Алексей Патрашов
Закономерная ошибка. Cредневековый фантастический приключенческий шпионский детектив

– Ну так назови настоящую причину! – нажимал Велиол.

– Я не доверяю богатым и знатным людям, я их боюсь, у них есть много власти, они могут сделать со мной что угодно, что захотят.

– И ты их так за это ненавидишь, что готов поубивать их всех?

– Почему кто-то должен иметь то, чего у меня нет? Почему другие должны жить лучше меня, если я не могу жить как другие? – неожиданно взвился сидевший напротив него новый собутыльник.

– Потому! Что ты бестолковый и все вы бестолковые! Вами управлять иначе невозможно, кроме как только бить кнутом и побольнее, от этого власть портится и начинает стегать всех подряд без разбора.

Юноша призадумался и выпил чуть-чуть для пробы.

– А почему тогда только вы, богатые, всем заправляете?

– Если чужие руки бестолковые – управляй ими сам и они принесут успех тебе. Вы же все бестолковые до предела, поэтому вами приходится управлять и предельно жёстко, чтобы вы всё не испортили.

– Мы бестолковые потому, что нас ничему не научили в детстве, а сразу работать отправили. У нас не было времени учиться!

– Есть желание – есть время, нет желания – нет времени.

– У меня было желание, но я так и не смог ничего добиться.

– Одного желания мало! Надо ещё и захотеть!

– А я хотел! – возразил парень, но уже без большой уверенности в голосе и Велиол не мог этого не заметить. Подействовало!

– Это любимое занятие каждого неудачника: сначала ничего не хотеть, а потом сокрушаться, что не сделал. Признавайся, так было?

Парень сжал губы и некоторое время помолчал, переживая, как все его тайны были раскрыты за мгновения, но не сдался и продолжил.

– А после работы уже не оставалось никаких сил, чтобы учиться и в образованные люди хоть как-то выбиться, чтобы жить лучше.

– Жизнь всегда сопротивляется улучшению.

– Это тебе легко так говорить, а поработал бы ты как мы, то у тебя ни сил бы не осталось, ни времени чему-то учиться.

– Когда я тебя встретил на улице, ты чем был занят?

– Отдыхал от работы. Должен же я беречь время для отдыха!

– Для оправдания собственного нежелания что-либо делать всегда можно найти достаточно как отговорок, так и оправданий.

– Я не оправдываюсь! Я возмущаюсь! Я при такой бедности даже потратиться на любое обучение ремеслу не могу как следует!

– Нельзя скупиться на то, на чём можно зарабатывать. И на своём собственном времени тоже можно заработать. Для того, чтобы ничего не делать, всегда можно найти множество оправданий.

– А сейчас ты тоже зарабатываешь? Или просто отдыхаешь.

Велиол уселся за стол напротив гостя и уставился на него.

– Вот так! Из-за такой мелочи ты так обиделся.

– Меня обидеть очень сложно, а вот разозлить весьма легко. – ответил Велиол. – И в первую очередь меня злит человеческая тупость. А ты сейчас пытаешься показать её всю, а её у тебя много. Ты даже не понимаешь основ, а уже делаешь выводы обо всём.

– Ну так чем ты сейчас тут занимаешься? Ты же должен учиться и учиться, как зарабатывать ещё больше и больше денег?

– Все люди учатся ради того чтобы зарабатывать, а я умею зарабатывать – я учусь зарабатывать много. – наклонившись вперёд и чуть привстав ответил Велиол опёршись на руки. – Ты видишь отдых там, где на самом деле идёт напряжённая и сложная работа.

– И развлечения – тоже некая часть этой работы? Тогда на рынке тоже не работа, а сплошной отдых, раз камни таскать не надо?

– Нет таких, кто не покупает – есть те, кто не умеют продавать. А на рынке надо работать чтобы продать свой труд, свой товар. А вы все сначала влезаете в огромные долги, а потом всю жизнь их отрабатываете. И кто будет это выгодное для себя положение менять, кроме вас и никого, кроме вас? Если выгода только для вас будет? Зачем выбивать долги из работающего бесплатно? – дожимал соперника Велиол.

Парень повернулся к стене и обиженно замолчал. Велиол смотрел в упор на него и наблюдал последствия разгрома своего противника.

– Наверное, ты прав, я не очень много понял, но что-то понял. А с остальными что ты будешь делать? Они же там сидят. В подвале!

– Сейчас будем всех выпускать по одному. Только вразумлять их и наставлять будешь сам – у меня сил на всех не хватит.

– А почему бы нам ещё и в зал не зайти? Хотя бы посмотреть.

– Вы – просто глупые, а те, в зале – подлые. Разницу чуешь?

Гость понимающе кивнул и повернулся к столу. Велиол отправился за следующим и часа не прошло, как все уже сидели за одним столом и весело праздновали его день рождения. Чуть позже уже привели девиц и началось настоящее гульбище. Дорвавшись до баб некоторые от радости натрахались до полного изнеможения и боли в яйцах.

Под утро вся комната была залита семенем, блевотиной и, местами, мочой то ли не удержавших при натягивании обеими дырками девиц, то ли не дошедших до уборной гостей. Велиол продрал глаза одним из первых и осмотрев как попало лежащих на кроватях вповалку голых и полуголых приглашённых им в гости парней и снятых на ночь для них баб удовлетворённо хмыкнул. Проводив гостей он отправился к родителям, чтобы рассказать им о достигнутых успехах.

– Всё прошло, как и было задумано. – начал он с порога.

– А ты сомневался? Бесплатные жратва, выпивка и девки творят с людьми чудеса, особенно с бедными и забитыми мужчинами.

– Ага! Теперь они будут работать на меня совершенно бесплатно и полностью добровольно. Цена вопроса – две корзины еды с дешёвой выпивкой и две потасканные бабы. Всё так просто, что аж скучно!

– Скучно? Ну ты не скучай раньше времени – ещё наешься трудностями вдоволь, но на такое у нас денег всегда хватит, а ты подумай на досуге, как ещё можно водить за собой толпу недолюдей.

* * *

По сравнению с впервые увиденной Империей даже Лимунтад был образцовым королевством относительно нравственности. Почти сразу же после прибытия Хоншед нажил себе большие приключения на ровном месте, причём устроил он себе эти приключения сам, по причине своих чрезмерных добродушия и недомыслия. В тот день его пытался обворовать им же спасённый от почти верной погибели подросток.

Хоншед купил этого подростка по дороге через небольшой город и очень скоро об этом пожалел. Тогда он ещё только приехал в Империю и очень многого не знал. Проезжая мимо очередного двора он увидел подвешенного за связанные вместе с ногами руки совершенно голого мальчишку примерно двенадцати, если не десяти лет, которого мужик, позже оказавшийся его отцом, тыкал в бока и спину концом раскалённого железного прута. Ребёнок дёргался и верещал при каждом шипящем прикосновении, его лицо менялось от усталого к перекошенному от боли и обратно к умному и дёргающемуся от напряжения.

– Куда ты дел мои деньги? Скотина такая! – с этими словами отец ткнул аж светящимся красным концом прута прямо под лопатку мальчишке. Раздался визг и тело на верёвке задёргалось.

Больше всего Хоншеду захотелось на месте зарубить этого мужика или засунуть ему этот раскалённый прут прямо в зад. Ещё была мысль приложить конец прута к яйцам или отростку мужика и полюбоваться на его мучения, наслаждаясь воплями. Но Хоншед помнил мудрые наставления короля и глупостей не делал, как ему казалось.

Вместо этого он решил поступить хитрее и предложить за хорошие деньги у мужика ребёнка выкупить, а когда мужик взбесится, сделать с ним всё, что он до этого собирался, под предлогом нанесённого ему сильнейшего оскорбления. Весь великий замысел рухнул сразу же после первого же сделанного мужику предложения.

– За сколько продашь мальчишку? – начал Хоншед, ожидая тычка в глаза раскалённым прутом за такое предложение. – Мне такие дети нравятся, я его буду в задницу трахать, когда чуть подрастёт.

– А сколько дашь? – от неожиданности Хоншед чуть не свалился с лошади, услышав такой ответ, но вида постарался не показывать.

– Две такие монеты. – он всё ещё надеялся на ссору из-за цены и предложил мужику половину цены за такого ребёнка на рынке.

– Две таких с половиной и трахай куда захочешь. А хочешь, я ему этим прутом прямо в дырку ткну? Знаешь, как он громко тогда заверещит?! Или конец ему прижгу – он ещё громче верещать будет.

– Не смей портить уже почти купленный мной товар! Если бы ты его не испортил ожогами, то я дал бы тебе три монеты, а теперь держи две и заткнись. – надежда на ссору вспыхнула с новой силой.

– Ну две, так две. Хоть какие-то деньги! – раздосадованно пожал плечами мужик и снял своего сына с верёвки. – Забирай. Жалко, что ты немного раньше не подъехал, пока я у него про деньги, украденные им у меня выспрашивать не стал. Я бы тогда его так не портил.

– А он меня не обворует или не зарежет? – поддержал свой образ безжалостного и расчётливого покупателя Хоншед.

– Меня он уже попробовал зарезать, видишь, теперь одного яичка у него не хватает. Это я ему одно яичко размозжил кулаком по столу в наказание. Сначала я хотел ему глаз выжечь, но потом решил, что если он без второго глаза вдруг останется, то и работать не сможет, а зачем такой мне сын тогда нужен. А яичко не жалко – и одного хватит.

Дальше слушать подробности воспитания детей Хоншед не стал, да не захотел. В конце концов, он этого ребёнка спас от мучений и тот будет ему за это благодарен. Мучить и калечить он его не будет, а потом пристроит в место поприличней этого. Всё лучше, чем у чокнутого на всю голову папаши будет! Тогда он ещё не знал, что мест поприличнее в Империи просто нет и пристраивать ему скоро будет некого.

Той же ночью Хоншед почуял неладное. Он после всего наслышанного про Империю и так спал не раздеваясь и с оружием в руках, но и на этом его меры предосторожности не заканчивались. Он, пока никто не видел, привязал к входной двери нитку одним концом, а другим – к большой куче разного громко падающего барахла и не зря – той же ночью он проснулся от грохота сработавшей ловушки, а с трудом продрав глаза увидел, как при тусклом свете ночника перед дверью замер спасённый им мальчишка с его вещами и его кошельком в руках.

Он подошёл вплотную, посмотрел в лицо мальчишке и одним быстрым движением распорол ему живот снизу доверху. Обычно у всех ранее встреченных им сволочей и подонков на лице было написано всё, но на этот раз его чутьё не сработало – здесь даже ребёнок с милым, умным и честным лицом порядочного человека оказался законченным вором и неблагодарным подлецом. Тут он понял, что все имевшиеся у него навыки и огромный личный опыт оказывались в Империи просто бесполезными. А на этот раз ему просто крупно повезло, что его всего лишь только попытались обворовать, а не зарезали, пока он спал.

Остаток ночи он просидел молча уставившись на тело подростка и размышляя, как бы не оказаться на его месте. Задача усложнилась невероятно. Больше на чутьё полагаться было нельзя. Всё, что теперь он мог почуять, это распознать сволочь, но даже те, кого он распознал не как сволочь, могли оказаться на поверку подлыми предателями. Мало того! Любой своей ошибкой он выдаст себя и тогда же наступит конец его прикрытию. Если раньше ошибки приводили к неприятностям, то теперь они легко могли стоить ему жизни, да и не только ему одному. Работа над собой начинается с работы над своими ошибками.

Для всех окружающих он был уполномоченным посыльным короля и выполнял задачу по разведке обстановки с целью выяснить, жену из какого царства или рода лучше выбрать его королю. Это было понятно и не вызывало подозрений, так объяснил Хоншеду король. А на самом деле Хоншед во все глаза должен был изучать внутреннее устройство и порядки в Империи, чтобы король потом по им добытым сведениям смог понять, почему при таком внутреннем разладе, как сначала могло показаться снаружи, Империя процветала, крепла и расширялась.

У Империи был огромный флот из новейших кораблей. У Империи была огромная, хорошо обученная и вооружённая новейшим образом армия. У Империи не было внутренних проблем с мятежами, бунтами, восстаниями, смутами, переворотами, да и всеми прочими потрясениями, которые при таком уровне развития её населения, включая общественное мышление и нравственность, просто должны были сотрясать её изнутри до самого основания. Это было невозможно и тем не менее это было и причину этого Хоншеду надо было выяснить любой ценой и любыми средствами, которыми он больше не владел.

И он помнил, что своим добрым и порядочным поведением здесь, в Империи, запросто может выдать себя и тогда вся имперская разведка в два счёта узнает, что он на самом деле не расчётливый, бездушный и жестокий королевский наёмник, а засланный неизвестно зачем разведчик. И он, и все его друзья больше не имеют права на жалость, как бы тяжело и больно это бы ни было по отношению к себе, причём к себе в особенности. Ставки в затеянной им игре стали слишком высокими, чтобы позволить себе глупость её проиграть из-за глупой жалости, на которую он больше не имеет права. Он больше вообще не имеет права на чувства, тем более добрые! И больше никаких проявлений добрых чувств, пока для их выражения не появится достаточно нерушимых, а ещё лучше – общепринятых в этих местах оснований. «Не привыкай к камням на пути, иначе не сможешь свернуть горы.» – учил его мудрый наставник во дворце и пришло время последовать его советам.

* * *

Они путешествовали по Империи как отряд имперских наёмников, никому не нужный и до которого никому не было дела. Даже местной войны уже давно не было, ехали они через достаточно благополучное и спокойное имперское царство, дорога оказалась до неприличия спокойной и никаонские наёмники скучали от вынужденного безделья.

Велиол прекрасно видел, как отъявленные головорезы изнывают от слишком долгого бездействия и покоя. Он хорошо понимал, что ничем хорошим такое положение закончиться не может и, в первую очередь, ничем хорошим для него. Скучающий никаонский наёмник это как не напивавшийся месяц пьяница – нужен только повод и он всегда найдётся, только последствия будут куда плачевнее.

Когда-то некий мудрец, живший в древние времена, высказал свою точку зрения, что если бы на самом деле не было богов, то людям следовало бы их выдумать, чтобы совсем не тронуться умом. Если происшествий не было, значит надо было их создать, но пока возможности создать нужное происшествие не предоставлялось.

Чтобы наёмники меньше скучали, а заодно и настраивались в нужном направлении, Велиол развлекал их рассказами о своих якобы личных наблюдениях и делился опытом. Больше всего наёмникам нравились рассказы о разбоях, изнасилованиях и пытках. Когда Велиол был в ударе, а в ударе он был почти всегда, то наёмники заслушавшись его рассказами забывали даже о своих многочисленных подвигах.

– Вот вы, наверно, даже не знаете, – излагал он старающимся не пропускать ни одного его слова наёмникам. – зачем надо вспарывать животы всем убитым, а не только недобитым? А я вам скажу сейчас и вы поймёте, сколько могли упустить золота при разорении города.

– Не может быть! Мы даже золу на пепелищах домов перекопали, чтобы ни одна золотая или даже серебряная монета не ускользнула! – не смог сдержать удивления один из наёмников, представляя себе, как он тогда упустил с таким трудом награбленные деньги.

– Чтобы такие, как вы, не смогли просто так отобрать золото у тех, у кого его бывает много или очень много, те своё золото прячут не по углам и железным ларцам, а другими, самыми хитрыми способами.

– Какими? – наёмники аж подались поближе, чтобы не упустить ни одного слова. Что может быть важнее золота и денег?

– Например в теле раба или рабов. Главное, чтобы рабы потом не сбежали вместе с вложенным в них золотом или серебром.

– А… Это старо и этим уже давно никто не пользуется. Всё золото через день выйдет наружу и будет украдено. А мы-то думали…

– Вы всё неправильно подумали! Запихивать в раба золото надо не в рот, а совсем наоборот! И тогда его достать будет совсем не просто.

– В задницу что ли? Тогда точно сопрут, ещё проще.

– Опять не угадали! Ещё соображения есть, куда можно затолкать золото рабу, если не в рот и не в зад? Ну же, соображайте!

Наёмники пытались думать настолько старательно, что аж пыхтели от напряжения и морщили лбы. Умственная, а особенно напряжённая, работа быстро утомляла не обременённые большим умом и сообразительностью мозги наёмников. Они перешёптывались между собой, на мгновение менялись в лице, будто смогли догадаться, но тут же снова начинали думать, обнаружив очевидный и глупый просчёт.

– Ладно, расслабьтесь, я вам так расскажу. Золото надо запихнуть в тело раба так, чтобы он его вытащить сам не смог. Догадываетесь, в какое место? Ну же, всего лишь одна дырка на теле осталась!

Наёмники снова заскрежетали мозгами в тщетной попытке понять, о какой дырке идёт речь и почему из неё потом обратно не достать.

– Ладно, рассказываю дальше. Надо взять очень узкий нож и проткнуть рабу его пупок так, чтобы образовалась маленькая дырочка и в неё затолкать маленькие золотые шарики. Дырочка со временем скоро зарастёт, а шарики останутся в брюхе раба и вытащить их ни он сам, ни его приятели уже никак не смогут потому, что раб от разрезания и перекапывания внутренностей обязательно сдохнет.

– Вот это да! Никогда бы не додумались, что такое можно сделать. И сколько же золота в одного раба можно так затолкать?

– А пока брюхо пополам не треснет! – под общее ржание Велиол отшутился от углубления в перечисление подробностей и продолжил свой рассказ про всевозможные непотребства. – А ещё некоторые, от нечего делать, своим рабам золотые яйца отливают. Чем богаче был у раба хозяин, тем больше были у раба золотые яйца. У некоторых были яйца с кулак размером, непонятно, как они до колен у них не свисали.

– Вот это богатство! Это же сколько золота в каждом яйце! А если раб с таким богатством убежит? Это же, считай, пиши пропало!

– Из таких домов не убегают! Печально только, что золотые яйца раб может у себя извлечь ещё при жизни, а из брюха золото уже никак не вынуть не подыхая. Зато золотые яйца рабов можно потом гостям и друзьям показывать, чтобы те знали, с кем дело имеют. Оголится раб такой при гостях, а хозяин его мешочком потрясёт, а в нём шары такие огромные колыхаются, совсем как лошадиные яйца, или бубенчики на конской упряжи. После такого показа хозяина все зауважают.

На самом деле Велиол немного подвирал. Золотые шарики в брюхо своих рабов запихивали только те, кто не умел распоряжаться золотом и пускать его в дело. Необходимость прятать золото и серебро в телах возникала во время войн, только прятали чаще всего не золото, а медь или позолоченную медь, чтобы пока захватчики будут потрошить пойманных рабов и вытряхивать из них позолоченные шарики, хозяева не спеша успели спрятать настоящее золото. А огромные золотые яйца у рабов были вообще чистым вымыслом Велиола – вместо настоящих яичек зашивали всегда медные или свинцовые, но всем говорили, что золотые, благо проверять всё равно никто не будет.

На время наёмники угомонились, на ходу обдумывая, сколько ещё золота они могли заграбастать во время разбоев и как скоро им предоставится очередная возможность опробовать полученные знания. Под конец первой половины путешествия по суше наёмники снова начали скучать и подыскивать себе развлечения. Велиол начинал беспокоиться, как бы полное отсутствие предсказуемых происшествий по дороге не привело к непредсказуемым происшествиям с людьми.

Единственным происшествием оказалось, и весьма кстати, им же и подстроенное нападение их же отряда на местный небольшой поселок неподалеку от поганых Брошенных Земель, состоявший всего-навсего из нескольких десятков человек, включая женщин и детей.

Незадолго до этого события Велиол просто потряс всех наёмников своими рассказами о самых необычных способах сношения с женщинами, да такими, что воспоминаний хватит аж до самого конца жизни. Ещё он умел особым способом курить повсюду растущую дурь-траву, да так, что через несколько часов можно было чуть ли не обкончаться от удовольствия. А ещё он знал множество таких смесей из выпивки с настоями трав, что они просто сшибали с ног даже наёмников.

Однажды от злоупотребления одной из таких смесей на почве перепоя у одного из наёмников сначала несколько часов стоял колом и плевался семенем в начале, когда ещё было чем плеваться, половой член, а потом начался припадок и судороги. Собственные приятели раздели его и привязали к дереву, не отводя глаз от корчащегося тела. Многие стали делать ставки на выживет-не выживет и сколько проживёт. Под радостное улюлюканье собравшихся из тела наёмника прямо по ногам потекли струйки жидкого поноса. Раздались ржание и вонь.

Велиол смотрел на развлечение издали. Он один знал, что было во всех кружках, а что в одной и любовался на содеянное. Когда веселье закончилось, а неудачника отмыли от собственного дерьма как смогли лошадиной мочой, отряд вскочил на лошадей и двинулся дальше.

Проехав по небольшому посёлку они с лёгкостью затеяли драку, а в конце, когда на шум начали сбегаться жители посёлка, принялись под чутким руководством Велиола убивать всех подключавшихся к ней по одному. Поубивав большую часть населения посёлка, они переловили и привязали к столбам и заборам нескольких девушек и юношей, которые им понравились больше остальных. Начинался угар безудержного веселья. Наконец-то, Велиол перестал опасаться за свою собственную сохранность, видя, что наёмники нашли себе подходящее развлечение.

В первую очередь Велиол показал наёмникам, как надо правильно готовить жертву к изнасилованию. Как связывать, чтобы и насиловать было удобно и та совсем не могла сопротивляться. Как, чем, куда и по сколку раз надо ударить, чтобы та прогадились и потом было приятно их насиловать в задницу. Как и куда надавить, чтобы насилуемое тело сразу приняло нужное положение и не дёргалось в руках.

Развлечение продолжалось до ночи, а потом и всю ночь. Велиол давал полезные советы, как растянуть удовольствие от изнасилования и не спустить раньше времени, а растянуть каждый раз аж на целый час. Наигравшись вдоволь с очередной жертвой наёмники её убивали или бросали, а потом сразу же переходили к следующей.

Велиол смотрел на происходящее с изрядной долей скуки. Он один знал, сколько подлил на этот раз и чего в их общую выпивку. Он один знал, почему всех так прёт на изнасилование. Он один знал, почему в каждом наёмнике пробудилась такая неудержимая злоба, что были отброшены даже простейшие меры предосторожности. Но всем остальным это знать было необязательно и Велиол просто наблюдал.

Некоторых жителей после изнасилования не убивали сразу, а долго и жестоко истязали ради забавы и ещё большего возбуждения. Велиол показал наёмникам, как можно искусным ударом плетью по мошонке заставить мужчину опустошить все свои кишки, а ещё, как ударом под рёбра пальцами заставить женщину сделать то же самое. Каждое своё действие он показывал медленно и с нарочитой расстановкой, чтобы у наёмников была возможность всё подробно рассмотреть и запомнить.

К утру все уже порядком устали, наигрались, наистязались, понасиловали вдоволь до боли в членах и яйцах, наубивались, напились и хотели спать и больше ничего. Проспав почти до вечера и растащив тела по домам они ещё раз отметили мероприятие и новый почин пьянкой из всего, что смогли найти в домах. Проснувшись днём они подожгли весь посёлок и отправились в сторону побережья, где должна была находиться ночлежка, последняя перед приездом на берег.

* * *

В тот день его схватили, он просто попал в засаду прямо на дороге, что называется, посреди дороги. Как ни в чём ни бывало Хоншед ехал и смотрел по сторонам, чтобы не подстерегли какие-нибудь подонки с обочины, но движущиеся ему наискосок всадники не показались ему подозрительными потому, что направлялись не к нему и не наперерез ему, а в сторону, откуда он ехал. И напрасно! Почти сразу другие всадники появились уже перед ним и спереди дорога оказалась перекрыта.

Оглянувшись назад он увидел тех же всадников, которых он видел чуть раньше. Хоншед сразу всё понял. Это только в дурацких книгах с дурацкими названиями про дурацкие приключения всевозможных дураков можно было убежать от погони, а на ходу ещё и отстреливаться из лука или арбалета или, при должном везении, ещё где-то скрыться. Во всяком случае безмозглые люди, особенно дуры бестолковые, в это верили, а потом долго и бурно между собой обсуждали весь этот бред. Клушам кудахтанье заменяет мышление. Но не будучи дураком он-то хорошо понимал всю серьёзность своего положения

В жизни всё гораздо проще – или сразу пристрелят или догонят. И все глупые попытки ускакать легко пресекаются выстрелом в лошадь. Хоншед не надеясь на чудо сразу остановился и поднял руки с ножами к шее. Если бы хотели убить – уже убили бы. Значит, хотят захватить живьём, любопытно только для чего и зачем? А, может быть, и просто поговорить хотят или передать чего. На всякий случай надо быть готовым не угодить в застенки пыточных неизвестно кого живым. Увидев у его шеи ножи преследователи остановились и один подъехал ближе.

– Тебя хочет видеть глава нашего великого ордена. – без лишних объяснений произнёс человек и замолчал.

– А я его видеть не хочу! Какого ещё ордена?

– Ордена Замкнутого Пути. Слышал о таком?

– Глава Ордена Замкнутого Пути сейчас находится у себя и у меня дома в Объединённых Королевствах, а точнее – в моём королевстве. Или он сюда приехал исключительно за мной повидаться?

– Многовато чести. У нашего ордена глав много и у тебя очень отдалённое представление о том, как вообще наш орден устроен.

– Я тебе не верю. – Хоншеда одолевали всё более глубокие подозрения. – Вы здесь все такие честные и порядочные, что я запросто в пыточные неизвестно кого угодить могу живьём.

– Мы это могли устроить, ещё когда ты лежал голый и связанный на корабле работорговцев или когда тебя потом схватили на границе, а ещё можно было сразу тебя тогда захватить, а не отправлять в тюрьму Елмаденвинала. Долго ещё ты будешь тратить наше время?

– Всё равно не верю! Вы можете соврать, что из ордена. – препирался Хоншед, но уже не так уверенно и больше для приличия.

– Не усложняй жизнь – она и так слишком лёгкая… А у дураков ещё и слишком лёгкая. – человек в просторной одежде даже не подавал признаков раздражения. – Если не хочешь говорить с главой сейчас, то я могу и уехать, пока ты себя с перепугу не прикончил, а потом изловить тебя ещё раз, когда ты будешь или спать или гадить или ещё чего, раз мне тебя убивать нельзя. Так устраивает? Или поедешь?

– Ага! Так значит убивать меня тебе нельзя! А вот если я сам себя сейчас возьму и убью? Что тогда? Что ты будешь делать?

– Теми, кого нельзя убить, можно просто пожертвовать. – отрезал человек и уже собравшись отъехать развернулся и продолжил. – Ты с нами можешь поехать на расстоянии, если так за себя боишься. Но не советую тебе от нас убегать – мы всё равно тебя изловим и доставим кому приказано. И неважно, сколько на это понадобится времени – я точно знаю, что не так много, как тебе может показаться. У тебя ещё к нам остались вопросы, Хоншед Ченалкин, или мы поехали?

От удивления он чуть не свалился с лошади. Откуда у него взялась ещё и такая фамилия? Он же никогда не был никакого происхождения и дворянство ему король вручил под придуманной им же самим фамилией, он и сам уже почти не помнил какой. Но если в ордене действительно что-то знают, значит нельзя упускать, возможно, единственную возможность узнать правду о себе, которую он и не надеялся узнать.

– Это не моя фамилия! Моя настоящая…

– Я знаю. – перебил его человек. – Твой король дал тебе новую, которую ты же сам себе и придумал. Назвать?

– Хорошо, уговорили, я поеду с вами, но на расстоянии.

– Хоть на возвышении. Умничающие тупицы раздражают.

Через короткое время они приехали в небольшое частное владение, окружённое невысокой стеной и высоким зданием внутри. Продолжая по-прежнему не доверять никому Хоншед старался держать ножи под рукой. Въехав за ограду и спешившись он отправился вслед за одним из своих провожатых. К тому времени, как они подошли к зданию, ворота в стене уже закрылись и все прочие разошлись. Хоншеда вместе с оружием оставили в совершенно пустой комнате дожидаться.

Долго ждать ему не пришлось – в комнату вошёл человек в рясе и с порога посмотрел на Хоншеда как на кучу навоза на чистом полу. На милую беседу можно было не рассчитывать. Сначала Хоншед пытался и сам задавать вопросы, но быстро понял, что никаких ответов на них не дождётся, а только будет сам отвечать на вопросы. Начавшийся как самый настоящий допрос разговор быстро превратился в непрерывное унижение Хоншеда и конца ему, этому его унижению, видно не было. Человек продолжал свою обличительную речь.

– Ты что, думал, что тебе удалось укрыться от нас? Ты думал, что мы не знаем каждый твой шаг? Ты подумал, что мы ничего не узнаем? Или ты подумал, что тебе удалось бы сбежать из тюрьмы, если бы это не было нужно нам? Или твой лучший друг вообще узнал бы о твоём существовании, если бы нам этого не было нужно? Или ты на полном серьёзе подумал, что за тобой тогда на самом деле гонялся наш орден? А ты вообще думал о чём-нибудь хоть когда-нибудь?

Хоншед молча стоял и злобно смотрел на поносящего его человека в рясе. У него было такое ощущение, что его жестко насилуют в зад, а потом заставляют брать в рот, облизывать, обсасывать и проглатывать, попутно поплёвывая и мочась ему на лицо. Самым ужасным было то, что возразить человеку в рясе ему было совершенно нечего.

– Если бы нам понадобилось, то мы бы прикончили тебя ещё в пятилетнем возрасте! Ладно, так рано мы ещё могли тебя и не заметить, как и многих других. Но неужели ты думаешь, что мог бы скрываться от нас так долго? Убежища тайные свои вспоминаешь? Ты серьёзно в них веришь? Уси-туси-муси-пуси! Писик-дрисик свой потереби! Он у тебя такой же сокровенный, как твои убежища! Если бы мы не могли узнать каждый твой шаг, то как бы мы тогда узнали, что ты до сих пор ещё девственник?! Что просто невероятно при твоём образе жизни! А ты что, боишься заразиться и подохнуть? Зря боишься!

– Вы не могли держать за ноги каждую бабу, которой…

– Ты вставлял во все дыры и щели? Ты это хотел сказать? Прежде чем обманывать наш орден, тебе надо подучиться врать! А врёшь ты с таким видом… впрочем, неважно. Это мы помогли тогда тебя поймать и отправили в королевскую тюрьму. Это мы тогда помогли тебе оттуда сбежать. Это мы вели тебя в твоём безумном путешествии с Дэаневом, которое, надо отдать тебе должное, ты весьма неплохо распланировал, перемешивая карты и бросая кость. Но все твои убежища всегда были у нас под присмотром! И ты сам всегда был у нас под присмотром!