Алексей Петрович Морозов
Седина в бороду – бес в ребро
Дмитрий с восхищением посмотрел вслед уже скрывшемуся в темноте Богу:
– О, и это знает! Ну, значит, точно Бог… – постояв ещё немного недвижно в оцепенении от бури впечатлений после удивительного общения с самим Богом, он неспешно обошёл вокруг своего стола так, что оказался с его стороны, обращённой к затемнённой части морга, несколько секунд с удивлением пытался всмотреться в затемнённое пространство, в которое ушёл только что Бог, затем повернулся лицом к стоящей перед столом Любаше и начал с интересом и изучающе наблюдать за её эмоциональным монологом о любви к нему, а также – за всем происходящим в морге.
Через минуту дверь морга открылась, и в помещение вошли Анна и Олег Павлович. За ними семенил неуверенной походкой подвыпившего человека охранник. Обеими руками он прижимал к груди наполовину недопитую поллитровку.
– Граждане, – несвязно и уже негромко скорее просил, чем призывал вошедших в морг к порядку охранник, – да что ж это такое! Нельзя ведь сюда!
Анна продолжила движение, а Олег Павлович остановился:
– Да мы просто хотим посмотреть, может, он всё-таки жив… Бывает же, положили человека в морг, а он, оказывается, не умер, а просто в коме…
Видя, что Анна уже дошла до стола Дмитрия, охранник вцепился в рукав Олега Павловича и, не ослабляя хватки, настойчиво, хотя и слегка заплетающимся языком повторил требование:
– Всё равно нельзя! Говорю же, тут нету живых!.. Одни покойнички…
– Да ты пойми, – возмутился Олег Павлович, – это же мой сын! – показал на Анну. – А вот это его законная жена!
Охранник с удивлением посмотрел на Любашу:
– О! А эта тогда какая! Контрафактная?.. Она тоже утверждала, что законная!..
– Ну ты ж её пустил? А нас тогда почему?..
Охранник, качаясь и не отпуская рукав Олега Павловича, поднял на уровень глаз недопитую бутылку, посмотрел секунду на неё с интересом, приложил горлышко к губам, сделал глоток, показал бутылку Олегу Павловичу и кивнул в сторону Любаши:
– Так она ж…
– А-а! – сообразил Олег Павлович. – Ну так бы сразу и сказал! Сейчас, погоди… – он с трудом высвободился из захвата опасающегося быть обманутым охранника, подошёл к неподвижно молча и скорбно стоящей у покойника между Любашей и скромно отодвинувшейся ещё дальше влево Ольгой Ивановной Анне, что-то шепнул ей на ухо, после чего Анна достала из сумочки бутылку водки и, возвратившись к охраннику, усмехнулся. – А я ещё удивлялся: зачем, дескать, бутылку-то берёшь… Мудрая, всё-таки, женщина…
Охранник взял бутылку, посмотрел сначала на подошедшего к столу и ставшего между Анной и опять скромно отодвинувшейся в сторону Ольгой Ивановной Олега Павловича, затем – на новую бутылку, и тут же – на ещё наполовину недопитую, взвесил их обе поочерёдными взмахами рук, озираясь по сторонам, посмотрел опять на недопитую бутылку:
– Нет, тут ещё половина… – снова посмотрел на новую бутылку. – А это тогда куда?.. – с тревогой оглянулся на дверь. – А ну-ка, шеф нагрянет?.. Хоть и друг он мне, а водка врозь… – растерянно покрутил головой и через мгновение оживился. – А-а, я тут спрячу! Не будет же он обыскивать покойников!.. – обошёл стол Людмилы и поставил бутылку за ним на пол, в затемнённой зоне, удовлетворённо хмыкнув. – Ну вот… Постой тут, родимая… Я ещё доберусь до тебя… – шатающейся походкой медленно вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Людмила, сидя на столе и свесив с него ноги, всё это время сопровождала взглядом все действия охранника, терпеливо наблюдала, как он пьяными неуверенными шажками скрывается за дверью:
– Хм, нашёл, куда спрятать! Мне подарил, можно сказать…
Олег Павлович с интересом взглянул на Любашу, наклонился к самому уху Анны:
– А это кто там, по правую руку от тебя? Что она тут делает?..
– Не знаю, Олег Павлович. Но догадываюсь…
– А-а, понял!.. Это она!..
– Конечно, она… Кто ж ещё?.. Родственниц таких, вы же знаете, у него нет…
– Ну бог с ней. Меня сейчас волнует одно: может, он всё-таки жив?.. А?..
– Ох, Олег Павлович, вашими бы устами… – вздохнула Анна.
Олег Павлович с надеждой посмотрел на Анну:
– А вдруг?.. Ну бывает же…
– Врачи ведь смотрели, прежде чем…
– Нет, ну я читал, был случай, один мужик очнулся, после того как сутки пролежал в морге!..
– И ничего себе не отморозил?.. – хохотнула Людмила.
Дмитрий, внимательно слушавший разговор отца с женой, не поворачивая головы в сторону Людмилы, беззлобно, но решительно прошипел:
– Люська, ещё раз тявкнешь, в лоб получишь…
– Ты, наверно, драчуном был, да?.. – ничуть не обиделась Людмила.
– Почему был? И щас могу треснуть за милую душу…
– Вот-вот, за милую душу… – задумчиво повторила последние слова Дмитрия Людмила. – Я ведь Людмила! Значит, живой была людям милая… – немного подумав, вздохнула. – А теперь, выходит, только душа милая…
Дмитрий, продолжал напряжённо всматриваться в разговаривающих Олега Павловича и Анну:
– Люсь, помолчи, а? Это ведь мой отец… и моя жена… А то, не ровён час, перейду от слов к делу…
– Ну ладно, ладно… Раскомандовался тут… Прям как хозяин… Тут, между прочим, место общего пользования…
– Баня, что ли?.. – приподняв голову, усмехнулся Виктор, но увидел недобрый взгляд Дмитрия и осёкся. – Ну всё, всё!.. Молчу… – опустил голову. – Лучше всё-таки лежать… Ломка у меня, наверно…
– Ломка бывает у тела… – съязвила Людмила.
– А у души что?.. – зевая и засыпая, лениво спросил Виктор.
– Послевкусие… – тоже зевнула Людмила. – Вот правду говорят, зевание заразительно… – ложится на свой стол. – Тоже сосну маленько…
– Да я бы всё отдала, чтоб он очнулся! – со всплеском последней надежды вскрикнула Анна. – Надо немедленно продать все его магазины и нанять лучших врачей мира! Может, правда, он в такой глубокой коме, что здешние врачи просто этого не заметили?..
– Вот это любовь!.. – приподняв голову, с восхищением посмотрела на Анну Людмила. – Последнее отдать готова!..
– Да, Люсь, это и есть любовь… – сдержанно улыбнулся Дмитрий.
– Кто тебе разрешит продавать!.. – вдруг закричала замолкшая с момента появления в морге Анны и Олега Павловича Любаша. – Может, он на меня написал завещание!.. – подумав несколько секунд, упавшим голосом простонала. – Боже мой, неужели я всё потеряла?.. не успела… Но как он мог, а? Как мог! Ушёл, и не написал…
– Обещал, что ли? – с удивлением осторожно спросил Любашу Олег Павлович.
– Да нет, – с раздражением махнула рукой девушка, – но я уверена, что уговорила бы! Ведь тридцать магазинов! Вы понимаете?! Тридцать!.. И всё ушло прямо из моих рук в одну секунду!.. Это ж такие деньги! Такие деньги!.. Да что вы понимаете?..
– Ну да, куда мне… Вот что сын умер, понимаю… А магазины… Да гори они все синим пламенем… Всё бы отдал за сына… – пожилой человек говорил очень тихо, но щемящая боль осиротевшей души буквально звенела в его словах.
Людмила с завистью прошептала:
– Счастливый ты, Димка… Как тебя любят!..
– Ага, счастливый, если не считать, что сдох… – по-прежнему ни на миг не отводя глаз от жены и отца, вздохнул Дмитрий.
Анна внимательно посмотрела на стоящую справа от неё Любашу, отвернулась, немного помолчала и спокойно спросила:
– Как тебя зовут?
– Какая разница, как? – резко ответила девушка.
– И всё же.
– Ну Любаша…
– А меня Анна.
– Да знаю!.. – Любаша не скрывала кипящее в ней раздражение.
– Ты его любовница?.. – спокойно усмехнулась Анна.
– Что значит – любовница? Я жена!
– Да жена-то как раз я…
– По паспорту?..
– И по паспорту тоже… – улыбнулась Анна.
– А что ж он тогда был три дня у меня и только день – у тебя?!.. Спал-то он не с паспортом!.. К молодому телу тянуло мужика!.. – с удовлетворением победителя засмеялась Любаша.
– Телом любовь меряешь?.. – Анна, казалось, просто не умела раздражаться.
– А хоть бы и телом! – нервно среагировала на спокойствие Анны девушка. – Завидуешь? Старуха!..
– Но тело увядает быстро, а любовь живёт всю жизнь…
– А почему же тогда он выбрал меня, если тело тут ни при чём!..
– Ты уверена, что он выбрал тебя?..
Спокойная уверенность Анны окончательно взвинтила девушку, она, как от удара током, дёрнулась всем телом и яростно закричала:
– Ты хочешь вывести меня своим наигранным спокойствием из себя?! Не удастся! Я победительница! А ты проиграла! Понятно?! Проиграла!..
– Ну это ещё не известно, кто проиграл… – задумался о чём-то Дмитрий.
– А что же ты так нервничаешь?.. – спросила Анна.
– Девушки, вам не стыдно?.. – скорбный тихий голос Олега Павловича прозвучал как неожиданный взрыв снаряда. – У тела моего сына вы пытаетесь выяснить, кто из вас победил?..
– Любке не стыдно… – впервые напомнила о себе Ольга Ивановна. – Такая уж у меня дочь…
– А ты-то чего сюда припёрлась! – теперь всю свою не израсходованную ещё до конца злость девушка обрушила на мать. – Кто тебя звал?! Чего ты лезешь, куда тебя не просят!
Анна положила руку на плечо Олега Павловича, тихо и виновато сказала:
– Извините, Олег Павлович, не сдержалась…
Со своего стола нехотя встала Людмила и подошла к Дмитрию, то же самое тут же сделал и Виктор.
Людмила попыталась успокоить и отвлечь Дмитрия:
– Дим, а Дим… Ну чего ты уставился на них, как давеча на Всевышнего! Первый раз видишь, что ли?..
– Тяжело… Ох как тяжело… – с горечью отозвался Дмитрий. – Я ведь сам во всём виноват…
– Слушай, Дмитрий, давай-ка сядем вон в сторонке, поговорим по душам… – неуверенно предложил Виктор.
– Тем более что мы как раз души! – засмеялась Людмила. – Кому ж по душам-то говорить, как не нам!..
– Да чего там говорить… – Дмитрий наконец отвёл взгляд от Анны и Олега Павловича. – И так всё ясно…
– Нет, не всё, – мягко возразила Людмила. – Надо покалякать маленько за жисть…
– За какую жизнь? – Дмитрий показал на столы, на которых лежали их тела. – Вон, одни трупы…
– Ну мы ж ещё вчера были живыми!.. – продолжала настаивать на своём Людмила. – Вот за жисть, – неожиданно всхлипнула она, – безвременно ушедшую… и поговорим… а?..
– Ну ладно, – нехотя согласился Дмитрий, – давайте посидим, передохнём маленько. Только будем молчать и слушать. Поймите, ребята, мне это нужно…
– Ну что ж, помолчим, – не стала дальше спорить Людмила. – Покойникам это не трудно…
Все трое прошли в центр помещения и сели кружком, сложив ноги в позе лотоса.
Олег Павлович пощупал ладонью лоб Дмитрия:
– Лоб холодный… Как ледышка… Надежды нет, к сожалению… – вдруг положил руку себе на грудь. – Ох, что-то дурно мне стало…
– Может, скорую вызвать? – встревожилась Анна.
– В морг?.. – с иронией усмехнулся Олег Павлович. – Скорую покойнику? Нас не поймут… Нет, Анечка, это я так… очень расстроился… сейчас пройдёт…
– Вам надо присесть, Олег Павлович. Как бы хуже не стало… – Анна посмотрела вокруг и увидела у левой стены лавочку. – Вот лавочка. Давайте, провожу.
– Нет-нет, Анечка, я сам… Присяду… Приду в себя… – Олег Павлович, оставив Анну у тела мужа, один пошёл к лавочке и сел на неё.
Несколько минут он смотрел на Анну, на тело сына, неподвижно лежащее на столе, и, тяжело вздыхая, изредка покачивал головой, словно не соглашался с тем, что видел перед собой.
– Можно?.. – Олег Павлович от неожиданности вздрогнул и, оглянувшись, увидел, что к нему подошла Ольга Ивановна.
– Да, конечно. Пожалуйста… – Олег Павлович сдвинулся чуть в сторону. – Вас как зовут?
– Ольга Ивановна, – присев рядом с Олегом Павловичем, ответила женщина.
– А меня Олег Павлович.
– Вы меня извините, Олег Павлович…
– За что?
– За дочь… – сбивчиво стала оправдываться женщина. – Это я виновата, что она стала такой… Чего-то не доглядела… Ведь была вроде нормальной… А год назад, как дьявол в неё вселился! Только деньги одни на уме!.. Даже на отравление пошла ради них… Но я не знала о её намерении, Олег Павлович! Разве б я допустила?..
– Да, я понимаю… Конечно, вы не виноваты… – разговаривая с матерью Любаши, он с нарастающим интересом стал буквально в упор её разглядывать. – Мне кажется, я вас где-то видел. И голос, как будто, знаком… Мы с вами нигде не встречались?
– Кто знает… кто знает… – о чём-то задумалась Ольга Ивановна.
– Да… Разве все встречи упомнишь?.. Мир велик…
– Да, велик… – подтвердила женщина. – Но и перекрёстков много…
– И на одном из них, – улыбнулся Олег Павлович, – вы вполне могли спросить меня, который час…
– Вполне могла… – тоже улыбнулась женщина. – Вас ведь часто об этом спрашивали, да?.. И в основном – девушки?..
– Почему, в основном? – с гордостью возразил он. – Только девушки!
– И как же заканчивалось для них это невинное любопытство?..
– Плачевно… – усмехнулся Олег Павлович.
– Потому что вы исчезали уже после первой ночи?..
– Не всегда после первой… Бывало и после пятой… десятой… Да, гулял… – его голос зазвучал неожиданно жёстко, но одновременно в нём, как маленькие колокольчики, еле слышно позванивали нотки сожаления. – Признаю, гулял… И ещё как гулял!..
– Половой рецидивист! – уверенно заметил Виктор.
– Но честный… – завершила характеристику Людмила. – Вишь, как кается… Мой сбежал к молодой, как ливнем смыло!.. Без следа и весточки!.. А мне за сорок… И двое детей… – всхлипнула. – А этот, вишь, сознаётся в преступлениях…
– Это он сейчас только раскололся… – возразил Дмитрий. – А мать всю жизнь думала, в командировки муженёк ездит в поте лица… В него я пошёл, ребята, в него…
– Да, гуляли… – медленно, с паузами на короткие размышления заговорила Ольга Ивановна. – А однажды у вас, ещё довольно молодого, сорока девяти летнего командировочного… на перекрёстке… на одном из многих ваших перекрёстков… спросила, который час, двадцати девяти летняя женщина… одинокая женщина… А утром, проснувшись, она увидела на столе листочек бумаги, вырванный из тетрадки… И на этом листочке было написано «О плюс О равняется любовь», и ниже ещё одно слово – «прости»… Ну, как вы, конечно, уже догадались, «О плюс О» это Олег плюс Ольга… – она спокойно раскрыла свою сумочку, вынула из неё тетрадный листок и протянула его Олегу Павловичу. – Вот, ношу его в сумочке все эти годы…
Олег Павлович оторопело взял у Ольги Ивановны листок, внимательно изучил его, ошарашено посмотрел на неё и растерянно, смущённо и неуверенно прошептал:
– Оля, это… ты?..
– Это я, Олежек… это я… – тоже прошептала Ольга Ивановна и показала на Любашу. – А это любовь… Наша с тобой любовь… Ты же написал «О плюс О равняется любовь»? Ну вот я и назвала её Любовью… Извини, что воспитать не смогла… С твоей помощью, наверно, получилось бы лучше… А так, вот, как есть… Ты ведь был занят… надо было другим девушкам отвечать на вопрос, который час… Так что, я тебя и не ждала… Сама воспитала… Правда, плохо…
– Боже мой, какая же я скотина!.. – растеряно и виновато пробормотал Олег Павлович. – Оленька, прости меня, бога ради! Я ведь хотел вернуться к тебе! Клянусь, ты запала мне в душу! Я даже развестись хотел! Но когда стал вспоминать, где мы с тобой встретились… веришь-нет, даже город не вспомнил…
– Брешет папаша… – вынес диагноз отцу Дмитрий. – Брешет, блудный пёс… Ни к кому и никогда он не собирался возвращаться… Он мать любил. Я знаю это точно. А то, что город даже не мог вспомнить, это похоже на правду…
– Ну конечно, – иронично усмехнулась Ольга Ивановна, – столько народу спрашивает, который час… Поди, всех упомни…
– Ну да, ну да, я гуляка! – с отчаянием виноватого вскричал Олег Павлович. – Я же не спорю! Но я вас всех искренне любил! Ей-богу, всех, до одной!
– О боже мой, серийный повеса… – искренность разочарования видна была во всём облике немолодой теперь уже женщины. – Может, и лучше, что я одна растила дочь. С тобой вышло бы совсем плохо…
– Но сейчас я не такой! Поверь, Оленька, совсем не такой!..
– Конечно, песок весь высыпался… – засмеялась женщина. – Теперь у тебя не спросят даже, который сейчас год…
Анна и Любаша остались одни у стола с лежащим на нём телом Дмитрия. Они стояли рядом, и обе, внимательно всматриваясь в человека, который был для одной из них мужем, а для другой любовником, со скорбными выражениями лиц думали каждая о своём, не замечая при этом, что думали они вслух.
– Что же делать… что же делать… Неужели он умер… – Анна непрерывно искала малейшую зацепку хотя бы за самую фантастически недостижимую надежду. – Может, врачи всё же ошиблись?.. Надо же что-то предпринять…
– Судя по всему, поздно… – с нетерпением вглядываясь в контуры покойника, разочарованно определила сложившуюся для себя ситуацию Любаша. – Он всё-таки умер… Я, кажется, всё потеряла…
– Чтобы терять, надо иметь… – грустно усмехнулась Анна.
Любаша неприязненно сверкнула глазами в сторону Анны:
– А я имела!
– Что?
– Любовь твоего мужа!..
– Сомневаюсь…
Любаша уставилась с удивлением и злобой на Анну:
– Мне вот интересно, что ж ты за женщина такая! Ты ж наверняка видела, что муж твой каждый раз приезжал домой то не с теми зубной щёткой и пастой, с которыми уезжал, то не с той бритвой, даже другой модели, то не в той сорочке, то не в том галстуке!.. – девушка на мгновение задумалась и ехидно улыбнулась. – Жаль, мы с мамой не додумались обуть его в красные туфли, чтоб ты уже никак не смогла сделать вид, что не замечаешь подмен! Ведь замечала же всё, да?.. Признайся!
– Конечно, замечала… – спокойно ответила Анна, продолжая смотреть на тело мужа.
– Ну а что ж ты вела себя совершенно не естественно?! – Любаша в упор разглядывала Анну округлившими от удивления глазами. – Нормальная женщина ведь должна была уже при первом таком случае закатить своему благоверному дикий скандал! Потребовать немедленных объяснений!
– Зачем?
– Ну как – зачем?! – оторопела девушка. – Он же тебе изменяет! Как же можно такое терпеть!
– А почему нельзя?..
Удивление овдовевшей любовницы, кажется, достигло уже уровня шока:
– Ну ты, мать, даёшь! Он же спит с другой женщиной! Причём в три раз чаще, чем с тобой!..
– Не в три, а в два с половиной! – возмутился Дмитрий и оглянулся, как бы в поисках поддержки, на сидящих рядом с ним кружком в позе лотоса Людмилу и Виктора. – Зачем брехать-то?
– А как это – в два с половиной? – засмеялась Людмила. – С антрактами в самом интересном месте?..
– Да нет, просто я у Любаши бывал то три дня, то два… – Дмитрий не понял, что Людмила шутит. – В среднем получается два с половиной… – посмотрел на смеющихся Людмилу и Виктора и через секунду, поколебавшись, неуверенно добавил, – …в месяц…
– Ну бухгалтер! – захохотал окончательно вышедший из угнетавшей его ещё несколько минут назад сонливости Виктор. – А ты не пробовал из секса извлечь квадратный корень?..
– Я тебе щас зуб извлеку! Шепелявить будешь! – Дмитрий наконец осознал, что друзья по несчастью над ним издевательски шутят.
– А у души зубов нету! Поэтому она добрая. Кусаться нечем… – сквозь хохот отбился от угрозы Виктор.
Анна, видимо, найдя, что спор её с любовницей мужа бесполезен, замолчала, так и не ответив на последний вопрос соперницы, и с надеждой на чудо продолжала молча смотреть на тело Дмитрия.
– Ой, что-то я устала… – вздохнула она, осмотрелась, увидела свободную лавочку, стоящую у правой стены, и пошла к ней. – Не могу уже… Надо присесть… – подошла к лавочке и села на неё.
Любаша, увидев, что Анна уходит, тут же последовала за ней, явно опасаясь, что в уже, казалось бы, закончившемся в её пользу споре она теперь будет выглядеть проигравшей:
– Нет, ты погоди! Почему уходишь от ответа? – девушка села рядом с Анной. – Вот почему ты терпела его измены, а? Ты можешь это как-то разумно объяснить? Я вот не понимаю!..
– Но ты же терпела, – устало отозвалась Анна, – что он спал и со мной тоже, хоть и в три раза реже… Тебе-то он тоже, выходит, изменял?.. Так ведь?
Любаша на мгновение задумалась, с удивлением посмотрела на женщину:
– Ну… вообще-то, да…
– А с меня тогда какой спрос?.. – улыбнулась Анна.
– Ой не знаю, не знаю… Не могу понять этих мужчин… Ну вот как, скажи, они делают выбор между женщинами, а?.. Я молодая! Красивая! Сексуальная! А ты?.. Пятьдесят пять лет… А фигура?.. – Любаша с удовольствием провела руками по своим талии и бёдрам. – Разве можно сравнить?.. И тем не менее, я чувствую, к телу он тянется моему, а к душе – твоей… Ну чем твоя душа лучше моей, а?.. Ну вот скажи мне откровенно, чем?..
Анна задумалась:
– Ему видней… Мужской интеллект способен проникать туда, куда не способен женский… Поэтому мужчины умеют видеть в нас то, о чём мы сами и не догадываемся… Во мне что-то его привлекает…
– В тебе что-то, а во мне – молодое красивое тело! – с раздражением перебила соперницу девушка. – Это тебе не абстрактное что-то!..
– Опять тело… Что ты всё – тело, тело, тело…
– Но ведь факт же, именно оно влечёт мужика! Разве не так? – продолжала настаивать на своём Любаша.
– О, ещё как влечёт!.. – ухмыльнулся Дмитрий.
– Моего увлекло с концами… – Людмила с тоской посмотрела куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть, где же теперь обитает её бывший суженый.
Анна немного помолчала, вероятно, обдумывая ответ:
– Ну да, влечёт… Не зря же между этим влечением и разумом мужчины идёт постоянная битва. И он ничего не может с этим поделать… Да, нередко побеждает разум. Но чего это стоит мужчине, кто бы знал! Природу ведь не обманешь…
– Ну вот, – торжествующе воскликнула девушка, – видишь, и природа за меня! Я права! Да здравствует тотальный секс! Ура, товарищи!..
– Да, получается, тотальный… – грустно усмехнулась Анна.
– Ну а чего ж ты в пузырь лезешь? – кажется, Любаша уже торжествовала полную победу. – Что хочешь доказать? Спасаешь реноме отставной старухи?..
– Да нет, хочу сказать только, что природа, делая из мужчины бойца и продолжателя рода, невольно сделала из него полового хищника…
– Ну вот, сама говоришь, мужик самой природой приучен к интенсивному сексу! – теперь Любаша уже чувствовала себя мудрым учителем, наставляющим неразумную школьницу на путь истины. – Значит, любовь – это секс, и ничего более!.. Как казал поэт? Любовь – не вздохи на скамейке!.. Правильно! Какие вздохи! Сексом надо заниматься! На скамейке пусть дураки вздыхают! А мы уж как-нибудь… без вздохов…
Людмила, глядя на Дмитрия, показала на Любашу:
– Неутомимая в постели, да?..
– О-о, лошадь Пржевальского!.. – улыбнулся Дмитрий, видимо, что-то припомнив из опыта общения с Любашей.
Несмотря на очевидную остроту спора с любовницей мужа, Анна продолжала сохранять абсолютное спокойствие, так что можно было подумать, что всё происходящее здесь не имело к ней самой ровно никакого отношения:
– Вот когда поймёшь, какое место занимает секс в любви, и ревновать не будешь, и душу твою увидят и полюбят…
– Ну и какое?.. – уверенное спокойствие Анны, похоже, заставило девушку впервые подумать о том, что Анна всё-таки знает что-то такое, что пока недоступно для неё, такой молодой и такой красивой, да ещё и в полном расцвете сил успешной любовницы.
– Это основание, фундамент любви.
– Ну так и опять я права! – обрадовалась Любаша. – Секс – фундамент любви! Значит, на нём всё держится!
– Да, фундамент, но не вершина…
– А что же тогда – вершина?
– Терпение. Забота. Самопожертвование…
– Это как это?.. – Любаша слегка растерялась от неожиданного ответа Анны.
– Когда ради любимого ты готова пойти на любые жертвы…
– Ещё чего! – искренне не согласилась девушка. – Какое в этом удовольствие? Буду я ещё жертвовать собой ради него! Вот разбужу сейчас, напишет завещание, и пусть сваливает после этого к далёким пращурам!.. Больно нужен, старикашка…
– Вот стерва! – оглянулся на коллег по судьбе Дмитрий. – А я был влюблён до потери памяти…
– А ты с его капиталом ринешься в объятия молодого жеребца… – логически завершила оценку намерений любовницы Анна. – Это ведь твоё единственное удовольствие…
– Конечно! – не стала возражать девушка. – Какие сомнения! Потому что молодой так прижмёт, что не сразу и сообразишь, где там фундамент, а где вершина! Всё будет фундаментом, и всё – вершиной!..
– Ну да, ну да, тотальный секс… – грустно усмехнулась Анна.
– Вот именно! Секс везде! И на вершине – в первую очередь! Ещё бы секс не был вершиной любви! Дурак только полный может до такого додуматься!
Анна немного помолчала, покачала едва заметно головой, видимо, в такт невесёлым мыслям:
– Можно я прочитаю тебе стих, который написал, получается, такой дурак?..
– О чём? – удивилась неожиданному вопросу девушка.
– Ну вот как раз обо всём этом…
– Нравоучение в рифму, да? – усмехнулась Любаша.
– Ну почему же? Просто мнение… Только высказанное душой…
– Ну-у, ладно, давай… Кто-то сказал же: хочешь узнать истину – спроси душу…
– Вот! – торжествующе выкрикнула Людмила. – Видите, что такое душа! Не зря Господь позволил душе на целых сорок дней жить больше, чем телу!
– Хорошо, что ты хоть душу не успела пропить… – съехидничал Виктор.
– Ой, чья бы корова мычала!.. – мгновенно отбила атаку Людмила.
– Заткнитесь оба! – резко оборвал спорщиков Дмитрий.
Анна задумалась не несколько секунд и начала декламировать стихи:
Неотличима от страстей,
Любовь страдает от подлога.
Как нелегко бывает ей
Не показаться недотрогой,
И в положенье не попасть,
Себе когда её одежды
Животная примерит страсть, –
И торжествующий невежда
Её же будет обвинять
В не популярности морали,
Любовь всегда что отличать
Умел кто без неё едва ли…
Час похоти теперь настал!
Любви прекрасную вершину
Обычный секс без боя взял,
Не находя никак причины
Её так просто оставлять!
Зачем теперь без толку охать?
Вам так хотелось погулять? –
Любовью впредь вам будет похоть…
Одно мне интересно знать:
Любви позволили вершину
Зачем вы ей легко занять?
Лишь в основанье передвинув
Любви природный сей рефлекс,
Вы правы были бы отчасти:
Вершина похоти есть секс,
Но не любовь… Хотя и страсти
Не стоит силу отрицать:
Она союза основанье
Любовного! Но возвышать
Её как можно отрицаньем
Самой любви, вершина есть
Которая, – в том нет сомненья,
Что похоти туда не взлезть! –
Простого самоотреченья!..
Закончив чтение, Анна после небольшой паузы решительным тоном потребовала:
– Только, пожалуйста, без комментариев: они будут повторением уже сказанного… И вообще, я больше не хочу с тобой разговаривать… Да и говорила-то только для того, чтобы понять, до какой степени глуп мой муж, связавшись с тобой…
– Ну не до такой уж… чтоб прямо… я не знаю… – неуверенно и сбивчиво непонятно перед кем стал оправдываться Дмитрий и, растерянно посмотрев на Людмилу, с обидой в голосе спросил, – неужели я на голову ненормальный, Люсь? А? Ну скажи!..
– Ненормальный, Митька, ненормальный! – уверенно заявила Людмила. – Как вегетарианец в племени людоедов…
– Ну вот о чём ни спроси – всё испоганит, ехидна!.. – со злостью отмахнулся Дмитрий.
Людмила обиженно отвернулась:
– Неча пенять на зеркало, коль рожа крива…
Любаша несколько минут молча о чём-то думала:
– Ну что ж, можешь не говорить… Скажи только: а кто автор стиха?
– Я…
– Ты-ы?.. – с удивлением протянула девушка.
– А что?.. У меня было время подумать… Когда очередные три дня он обнимал тебя, а я – холодную подушку…
– Опять три! – тут же отреагировал Дмитрий. – Ну было же когда и два!..
В глазах Виктора появился лукавый огонёк:
– Дим, тебе надо было отчёты составлять…
– О проделанной работе… – ехидно добавила Людмила.
– Да пошли вы все!..
Любаша, помолчав несколько минут, заговорила с короткими паузами, словно размышляя в эти мгновения о чём-то:
– Да-а, это разумом не напишешь… только душой… умеющей любить и терпеть… – неожиданно в её речи появился примирительно-извиняющийся тон. – В твоих глазах я, конечно, бессовестная… Конечно… Думаешь, я без души… А ты пробовала жить в доме, где полно тараканов, крысы бегают по коридору, а удобства – во дворе?.. И общая кухня на кучу семей… Не пробовала?..
– К счастью, не довелось…
– А я с мамой жила там с рождения и до двадцати девяти лет! И никакого просвета! Никакой надежды на нормальное жильё!.. Мы с мамой обе бухгалтеры. Зарплаты хватало лишь на еду и скромную одежду… А потом мама ушла на пенсию, потому что заболела и не могла больше работать. Жить стало совсем тяжело… И однажды, в мой день рождения, когда мне исполнилось двадцать девять, она сказала мне, что именно в этом возрасте её жизнь круто изменилась к лучшему. Но каким именно образом, как я её ни пытала, так и не призналась… И в этот же день я подумала, если я не предприму что-то экстраординарное, так и помру в этом крысином сарае!..
– Ну понятно… Решила искать богатенького…
– А какой у меня был другой вариант? Ну вот скажи, какой?..
– Ну… Училась бы… Окончила бы институт…
– А зарабатывал бы кто? Жить двоим на мамину пенсию?..
– Ой не знаю… Неужели не было выхода?..
– Не было! – выкрикнула Любаша с отчаянием человека, только что вновь на мгновение оказавшегося в той беспросветной нищете в обнимку с крысами и тараканами, из которой не так давно с успехом выкарабкался. – И быть не могло!..
– Ужас… Что ж это за жизнь такая?..
– А вот такая! Если смотреть на неё не через розовые очки!.. Ты думаешь, я одна ринулась в объятия к спонсору? И эти юные девицы, отдающиеся старичкам с тугими кошельками, так уж и мечтают об этом?.. И по ночам им не снится молодое упругое мужское тело?.. Вот почему они со временем начинают буквально грезить сексом!.. Я ведь почему ходила на мужской стриптиз? Да чтоб хоть там представить себе, что этот молодой сильный красавец мой! И что я с ним счастлива!..
– Ну завела бы себе такого…
– Боялась, что Димка узнает, и я потеряю всё… – девушка неожиданно всхлипнула. – А ты думаешь, я ничего не понимаю, где там, в любви, фундамент, а где вершина… Думаешь, я помешана на сексе… – Анна с удивлением увидела, что Любаша вдруг заплакала. – Да я, может, была бы самой верной и самой любящей женой!.. Да только где он, этот молодой принц, который зарабатывал бы хоть чуть больше чем я?..
– Мой тоже копейки приносил… – сочувственно вздохнула Людмила. – Поэтому и слинял к богатой…
– А что, ухажёров не было совсем? – спросила Анна.
– Ну почему же. Были. Только сплошь не Рокфеллеры… Это потому что я, хоть и симпатичная, но неброская. И очень стеснительная.
– Я этого не заметила, – усмехнулась Анна.
– А я от отчаяния стала хамить. Ага! Так бывает, поверь, когда человек так настрадается от своей скромности, что вдруг, неожиданно для самого себя, в какой-то момент превращается в развязного циника… Вот и ты увидела мой цинизм, но не увидела душу…
– Ну ещё бы я у любовницы своего мужа стала разыскивать душу… Какая тут может быть душа?.. – Анна немного помолчала, внимательно посмотрела на девушку. – Но эта твоя неожиданная откровенность… Я увидела тебя совсем другой… И поняла… Есть всё же душа… Есть… Заблудшая и израненная… и не меньше, пожалуй, моей израненная…
– А ты знаешь, – Любаша заметно обрадовалась неожиданному развороту разговора с человеком, которого ещё совсем недавно ненавидела так, что даже попыталась отравить его, – я рада, что мы с тобой, начав с враждебной перебранки, всё-таки сумели раскрыть друг перед другом свою боль… Я рада…
