bannerbannerbanner
полная версияВ Париже

Алексей Толстой
В Париже

Полная версия

– Пойдемте все-таки, – сказал он, и они стали спускаться по винтовой лестнице: Буров у стены, Людмила Ивановна – придерживаясь за перила. На площадке, ниже этажом, она остановилась. Зрачки ее синеватых глаз в волнении, почти в отчаянии, торопливо искали хотя бы черточки участия на неподвижном, резко-бледном лице Николая Николаевича. Темные усы закрывали ему рот, и все же было видно, как губы его сжаты упрямо и брезгливо. У Людмилы Ивановны сразу озябли руки.

– Вы знаете, как я теперь одинока, – сказала она. – Почему вы молчите?.. Николай Николаевич, вы не замечаете, – вы целыми днями молчите… Я не могу больше…

– Я отношусь к вам хорошо, Людмила Ивановна…

– Нет, нет, – крикнула она, сейчас же испуганно оглянулась и зашептала: – Эти две недели вы не сказали со мной ни слова… Что я вам сделала?..

– Видите ли, Людмила Ивановна…

– Вижу, вижу… Вы всегда были добры со мной… Теперь я особенно ждала… Мне так мало нужно… Но, господи, у меня же никого нет. Вы все думаете – я навязываюсь… Ведь так, как это время вы со мной обращаетесь, лучше смерть… Я знала, что этот разговор будет ужасный…

Она совсем запуталась. Взялась обеими руками за шапочку и надвинула ее. Буров глядел себе под ноги, только брови его поднялись.

– Это все, что вы мне хотели сказать? – спросил он, понимая, что сейчас будет. Людмила Ивановна коротко, глубоко вздохнула, даже голову откинула, и сейчас же пошла по лестнице вниз. Она была худенькая и черная. Ее тоненькие ноги ступали прямо, юбка смялась от сидения весь день за машинкой в конторе, В особенности со спины сейчас Людмила Ивановна казалась пронзительно одинокой. Буров крепко держался за перила. Когда она скрылась, он подхватил левой рукой портфель и стал спускаться на улицу…

Рейтинг@Mail.ru