русыми волосами, одной рукой держался за руль, второй поглаживал нежную кожу бедра своей восемнадцатилетней подружки.
– Продолжай, я люблю твои прикосновения… Они сводят меня с ума… Ещё немного и я сяду тебе на лицо… – девушка с длинными светлыми волосами изогнулась в невыносимом желании и тихонько застонала.
– Боже, девочка, как я хочу тебя… – его рука пошла выше, к месту, где сходятся бедра.
– М-м-м-м…
Чёрный "БМВ".
– Короче, пацаны, вот вам по стволу! – сидящий рядом с водителем молодой качок в спортивном костюме открыл бардачок, вытащил из него несколько пистолетов и раздал троим похожим на него ребятам, сидящим сзади.
– Мне-то дай пушку! Чуть чего – прикрою… – пробасил водитель, бритоголовый парень с мощной башкой как у Стэтхема. Этот в отличие от остальных был одет в чёрную кожаную куртку. Качок-главарь посмотрел на него, усмехнулся и отдал ему свой пистолет. Сам взял из сумки дробовик.
– Короче, пацаны, делюгу мутим так: Корявый, ты забегаешь и валишь охранника; Седой, ты бежишь хватаешь кассира и тащишь его к сейфу; Шалый, ты караулишь у входа; я буду держать зал с посетителями. Всем всё ясно?
– А почему я на шухере!? Я риску хочу, смеяться смерти в лицо! – нервный плюгавый шизик по кличке Шалый возмущённо запищал, не переставая при этом бесконечно жевать резинку, активно двигая челюстями.
– Потому что ты шизоманьяк! А мне там горы трупов не нужны! Мы за деньгами идём… – серьёзно ответил ему качок. Шалый направил на него пушку и изобразил звук выстрела: "П-пух-х-х". Затем убрал ствол и нервно заблеял, быстро жуя жвачку.
Зелёный "Пежо".
– А может быть, в конце он попадает на неизвестную планету с другой формой жизни и это как бы будет символизировать усталость главного героя от нашего несовременного общества… – сидя за рулём, разговаривал сам с собой худой мужчина в очках с толстыми стёклами, с неухоженными длинными волосами, торчащими в разные стороны. Одет писатель был неопрятно: в мятый плащ, снятый с Коломбо, и заляпанные грязью брюки. Мужчина курил за рулём. Дым клубами висел в салоне авто. Маленькие дворники скрипя размазывали грязь по лобовому стеклу (творческая натура не позволяет быть практичным и помнить про долив воды в омыватель), и неясно было, как водитель вообще видит дорогу сквозь толстые линзы своих очков.
– А может быть, он совершает самоубийство и оказывается в ином мире, полном справедливости и счастья. Тем самым заявляя протест нашему несовершенному обществу, кхе-кхе… – писатель закашлялся дымом. Старый магнитофон играл песню Пинк Флойда "Wish You Were Here". Водитель, не останавливая машину, схватил с сиденья блокнот и карандаш и принялся быстро писать в нём корявым почерком.
Все они на секунды отвлеклись от руля. В красной машине жена начала шлёпать ладошкой мужа по плечу, войдя в раж, и ему пришлось закрываться от неё. В бежевом авто молодой водитель переключил внимание с дороги на прелести своей подружки. В чёрном гробу лысый бандит принялся заряжать на ходу пистолет. В зелёном жучке вечный мечтатель провалился на момент в вымышленный мир.
Все они встретились на перекрестке равнозначных дорог с неработающим светофором. Двигались автомобили с четырех сторон. Никто из них не успел почувствовать удара. Никто из них не выжил.
На том свете.
Красный "Фольксваген".
– Ну вот, разбились насмерть! Всё из-за тебя, дубина! Ничего не умеешь делать нормально! Вечно у тебя руки из задницы растут! А ещё меня бесит до помрачения, когда ты разбрасываешь по дому свои грязные носки! Как ты достал меня своими носками!
– Ну что ты… ну что ты…
Бежевая "Тойота".
– Мы с тобой в другом мире… Теперь навечно вместе… Это так романтично… Так возбуждает меня… Хочу, чтобы ты прикасался ко мне и наслаждение длилось бесконечно…
– Ты сводишь меня с ума… Я чую твой запах, детка… Я хочу тебя…
Чёрный "БМВ".
– Ха-хах-ха!!! Вот это круто! У меня мозги вылетели через лобовое стекло! Смерть, смотри мне в лицо! Вот он я, перед тобой! Приласкай меня своими языками пламени!!!
– Не было у тебя никогда мозгов, Шалый… И хватит ржать! Заткнись! Дебил… Короче, пацаны, раз мы теперь умерли, значит, можно не бояться мусоров…
Зелёный "Пежо".
– А может быть, это неплохая идея! Писатель погибает в страшной аварии и попадает в потусторонний мир. И там ему настолько нравится, что он пишет письмо своему герою, зовёт его к себе. Герой случайно находит письмо, читает и понимает, что он в скверном положении. И в конце сидит грустный на балконе и смотрит на небо, мечтая о нём.
Живой труп.
Был один забавный случай. Произошёл он с моим знакомым, Колей Тихомировым. Лично я, как писатель, сначала хотел написать об этой истории очень подробно, но потом решил, что такая личность, как Коля Тихомиров, не совсем достоин того, чтобы о нём написали несколько томов, подробно представив все его переживания. Поэтому, мой дорогой читатель, этот рассказ длинным не будет – избавлю вас от мучений.
Так вот, Коля Тихомиров. В детстве был довольно способным мальчиком, успевал на "4" и "5" в школе. Учиться ему нравилось, как нравилось и дома сидеть в комфорте и тепле, у родителей под крылом. А вот воевать он не любил. Воевать не в том смысле, что на войне стрелять во врагов (хотя да, в армию он не пошёл), а в смысле той войны, в которой мы все живём каждый день – войны с жизнью за место под солнцем. Как только из-за угла появлялся "противник" в виде сложностей, чужих людей, ответственности, разрушителя его зоны комфорта – Коля сразу выбрасывал белый флаг. Он отступал, отворачивался, прятался в своё домашнее гнездо. По этой причине, окончив школу, Коля пошёл по самому лёгкому пути – сел дома на шею родителей. Они любили своего единственного сынишку и на все его оправдания ("эта работа не нравится – надо быстро всё делать", а другая – "из-за цепляющегося коллектива", а третья – "начальник не относится с должным уважением") понимающе кивали и соглашались: "Да, этот мир так несовершенен и жесток". Рассчитывать на то, что у Коли появится девушка, не приходилось. Девушку надо завоевать. А после того как завоевал, нужно воевать на двух фронтах: с самой девушкой и опять с жизнью, чтобы девушка от тебя не ушла. А Коля (смотри выше) воевать не любил.
Так он и жил с родителями. Сытно, тепло, беззаботно. Спал до обеда, после обеда читал умные книги. Вечером смотрел в компьютере кино. Ночью под одеялом самоудовлетворялся. И всё бы так счастливо продолжалось, но "война" нашла Колю сама. Как я уже писал в своём рассказе "Одна жизнь Матвея Филипповича", от "войны" нельзя спрятаться, обойти её стороной. Она всё равно находит тебя. Так устроена жизнь. Такие дела.
Неясно, кто начал очередную войну. То ли олигархи одной страны, то ли другой, то ли третьей. Сейчас это уже не имеет значения. Война шла по земле и под её молотилку попадали миллионы людей. Вдаваться в политику для народа тоже не имело смысла – кто прав, кто виноват, кто злодей, а кто освободитель. Выбор перед людьми снова встал простой: воин ты или трус. Коля (смотри выше) воевать не любил. Когда в стране началась мобилизация и стали забирать всех мужчин подряд, наш герой всерьёз перепугался, стал трясти родителей и родственников – к кому можно сбежать пересидеться, чтобы не вручили повестку. Вариантов оказалось немного, и пока выбирали самый лучший, в дверь позвонили. Родители в панике спрятали сына в шифоньер. Пришедшие из военкомата военные услышали, как от пыльной одежды расчихался Коля, вытащили его, побелевшего от ужаса, за шкирку и забрали на войну.
На фронте Коля не помнил себя. Он будто попал в страшный сон, который никак не кончался, сколько не щипай себя за бедро. Коля сильно похудел, одичал, запаршивел. Глаза его сделались какими-то безумными. Первый бой он просидел, спрятавшись в окопе, закрыв голову руками. Таким его и нашли после сражения сослуживцы. Некоторые смотрели на него с презрением, некоторые с сочувствием, кто-то с улыбкой. Сам же Николай понял в тот день, что ещё одного ужаса он не вынесет и исчез.
– Саня, это ты крышку не заколотил у того двухсотого?
Саня пожал удивлённо плечами, взял молоток, гвозди и принялся пришивать к деревянному ящику жестяной лист, служивший крышкой гроба. Через час несколько таких ящиков погрузили в самолёт и отправили то, что осталось от ребят, домой.
Зашитый Саней последний ящик пару часов летел в самолете, потом ещё час трясся в "буханке" и наконец был доставлен в местный военкомат провинциального городка Жо. Пара солдат-срочников во главе с матёрым прапорщиком принялись вскрывать груз 200, чтобы переложить тело героя в нормальный гроб. Ребята топором оторвали лист металла и с криками шарахнулись в разные стороны, а у прапора выпала изо рта папироса. В ящике оказалось два трупа. Тот который лежал сверху, весь облёванный, подскочил с выпученными глазами и на весь военкомат заорал: