Алексей РОСС
Фармакопея
– А выяснением контактов и возможных заказчиков мисс Стейт займутся мои агенты, – сказал человек из АНБ. – Сейчас наиболее важно установить, как долго и на кого именно она работала.
– Да что тут выяснять, Мартин, – сокрушенно произнес Граббс. – Любой Китайский концерн, или Европейский, или даже наши, хотят разнюхать, чем мы сейчас занимаемся. Я больше бы хотел узнать, почему наша служба безопасности не выяснила это сразу, когда проверяли ее при приеме на работу? – сказал он, повысив голос, при этом испытующе взглянув не на Санторо, а на своего вице-президента.
Девид Херт, не проронивший за все это время ни единого звука, и тут не нашелся, что сказать, обреченно опустив плечи и сцепив пальцы на руках. Диего решил, что это его шанс вступиться за своего шефа и даже возможно удержаться на своем посту.
– Мы тщательно проверяли ее, мистер Граббс, как и любого сотрудника компании. А так же проводили дополнительные периодические проверки, и с уверенностью могу утверждать, что ее завербовали совсем недавно. Как только ее интерес стал выходить за рамки ее непосредственных обязанностей, в том числе и личный, мы тут же взяли ее под особое наблюдение. Мистер Херт санкционировал эту работу и регулярно ее контролировал. Благодаря этому мы сумели предотвратить утечку информации.
– Так почему же вы не взяли ее раньше, а начали действовать только сегодня?
– Все потому, сэр, – уже более уверенно ответил Санторо, – что мы хотели, во первых – взять ее с доказательствами, а во-вторых – раскрыть все ее контакты, что еще более ценно. И мы бы это сделали, мистер Граббс, если бы не ее случайная и трагическая гибель.
– Да, жаль конечно, как я понял девушка она была хорошая. Родственники у нее есть?
– Мы их уже известили, Тим, – наконец-то собравшись с силами, сказал Девид Херт. – Она родом из Денвера, из большой семьи. Мы им оплатили перелет сюда, и сняли номер в Бостон Харбор. Так же возьмем на себя все расходы по организации похорон и бумажную волокиту. Плюс проведем панихиду для сотрудников, чтобы снять все возможные вопросы и закрыть слухи внутри компании.
– Это правильно, Девид. Молодец! – сказал Граббс. – А вы, Санторо, займитесь дополнительной проверкой родственников всех участников проектной группы, чтобы не допустить повторения такой ситуации.
– Уже занимаемся этим, сэр!
– Хорошо, Диего, можете идти.
Выйдя из кабинета президента компании, Диего Санторо решил обязательно выпить сегодня, чтобы снять то напряжение, в котором он был последние несколько дней. Но уже дойдя до парковки и сев в свой роскошный Кадиллак он понял, как все-таки смертельно устал, и тихонько покатил к себе домой с единственной мыслью "поспать".
***
Гарри Эрл дважды за день приезжал к дому Эллис, в форме доставщика пиццы. Но если в первый раз дверь ему так никто и не открыл, то во второй раз у входа он застал полицейских и еще каких-то людей в штатском, что ясно давало понять – их агент раскрыт. Однако, переодевшись и потолкавшись среди зевак, он выяснил, что Эллис погибла, разбилась на машине, и что до дома она так и не добралась. Это означало, что еще есть шанс получить то, зачем он сюда пришел. Подергав кое-какие "ниточки", Гарри узнал, что дело все же не такое простое, и кроме дорожной полиции им занимаются и прокурорские, и ФБР, и еще какие-то "частники". Его многолетний опыт контрабандиста, а с недавнего времени агента неких Европейских нанимателей, подсказывал ему, что все это серьезно повышало его риски снова загреметь за решетку или даже умереть, но одновременно с этим и поднимало цену его работы. Очень сильно поднимало!
В итоге, его контакт в полицейском департаменте подтвердил, что и федералы, и прокурорские, и частники, все что-то искали у погибшей, но ничего не нашли ни дома, ни в машине, ни на дне, ни даже на трупе. Труп девушки передан в городской морг, и завтра родственники приедут забирать его. Это стоило Гарри пятнадцати сотен долларов, но информация стоила того. Договорившись с нужными ему людьми в Нью Ингланд Баптист Хоспитал, он этим же вечером приехал в морг. Представившись сотрудником ФБР и предъявив все нужные бумаги (это тоже стоило ему довольно дорого), забрал труп на дополнительную проверку на магнитно-резонансную томографию.
– Зря стараетесь, агент. Ничего нового вы там не увидите. Вся верхняя часть тела, шея и голова просто испещрены осколками стекла и пластика, – говорил уставший патологоанатом, показывая ему рентгеновские снимки трупа. – Уж не знаю, что вы там пытаетесь найти, но ничего инородного, кроме стекла и пластика в ней нет.
– Я не очень разбираюсь в этом, Док. Мне эта возня со жмуриками тоже не доставляет удовольствия. Но начальство приказало, нужно везти, – умело разыграл Гарри недовольство идиотскими приказами.
– Понимаю, агент. Понимаю, – с ухмылкой ответил врач. – Когда привезете назад?
– Надеюсь быстро, через пару часов.
– У меня будет перерыв, в это время. Решите все с моим напарником. Я его предупрежу.
– Конечно, Док. Все сделаем как нужно, – ответил Гарри и дал помощникам знак вывозить тележку с трупом в фургон.
В клинике, за еще одну не малую сумму, трупп Эллис поместили в МРТ и через час поисков, среди всего обилия инородных частиц, врач обнаружила микрофлешку, застрявшую в гортани. Еще через час, вернув тело в морг и сунув второму патологоанатому сотню "за беспокойство с оформлением бумаг", расплатившись со своими помощниками, Гарри рванул в аэропорт Логан, и этой же ночью вылетел в Европу ближайшим рейсом на Франкфурт.
Глава 9.
***
Бостон, США, 08.06.2020
В специальном кабинете связи в подвале Ромер Медикал, напротив монитора связи, сидели президент компании Тим Граббс и его доверенный человек из правительства – Рэй Хикс. Ни Санторо, ни его людей, в этот раз не допустили к участию, и настройкой оборудования занимались люди Рэя, которых он привез с собой.
– Долго еще, Джон? – спросил он у своего человека.
– Подключение уже идет, сэр. Мы проверяем шифрование. Еще максимум минута, – ответил Джон и вернулся к своему оборудованию.
Рэй взглянул на сидящего рядом с ним Граббса, снова обратил внимание на его напряженную спину, но все же решил не вмешиваться в предстоящий разговор, предоставив ему право вести разговор с его людьми. Экран засветился, на мгновение потух и снова осветился, показав изображение руководителя лаборатории Чарльза О'Браена и, сидящего рядом с ним, профессора Дэна Махера. Оба выглядели очень озабоченно, если не сказать испуганно, и увидев перед собой президента и представителя правительства, непроизвольно отпрянули от экрана.
– Здравствуйте Чарльз, здравствуйте Дэн, – холодно произнес Граббс. – Мы вынуждены были организовать экстренный сеанс связи, потому что у нас сложилась чрезвычайная ситуация. Я не вижу МакКалмана. Где он?
– Здравствуйте, сэр, – по очереди сказали они в ответ. – МакКалман сопровождает груз из аэропорта, и будет только через пару-тройку часов, – продолжил О'Браен. – А что у вас произошло?
Граббс заметно дернулся при словах "у вас", но смог взять себя в руки и продолжил с морозом в голосе:
– Из вашей лаборатории, Чарльз, произошла утечка информации. Умышленная! И эта акция была проведена одним из ваших сотрудников. Мы сумели ее пресечь на нашей стороне и обеспечили безопасность. Однако, это не уменьшает масштабов проблем сложившейся ситуации, учитывая, что у этого человека на нашей стороне был сообщник, который наверняка работал на конкурирующие структуры… или даже государства, – добавил он, взглянув на сидящего рядом Рэя. – Это ваш ведущий программист Алан Тилфорд. Его нужно немедленно отстранить от работы, а Барри МакКалману передать инструкции, как его изолировать без лишнего шума.
Оба собеседника одновременно открыли рты, но ни Граббс, ни Рэй не обратили на это внимания, и президент продолжил.
– Так же распорядитесь, чтобы МакКалман со своими людьми проверил все личные вещи, компьютеры и вообще все, с чем работал и соприкасался Тилфорд. Вдруг он у вас действует не один, или внедрил в систему какие-то жучки.
– Барри знает, как с этим работать, – Рэй все же вмешался в разговор. – А позже, мы отдельно поговорим с ним о том, как решить проблему содержания арестованного.
– Да, и еще! – все же не сдержавшись, почти пролаял Граббс. – Пусть кто-нибудь из людей МакКалмана немедленно приведет этого сукиного сына Тилфорда сюда, я очень хочу посмотреть ему в глаза.
Чарльз и Дэн испуганно переглянулись, и Махер чуть отодвинулся в своем кресле назад, как бы выдвигая вперед О'Браена. Тот угрюмо взглянул на профессора, глубоко вздохнул, и чуть-чуть приблизился к камере.
– Все дело в том, сэр… мистер президент, что у нас тоже случилась чрезвычайная ситу… в общем проблема в том, что Алан Тилфорд сегодня… покончил собой! – выдохнул наконец главный руководитель проекта. – Он повесился у себя комнате.
По обе стороны монитора воцарилась такая мертвая тишина, что зазвенело в ушах. Тим Граббс почувствовал, как зашевелились волосы у него на голове. Рэй Хикс стал считать удары своего сердца, надеясь, что гул в голове – это не инсульт. Дэн Махер дрожащей рукой снял с себя очки и прикрыв глаза замер в своем кресле. И только О'Браен сидел совершенно спокойный и просто молчал, так как самое сложное и страшное он уже сказал, и понимал, что ничего хуже уже произойти не может.
– Вот теперь мы в настоящем дерьме, Тим, – медленно по слогам произнес Рэй. – Оба участника "взлома" мертвы. Шансы доказать, что они были одиночками и действовали самостоятельно, по крайней мере Тилфорд, почти испарились. Значит Мартин вынужден будет начать расследование и доложить наверх, чтобы прикрыть свою задницу, а это значит сворачивание всей операции. Что мы тогда скажем шефу? Он ведь положил на это всю свою карьеру. Это может стоить нам головы, Тим. По настоящему! – тихо добавил он, и глазами показал своему помощнику Джону, следящему за аппаратурой, вместе с остальными выйти из комнаты. – Мне нужно подумать, Тим. А ты пока расскажи нашим коллегам, – и он ткнул пальцем в экран, – что у нас тут стряслось. Чтобы они были в курсе всего этого дерьма.
Тим Граббс коротко пересказал события последних дней и печальный итог операции по поимке Эллис Стейт, стоившей ей жизни. А Рэй Хикс встал и некоторое время молча походил по комнате, засунув руки в карманы брюк, потом вернулся в свое кресло и придвинулся ближе к монитору.
– Значит действовать будем так, – решительно сказал он. – Вы Граббс, вместе с вашим фокстерьером Санторо, своими силами успокоите всю местную шумиху с утонувшей девушкой. Фактически, это всего лишь несчастный случай, и никакого отношения к Тилфорду, и нашему проекту, не имеет. Тем более, что официально они не были женаты. Сейчас и без этого полно тем для обсуждения из-за недавних погромов в городе. Мартин говорил, что среди задержанных активистов BLM были два ваших сотрудника. Пусть Санторо договориться с прокурором, чтобы их побыстрее выпустили. Они наверняка добавят альтернативных тем, для обсуждения внутри компании. Мартину понравится такой расклад.
– Да, Рэй, это мы сделаем без проблем. Херт уже второй день занимается этим, и Санторо тоже максимально вовлечен, – немного облегченно сказал президент Ромер Медикал, чувствуя, что вырисовывается план исправления ситуации.
– Теперь вы О'Браен, – обратился Рэй в камеру. – Сколько человек знают о вашем ЧП?
– Да почти все, сэр. Даже местный персонал. Его напарник по комнате, как только обнаружил труп, тут же побежал сообщить это сотрудникам медблока и нам, – ответил Чарльз, не понимая куда ведет Рэй.
– Ладно, понимаю, – ответил он быстро. – Как бы там ни было, до выяснения всех обстоятельств, будем так же считать это несчастным случаем. Например, случайно споткнулся, упал, запутался в проводах и погиб от асфиксии. Так как рядом никого не было, в этот момент, никто не смог оперативно помочь. А главное, никто не сможет опровергнуть эту версию.
Хикс замолчал, прикрыл глаза и медленно потер переносицу.
– Передайте МакКалману, – продолжил он, – чтобы сам решил как поступить с телом, и сразу же занялся тотальной проверкой всех вещей и оборудования, о которых вам говорил Тим. И еще, проверьте всю вашу аппаратуру спутниковой связи, так как Тилфорд сумел передать информацию именно через нее. На всю проверку даю двадцать четыре часа. Когда закончите – все результаты оперативно доложить нам.
– Конечно, мистер Хикс.
– Теперь вы, профессор. – переключился Рэй на Дэна Махера. – Отсутствие Тилфорда повлияет на график вашей работы?
– Безусловно повлияет, – оживился Махер. – Цифровые модели синтеза белка, которые создавал Алан, невозможно повторить без него. Он настоящий уникум, гений, и заменить его кем-то из имеющихся людей, совершенно невозможно.
– И что это означает, Дэн? – осторожно спросил Граббс.
– Как что? Это означает, что все те многочисленные эксперименты, которые мы проводили в цифровом формате, добиваясь промежуточного положительного результата, теперь мы вынужденно будем проводить in vitro. А это намного дольше, так как неудовлетворительный результат синтеза становится понятен далеко не сразу. И то, на что мы тратили несколько часов, теперь займет несколько дней или даже недель. А в итоге, это еще и менее достоверно, – расстроено ответил профессор.
– На сколько это задержит получение финального образца, доктор Махер? – снова вмешался Рэй. – Ведь первоначальный срок завершения исследований прошел четыре месяца назад. Мы уже дважды продлевали сроки командировки вашей группы, а результата все еще нет. Теперь же вы заявляете, что без Тилфорда вообще все остановится, – произнес Рэй, и осуждающе посмотрел на Граббса.
– Что? Я не говорил остановится, – повысив голос, ответил Махер. – Я говорил, что без цифровых моделей синтеза наша работа замедлится. У нас случилась такая ужасная трагедия, а вы опять завели свою старую шарманку про сроки, – Дэн поправил свои очки и вновь отодвинулся от монитора. – Мы тут не порошки смешиваем, как древние аптекари. Это генная терапия, – он ткнул пальцем куда-то в потолок, и раздраженно продолжил. – Это вам не таблетки из мела лепить. Вы вообще представляете себе, что это такое и насколько это запредельно сложно? – не унимался профессор. – Мы создаем живые клетки со специальной генетической конструкцией, которые после введения в живой организм должны на клеточном уровне и с максимальной, небывалой до этого точностью, уничтожать злокачественные и пораженные клетки, а на их месте выращивать здоровые новые. Именно так нас за миллиарды лет эволюции создавала сама матушка природа, а вы хотите за несколько месяцев получить инструмент, сравнимый практически с рукой Бога! Здесь все трудятся на пределе своих сил, денно и нощно. Все предельно утомлены и находятся на грани нервного срыва, как Тилфорд, а вы только и можете что подгонять, – уже размахивая руками продолжал Махер.
– Вы не…, – попытался вклиниться О'Браен.
– И вообще, если вы не довольны моей работой, можете уволить меня. Я с удовольствием покину это адское место, и вернусь назад в цивилизацию, – резюмировал он, и отвернулся от экрана.
– Дэн, успокойся, – снова вступил в разговор Граббс. – Никто тебя ни в чем не обвиняет. Ты же знаешь, что это не только наш проект, и в него завязано много очень важных людей, и еще больше финансов. Поэтому с нас постоянно спрашивают результат и сроки его получения. Чего ты кипятишься, как старая домохозяйка?
– А почему я должен постоянно оправдываться, будто я здесь не работай занимаюсь, а на курорте отдыхаю. Вы же знаете, где мы находимся, – так же рассерженно ответил Махер, но все же повернулся к экрану.
– Мы знаем, профессор, где вы находитесь и чем занимаетесь, – опять заговорил Рэй Хикс. – Но, как только что заметил мистер Граббс, мы тоже должны отчитываться перед вышестоящим руководством. И постоянное откладывание итоговых результатов очень нервирует это самое руководство. Тем более, что у вас были рабочие формы препарата, которые уже давали положительный эффект, ради которого все это затевалось. Почему вы перестали их использовать?
– Ну опять вы об этих формах, – сокрушенно сказал Махер. – Да, у нас были рабочие формы, и они у нас все еще есть. Никто от них не отказывался. Но генная терапия – это не только создание клетки "скорой помощи". Самое сложное в этом деле – сделать так, чтобы она попала по назначению, и собственный иммунитет организма не убил ее, прежде чем она начнет там действовать. Для этого мы используем вектор, такой специально модифицированный вирус, который уже не будет например гриппом, оспой или холерой, а станет своеобразным такси, поскольку только вирусы могут внедрять свои гены в геном человеческого организма. И вот когда наша рабочая генная структура помещается в вектор, она перестает работать как надо, или вообще отказывает. Пока мы не смогли решить эту проблему, – совсем расстроено закончил профессор, и стал протирать свои очки явно для того, чтобы незаметно вытереть рукой выступившие на глазах слезы.
– Но ведь был положительный результат, Дэн, – заметил замешательство профессора Рэй, – кажется номер 695 или 965…
– 834, – устало ответил Махер. – Да, он был ближе других к тому, что мы пытаемся создать, но все равно работал не так как надо. Вы же не хотите, чтобы вместо больной печени у вас выросли две или три, или того хуже – желудок, или сердце. В конце концов, вы же знаете, где мы берем исходный генный код! – одновременно зло и испуганно ответил профессор. – Поэтому перестаньте нас подгонять, если не хотите чтобы все это закончилось новой трагедией.
– Хорошо, Дэн, мы постараемся больше не поднимать эту сложную тему, – сказал Тим Граббс, – но и вы не расслабляйтесь. Работайте… И вы, мистер О'Браен, продолжайте делать свою работу.
– Хорошо, мистер Граббс, – ответил Чарльз. Махер лишь молча кивнул.
– Передадите все наши инструкции МакКалману, и пусть он сразу начинает действовать. Дополнительный сеанс связи назначать не будем, но по итогам ваших с ним проверок встретимся в стандартное время, чуть меньше чем через тридцать часов. Прощайте! – закончил Рэй, и раздраженно отодвинулся от экрана.
Глава 10.
***
Марсель, Франция, 14.06.2020
Патрик Дидьен и Пьер Жене никогда не доверяли секреты своей совместной работы никакой системе безопасности, даже самой современной и навороченной. Особенно Пьер, который почти половину своей жизни занимался тем, что всячески взламывал или обходил эти хитроумные системы. Поэтому, когда им нужно было обсудить и согласовать секретные вопросы стратегического развития, они действовали старым и проверенным способом – собирались на большой яхте катамаране Жене, или на частном реактивном самолете Дидьена, где под шум моторов в окружении только нескольких, особо верных и проверенных людей, могли спокойно поговорить, не опасаясь жучков, удаленной прослушки, случайных свидетелей и предателей. Вот и сейчас, сидя на задней палубе его роскошного Тритона с бокалом хереса, Пьер внимательно наблюдал за приближающимся от берега катером, который должен был доставить посетителя. Сегодня утром, отойдя от Марселя они несколько часов бороздили море, подальше от берега, чтобы подвести итоги его американского расследования и наметить следующие шаги. А к обеду бросили якорь недалеко от Пуант-Руж, куда должен был прибыть майор Коттен, чтобы обсудить их будущую работу. Рядом с Жене стоял Дидьен, который через бинокль рассматривал визитера, сидящего в катере
– Знаешь, Пьер, я представлял себе его старше, учитывая как давно он покинул Легион,– сказал Дидьен, не отрываясь от бинокля. – Даже не верится, что это именно тот человек, который так эффективно решил нашу проблему в Кении.
– Ему всего лишь сорок семь, Патрик. И по-моему, он выглядит соответствующе, – ответил Пьер, сделав глоток из бокала. – А то, что он в тридцать пять уже был майором, заслуга его боевых успехов. Он очень быстро продвинулся по службе, и все звания получал досрочно. Если бы не его радикальные взгляды, мог бы продолжать службу и через пару лет стал бы генералом.
– Он действительно такой нацист?
– Ну, не нацист, а скорее националист. Солидарен с политикой Ле Пен, даже сотрудничал с ее партией. Его антипатия распространяется в основном на черных из Африки. Всякие там арабы, китайцы и все остальные ему индифферентны, а вот африканцы заставляют закипать его эльзасскую кровь. Особенно хлынувшие сюда мигранты нелегалы.
– Глупо, конечно, из-за этого загубить свою перспективную карьеру, – сказал Дидьен, усаживаясь на диванчик напротив Жене. – Хотя, надо признать, что последний парад Легионеров, который я видел, навел меня на схожие мысли. Почти четверть солдат, если не больше, были черными. Прямо сенегальские батальоны.
– Расплата за наше колониальное прошлое, – бесстрастно ответил Жене.
– Ты уже сообщил ему детали, Пьер?
– Только то, что можно было сказать по телефону, плюс примерные сроки. Все особые детали и бюджет будем обсуждать сейчас. Пойду встречу его, – сказал Пьер, ставя бокал на стол, и направился к трапу, следом за подошедшим стюардом.
Катер подошел вплотную к яхте и легонько ткнулся бортом в блестящие направляющие трапа. Стюард рукой ухватился за поручни катера, останавливая его и Венсан Коттен, взяв свою сумку, одним легким движением перепрыгнул на палубу яхты. Отпустив поручень, стюард махнул рукой водителю и, взревев двигателем, катер направился обратно к берегу.
– Добрый день, майор. – сказал Пьер, пожимая руку Коттену, – Рад, что вы быстро добрались.
– Благодарю, месье Жене, – ответил он на пожатие руки, и кивнул головой стюарду.
– Поднимайтесь сюда. Месье Дидьен уже ждет вас.
Венсан Коттен был высоким крепким мужчиной, с коротко стриженными темными волосами, и такой же короткой, тщательно ухоженной бородой. Хоть он уже пять лет не служил в легионе, характерная строевая выправка выдавала в нем бывшего военного. Примерно семьдесят лет назад, их семья обосновалась на окраине Обани, когда после второй мировой войны переехала из разоренного Эльзаса. Его отец работал в частной автомастерской деда, которая после его смерти перешла к нему. Мать работала медсестрой в местной больнице, а вся ее родня были рыбаками из Марселя, откуда она уехала выйдя замуж. Никто в семье Венсана и среди его родных никогда не служил в армии, но он еще с самого детства мечтал о военной карьере, а точнее о Французском иностранном легионе.
В Обани, недалеко от дома где он жил, располагался центр предварительного отбора в Легион. Туда каждый день, и даже по ночам, приезжали и приходили мужчины, французы и иностранцы, чтобы записаться на военную службу. Часто Венсан с мальчишками бегал к их воротам смотреть на приходящих, а особенно на выходящих обратно. И их любимой забавой было угадывать, кто же сегодня вернется назад, не пройдя строгий отбор в Легион. Венсан всегда угадывал больше всех, за что его в шутку стали звать капралом, а он всерьез задумался о своей мечте, читая книги про подвиги легионеров и их командиров. Позже, выяснив, что из рядовых легионеров невозможно дослужится до офицера, он наперекор матери и отцу, сразу после выпуска из школы, поступил в национальное военное училище в Ла-Флеше. А через год, с особой рекомендацией командования, перевелся в Сен-Сирскую специальную военную школу сухопутных войск в Коэткидане, которую через четыре года покинул в звании лейтенанта. Сразу же после выпускной пьянки, Венсан подписал контракт с Легионом и летом 1996 года поступил на службу во 2-й иностранный парашютно-десантный полк на Корсике.
Уже через месяц он с избытком хлебнул боевого опыта в Сомали, где в составе миротворческих сил ООН пытался прекратить гражданскую войну. А по факту, его рота легионеров, нарядившись в голубые каски, почти безвылазно сидела в окружении нескольких противоборствующих военизированных группировок, стреляя во всех и каждого, и никогда не выясняла, на чьей стороне были те или иные мужчины с Калашниковыми в руках. А часто и без оружия. А нередко и старики, и женщины и даже дети. Потом были Босния и Косово, Ирак и Афганистан, ЦАР и Мали. Были специальные операции без флага в Ливии, Тунисе, Эфиопии и Марокко. Снова Ирак и Афганистан. Военные кампании в Судане, Заире и Йемене. Были Намибия и Руанда, Мозамбик и Чад, Египет и Алжир, Сирия и Ливан. Девятнадцать лет войны! Сначала война стала его делом, а потом и жизнью. Из года в год, где бы он не находился, везде была война. Менялись только пейзажи, а война вокруг всегда была прежней – дым, кровь и отчаяние.
Он быстро научился не разделять местных на мирных жителей и боевиков. Какие могут быть вокруг мирные жители, если ты приехал к ним в страну с автоматом в руках? Каждый встречный – твой враг. Поэтому всегда и везде действовал предельно жестко и безжалостно, чем заслужил у руководства Легиона репутацию образцового и успешного командира. У него и в самом деле было несколько успешных боевых операций, которые определенно можно было занести в учебники оперативно-тактической подготовки для курсантов. Много лет подряд командование во всём ставило его в пример, и в его роту, а потом и в батальон, стремились попасть все легионеры, и новички и ветераны. А потом начались проблемы.
Впервые это случилось в Заире, когда двое его бойцов, угрожая оружием своему лейтенанту, отказались исполнять приказ зачищать деревню, так как были родом из этого района. Их разоружили и доставили к Коттену, который был так взбешен этим обстоятельством, что самолично избил обоих, причинив тяжкие увечья и сделав одного из них инвалидом. Это было вопиющим нарушением устава Легиона, но учитывая его былые заслуги и непростой политический фон всей Заирской кампании, дело по тихому замяли, ограничившись отзывом приказа о присвоении капитану Коттену звания майора. Его это конечно задело, но не очень сильно, так как мало майоров оставались в боевых частях. Обычно, после повышения, их переводили на штабную службу, а он хотел продолжать воевать. Но определенный след этой ситуации, акцентированный на расовой принадлежности бунтовщиков, в его памяти остался.
В конце девяностых и в начале двухтысячных годов, очень большую часть Легиона составляли белые выходцы из восточной Европы и бывшего Советского Союза. Русские, Поляки, Литовцы, Белорусы, Украинцы, Сербы, Казахи, Киргизы, Немцы, и еще много кто из стран бывшего социалистического лагеря. Все они, до поступления в Легион, служили в своих национальных армиях и были классными бойцами. По уровню боевой подготовки они наголову опережали и азиатов, и латиноамериканцев, и даже французов. Не говоря уже о всяких африканцах. Образованные, дисциплинированные, сплоченные – они с первых дней получали преимущество над остальными поступившими добровольцами, а потом так же быстро получали младшие командирские звания. Каждый офицер Легиона хотел побольше таких бойцов в свое подразделение. Но после большого расширения Евросоюза на восток в 2007 году, поток добровольцев из этих стран стал стремительно падать, всего за пару лет превратившись в едва заметный ручеек. И чтобы компенсировать такой серьезный недостаток в добровольцах, вербовщики Легиона стали набирать на службу все больше африканцев, а потом и вообще всех подряд без разбора, потому что рекрутов не хватало. В некоторые месяцы доходило до того, что из каждых ста прибывших добровольцев, только человек двадцать–тридцать, максимум, были белыми. В итоге, за пять последующих лет, Легион сильно окрасился в черный цвет, и еще сильнее потерял в своем качестве.
Не смотря на то, что Коттен продолжал служить так же усердно, и через два года после Заирской операции все же получил звание майора, командование уже не видело в нем того героя командира, которого всем ставило в пример. Его стали обделять в выборе свежих рекрутов, отдавая ему всех тех, от кого открестились остальные командиры. И при этом, стали направлять на самые сложные и опасные боевые задачи. Сначала это привело к снижению дисциплины, потому что несколько белых офицеров и сержантов уже с трудом справлялись с целыми отделениями черных бойцов, которые еще совсем недавно жили как дикари, и с трудом понимали французский язык. Далее, это сказалось на качестве боевой подготовки. А потом привело и к настоящим проблемам в реальных боевых операциях. Трое его бойцов погибли при десантировании, захватывая в январе 2013 аэропорт столицы Мали – разбились, не сумев раскрыть парашюты. Как выяснилось потом, из-за неправильной укладки. Через полтора месяца, на границе с Чадом, целое отделение его батальона, вопреки приказу, самостоятельно выдвинулось на позиции противника и попали в засаду – четверо погибли, семеро были серьезно ранены. При разбирательстве выяснилось, что без капрала, который перед этим подорвался на противопехотной мине, остальные не смогли разобраться со сложной радиостанцией и не поняли приказа.
Все это вынуждало Коттена еще больше муштровать своих бойцов, чему они неявно, но активно сопротивлялись, как выяснилось позже. И финальной проблемой, поставившей крест на его карьере, стало дезертирство одного легионера его батальона, который с напарником из батальона Чадских военных, летом 2014 года перешел на сторону группировки "Боко Харам". Была организована операция, которая через три дня увенчалась относительным успехом. Два пикапа террористов были обнаружены и обстреляны вертолетом Легиона. Боевики, бросив обе машины, попытались скрыться пешком, но уже через час были окружены, и после скоротечного ожесточенного боя, оставшиеся в живых сдались. Были ранены трое легионеров Коттена. Среди сдавшихся боевиков оказался их бывший сослуживец, сбежавший три дня назад, и разъяренный Коттен, не дожидаясь трибунала, прямо там на месте лично расстрелял его.
После такого ЧП его отстранили от командования батальоном, и отозвали во Францию для расследования. Больше трех месяцев его держали под домашним арестом, регулярно таская к командованию на громкие разбирательства и угрожая трибуналом. Однако, серьезное раздувание этого дела было совсем не нужно ни Легиону, ни тем более Франции, и поэтому в декабре 2014 года майор иностранного французского легиона Венсан Коттен был тихо уволен со службы по истечению срока контракта.
– Здравствуйте, майор, – приветственно сказал Патрик Дидьен, протягивая руку Венсану. – Проходите в кают компанию, там уже накрыли для нас обед. Сегодня повар приготовил фаршированных кальмаров и пирог с осьминогом. Уверен, вы оцените. У месье Жене лучший повар во Франции.
– Благодарю, месье. – ответил Коттен и пригнувшись шагнул в дверь помещения. Дидьен кивнул Пьеру Жене и, легко похлопав его по плечу, прошел следом за майором.
