bannerbannerbanner
Фармакопея. Часть 1

Алексей РОСС
Фармакопея. Часть 1

Полная версия

Три года назад, только приступив к работе в HR департаменте Ромер Медикал, Эллис влюбилась в него с самой их первой встречи. Хоть эта встреча, при приеме на работу, была посвящена рутинной проверке ее резюме и контактов, и разговаривал он с ней крайне прохладно и сухо, она была очарована его мужественностью и профессионализмом. Эллис было всего двадцать четыре, она была хороша собой, раскрепощена, и уверена, что сможет его завоевать. А тем самым, и устроить свою будущую жизнь. В прошлом, Диего Санторо был помощником окружного прокурора, участвовал в крупных публичных делах и имел много «нужных» знакомств. И его прошлое, и настоящее, и особенно будущее, казались ей именно тем призом, за который стоит побороться. Но, на протяжении нескольких месяцев, он демонстративно не обращал внимания на ее интерес к своей персоне, и держал с ней, как впрочем и со всеми женщинами, почтительную деловую дистанцию. А потом, неожиданные события в ее жизни, развернули этот интерес в противоположную сторону.

И вот теперь, медленно и осторожно проезжая по улицам Бостона, она почти не обращала внимания ни на дорожных рабочих, разбирающих баррикады и завалы с дорог и тротуаров. Ни на сотрудников коммунальных служб, отмывающих надписи BLM и ACAB со стен и памятников. Ни на пожарных, тушивших еще тлеющие остовы автомобилей и дымящиеся провалы витрин магазинов. Безумные ночные погромы, стрельба и столкновения с полицией, все это прошло мимо неё. Сейчас в голове Эллис, как и всю прошедшую ночь, снова и снова вертелись слова Алана, произносимые вымученно, безэмоционально и с длинными паузами, как плохо выученное школьное стихотворение. И еще постоянные бесцеремонные вклинивания в их разговор этого дьявола Санторо.

Но проехав всего квартал от своего кондоминиума по бульвару Вашингтона, она уперлась в полицейский кордон. Это, наконец, вывело ее из ступора и вернуло в текущие реалии городской жизни. Проезд на левый берег по мосту, с противоположной стороны которого поднимался дым, был закрыт. Усталые полицейские раздраженно разворачивали все машины, оказавшиеся здесь в такую рань, и настороженно заглядывали в окна автомобилей. Ей пришлось свернуть на Козуей стрит, чтобы по ней добраться до Марта-роуд, и уже дальше доехать до моста Чарльз-Ривер-Дем. Но и здесь на перекрестке, буквально в ста метрах от моста, дорога тоже была перекрыта, а несколько пожарных расчетов тушили догорающую синагогу, ворота которой были исписаны ругательствами и разрисованы свастиками.

Она притормозила, прикидывая как же ей ехать дальше, чем тут же привлекла внимание полицейского, облаченного в шлем и защитную амуницию, всего обвешанного оружием и главное – полностью заляпанного разноцветной краской. Видимо этой ночью ему очень досталось от протестующих любителей пейнтбола.

Жестом он потребовал Эллис прижаться к тротуару и, положив правую руку на пистолет, махнул ей рукой, приказывая опустить стекло. Быстро открыв окно своей двери, она вернула обе руки на руль и попыталась улыбнуться полицейскому.

– Куда вы направляетесь, мисс? – резко и громко рявкнул он в окно, никак не среагировав на ее улыбку, и быстро обшарил взглядом салон автомобиля.

– Я еду навестить свою родственницу, офицер. На левый берег, в Уотертаун. Я очень беспокоюсь за ее здоровье, но вечером и ночью не рискнула ехать через город.

– Да, ночь была никудышной, – в сердцах ответил он, посмотрев на еще дымящееся здание синагоги. – Вы принимали участие в уличных беспорядках? – тут же быстро спросил он, вглядываясь в ее красные от бессонной ночи глаза, и крепче сжимая рукоять пистолета, торчащую из кобуры.

– Нет, нет, я всю ночь провела дома, ожидая окончания всех этих протестов, – испуганно проговорила Эллис. – И как только стихло, я сразу же выехала, но мост Вашингтона перекрыт и меня направили сюда.

– Ах да, точно, мост же еще не разблокировали, – согласился с ней полицейский и немного расслабился, но руку от кобуры не убрал. – Вам нужно ехать по Станифорду, потом по Кембриджу и прямо на мост Лонгфелло. Ближе пути на левый берег сейчас нет.

– О, спасибо вам большое, офицер. Я поеду именно так, – искренне ответила ему Эллис и приготовилась ехать.

– Аккуратнее на дороге, мисс, – сказал на последок полицейский и, похлопав рукой по капоту, показал ей, что она может ехать. При этом в его взгляде ясно читалась мысль «ты мне еще попадёшься». И только отъехав от пожарища, Эллис, в голове которой даже сейчас крутился разговор с Аланом, осознала, что даже не его слова и запинающийся голос так удивили ее. По настоящему ее смутили его бегающий взгляд и испуганные глаза, которыми он вчера смотрел на неё с экрана. И именно это, до сих пор, не позволяло ей сосредоточиться на дороге и замечать тот хаос, что творился вокруг. А еще, пугающая ухмылка этого Санторо, похожая на собачий оскал, которой он провожал ее из комнаты переговоров. Боже, а ведь когда-то она считала его красавчиком. Какой же дурой она себе казалась…

Глава 5.

***

Алан Тилфорд был бой-френдом Эллис и ведущим программистом отдела разработок Ромер Медикал. А так как он был в долгосрочной командировке с проектной группой нового, еще засекреченного препарата, связь с ним разрешалась только один раз в две недели и всего на пятнадцать минут. Это происходило в специальном изолированном кабинете в подвале офиса компании и всегда в формате видео конференции. Ну и конечно, при обязательном присутствии одного из сотрудников службы безопасности. Ни телефонные звонки, ни электронная почта не были даже предусмотрены. Такой график был установлен для членов семей всех научных сотрудников, лаборантов и обслуживающего персонала, уехавших в эту командировку. И Эллис уже привыкла периодически наблюдать очередь посетителей в этот кабинет, рутинно присоединяясь к ней дважды в месяц.

Но на прошлой неделе помощник шефа безопасности сообщил ей, что Алан приболел и от своего сеанса связи отказался. А новый сеанс будет организован в следующий раз по уже установленному графику. Ее это хоть и удивило, но не расстроило. Потому что Алан, по правде говоря, был для Эллис всего лишь ступенькой к ее будущей благополучной жизни, и его здоровье для неё не значило ровным счетом ничего. И все же, она смогла изобразить на лице крайнее огорчение и беспокойство, которое сыграла на отлично. Впрочем, как и всегда.

И какого же было ее удивление, когда сам шеф безопасности корпорации позвонил ей в четверг и сообщил, что уже завтра в двенадцать часов будет проведён внеочередной сеанс связи с Аланом, и контролировать его он будет самолично.

– Поверьте, Эллис, даже мне было очень непросто организовать этот сеанс для вас, – произнёс он в телефон, останавливая ее возможные вопросы.

– О да, мистер Санторо, – горячо выдохнула она в ответ, – я вам очень благодарна. Очень!

– Не за что, – ответил он и сразу отключился.

На следующий день в 11.45 она на ватных ногах, но нарядившись в своё самое красивое и провокационное платье, пришла к специальному кабинету связи. Дверь была открыта и Диего уже сидел там со своим специалистом, который настраивал аппаратуру.

– Добрый день, мисс Стейт. Вижу вы пришли пораньше. Очень скучаете по Тилфорду? – произнёс он вставая со своего кресла и жестом приглашая ее войти.

– Здравствуйте, мистер Санторо, – улыбнулась ему Эллис. – Я действительно сильно тоскую без Алана и обеспокоена его здоровьем, сэр.

– Зовите меня просто Диего, – ответил он. – Долой формальности и звания. Ведь это секретный кабинет, – добавил он, заговорщицки подмигнув.

– Хорошо, мисте… Диего, – с запинкой произнесла Эллис, не понимая такого веселого настроя шефа безопасности, и еще более напрягаясь от этого. – Мне сообщили, что Алан заболел. А ведь я уже три недели не слышала и не видела его. Я очень волнуюсь, что это серьезно, – выговорила она под конец, очень правдоподобно взволнованно сцепив руки.

Санторо отодвинул ей кресло и помог сесть, стрельнув глазами в ее декольте, и чуть более тихим голосом сказал:

– Уверен, Эллис, с ним все хорошо, иначе нам бы это сообщили. Просто временное недомогание, – и совсем уже тихо добавил. – Если бы обо мне переживала такая блистательная женщина, я бы не заболел никогда.

Ещё раз стрельнув глазами в вырез ее платья, он повернулся к своему помощнику и спросил:

– Скотт, у тебя все готово? Можно приступать?

– Да, сэр! – ответил тот, не поднимая головы от аппаратуры.

– Тогда включай и можешь идти, как все запустится, – сказал Санторо и сел в своё кресло чуть сбоку и позади Эллис.

Скотт включил большой экран, записывающую аппаратуру, и бросив холодный взгляд на Эллис, вышел из комнаты. Как всегда, на экране высветился тридцати секундный счётчик, идущий назад, и все эти полминуты она сидела в полной тишине и чувствовала, что шеф безопасности не сводит с неё глаз. Обычно Эллис не напрягало такое мужское внимание, и она даже получала своеобразное удовольствие, если ее так очевидно рассматривал какой-нибудь интересный мужчина. Но сейчас это было очень дискомфортно, и даже хотелось спрятаться от такого внимания. Наконец, секундомер отсчитал последние секунды, на экране вспыхнула картинка и Эллис, увидев изображение, моментально забыла про все неприятные ощущения от сидящего рядом надзирателя.

На экране, в таком же дурацком кабинете без окон, как и у неё, сидел Алан. В первое мгновение она его даже не узнала – похудевший, осунувшийся, с темными кругами под глазами и болезненным цветом лица, он был больше похож на их соседа по кондоминиуму, недавно тяжело перенёсшего Covid, чем на себя.

– Здравствуй, Эллис, – произнёс он хрипловатым голосом.

– Здравствуй, дорогой. Как ты? – ответила она, и даже почувствовала, что глаза ее увлажнились. Так плохо Алан не выглядел никогда. Даже после отравления газом в их квартире в прошлом году, он выглядел намного лучше. Впервые в их совместной жизни, ей стало по настоящему жалко его.

– Прости меня, детка, – произнёс он и вдруг замолчал. Несколько томительных секунд он, казалось, вспоминал забытый текст, и встрепенувшись продолжил. – Да! Прости меня, родная, что не смог поговорить с тобой в прошлый раз. Что-то я температурил и плохо себя чувствовал. Не мог говорить с тобой в таком хреновом состоянии, – эти слова он выговорил ровно и без эмоций, как ее младший брат первоклассник, когда пересказывал зазубренный, но сложный и непонятный для него текст.

 

– Ну какие прости, милый, – постаралась она нежно ответить ему. – Я все понимаю. Это усталость, ведь ты так давно уехал и мы долго не виделись. Или это может быть отравлением. Как тебе местная еда? – искренне озаботилась она. – Вас хорошо кормят? Ты что-то очень похудел.

Казалось слово «еда» несколько взбодрило Алана, потому что он тут же живо ответил:

– Нет, с едой здесь все хорошо, и вообще, когда удается достать местную еду…

– Стоп! – грубо рявкнул Санторо из-за плеча Эллис. – Тема организации местного быта входит в список конфиденциальной информации. Вас об этом предупреждали.

– Да, Диего, конечно. Извините меня, – дрогнувшим голосом произнесла Эллис. Вмешательство шефа безопасности было таким неожиданным, что у неё даже задрожали руки.

– Простите, мистер Санторо, – следом за ней медленно проговорил Алан. И его взгляд, наполнился злобой, заметной даже через разделяющий их экран. А еще мгновением ранее Эллис заметила, как он дернулся на услышанное «Диего».

– "Этого только не хватало", – подумала она.

– Можете продолжать, коллеги, – ответил Санторо, поправляя часы на руке. – У вас осталось ровно десять минут.

Эллис постаралась улыбнуться, чуть расслабила плечи и продолжила: – надеюсь тебе уже лучше, Алан?

– Да, Эллис. Доктор Дэниелз быстро поставила меня на ноги, – ответил он.

– Ты очень устаёшь? Как ваши успехи? Уже известно когда ты вернёшься домой? Я очень скучаю по тебе, милый. Очень, – сказала она нежно.

– Я…, – Алан снова завис и на пару секунд замолчал. – Детка, я не уверен, что об этом тоже можно говорить здесь, – выдал он наконец и перевёл взгляд с неё на Санторо.

– Верно, мистер Тилфорд! Информация, касающаяся сроков работы и завершения ее этапов, также является закрытой, – холодно ответил шеф безопасности.

В эту минуту уже и Эллис возненавидела это бывшего прокурорского чурбана и метнула в него злой взгляд. Но он только снова указал ей пальцем на часы.

– «Вот говнюк», – пролетела мысль в ее голове, и она опять постаралась переключиться на Алана.

– Давай я расскажу как у нас дела, родной, – быстро произнесла Эллис, пытаясь наверстать упущенные секунды их короткой онлайн встречи. – У меня все хорошо, и дома у нас полный порядок. Я вчера забегала в твой отдел, и все ребята передают тебе большой привет, а Натан даже приготовил смешной сюрприз к твоему возвращению. Только ты не злись, когда это увидишь, он это делал от души. Просто у него такое странное чувство юмора, ты же знаешь. А еще наши соседи Терек и Сара завели себе собаку, так вот она недавно у нас в общем коридоре…

– Эллис, послушай, – произнёс Алан прерывая ее рассказ.

– Да, Алан! – встрепенулась она.

– Я хотел тебе сказать… – Алан снова сделал паузу и продолжил. – Недавно я перепроверял свой календарь и понял, что в этой командировке пропустил годовщину смерти своей бабушки. Ты же знаешь, она у меня была одна и я очень ее любил. Я так по ней скучаю, Эллис, – сказал он, выдавив слезу.

Услышав про бабушку, Эллис на мгновение показалось, что ее оглушило взрывом, и сердце остановилось. Это было подобно выстрелу из пистолета прямо возле уха. Всё то время, что Эллис была знакома с Аланом, она готовила себя именно к этому моменту. И она была уверена, что в любой ситуации ей с запасом хватит самообладания, чтобы не показывать ее реальные чувства. Но взрыв эмоций, произошедший внутри в это момент, чуть не лишил ее чувств. По факту, все ее силы ушли только на то, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. И если бы не большое и тяжелое кресло, на котором она сидела, Эллис наверняка упала бы на пол.

– Конечно, Алан, я понимаю, – после небольшой паузы только и смогла она выдавить из себя.

– Я очень скучаю по тебе, Эллис, но с тобой я могу видеться хоть иногда, а бабушку Элейн уже не увижу никогда. Ты могла бы навестить ее? Пожалуйста, ради меня… – эти последние слова он произнёс с такой мольбой, что она внутренне содрогнулась от повторного звона в ушах.

Все дело в том, что Алан с самого детства люто ненавидел свою бабку. И тем более не полюбил ее, после того как она умерла. А как только он получил возможность съехать от неё, сразу после университетского выпускного, больше не появлялся у неё ни разу. Ни разу за все семь месяцев, пока она еще была жива. Даже на похоронах не появился. И если бы Элейн сама заранее не позаботилась о приготовлении своей кончины, то и похоронили бы ее одну в общей могиле для одиноких стариков и бездомных. Ее звали Элейн Харди, и она была мамой его отца, но носила свою девичью фамилию, не взяв фамилию его деда Криса Тилфорда. Когда Алану было тринадцать лет, его родители трагически погибли в авиакастрофе на их частной Цессне, и опекунство над ним оформила его бабушка. Не смотря на то, что его семья была довольно обеспеченной, бабушка не пожелала переезжать в их шикарную квартиру в самом центре Бостона. И продав ее, перевезла внука к себе в старый загородный дом в Уотертауне.

Однажды, когда Эллис случайно узнала, что у Алана есть дом в довольно престижном районе пригорода, которым был Уотертаун, она его долго расспрашивала почему он живет в этой микроскопической квартирке в кондоминиуме на Вашингтон-стрит, а не в своём пусть и не шикарном, но большом доме. Лично она считала эту убогую квартиру собачьей конурой, и отказалась принимать его отговорки, что из пригорода долго ехать на работу и тому подобную чепуху. Пожалуй, это была их первая и единственная серьезная ссора. В какой-то момент она его так вывела из себя, что он взорвавшись наговорил ей кучу гадостей, за которые потом долго извинялся. Но при этом, рассказал и обо всех притеснениях, которые в прошлом чинила ему его бабка Элейн.

Перевезя внука к себе в дом, она поселила его на первом этаже в маленькой комнате, с крошечным узким окошком, наспех переделанной из дедушкиного кабинета. При этом, на втором этаже дома остались пустовать две большие комфортные комнаты. И главная причина этого ее решения была в том, что Алан по ее мнению нуждался в постоянном присмотре. И должен был жить рядом, через стенку. В школу, по началу, она возила его сама, но потом бросила это занятие, поручив внуку ездить на школьном автобусе. И при этом, каждый раз встречала его из школы на автобусной остановке, что добавляло поводов для его унижений со стороны новых одноклассников.

В старшей школе, когда почти все его сверстники уже ездили на занятия на своих машинах, Элейн категорически запретила ему купить машину, даже самую дешевую. И хотя по условиям опекунства с пятнадцати лет Алан уже получил частичный доступ к деньгам, оставшимся в наследство от его обеспеченных родителей, на тайную покупку машины это все равно не хватило бы. А бабуля, которую в душе он называл ни как иначе, чем старой ведьмой, заставила его и дальше ездить в школу на желтом автобусе, где он был самым старшим пассажиром, и даже школьники начальных классов, тихо посмеивались над ним.

Еще хуже было то, что после пятнадцатилетия Алана, когда на свой день рождения он, с приглашенными друзьями, случайно устроил пожар на кухне, бабушка сначала запретила ему приводить друзей в гости, а потом запретила и ему ходить в гости к ним. Дальше вообще всячески не позволяла с ними общаться, открыто называя их малолетними преступниками и наркоманами. А поэтому, заставляла его целыми днями сидеть дома одному, занимаясь уроками. От такой каторги Алан стал замкнутым и угрюмым подростком, стремительно растолстел, по причине чего стал получать дополнительную порцию насмешек и оскорблений со стороны сверстников. Девушки также были у него под бабушкиным запретом, на что он, впрочем, и сам не рассчитывал, осознавая свой лишний вес и статус фрика в среде его одноклассников.

Окончив школу с отличием, а учился Алан действительно прекрасно, он тут же поступил в Массачусетский технологический университет на факультет информационных технологий и радостно объявил своей единственной родственнице, что переезжает в кампус и будет жить отдельно. Но и здесь старая ведьма, используя свой диктаторский авторитет, накопленный за пять лет опекунства, заставила Алана остаться жить с ней. И пошла лишь на незначительные уступки, позволив ему купить собственную машину, потому что он, уже достигнув совершеннолетия, получил полный доступ к средствам своей семьи. А еще, наконец-то, позволила ему переехать в свободную комнату на втором этаже. Все четыре года обучения в университете, а выпуститься Алан сумел досрочно уже на четвертый год, он почти не появлялся дома, не позавтракав уезжая на учебу рано утром, и возвращаясь только перед самым сном. Часто так он делал и по выходным. И только праздники, типа Рождества, вынуждали его проводить несколько дней дома с Элейн, и эти дни всегда были сущим Адом, для них обоих. Старая карга, под конец жизни, стала совсем невыносимой.

И так же, как и после школы, выпустившись с отличием из университета, Алан моментально устроился на работу в Ромер Медикал. Пусть и на самую младшую должность в ИТ департаменте, но за то без вступительных тестов и тому подобной бюрократии. На одних только рекомендациях от университетских профессоров. За один день он нашёл микроскопическую квартирку в кондоминиуме в соседнем квартале от офиса компании, и уже на следующий день, насовсем съехал от своей бабки, несмотря на все ее истерики, угрозы и мольбы. А еще через семь месяцев, Элейн Харди умерла, и обнаружили это только на пятый день ее соседи. Алану звонил какой-то служащий из муниципалитета сообщить эту прискорбную новость, но он только сказал «Понятно» в ответ, и положил трубку, оставив на той стороне провода обескураженного человека. Так он стал полным сиротой, а еще через месяц, владельцем старого бабкиного дома, перешедшего ему по наследству. По какой-то необъяснимой причине, он не стал его продавать, уплатив все положенные налоги. И только тогда, при оформлении бумаг, он узнал, на каком кладбище похоронена его бабушка и номер ее могилы.

А еще годом позже, в той самой комнатке с окошком амбразурой, в которой после смерти родителей поселила его бабка, он поставил свой секретный, очень мощный компьютер. Алан собрал его сам, замаскировал все подходы к нему, как в доме, так и в сети, и периодически подключался к нему, чтобы взламывать серверы разных закрытых организаций. Видимо, так он реализовывал свою накопленную за девять лет тягу к свободе и ненависть к притеснениям. Эллис знала об этом компьютере и о том, что Алан делал с его помощью. Однажды, он сам ей все рассказал, и даже отвёз в этот дом и показал как все спрятано и как работает. Да, это было так реально по шпионски, что в тот день она чуть сама не проболталась ему о своей двойной жизни.

И вот таким образом, невинные слова «навестить бабушку», стали у них с Аланом их общим паролем, означающим, что необходимо поехать в Уотертаун и подключиться к этому секретному компьютеру.

Все эти мысли с космической скоростью пролетели у неё в голове, пока ее замершее сердце не продолжило биться.

– Да, конечно, любимый. Я сегодня же съезжу на кладбище к твоей бабушке и оставлю ей большой красивый букет, – собравшись с силами сказала Эллис, чувствуя как у неё запылали щеки. – Ради тебя, мой родной, я сделаю все что ты захочешь. Ты главное больше не болей и поскорее возвращайся. Мне ужасно одиноко без тебя.

– Спасибо большое, Эллис, – заметно расслабившись сказал Алан, – Я очень рад был с тобой повидаться и узнать, что у тебя все хорошо. Извини, но сейчас мне нужно возвращаться к работе. Я очень, очень сильно люблю тебя, – сказал он, быстро придвинулся к камере и поцеловал объектив.

В тоже мгновение трансляция отключилась.

– В принципе, оставалось еще почти четыре минуты, – вставая из своего кресла произнёс Диего. – Но раз так все сложилось, значит все. Этот сеанс закончен.

– Спасибо вам большое, мистер Санторо, – вяло ответила Эллис, и повернула кресло к выходу из комнаты.

– Да не за что, Эллис. В конце концов, это моя работа, знать чем живут наши сотрудники и какие у них могут быть проблемы и сложности, – проговорил он, снова натягивая на лицо свою искусственную улыбку. – Вот теперь я знаю, что Алан Тилфорд очень озабочен проблемой отсутствия общения со своей бабушкой, – и тут же добавил. – Это конечно не мое дело, Эллис, но у меня сложилось впечатление, что ваш Алан скучает по своей умершей бабушке несколько сильнее, чем по вам, – и неприятно ухмыльнулся.

– Действительно, это не ваше дело! – резко выговорила ему в ответ Эллис. – Мы с Аланом любим друг друга, и нам этого достаточно, – почти выкрикнула она, и быстро вышла из комнаты.

 

Поднявшись к себе в кабинет, она попросила помощницу сделать себе кофе, села за свой стол и уставившись невидящим взглядом в иконки на мониторе компьютера… заплакала. Она понимала, что это всего лишь реакция на долго сдерживаемые переживания и страх, но ничего не могла с этим поделать. Слёзы потекли ручьём и она только прикрыла лицо руками, пытаясь скрыть всхлипывания. В этот момент в кабинет вошла ее помощница с кофе и замерла на пороге.

– Ваш кофе, Эллис, как вы просили. Что-то произошло? У вас все в порядке?

– Да, Ребекка, все нормально. Оставь кофе и иди.

Помощница Эллис, стараясь не подходить слишком близко и не вторгаться в личное пространство своей всхлипывающей начальницы, аккуратно поставила чашку на ее стол, но все же так, чтобы она могла дотянуться до неё не вставая со своего места.

– Эллис сидит у себя и плачет, – сказала Ребекка своим коллегам девушкам из отдела, – никогда ее такой не видела.

– Что, так прямо и плачет, со слезами? – задала наивный вопрос самая младшая из них, стажерка Эми.

– Так и плачет. В голос! – подтвердила Ребекка. – Видимо это из-за Алана, и его долгого отсутствия.

Все принялись негромко, но весьма активно обсуждать странный роман своей красавицы начальницы с рядовым программистом из их ИТ департамента. Говоря по правде, в их отделе это была одна из любимых тем для болтовни, которая уже давно не получала новую порцию сплетен.

Раздался звонок и Ребекка, кинувшись к телефону и показывая на кабинет начальницы, одними губами проговорила "Это она".

– Да, Эллис, я слушаю вас.

– Ребекка, пожалуйста, попробуй перенести сегодняшнюю встречу с Патриком Смитом и его сотрудниками на понедельник или на любой день следующей недели, когда им будет удобно. Я что-то неважно себя чувствую, – уже более спокойным голосом проговорила Эллис.

– Да, конечно, мисс Стейт, – официально выпалила Ребекка. – Я все сделаю, и извинюсь перед ними. Не переживайте. Уверена, они тоже будут рады расслабиться под конец дня в пятницу.

– Спасибо, Ребекка, – со вздохом ответила Эллис. – Если не будет ничего срочного и важного, не соединяй меня сегодня ни с кем, – и положила трубку.

Просидев в своём кабинете до конца рабочего дня, и дождавшись когда разойдутся по домам все девушки ее отдела, она собрала все свои самые важные и необходимые вещи, которые держала на работе, и направилась к выходу. Охранник рутинно проверил ее пропуск и, открывая проход, сказал:

– Не самое лучшее время для пешей прогулки, мисс Стейт. Эти гребаные демонстранты уже второй час шляются мимо со своими транспарантами. Может я вызову вам такси?

Такая забота тронула Эллис и, посмотрев на его бейдж, она легонько похлопала его по руке и сказала:

– Спасибо, Рон. Я живу здесь рядом, всего в десяти минутах ходьбы, и такси дольше ждать, чем идти. Все будет хорошо. Я уже большая девочка, да и полиции вокруг много.

Выйдя из дверей офиса, Эллис немного постояла, осматривая улицу. Людей, собирающихся на анонсированную акцию BLM и Антифа, было и впрямь очень много. Кто с транспарантами, кто с флагами, кто с гитарами и фотоаппаратами, все направлялись в сторону Конгресс-стрит и площади мэрии, а значит до своей квартиры на бульваре Вашингтона у неё есть шанс добраться без ненужных ей приключений. Хотя, заметив среди проходящих мимо демонстрантов, людей в мотоциклетных шлемах и защитной экипировке, с палками, самодельными щитами и противогазами, Эллис поняла, что мирной эта демонстрация не будет. А вместе с этим и то, что десять минут дороги до дома могут быть небезопасными. Она уже почти решилась вернуться в офис, чтобы попросить заботливого охранника Рона вызвать ей такси, как из ворот парковки выехал ярко красный Кадиллак Эскалейд и повернув, остановился прямо перед ней.

Все в офисе Ромер Медикал знали этот автомобиль. Красный, как Феррари, с блестящей хромированной мордой и колесными дисками, он резко контрастировал со всем автопарком сотрудников компании, даже из ТОПов. Год назад он приобрел его себе, вместо еще нового чёрного Инфинити, и все были уверены, что специально, дабы выделяться из общей массы даже на парковке. За рулем сидел Диего Санторо и победно улыбался.

– Вас подвезти, Эллис? Вечер обещает быть очень неспокойным, и такой красивой девушке, в сексуальном платье, не стоит идти одной через всю эту заведенную агрессивную ораву.

Несколько лет назад, когда она была безответно влюблена в него, Эллис запрыгнула бы к нему в машину не раздумывая. И была бы еще более рада, если бы он подвёз ее не к ней домой, а к себе. Но не сегодня и не сейчас! Уже давно шеф безопасности стал для неё раздражающим фактором и препятствием в достижении ее жизненных целей. А теперь и настоящим врагом. Особенно сегодня.

– Спасибо, мистер Санторо. Очень лестное предложение, но я все же пройдусь пешком.

– Опять вы со своим «мистер», Эллис? Просто Диего, я же вас просил. Тем более, что рабочий день закончился, – кивнув на проходящих демонстрантов он продолжил. – Посмотрите какая толпа и на сколько они все агрессивно выглядят.

– Вы правы, мистер Санторо, – ответила Эллис, сделав акцент на «мистер». – Но толпа уже запрудила почти всю проезжую часть, и я пешком доберусь намного быстрее, чем любая машина. И поверьте, что к вашему красному автомобилю у всех будет больше внимания, чем к моему платью. Счастливого пути, Диего.

Сказав это, Эллис обошла перегораживавший дорогу Кадиллак, и не оглядываясь уверенно пошла по привычному маршруту домой. Хотя, все же старалась держаться поближе к полицейским и группам телерепортеров, так же массово вышедших на улицу в этот вечер.

Дорога домой, увы заняла намного больше времени, чем десять минут. Сначала она задержалась на Юнион стрит, где на брусчатых тротуарах под деревьями, большая группа чернокожих феминисток устроили митинг с радикальными лозунгами. Ей пришлось долго проталкиваться сквозь толпу кричащих про неприкосновенность их вагин девушек, внешний вид которых ясно давал понять, что никто и никогда на их вагины, в принципе, не претендовал и не собирается. Выбравшись оттуда, буквально через сто метров она снова застряла, уже у мемориала жертвам Холокоста, где похожая толпа скандировала, что белые и евреи присвоили себе Холокост и получают за это компенсации. А несчастные потомки чернокожих рабов до сих пор влачат убогое существование в нищете. Наконец, Эллис вырвалась и из этой толпы, и смогла прибавить шагу на относительно свободной Хановер-стрит. А потом, свернув налево на Кросс-стрит, выходящей прямо к их с Аланом дому, пошла привычным ей быстрым шагом. Но здесь, оставив позади кричащие толпы демонстрантов, она еще сильнее почувствовала надвигающуюся угрозу протестов, наблюдая как спешно закрывают фанерой свои витрины, работники магазинчиков и ресторанов, вдоль всех пройденных улиц.

Глава 6.

***

Все это было только вчера, но сейчас, благополучно миновав реку Чарльз по мосту Лонгфелло, как и советовал полицейский, ей казалось, что все это произошло очень давно и ей нужно напрягаться, чтобы вспоминать детали. Сказывались усталость и бессонная ночь. Проехав по Мейн-стрит и выехав на Бродвей, Эллис спокойно покатила по еще пустой дороге до площади Гарвардского университета. А оттуда на Маунт-Оберн-стрит и все время прямо до самого Уотертауна, где на углу Палфри и Хилл-стрит стоял, заросший плющом и кустами, дом старой ведьмы Элейн. От ее квартиры до этого дома с секретным компьютером был более короткий и быстрый маршрут, но Эллис специально сделала такой крюк, чтобы возможным наблюдателям казалось, что она едет на кладбище Маунт Оберн, где похоронена бабушка Алана. И не заметив за собой никаких подозрительных машин, она спокойно проехала мимо кладбища, даже не притормозив. Сам Алан никогда не ходил на могилу к своей безумной бабке, тем более Эллис не будет этого делать, чтобы и когда она ему ни обещала.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru