Алексей Васильевич Олексюк
Возвращение
– Надеюсь, теперь ты будешь умнее, – сказал отец, отворив тяжёлую дверь хлева. Умнее девушка была ровно три дня. На четвёртый она вновь стояла у знакомой землянки в Драконьем логове.
– Возьми, это тебе, – девушка протянула чужаку, чистившему ножом какие-то коренья, меховой плащ.
– Уходи, – не глядя на неё, ответил тот.
– Мог бы для разнообразия и спасибо сказать, – девушка положила плащ на чурбан для колки дров и пошла прочь.
Это было на четвёртый день. А на пятый чужак, выйдя вечером из дому, увидел в той стороне, где находился посёлок, столбы густого чёрного дыма. Взойдя же на Дозорный холм, чтобы снести вниз заготовленные загодя дрова, он увидел и причину дыма – четыре узкие боевые ладьи на ближайшей отмели.
По-осеннему пронзительный ветер, особенно ощутимый здесь – на вершине, пробирал холодом даже под новым меховым плащом. Жёлтое и Белое солнца уже скрылись за горизонтом, а угасающее Красное наполнило море холодным жидким огнём, на фоне которого окружающий лес казался не зелёным, а почти чёрным.
Спустившись вниз и начав складывать принесённые дрова в поленницу, чужак увидел стремительно катящийся к нему тёмный шар. Приблизившись, шар обратился в задохнувшуюся от бега девушку, которая почти рухнула всем телом на поленницу и не могла вымолвить ни слова, взахлёб хватая ртом воздух, который холодной сталью резал ей лёгкие.
Чужак не прервал свою работу. Его тусклый, ничего не выражающий взгляд, скользнув окрест, замер на двух воинах с обнажёнными мечами, выскочившими только что на опушку – похоже, они гнались за девушкой от самого посёлка. На мгновение замерев и нервно оглядевшись, они с двух сторон бросились на чужака. Но тут туловище их противника стало неестественно разбухать, шея удлиняться, лицо вытягиваться вперёд, а зрачки сжиматься в вертикальные прорези, напоминающие крепостные бойницы. Последнее, что они успели увидеть – это как лопнула, разлетевшись в клочья, ветхая одежда и за спиной огромного огнедышащего дракона раскрылись перепончатые крылья.
Вязкие, загустевшие от копоти и спёкшейся крови сумерки медленно оседали на землю, поглощая обугленные остовы изб и узкогрудых ладей. Сделав последний круг над безжизненным пепелищем, дракон вернулся к своему логову, рядом с которым, у разваленной поленницы, всё ещё лежало тело девушки с застывшей гримасой ужаса на неестественно-бледном, обескровленном лице. Холодный ветер небрежно перебирал пряди её русых волос. Дракон грузно опустился рядом. Сложив крылья, он осторожно обнюхал умершую, но тут же и потерял к ней всякий интерес, заковыляв куда-то в сторону.
