Алексей Турбин
Перевернутый Бог

Глава 1

Глава I

Demon est Deus inversus (Каббалистическая

аксиома; буквально, «дьявол есть

перевёрнутый бог»; что означает,

что не существует ни зла, ни добра, но те

силы, которые создают одно, творят и

другое, в соответствии с

природой материалов, на которые они

воздействуют.

[См. «Тайная Доктрина», I,)

Ничто так не привлекает романтиков и мечтателей, как тайны и загадки, запретное, то, что находится за гранью дозволенного. Поэтому, в связи с утонченностью романтической натуры, я всегда интересовался тем, что будоражит человеческое сознание. Правда, порой лучше чего-то не знать, тем более, если это что-то является недостижимым и опасным: не зная о существовании определенных вещей – их для вас не существует.

Я любил часто себе внушать, что настоящая жизнь состоит из грязи, страданий, обмана, лицемерия, несправедливости, насилия и одиночества, чтобы даже не мечтать о каком-то подобии рая на земле. Я пытался избавиться от ощущения, что жизнь проходит мимо. Что любовь меня чурается, как прокаженного, что я ни на что не способен, кроме того, как волочить жалкое существование, пока другие живут настоящей жизнью.

Я словно моль, словно блеклая серая тень своего отражения, которая сливается с асфальтом и исчезает как дымка. Я говорил сам с собой − рассматривая свое отражение в зеркале. Навязчивые мысли роились день и ночь в усталой, тяжелой голове. От таких мыслей не было спасения, укрытия, лекарства. Я постоянно чувствовал дискомфорт среди окружающих и желал скрыться от посторонних глаз: стать невидимым. Однажды, за такими размышлениями о тщетности бытия, меня побеспокоил официант:

− Это вам.

Я ничего не ответил, только посмотрел, что мне на стол положили конверт. Стоило было, наверное, спросить у официанта от кого это, но я так был погружен в свои мысли, что даже не подумал об этом. Конверт был без подписи и адреса. Я аккуратно раскрыл его и достал маленькую бумажку, находящуюся внутри: больше там ничего не было. С одной стороны были цифры – 28.11, 00:00, а с другой – четверостишье:

Ты – рядом, и всё прекрасно:

И дождь, и холодный ветер.

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

3 – 4, 9

Кто–то бы на моем месте, долго не думая, выбросил бы это послание в мусорное ведро, но это никак не относится к таким людям как я. К тому же, интерес подогревался недавней встречей с моим приятелем, который, сидя в баре за кружкой пива, рассказал мне о тайном cобществе, в котором он состоит.

Я предположил, что 28.11 – это 28 ноября, а 00: 00 – это время. Четверостишье было написано какому–то близкому человеку, скорей всего юноши или мужчине, ну кто бы мне мог его написать?.. И что такое 3 – 4, 9? Если представить, что это третья или четвертая строка, то что тогда означает цифра 9?.. Я читал много книг, где речь шла о разнообразных шрифтах и способах шифрования текста, но моих знаний было недостаточно, чтобы разгадать эту загадку…

Я предполагал, что это вообще какая-то ошибка. Но что–то в глубине души подсказывало, что это не так… и заставляло опять браться за эту головоломку. Для меня – это была возможность доказать себе, что я обладаю хорошими аналитическими способностями. В конце концов − я попробовал ввести первую строчку стиха в поисковике Google. И вуаля!

«Ты – рядом, и все прекрасно»

Ты – рядом, и все прекрасно:

И дождь, и холодный ветер.

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,

Спасибо за руки эти.

Спасибо тебе, мой любый,

За то, что ты есть на свете.

Ты – рядом, а ведь могли бы

Друг друга совсем не встретить…

Единственный мой, спасибо

За то, что ты есть на свете!

(Друнина Юлия)

Я узнал, что этот стих Юлия Друнина посвятила своему мужу Алексею Каплеру, которого она очень любила. Прошло больше десяти лет со смерти мужа, как Друнина покончила жизнь самоубийством отравившись в 1991 году. Меня очень тронуло интервью про Юлю, которое я прочитал в интернете:

– Это правда, что ее добил распад Советского Союза, крах тех ценностей, которые она считала незыблем и единственно верными? – Ее угнетали неуважение к людям в военной форме, которое демонстрировала новая власть, нищенские пенсии, которые страна выплачивала своим бывшим защитникам, калеки в камуфляже, вынужденные просить подаяние в подземных переходах. Но еще тяжелее она переживала моральное унижение – в то время только ленивый не называл военных убийцами и оккупантами.

Юля, прошедшая почти всю войну санинструктором, дважды тяжело раненная, не могла снести таких оскорблений. Она не была готова жить в новом прагматичном мире, потому что для этого оказалась слишком романтичной. На душе у нее было очень плохо, жизнь казалась беспросветной («БУЛЬВАР ГОРДОНА», № 47 (343) 2011, НОЯБРЬ 22 НОЯБРЯ, 2011).

Думая о Друниной – возникали аналогии с японскими самураями, для которых кодекс чести значил гораздо больше, чем сама жизнь.

Теперь у меня было имя автора стиха, но по большой мере, на первый взгляд, мне это ничего не дало. Мне оставалось только смериться с собственным бессилием перед этим загадочным посланием, но вдруг – я вспомнил, что в Пуще–Водице есть усадьба Каплера, купца миллионера Якова Анатольевича (Нафталийовича) Каплера, который в начале 20–ого века был владельцем киевского магазина одежды, «Московских бань», «Днепровских бань» вместе с купцом Меером–Лейбой Ципенюком и усадьбой в Пуще между 3–ю и 4–ю линиями по улице Гоголевская (Краснофлотская).

Вот теперь то все и стало на свои места: 3 – 4, 9 – это усадьба Якова по адресу краснофлотская 9, которая расположена между 3–ей и 4–той линиями. Я был в предвкушении встречи с неизведанным и загадочным. В свой старый школьный рюкзак я положил фонарик на батарейках, раскладной нож и термос с чаем, чтобы не замерзнуть холодной февральской ночью.

С Контрактовой площади в Пущу–Водицу ходит 12–ый трамвай. На нем, собственно говоря, я и отправился к усадьбе купца. В такое позднее время в трамвае было мало людей, а через окна (с обеих сторон) виднелись заснеженные ветви деревьев в ночном полумраке лесных чащ. Старый чехословацкий трамвай, словно ледокол, пробирался через ледяные чащи, а мороз и холод гуляли по вагону.

Когда я вышел из трамвая, меня встретила пустынная остановка, безлюдная, но освещенная луной улица, бедная, несчастная дворняга возле покосившегося забора ̶ не добавляли мне смелости. В зарослях я увидел прекрасную, но заброшенную усадьбу с изящной башенкой, изысканной деревянной резьбой, побитыми стеклами и облезлой краской.

Пробравшись сквозь сугробы и заросли − я подошел к разбитому окну и присветил фонариком, чтобы разглядеть, что же там внутри. В комнате ничего не было кроме мусора, бутылок, каких–то коробок и оборванных старых обоев. Все указывало на то, что это периодическое убежище для бомжей или наркоманов. Когда я заглядывал в пустоту и мрак заброшенной дачи, то по спине пробегал холодок: любой шорох вызывал настороженность; возникло ощущение, что за мной наблюдают и следят, что со мной играют в странную игру. На всякий случай – я вынул нож и выключил фонарик, чтобы не привлекать лишнего внимание. Я старался осторожно и бесшумно ступать по сугробам и не цепляться за ветки заросших кустарников.

Абсолютно полная, яркая луна, словно ночной небесный фонарь, освещала мистическим светом землю, а на улице доносился вой собак, словно волки или оборотни обитают в этих окрестностях. От этого воя и холода хотелось поскорей сбежать в свою уютную теплую квартиру. Дверь парадного входа оказалась незапертой. На свой страх и риск я зашел внутрь заброшенной дачи и отправился осматривать комнаты.

В одной из них стоял старый рояль, а напротив – какие–то чемоданы с вещами и тряпками. Посветив фонариком − я увидел обшарпанные стены, потолок с торчащими проводами для люстры. В другой комнате я наткнулся на чудом уцелевший пустой старый шкаф с выломанной дверцей и разбитым стеклом. На нижней полке в шкафу лежало что–то круглое, напоминающие человеческий череп. Я застыл на месте: это был человеческий череп!.. Мое сердце, как пойманная ласточка в руках мальчишки, колотилось от страха.

Я так испугался, что решил поскорее сбежать из усадьбы, но вдруг, что–то заскрипело. Я мигом выключил свет и стал прислушиваться… Это был хруст снега под ногами человека. Внутри меня все опустилось. Промелькнула мысль, что хоть бы это был какой–то забулдыга или бомж. Кто–то открыл замок на двери подвала. Заскрипела дверь… Я почти выбежал на улицу, но услышав шаги и голоса людей – вернулся обратно.

– Ты слышал какой – то шум внутри?

– Да нет, видимо тебе показалось, кто там может быть?..

Я от страха решил спрятаться в старом шкафу и накрыл себя валяющимися вонючими тряпками с чемоданов. Шаги слышались все ближе и ближе, а мое сердце колотилось все сильнее и сильнее.

–Несите сюда, ̶ послышался тихий женский голос.

–Хорошо.

–И нужно зажечь свечи… принеси подсвечники?

–Да, я их положил в том углу!

– А где наш гость, ты ему отдал конверт?

– Да.

Узнав, среди чужих и незнакомых голосов, голос своего приятеля, я облегчено выдохнул и стал выбираться из своего укрытия, но вдруг меня что-то остановило.

– Сегодня мы должны принести подношение Бафомету, надеюсь они будут щедрыми.

– Ave Satani! – хором прокричали присутствующие.

В комнатах зажгли свечи, и усадьба запылала адским огнем под вой собак, а может оборотней, кто его знает.

– А череп где?

– Сейчас принесу.

К старому шкафу подошел человек в черной рясе. От него веяло какой-то зловещей и темной силой. Я замер. Даже не дышал, когда его рука потянулась к черепу. Взяв его – он удалился в другую комнату, а я, наконец-то, выдохнул с облегчением. С соседней комнаты доносились какие-то непонятные мне возгласы и крики, бормотания, воняло чем–то похожим на запах пота и жира.

– Братья, в каждом из нас есть Мефистофель. Христиане и так называемые гуманисты называют это злом, но на самом деле они глубоко ошибаются, так как они сами не могут отличить зло от добра. Они не могут помочь человеку с эвтаназией и заставляют его испытывать ежеминутную боль во имя Иисуса, а мы лишаем его мучений и страданий помогая уйти на вечный покой, но именно мы совершаем преступление, а не они. Мы просвещаем людей, дарим им свободу и наслаждение, а их все пророки от ислама до буддизма учат покорности, смирению и рабству с самых первых дней их жизни. Вместо того чтобы наслаждаться жизнью и вкушать всевозможные запретные плоды, они себя во всем ограничивают и утишают себя верой. А посмотрите на этих современных безбожников, которые выступают за защиту животных или собирают деньги на лечение обреченно больных детей, вместо того чтобы дать хорошие образование здоровым детям. Это люди, которые напрочь лишены логики. Они все бы сошли с ума, если бы узнали, что всем в мире управляют наши братья, но держат это в тайне от человеческих масс.

– Ave Satani ! ̶ опять провозгласили собравшиеся.

– Великий Антон Ла-Вей писал: «Благословен тот, кто разбрасывает врагов своих, ибо они сделают из него героя. Проклят тот, кто творит благо глумящимся над ним, ибо будет презираем… Прокляты покорные и смиренные праведники, ибо они будут раздавлены парнокопытными. Как ни стучите в дверь – не отворится вам, поэтому выбивайте дверь сами… „Возлюби врагов своих и твори благо тем, кто ненавидит и злоупотребляет тобою“, – разве не есть сие презренная философия льстивого пса, который катается на спине, когда его бьют? Так ненавидь же врага своего от всей души и всего сердца, и если кто-нибудь ударит тебя по щеке – дай ему как следует по другой… Да будут прокляты кроткие, ибо они наследуют угнетение… Да будут блаженны сильные, ибо они будут владеть землёй». (Ла–Вей «Сатанинская библия»)

Помните, что Маккиавели писал в «Первой декаде Тита Ливия» о христианстве? Что именно эта религия убила доблесть итальянских солдат и погубила величие Рима. Да будут прокляты на вечное прозябание и нищету дети Иисуса, истреблены слабые народы или порабощены властью Люцифера. Да будем порабощать души безбожников и обращать врагов в рабов своих!

А теперь, дамы и господа, пришло время позвать сюда нашего неофита, – в зале раздался оглушительный смех.

К моему укрытию подошла нагая женщина… прошептала загробным голосом:

– Братья ждут тебя, не затягивай церемониал, слышишь?

В тот момент я так испугался, что потерял дар речи и не мог пошевелиться. Через маленькую щёлку я пытался разглядеть её лицо. Свеча в руке женщины освещала округлую грудь, шею с красным, похожим на рубин, кулоном. Большой красный камень весел на серебряной цепочке и утопал меж пышных грудей. На её лице была изысканная венецианская маска с инкрустацией из разноцветных камней и перьями жар-птицы.

– Я не привыкла повторять по два раза! – командным тоном сказала она.

Женщина открыла дверцу шкафа и громко, дьявольски, засмеялась. Её смех заполнил всё пространство в помещении и заглушил все звуки. Начала сыпаться штукатурка, биться стекла, поднялся животный рев и крик из её нутра, а подо мной трястись и проваливаться пол. Я как будто летел в бездну тьмы: проваливался в подвал.

Открыв глаза, я почувствовал боль в спине и дикий холод: вокруг была тьма и какой-то странный запах гари. Когда я пошевелился, то понял, что нахожусь все в том же шкафу. Сбросив грязные тряпки ̶ я вылез из своего укрытия и распрямил спину. Вокруг было абсолютно тихо. Мне трудно было найти для себя объяснение, что же происходило этой ночью? Куда все исчезли? Меня тошнило и так трусило от холода, что зуб на зуб не попадал. Ощущение грязи и мерзости мотивировали ускорить шаг по направлению к выходу. Я достал из своего рюкзака термос и смочил пересохшее горло холодным чаем. Вызвал такси. Через час с лишним я лежал дома в горячей ванной и засыпал.

Мой сон, звонком по телефону, прервал Глеб… меня охватил какой–то внутренний страх.

– Алло, – я ответил сонным голосом.

– Привет, сегодня не занят?

– Я планировал отдыхать, а что?

– Хотел с тобой обсудить один очень важный вопрос, давай встретимся сегодня вечером на нашем месте, выпьем по бокальчику?

– Ой, даже не знаю.

– Это важно, – настаивал Глеб.

– Ну… а в котором часу?

– Давай в 19:00.

– Ладно.

– До встречи.

Мы встретились как будто ни в чем не бывало. Заказали по 0.5 светлого пива. Глеб начал рассказывать про женские манипуляции и прочую ерунду, а я все пытался понять ̶ в чем же была такая важность этой встречи. Но вот, когда мы уже решили расходиться, он между прочем сказал:

– Кстати, это не ты случайно забыл? Глеб достал из кармана раскладной нож… положил его на стол. Это был мой нож. Я раздумывал над тем, что ему ответить…

Глава I I

“Если Вы задумаете летом совершить

прогулку в Пущу-Водицу, то садитесь

на Думской площади в трамвай с

надписью“Пуща-Водица”.

Электрический вагон, пройдя

Лукьяновку, Куреневку и Приорку,

стрелой врежется в городской лес. В

окно вагона врывается одна за другой

волна свежего запаха сосны. Жадно

вдыхая после городской пыли в

свободную грудь живительную влагу

лесного воздуха, вы, опьяненный этим

нектаром очарованный

вечнозелеными соснами-гигантами,

и не заметите, как окажетесь в

Пуще-Водице”.

Киевский справочник «Дачник», 1909 г.

После промышленной революции в России – возросло количество состоятельных граждан империи, что, в свою очередь, способствовало строительному буму конца 19 го – начала 20 века: строились доходные дома, гостиницы, храмы, молельные дома и синагоги, учебные заведения и больницы, фабрики и заводы. В моде того времени был модерн, но также и другие архитектурные стили (более консервативные). В это время Городецкий загорелся идеей своего знаменитого дома с химерами. В конце 19 века, на заседании Киевской думы, по инициативе гласного думы Николая Чоколова, было принято решение основать дачный поселок…

В прошлые века, в Пущу-Водицу, князья и дворяне ездили на охоту, а разбойники прятались от правосудия. В 20 веке большевики совершали там тайные встречи, а в наше время здесь располагается дачный рай, тут есть все: театр, синематограф, парк, почта, купальни, рестораны, курсирует трамвай (сперва на паровой тяге, но через несколько лет – линию электрифицировали ), замечательный сосновый воздух, густые чащи, триста домов в лучших традициях русского деревянного зодчества. Например, на рабочих окраинах города не было нормального транспортного сообщения и коммуникаций. Пуща-Водица ̶ идеальное место для летнего отдыха и тайных встреч с любовницами, для лечения лёгочных заболеваний (по проекции врачей, а именно, Феофила Яновского и Карла Тритшеля был открыт первый в Российской Империи санаторий для больных чахоткой, в 1903 году ).

Именно Пущу выбрали местом своих встреч члены сообщества «Дионисий». Членами этого клуба были исключительно мужчины. Каждый, кто становился его участником, получал печатку с надписью на идише: вечное ничто. Участников клуба было не так много: человек 8-9. Новым членом клуба можно было стать только по проекции одного из старых участников и одобрения его кандидатуры всеми участниками. Если это происходило, то для него устраивали своеобразное посвящение в клуб. Если же кто-то из старых участников клуба хотел покинуть его, то он должен был об этом сообщить всем на специальном заседании. Но стоит сказать, что пока ни один человек не покидал это сообщество. Этот клуб еще, в особо тесных кругах, называли «клубом джентльменов». Дионисием, как нетрудно догадаться, он был назван в честь греческого бога вина и наслаждений.

Образовался данный клуб благодаря одному очень состоятельному купцу первой гильдии, Оскару Гершевичу Гронфейну, который владел одним из участков в Пуще-Водице. Он со своими товарищами, уставшими от городской суеты, жен и детей, решили тайно уехать на дачу, чтобы в абсолютно мужской компании играть в преферанс, бильярд, пить вино, коньяк, ром, курить дорогие сигары, обсуждать политику и женщин: японских, польских, русских, еврейских проституток, зону оседлости, социализм и прочие крамольные вещи…

Глава 2

Постепенно клуб пополнялся новыми участниками, в связи с этим росли и запросы на развлечения, что привело к всеобщей тайне. Чтобы тайну хранили – придумали весьма интересную инициацию: кандидатов в клуб приглашали в одну из комнат, где черной тканью были занавешены все окна, а на стенах и люстре горели свечи; по центру комнаты стоял большой стол с мраморной столешницей (из белого и черного мрамора), на котором горел подсвечник в виде обвитого змеей дерева, рядом стояла серебряная чаша с рубиновым вином. Первородная Ева, в маске и черной полупрозрачной накидке из китайского шелка, читала вошедшему тайное заклинание. Неофиту разрешалось снять повязку с глаз… Ева соблазняла и искушала его своим магнетизмом и очарованием, своей непорочностью, чистотой, свежестью утренней розы. Ее лепестки, от бликов мерцающих свечей, переливались в лучах восходящего солнца с тьмой похороненной луны. Тягучий аромат витал в пространстве терпкого полумрака. Необузданная похоть просачивалась в чертоги человеческого естества под видом непорочной святости. Запретный плод – путь к познанию истины мироздания. Древо жизни, древо мудрости, древо любви, древо смерти ̶ звенья одной цепочки бесконечной вечности и мимолетности мгновения. Две реки соединяются в одну точно так же, как две рельсы сходятся в одну, когда плоть превращается в прах.

Люди в белых масках и черных фраках хлопали и танцевали в такт грехопадения человека. После этого девушка удалялась из комнаты, а кандидату в клуб «Дионисий» сообщали, что он вкусил запретный плод – теперь пора познать смысл человеческого бытия. Ему задавались вопросы о существовании Бога, дьявола, бессмертия, любви, семье, истине и смерти. После давали выпить вина из серебряного кубка, на дне которого лежал золотой перстень. Выпив вино – посвященный одевал перстень на безымянный палец правой руки (в миру он носил его на левой руке). После этого произносилась речь на идише, или русском. Далее участники пускались в пляс и веселье. Так заканчивался процесс посвящения.

Возможно, участники клуба вдохновлялись масонскими ложами с их ритуалами, но, по правде говоря, они обладали неким другим смыслом. Это, скорее, был клуб для развлечений взрослых мужчин, для приятного времяпровождения за игрой в карты: так как игра, порой, так увлекает, что можно забыть о работе, еде и времени… Можно всю ночь напролет играть, а под утро совсем выбившись из сил от недосыпания – свалится в постель и уснуть мертвецким сном. Проснутся в 12 часов дня, позавтракать, выпить кофе, закурить сигару и продолжить игру. Играли на деньги и не только. Но никогда не играли с человеком на такую сумму, которую тот не мог бы отдать. Это был своего рода своеобразный кодекс. Встречались вчетвером или вшестером: не всегда все участники могли присутствовать в один и тот же день.

Помимо Пущи-Водицы, где встречи проводили в основном летом, также встречались в роскошных апартаментах Якова Каплера, усадьбе Савелия Игнатьева, который был состоятельным купцом первой гильдии и промышленником. В доходном доме Лазаря Гершмана на Константиновской, а также в апартаментах Аркадия Яновского, архитектора и инженера.

Когда карточная игра пресыщала, то появились новые идеи: по воплощению всевозможных запретных желаний, о которых можно только мечтать и фантазировать, но когда люди с огромным влиянием и деньгами начинают воображать что-либо, то мало что может их остановить от воплощения их в жизнь. Как, например, раздвижной потолок на крыше дома, чтобы в праздник Суккот смотреть на ночное звездное небо или иметь свой собственный передвижной вагон с оркестром. Чтобы познать любовь с роскошными куртизанками, французскими и польскими кокетками, японскими жрицами любви, принять участие в самых непостижимых оргиях в честь бога Дионисия, крутить романы с балеринами, актрисами и певицами.

Глава III

Элизабет Доллан, жена купца первой гильдии, Дмитрия Морозова, овдовев – осталась одна с двумя детьми на руках: Оскаром и Лизой. Помимо такого горя, имущество Морозова было заложено под кредит, а сам он, пристрастившись к картам и рулетке, погряз в долгах. Кому он только не был должен: собственному брату, друзьям, отцу Элизабет, который был владельцем кондитерской на Хрещатицкой. Доходы у отца Лизы Доллан, так ее называли на русский лад, были хоть и неплохие, но их было недостаточно, чтобы рассчитываться с долгами по кредитам. Все имущество Морозова изъяли, но даже этого не хватало для погашения долгов. Снова просить деньги у отца – Элизабет уже не могла, так как и у него были обязательства перед кредиторами.

Ничего кроме пения и флирта с мужчинами мадам Доллан не умела. К нищенской жизни питала всяческое презрение – ей срочно нужны были деньги. Помимо умершего Морозова, у Доллан были любовные отношения с молодым поручиком Боровским, но рассчитывать от него на крупную сумму и роскошную жизнь ей не приходилось. Роман со служащим высокого ранга Игнатьевым, но того перевели по службе в другую губернию. Положение мадам Доллан усложнялось наличием двоих маленьких детей и весьма немолодым возрастом, а это значило, что ее шарм и красота будут постепенно увядать, как роза в старой вазе. Возвращение в Лиль не с чем было весьма непривлекательной затеей, поэтому мадам Доллан обратилась в «Общество взаимного кредита».

Она была наслышана, что судо-сберегательные товарищества давали кредиты, но, к большому сожалению для Доллан, служащий был хорошо наслышан о долгах Морозова, о его кончине – отказал в кредите. Но, очарованный ее красотой, предложил попытать счастья с бароном Вильгельмом фон Нойером. Хотя мадам Доллан и было уже за 30, но выглядела она не более чем на 27-28 лет: черные кудрявые волосы, белоснежная кожа лица, большие карие глаза, густые брови, аккуратный, слегка вздернутый нос, сочные губы и пышная грудь… Это делало ее желанной и привлекательной для большинства мужчин.

Словив пролетку, Доллан со служащим отправились в поместье барона. Ее встретила роскошная постройка в стиле классицизма с собственным парком и лабиринтом, фонтаном и красивыми обнаженными античными статуями. Долго можно описывать все изыски внешнего декора: именной герб, колонны и т.д. Но давайте поговорим о том, что было внутри этого роскошного здания. Огромный зал, пол из итальянского мрамора, винтовая лестница, ведущая на верхний этажа, выполнена из того же материала. Огромные картины с портретами близких и дальних родственников барона, статуи, коллекция разнообразного оружия, множество комнат в различных стилях: китайском, японском, мавританском, европейском. Описанию всей роскоши внутренней отделки помещения можно посвятить не одну страницу.

Гостей встретил садовник. Узнав знакомого барона, он предложил им с мадам пройти в зал. Дворецкий поздоровался с гостями. Когда приказчик собирался пойти к барону, чтобы сообщить о везите, то барон сам, как раз в это время, спустился со второго этажа в зал.

– Добрый день, ваше благородие, – поприветствовал хозяина усадьбы приказчик. – А это мадам Доллан, вдова покойного Морозова.

– Очень рада встрече, барон, – поздоровалась учтиво мадам Доллан.

– Весьма рад вашему визиту, – радостно ответил барон.

– Я оставлю вас наедине, ваше благородие, – сказал приказчик.

– Хорошо, сухо ответил барон. – Мадам Доллан, пройдемте ко мне в кабинет, чтобы мы могли с вами спокойно поговорить.

Наедине с бароном ̶ Элизабет рассказала о своем печальном финансовом положении: долгах, горести о смерти мужа. Стоить сказать, по правде говоря, Доллан совсем не сожалела о смерти покойного супруга. Барон внимательно слушал Элизабет, затем закурил сигару и предложил ей что-либо выпить. Мадам поблагодарила барона за предложение, но тактично отказалась.

Барону было около пятидесяти лет, на русском он говорил с весьма выраженным немецким акцентом. Неплохо знал французский. Вскоре барон перешел с мадам Доллан на французский, но, по впечатлению Элизабет, его французский был ничем не лучше русского, но зато Доллан льстило, что он перешел с ней на ее родной язык. Доллан достала изящный мундштук из слоновой кости с серебряным декором и закурила. Барон, словно гипнотизируя, своими маленькими черными глазами пристально смотрел на Элизабет – ей стало неловко, но она не показала виду, держалась элегантно и уверено.

– Ну что же, мадам Долан, – сказал барон, – я думаю, что смогу вам дать определенную сумму денег: около 250 рублей.

– Учитывая, что имущество Морозова вдова возвращать не собиралась, но при этом ее долги были значительно более 250 рублей. Нужно было вернуть долг одному приятелю мужа, который после смерти Морозова угрожал ей расправой, если та не вернет долг, а если она сбежит, то пострадает ее отец, брат и дети. Долг был более 3000 рублей. Еще нужно было отдать отцу 380 рублей, друзьям Морозова около 450 рублей, брату около 300 рублей. 250 рублей – это конечно не маленькие деньги, но в ее случае они не решали проблему – Доллан сказала барону, что ее долги гораздо больше и ей нужно хотя бы 4000 рублей, чтобы частично расплатится с человеком, который угрожает расправой ей и ее семье.

– Можно, конечно, 4000 рублей и более, – сказал барон, – но есть и одно условие: не нужно ничего подписывать или отдавать полученную сумму… Вы должны будете сыграть в одну любопытнейшую игру, конечно, правила игры вас могут весьма смутить или напугать, но я думаю, что вы согласитесь. Такое предложение показалось очень странным для Элизабет, но какой у нее был выход?

– Я могу ознакомиться с правилами игры, барон?

– Конечно, завтра к вам домой приедет г-н Шехтель, он познакомит вас с правилами и сутью игры. Куда за вами заехать?

Элизабет сказала барону адрес и вежливо попрощалась.

На следующий день, по указанному Элизабет адресу, к ней приехал Шехтель. Вежливо поздоровавшись с мадам Доллан – вручил запечатанный конверт. Мадам Доллан, разрезав конверт, достала из него лист бумаги, на котором были детально прописаны условия и правила игры. Она внимательно их читала. Дочитав до половины – сильно смутилась, ее лицо выражало раздражение смешанное со злостью. Она отвела глаза, улыбка Шехтеля показалась ей омерзительной. Продолжив читать дальше, мадам Доллан смяла лист бумаги и бросила его на пол.

– Мадам Доллан, сказал Шехтель, – я вижу, что вы огорчены и смущены прочитанным, но тем не менее, скажите, вы согласны с условиями барона?

– До что это еще за игра такая!? – возмутилась Елизабет. – Кто согласится на такое безумное предложение?

– Я буду ждать в карете на улице, где-то 10-15 минут, – раздраженно сказал Шехтель, – если вы выйдете, то я вас отвезу в указанное место, а если нет, то это будет означать, что вы отказываетесь.

Шехтель вышел на улицу и сел в карету. Доллан подошла к окну, чтобы посмотреть на улицу. Под окнами ее дома стояла роскошная карета. Мысли о большом долге, опасность за свою жизнь, жизнь отца и детей ̶ перевесили на чаше весов по сравнению с омерзением от предложенных условий. Стоит сказать, что Елизабет, где-то в глубине души, даже чувствовала какой-то странный интерес. Острота ощущений позволяет почувствовать настоящий вкус жизни… Тайное любопытство на бессознательном уровне заставило Елизу выйти на улицу и сесть в карету.

– Я рад, что вы согласились, сказал подбадривающим тоном Шехтель, – я восхищаюсь вами.

Элиза ничего не ответила Шехтелю. Она просто молча смотрела в окно кареты и мчалась к неизведанному.

– Мадам Доллан, я вынужден завязать, на время, вам глаза – учтиво сказал Шехтель, – это ненадолго.

Шехтель аккуратно это сделал черным шелковым платком – теперь было непонятно, куда несется карета. Через минут 40-50 она остановилась.

– Мадам, не снимайте повязку, – сказал Шехтель, – я сейчас вас проведу к дому.

Элиза одобрительно кивнула головой. Она слышала звук открывающихся ворот… Шехтель, держа ее за руку, аккуратно подвел ее к ступенькам двери… она слышала какой-то незнакомый мужской голос.

– Хорошо, дальше я ее проведу, – сказал незнакомец.

– Очень рад вас видеть мадам Доллан, дайте пожалуйста свою руку. Этот мужчина был очень вежлив и обходителен с Элизой. Доллан, молча, дала руку, поднялась по ступенькам к двери и зашла в зал.

– Теперь можете снять повязку, мадам.

Элизабет, сняв с глаз шелковый платок, увидела рядом возле себя невысокого мужчину в черном фраке и белой рубашке с бабочкой. На его лице была маска шута. Элиза зашла в огромный зал с зашторенными окнами. Голые стены создавали странное ощущение холода и пустоты. По центру висела огромная бронзовая люстра. Человек во фраке повел Лизу в другой зал, который, как и первый, был абсолютно пустынным. Дальше они зашли в комнату с алой драпировкой стен: в ней не было окон, никаких предметов интерьера, а пол в виде шахматной доски: сделанной из черного и белого мрамора. В канделябрах, на стенах, горели свечи. Необычность этой комнаты заключалась еще в том, что в ней было три двери разного цвета: белого, красного и черного. Джентльмен в шутовской маске вежливо указал Элизе на белую дверь.