Алексей Романович Мельников
Последний портрет
В гостях у друга
Она очень редко так на меня смотрела, первый раз был, когда у нас сорвался отпуск и пропали дорогие билеты. Мне тогда пришлось ехать к матери, подозрение на сердце, к счастью тогда все обошлось, но Алиса долго мне напоминала об этом.
На этот раз, она прекрасно знала, каково мое отношение к новому художнику и к ее последним идеям. Ее взгляд предвещал серьезный разговор. Я прошел мимо, словно мне наплевать на их беседу, по факту, это и было так. Они обсуждали сделку, а я в ней лишь владелец галереи, а она его куратор.
Перед тем, как покинуть выставку, я заглянул в бар, бармен с улыбкой мне вручил бутылку виски. Хотелось напиться, я уже знал, что дома буду категоричен, мой ответ по поводу Артема: «нет».
Когда я вышел на улицу, дождь закончился, а перед входом стояло такси. Я открыл бутылку, пробка предательски выскользнула из руки и укатила в темноту. Всю дорогу мне пришлось держать бутылку на весу, но к концу поездки, половина ее содержимого уже бултыхалась во мне. Подъехав к своей квартире, я развернул такси в сторону поликлиники.
Больше всего год назад досталось не мне, больше всего пришлось пережить моему другу Сане. Призраки не любят, когда пытаются менять их мир, я уже знал об этом, но не успел ничего предпринять. Мой друг лежал в платной палате с лучшим оборудованием, поначалу помогал его отец, но когда мои дела пошли в гору, я полностью забрал на себя ответственность. Он пострадал, помогая мне. К тому же у его отца начались проблемы с Налоговой, по этой же причине пришлось оставить Саню в государственной больнице.
Саня единственный друг, с которым я мог поделиться всеми своими болями и трудностями, но сейчас он был прикован к постели. Врачи говорили, что шансы пятьдесят на пятьдесят, что он останется жив, и такое же предположение о том, будет ли он ходить. Надеюсь, он хотя бы меня слышал. Уже не первый, когда я приезжал к нему и просил безмолвной помощи, для меня он стал кем-то вроде талисмана, я продолжал верить, что если поговорю с ним, то мы обязательно найдем выход.
Из такси я практически вывалился, не заметил, как наклонилась бутылка, часть виски выплеснулось на сиденье, но к моему счастью, водитель, высадив меня, поспешил уехать.
Двери в больнице уже заперли, пришлось немного постучаться, пока сонный сторож не вышел на улицу. После хорошего финансирования, меня знали даже уборщицы в этом богом забытом заведении.
– Сергей Михайлович, что у вас случилось, – он осмотрел меня с ног до головы, а затем его приняло брезгливое выражение, – вы пьяны?
– Пропусти меня к Саше, – я протянул ему практически пустую бутылку.
– Я не пью, – он сделал шаг назад.
– Я не предлагаю тебе пить, хотя зря отказываешься, – я допил содержимое и кинул тару в кусты, – знал бы ты, сколько это стоит.
– Я могу позвать дежурного врача, – всем своим видом он показывал, что у него нет желания пропускать меня внутрь. Его тучное тело загораживало проход, а очки ужасающе отражали лунный свет.
– Уйди с дороги, франкиншейн. – Не знаю, почему я его так назвал, но алкоголь явно не мое.
– Сергей Михайлович, при всем моем уважении, я прошу вас вызвать такси и ехать домой, отдыхать иначе мне придется…
– Что? Вызвать полицию? – я махнул рукой. – Валяй, командир.
Мой голос эхом разносился по всему двору, видимо это и заставило выйти главврача на улицу, а вместе с ним молодую медсестру.
– Что здесь происходит? – Главврача я помню еще с волосами и без седой бороды. Помню, в детстве отец привез меня именно к нему, смутно припоминаю, что они были приятелями.
– Лев Константинович, – охранник встрепенулся и хотел начать оправдываться, но не успел.
Главврач поднял руку в останавливающем жесте и с ног до головы просканировал меня добрыми голубыми глазами, словно я, как в детстве пришел к нему на прием, а не устроил пьяную выходку.
– Сережа, что произошло? Что-то с мамой? – Его глаза отражали искреннюю доброту. Он протянул мне руку. Я ответил тем же.
– Нет, Лев Константинович, с мамой все хорошо. Я просто хочу пообщаться с ним. – Я сразу и не заметил, что мои глаза намокли.
Он без слов подошел ко мне, я ощутил его теплую тяжелую руку у себя на плече. Так меня раньше обнимал отец. Соленые слезы стекали по губам, за тот вечер мне еще долго будет стыдно.
– Пойдем, – одной рукой он отодвинул охранника в сторону, одарив его сверлящим взглядом, а второй толкал меня вперед.
Войдя в палату под номером «73» я тут же упал на колени и подполз к другу, сил больше не осталось, мне хотелось остаться там и не уходить пока Саня не проснется. Но где-то внутри какая-то трезвая часть меня осознавала, что это невозможно или возможно, но точно не сегодня.
– Сань, я опять стою у пропасти. Я не знаю, мне кажется, что вот-вот упаду и не смогу подняться. Алиса что-то задумал, я, конечно же, скажу ей «нет». Но ты же знаешь ее. – У меня вырвался смешок, – Забыл, вы же не знакомы, но помнишь, я как-то приводил ее сюда. Да, это было ее желание увидеть моего друга. Первое время она не верила, что у меня есть друзья, конечно, она не говорила это вслух, сам не понимаю, что я несу. – Слезинка упала на белую простыню, оставив пятнышко. – Мне как никогда нужен твой совет, что мне делать. Помнишь Дашу? Не будем вспоминать, чем все закончилось, но ты мне помог разобраться. Я ведь в этом ничего не понимаю, – моя голова опустила, лоб коснулся чуть теплой обездвиженной руки друга, – но это не самое страшное, что меня беспокоит. Я чувствую, что они скоро вернуться…
Я не помню, что сказал еще той ночью, проснулся через несколько часов на каталке, рядом с окном. Видимо, Лев Константинович помог мне устроиться. Голову переполняла боль и стыд. Ноги потяжелели, но встать и не упасть я смог. Из моей руки торчала трубка, судя по всему, мне сделали капельницу, вот почему я так быстро пришел в себя.
Быстрым шагом я прошел мимо кабинета главврача, охранник встретил меня неодобрительным взглядом, но промолчал. С каждым шагом мне становился все неприятнее на душе. Я достал из кармана мобильник: «пять часов утра». Алиса про меня даже не вспомнила. Появлялись странные мысли, что она с художником, на нашей кровати, а мне осталось только придти и учинить сцену ревности. Но тут же вспомнил его худощавое лицо, прыщавый лоб, и фингал под глазом? Мои размышления перебил телефонный звонок. Не может быть…
– Да.
– Где тебя носит? Ты время видел? Я себе места не нахожу, – она говорила очень быстро, и как мне показалось, очень громко, каждое слово болью отзывалось в висках и затылке.
– Я ходил к Сане, – тихо ответил я, мой взгляд устремлялся прямо по коридору.
В ответ я получил лишь тяжелый вздох. Но помолчав, она ответила:
– Давай домой, у меня с тобой намечается важный разговор.
Я первый повесил трубку, зная, что это за разговор. Неужели они не спала или только что проводила своего любовника, или она до сих пор так же искренне переживает и любит меня? Если честно, мне не хотелось возвращаться домой. Я так же знал финал нашего разговора: мой отказ от ее планов, слезы, разочарования, возможно осколки посуды на полу и кто-то из нас захочет уехать на пару дней из дома.
В телефоне сохранился номер такси, мне сразу ответил оператор и пообещал предоставить машину через пять минут. На улице рассветало, солнце пробивалось на горизонте и отражалось в окнах больницы. Мне безумно хотелось закурить. Кажется, я вчера пообещал таксисту бросить эту привычку и оставил ему целую пачку сигарет. Паршиво…
Через пару минут подъехала красная «Ауди», за рулем сидел молодой водитель в черных капельках. Он с улыбкой поприветствовал меня, уточник адрес и с душой нажал на педаль газа, меня вдавило в кожаное сиденье. Не самая удачная идея разболтать человека с похмельем, но я промолал.
Всю дорогу до дома я пытался сложить слова, чтобы Алиса приняла мой отказ, но в голову ничего не лезло.
Ответ Артема
– А что будет от меня требоваться? – Артем стал смелее, скорее всего, начал действовать алкоголь.
– Тебе просто нужно будет делать то, что ты любишь больше всего, то есть рисовать. – Ответила Алиса. Некоторые гости стали собираться на выход, не каждый смог выдержаться несколько часов ожидания туманного обещания.
– Но, что я должен буду рисовать?
– Правильный вопрос, Артем. Оглянись по сторонам, что ты видишь?
Артем вытянул шею и над головами гостей просканировал зал.
– Гостей, но я так понимаю, не это главное. Я вижу на стенах картины. – Художник опустился и улыбнулся, довольный своей догадкой.
– Правильно, ты ничего не заметил в этих картинах? – Алиса подальше отставила свой полупустой бокал, вино больше не лезло.
– Они похожи на мои наброски, – ответил неуверенно Артем, почесывая макушку.
– И опять в яблочко, мой друг. После того, как ты подпишешь со мной договор, я дам тебе несколько холстов. Ты хорошенько их изучишь. А затем, я привезу тебе, поврежденные, тебе нужно будет их восстановить. Так тебе нужно будет поработать с набросками моего дяди…
– Так, стоп, – он внимательно посмотрел на Алису и облокотился на стол, – мне нужно будет работать с готовым материалом? А как же творчество? – В его глазах застыло непонимание.
– Что тебя смущает? Ты же видел свой гонорар, за такие деньги тебе сейчас предлагают работать практически с раскрасками, – ее губы скривились, не совсем удачное сравнение, но она продолжила, – если ты напишешь что-то подобное из головы, против никто не будет, но вопрос в другом, хватит ли тебе на это времени?
Артем закрыл глаза и потер худощавыми пальцами переносицу. Он окончательно запутался, голова кружилась из-за виски, а мысли метались из стороны в сторону, но предвкушение гонорара перевесило все его сомнения.
– Я согласен, – он откинулся на спинку стула и залпом допил свой бокал.
– Я безумной рада, – Алиса вытянула правую руку для рукопожатия и в тот же момент левая рука пододвинула художнику стопку бумаг.
Ее палец, точно штамп, падал на страницу за страницей, а Артем спешно оставлял свою подпись. С этого момента его жизнь не станет прежней. Появились мечты и надежды, сомнения ушли вместе сожалением.
– Кажется все, – он претворился, что смахнул со лба пот и улыбнулся.
– Не совсем, и еще, я бы тебе посоветовала поработать над своей подписью, ты ведь теперь крутой художник. – Алиса сверкала от счастья.
– Приму к сведению, босс.
Они вместе засмеялись на весь зал. Гости оборачивались в непонимании и вновь утыкались в свои тарелки и бокалы.
– А теперь самое интересное, – хозяйка приподнялась со своего места, придерживая подол платья, затем подозвала торопливого официанта рукой, он чуть не споткнулся, глядя на нее.
– Что вам угодно? – На его лбу блестел настоящий пот, не вымышленный.
– Принеси мне, пожалуйста, микрофон. – Говорила она шепотом. – Все немного поменялось, не хотелось бы, чтобы гости увидели в моей походке две допитые бутылки шампанского.
– Одну секунду.
Он сбегал до подиума и вернулся практически мгновенно, как и обещал. В правой руке отражая свет, торчал серебристый микрофон.
– Спасибо, – ответила Алиса и тут же намекнула официанту, чтобы он так же быстро испарился. И повернулась к залу. – Дорогие гости, настал тот момент, ради чего мы сегодня здесь собрались. В первую очередь, я бы хотела представить вам нового художник, – она показала Артему рукой, чтобы он встал, он послушался. – Его зовут Артем, пока его фамилию я не буду раскрывать, но в скорее, он продемонстрирует вам свою работу и она так же будет участвовать в аукционе.
– Зачем нам работа неопытного автора? Мы пришли, чтобы покупать картины вашего дяди, что вы за чушь придумываете? – Крикнул из-за стола полный мужчина в клетчатом пиджаке, который никогда бы не застегнулся на его животе.
– Вы меня не дослушали и перебиваете, а потом хотите, чтобы я продала вам больше одной картины… – Алиса отвернулась от обидчика, концентрируясь на остальных. – Итак, сейчас вам раздадут яркие карточки, чтобы было виднее, кто поднял руку для увеличения ставки, и затем мы приступим.
– Мне уже можно садиться? – Глаза Артема почти закрывались от усталости, язык заплетался, и ко всему художника немного покачивало из стороны в сторону.
– Подожди, сходи и принеси свою картину. Начнем с нее. – Парень удивленно взглянул на хозяйку, в его глазах блеснул страх. – И поторопись.
Артем сорвался с места, задев стул, тот с грохотом упал на мраморную плитку. Он поднял правую руку и склонил голову, как бы извиняясь, но продолжал движение в гардеробную. Его пиджак давно просох, и тут Артема словно прошило насквозь током, на плече своей одежды он увидел длинный женский волос. В голове закрутились картинки, постель, Настя, она одна в съемной квартире… Он схватил одежду, холст и побежал в зал, на этот раз он столкнулся с официантом, у той злосчастной двери.
– Простите, – произнес официант. – Я сегодня сам не свой.
Художник ничего не ответил и пронесся до Алисы, встал рядом с ней и протянул холст.
– Умница, – сказала она и снова повернулась к залу. – Начнем мы с картины моего друга, как только она будет продана, вы сможете приобрести остальные…
Тяжелый разговор
Дверь в мою квартиру оказалась не заперта, на кухне шумела кофемашина, а гостиной играла музыка. Я снял обувь и прошел на кухню. Алиса уже нарезала бутерброды.
– Как у Саши дела? – опередила она меня.
– Стабильно плохо, – ответил я и присел за стол. Передо мной тут же появилась тарелка с яичницей и двумя ломтиками батона.
– Что говорят врачи? – у меня складывалось ощущение, что Алиса не хочет рассказывать про Артема и прошедшее мероприятие. – Есть какой-то прогресс?
– Вчера мне удалось с ними это обсудить, – я схватил вилку и приступил к завтраку.
– Да уж, мне звонил Лев Константинович, сообщил в каком ты состоянии и настоял, чтобы тебе поставили капельницу. – Передо мной появилась чашка ароматного кофе. Алиса отошла к окну и прислонилась спиной к подойнику, я ощущал ее пронзающий взгляд, хоть мои глаза и устремлялись в завтрак.
– Мне безумно стыдно за вчерашний вечер, – говорить было не очень удобно, не успевал пережевывать, желудок радовался каждому куску, ведь последний раз я ел почти сутки назад.
– Поверь, мне тоже… – она вздохнула и повернулась лицом во двор, но спустя мгновение вновь развернулась ко мне и села за стол. Алиса не переставала на меня смотреть, внушая мне чувства нашкодившего пса.
– Как прошел вечер? – Я не выдержал, нужно было начинать разговор, иначе она меня уничтожит.
Готовила она всегда так, что позавидуют многие шеф-повара, это одно из тех ее качеств, за которые я ее полюбил. Но в то утро я заметил, что она пересолила, хотелось скорее утолить жажду. У многих творческих людей можно заметить личные боли и переживания в их творческих работах, у Алисы это была готовка. Я прекрасно понимал, что расстроил ее чувства, но она еще не знала, что получит отказ в моей поддержке.
– В большей своей части, прекрасно. Конечно, если бы ты остался и поддержал меня, я бы была счастлива, но ты решил… – ее рука поднялась, когда заметила, что я хотел снова извиниться, – достаточно извинений, Сереж, мир не крутится только вокруг тебя. Аукцион прошел тоже превосходно, разобрали все лоты, даже картину нашего нового художника. – Она заметила мои глаза и тут же дополнилась. – Здесь нечему удивляться, ты же знаешь, что я умею находить таланты.
«Еще бы тебе быть чуть скромнее», – подумал, но не сказал ради своей моральной безопасности.
– Он превосходный художник, – глаза Алисы уставились на руки, она рассматривала свои ногти. Еще бы отдавать столько денег на маникюр.
– Что ты хочешь этим сказать? – остался последний кусочек моего бутерброда, который я решил посмаковать. – Он теперь работает по твоему проекту?
– Не совсем, я дала ему задание восстановить несколько лучших картин. – На ее лице появилась улыбка, – я же помню про твое отношение ко всему этому, я решила, что нескольких будет достаточно. Остальные работы будут его. Он молодой и перспективный художник, а коллекционерам нравятся молодые звезды, пусть они и быстро сгорают, попробую на нем заработать больше денег.
С трудом, но я поверил ей, неужели она прислушалась ко мне? А все мои предположения и страхи перетекли в паранойю? Не хватало мне еще попасть с этим расстройством к психиатру. После плотного завтрака меня потянуло в сон, веки буквально стали тяжелеть каждую секунду. Я встал из-за стола, поцеловал теплые губы Алисы и сон утянул меня в спальню.
Безумный день закончился
Артем не мог осознать, что с ним происходит. Что договор и все обещания Алисы не пустой звук. Он успел на последнюю электричку в метро, напротив него сидел мужчина в оборванной одежде, кроме него никого. Мужчина спал, а он думал.
Неразборчивый голос сообщил станцию, Артем взглянул на карту, еще пять станций. Если бы только все обещания оказались правдой, ожидание всегда тяжело проходит, а ожидание быстрого благополучия в жизни еще трудней.
Телефонный звонок нарушил тишину. Рука художника нехотя опустилась в карман. Желание поделиться новостями переполняла его, пусть даже с незнакомцем с навязчивым предложением из банка. Но звонила Настя.
– Алло, Артем, – она говорила, не дожидаясь его ответа, – пришел хозяин квартиры, спрашивает про тебя, про меня. Что ему ответить?
– Скажи, что я задержусь у него на пару дне, не больше… – интонацию в его голосе переполняла уверенность, словно он уже способен управлять своей жизнью.
– Хорошо. – Она немного помолчала. – Когда тебя ждать?
– Через двадцать минут, – он постепенно возвращался в реальность. Мужчина в рваной одежде пошевелился. Артем на мгновение подумал, как бы он проживал свою жизнь, оказавшись на месте бездомного, где бы мылся, ел, и смог бы он при этом заниматься творчеством. Рисовал бы на чистых стенах или на помойных контейнерах?
Голос объявил, что электричка проехала очередную станцию. Это, как этапы в его жизни, вчера он в бедном городе экономит на всем, сегодня подписывает контракт и ужинает в присутствии богатейших коллекционеров. А что случится послезавтра, в метро все просто, есть карта, но его жизнь похожа на хаотичное расположение станций с множеством поворотов, за которые отвечает только он. Артем бы назвал любую, но путь приведет в неизвестную ему точку.
Он достал папку с бумагами, чтобы еще раз перечить, что ему полагается за работу. Каждый пункт грел его изнутри, сердце билось чаще, слова опьяняли и кружили голову. Квартира в центре Санкт-Петербурга, машина премиум класса, зарплата, о которой он не мог и мечтать. Но он не до конца осознавал, что за это ему придется сделать, и почему Алиса готова внести столько денег, чтобы ее художник восстановил старые картины. Все слишком просто…
Перечитывая свои обязанности, он так и не смог найти пункта «пожизненное рабство», но с тяжелым предчувствием он так и не смог справиться. Неразборчивый голос наконец объявил его станцию.
Путь от станции занял пару минут. Бездомный продолжил свой путь в неизвестном направлении. с неба моросил дождь, отрезвляющий, охлаждающий. Артем поднялся на свой этаж и потянул за дверную ручку. Дверь не открылась, но тут же послышался щелчок затвора.
– Артем, я уже думала, что мне придется охранять твою квартиру в одиночестве, – на Насте была надета его рубашка, в квартире по-прежнему оглушительно пахло кофе, и играла спокойная музыка.
– Как же хорошо, что этот безумный день закончился, и меня встречает дома такая девушка.
Щеки Насти нарумянились, как в первый раз. Она приблизилась к Артему и поцеловала его в губы. Рубашка оказалась не застегнутой, художник ощутил все тепло ее тела, сердцебиение и теплые, нежные руки у себя на спине.
Он закинул ее ноги на талию, девушка оказалась очень легкой, нежные руки обхватили шею и не собирались отпускать до конца пути. Несколько часов их ждала разобранная, большая кровать.
– Артем, – произнесла он шепотом.
– М?
– Мне кажется, это самый лучший день в моей жизни. Я бы не хотела, чтобы он заканчивался…
Артем ничего не ответил и положил девушку на кровать. Его рубашка с легкостью снялась с ее тела. Он был готов подписаться под каждым словом своей ной девушки, ведь этот день изменил его жизнь навсегда, даже так, как он еще не мог себе вообразить.
Новости из больницы
Меня разбудил телефонный звонок. Вернее, второй телефонный звонок, я подумал, что это будильник и тут же скинул.
– Сергей Михайлович, прошу прощения, если я невовремя, но это важно. – Голос главврача дрожа, толи от испуга, толи от переполняющей его радости. Я не понимал даже сколько времени.
– Да, я только проснулся, – глаза опустились на часы, полчетвертого дня.
– Надеюсь у вас в се в порядке, – ответил врач и тут же вернулся к своей теме, – я хотел вам сообщить новость об Александре, его отец не отвечает.
– Что-то случилось? – Мое сердце готовилось выпрыгнуть из груди, а ноги залети в тапки рядом кроватью.
– Случилось, но ничего ужасного. – С этого и нужно было начинать. Я с облегчением выдохнул. Я убедился, что врач говорил больше с радостью, чем с тревогой.
– Не томите.
– У Александра замечена странная мозговая активность. – Значит не все так радужно? Что может обозначать слово «странная» в медицинской терминологии?
– Как это понять?
– Долго объяснять, вам лучше приехать самому. Я расскажу свои предположения и опасения. – Дыхание врача пришло в норму, от этого становилось не по себе, трезвая констатация. Интересно, таким голосом, он бы мне сообщил, что мой друг умер?
Я не заметил, как уже стоял в прихожей, шнурки непослушно выскальзывали из пальцев, но я проспал полдня, из меня должна была сочиться энергия, и шнурки сдались под моим напором.
На такой температуре кожаный салон разогрелся до состояния раскаленной сковородки, я тут же выехал со двора, не обращая внимание на сигналы светофора. Состояние полной отстраненности от внешнего мира, если его отец не отвечает, то единственная помощь, на которую мог рассчитывать Саня, могла исходить лишь от меня. Еще один красный светофор, мимо меня проскочила ярко-красная иномарка, издавая оглушительный сигнал вперемешку с визгом тормозов.
Через пять минут я стоял у входа в больницу, главврач курил на крыльце. Я не понимал откуда у меня последнее время такое внутреннее беспокойство, но курящий человек на крыльце, с многолетней выдержкой, заставлял меня волноваться еще сильнее. Он видел, что я подъехал, но внимательно продолжал наблюдать, как тлеет его сигарета.
И откуда взялась такая жара? Еще из детства помню разговор маминых гостей: «от такой жары очень много умирает людей», в тот год ставили температурные рекорды…
– Сергей Михайлович, как хорошо, что вы подъехали? – Сказал главврач, не протянув мне руку он тут же прошел в здание. – Пойдемте быстрее…
Я кивнул и послушно последовал за ним, из его роста он делал два шага, а я один, однако, мне не всегда удавалось его догнать. Сколько же мыслей сплелось в моей голове по пути в палату.
– Сергей Михайлович, – он остановился около койки Сани, – посмотрите на него и скажите, что вы видите?
– Вы издеваетесь? – Мне показалось, что многолетний опыт врача не уберег его от безумия. Но он явно хотел, чтобы я чего-то увидел.
– Что за глупости, – его глаза расширились, – посмотрите на своего друга, хорошо, посмотрите на его лоб.
Брови сани блестели от влаги, а лоб покрывали мелкие капельки. Доктор позвал меня средь белого дня, чтобы посмотреть на то, как мой друг потеет?
– Это же, пот? – Я состроил удивление, захотелось подыграть. – Не удивительно, столько градусов на улице.
– Да, это пот, – глаза доктора закатились, – надо было сразу начать с главного. Пойдем присядем за стол.
На моем лице держалась улыбка, и кажется, его это раздражало, но статус и воспитание не позволяли ему подать вида.
– Так в чем же дело?
– Вы обратили внимание на температуру в палате? – Я промолчал, но он понял. – А нужно было, здесь же свежо, как в холодильнике для цветов, опережу ваш вопрос, самочувствие у вашего друга превосходное, за исключением сознания. Жара у него нет.
– Это понятно…
– Как бы вам это объяснить, – он почесал затылок и налил себе в стакан воды, – сейчас ваш друг находится в удивительном состоянии, такого я еще не встречал за всю свою практику, – он опустошил стакан за один присест, – у вашего друга последние два дня прослеживается интересная, я бы даже сказал удивительная мозговая активность, короче говоря, он сейчас потел так и импульсы в его голове реагируют настолько, как если бы он находился с девушкой в постели и занимался с ней любовью.
Узнаю Саню, еще в школе он не знал отбоя от поклонниц, а про университет, пожалуй, промолчу.
– Что все это значит?
– А вот тут у меня не очень хорошая новость, – он достал пачку сигарет, но одумался и убрал обратно в карман, – Александр два дня, как мог бы уже прийти в себя, – он заметил, как меняется мое лицо, и передо мной тут же появилась страдальная пачка сигарет, – но Александр, как мне кажется, не хочет этого, его состояние сейчас похоже на глубокий и очень реальный сон, но ведет активный образ жизни, влюбляется, злится, переживает и живет у себя внутри головы, и когда это может закончится, одному только создателю известно.
Когда он закончил свои объяснения, я уже докуривал вторую сигарету, главврач не возражал, я думаю, Саня тоже, он курил с пятого класса. В голове не укладывалось, но мой друг мог вернуться в любой момент и помочь мне с проблемами. Тут же я думал, а если он меня вспомнит и вспомнит, но будет ненавидеть, и просто откажется в грубой форме мне помогать. От размышлений меня оторвал пепел, который свалился прям на какую-то справку на столе.
– Возьмите, – доктор пододвинул пепельницу, – это старая справка с анализами, ничего страшного, – ответил он, заметив мою растерянность и махнул рукой.
– Он очнется? – Кажется, мне об этом уже говорили, но я решил переспросить, чтобы хоть что-то закрепилось в моей голове.
– Как всегда, будем надеяться на лучшее, помощников здесь нет, а наш главный с вами врак – это время. – Он медленно поднялся из-за стола, проходя, положил мне на плечо руку, и молча вышел из палаты. Я остался один на один с неизвестностью.
