Алексей Толстой
Насильники (Лентяй)
Фока. Молчи. Сейчас моя воля. И плакать перестань…
Нина. Я так измучилась. (Идет к перегородке. Фока за ней. В дверях Нина вдруг толкает Фоку в грудь и быстро запирается.) Вот!
Фока. Ах, черт! Врешь… Отопрешь! Отопри, Нина! (Ломит дверь плечом, потом схватывает скамейку и ударяет скамейкой.)
В это время входит Клавдий, Фока его не видят.
Клавдий. Фока! Ты что стучишь?
Фока. А! Это вы!.. Ну, стучу… Вам какое дело?..
Клавдий. Где Нина Александровна?
Фока. Почем я знаю…
Клавдий. Где Нина Александровна?
Фока. Да вам-то что?
Клавдий (вырывая скамейку). Я дядюшку в лесу прибил, а тебя здесь убью!..
Фока (отступая к окну). Ну, ну, только троньте… (Приготовляется кинуться на Клавдия, но, взглянув в окно, мимо которого пробежала Нина, восклицает.) Удрала в окошко. Ах, черт! (Выпрыгивает в окно.)
На улице вскрик Нины, возглас Фоки и густой голос Тараканова.
Клавдий бросается к окну.
Клавдий. Какой ужас! (Поспешно выходит в дверь.)
За окном беготня и крики. Затем в дверь врывается Нина, растрепанная, останавливается посреди комнаты.
Нина. Какой ужас.
Голоса за сценой.
Фока (за сценой). Не смей бегать, не уступлю никому, моя все равно.
Тараканов (за сценой). Не смей, мальчишка, вот я тебя…
Возня, удары, крики. Входит Клавдий.
Клавдий (тяжело дыша). Мало им, надо было больнее… Простите… Может быть, я не прав…
Нина (с пылающими глазами). Вам досталась, берите…
Клавдий. Боже мой, что вы, успокойтесь…
Нина. Вам не все ли равно…
Клавдий. Ну, я уйду сейчас… я только покараулю, чтобы они не ворвались. Вы постучите, когда я понадоблюсь… Я буду в сенях. (Уходит.)
Нина. Не поможет, не беспокойтесь, не позову! (Засмеялась, смех перешел в плач. Упав на лавку, она забилась.)
Клавдий (вошел и присел над Ниной). Перестаньте, не нужно плакать. Подумайте о чем-нибудь веселом. О чем плакать… Обиды или зла никакого нет… Все это мелочи, сами выдумываем… Честное слово, я сразу понял… и решил непременно увидеть вас…
Нина. Ах, дайте воды…
Клавдий (подавая воду). Непременно, думаю, скажу ей одну вещь…
Нина. Какую же вещь скажете?
Клавдий. Вы правы, вы во всем правы, а я просто так – человек. От каждого вашего страдания, от каждого вашего падения вы поднимаетесь все выше, как солнце, а мне не достигнуть вас никогда; но, увидев хоть раз, я освещен на всю жизнь… Вы сейчас уедете, мы не встретимся, наверно, больше, потому что вы меня ведь не любите; но вы моя жена… Это на словах выходит глупо, а на самом деле так. Еще водицы? Я пойду покличу кого-нибудь, чтобы лошадей нашли. (Идет, останавливается, смотрит, как Нина ложится; снимает пальто, подкладывает ей под голову.)
Нина. Спасибо…
Он быстро возвращается.
Клавдий Петрович….
Он опять идет к двери.
Что вы сказали? Я плохо поняла…
Клавдий. Свои мысли…
Нина. Неужели так думаете? Как жаль – ведь это неправда… Я обыкновенная слабая женщина…
Клавдий. Это ничего не значит… Может быть, и вам и другим представляетесь обыкновенной, а я увидел другое в вас. Я думаю, у каждого есть портрет возлюбленной; коли встретишь ее – так на всю жизнь. А все остальные – случайные люди. У вас есть, конечно?
Нина. Был; я бросила.
Клавдий (тихо). А если только возможно, я поеду туда, куда вы поедете…
Нина. Клавдий Петрович… Подойдите ближе…
Клавдий. Зачем?
Нина (приподнимается). А я виновата перед вами?
Клавдий. Ничем.
Нина. Глядите в глаза… Милый мой, милый мой! (Обняла, целует.)
Клавдий (с громким, радостным криком склоняется над ней). Жизнь моя, жизнь!
Занавес
