Алексей Толстой
Наваждение
А месяца за три до этого послан я был в Борщаговку, в гетманский обоз за порохом. Подъезжаю на вечерней заре. Смотрю, за селением на поле, стоит высокий помост, кругом – в две шеренги солдаты, при оружии и с барабаном. За ними казаки, бабы, простой народ. На помост вводят двоих, развязали им руки, они крестятся.
Я лезу с конём прямо на народ, вглядываюсь… Господи, Кочубей!.. Старый, седой, бородой оброс, голова трясётся. Палач схватил его за курчавые волосы, пригнул к плахе и ударил топором по шее, как мясо рубят…
У меня глаза закатились, закачался в седле. Народ валит назад, расходится… И мимо меня на вороном жеребце едет шагом худой, носатый старик в белом кафтане, лицо землистое, глаза наполовину закрыты, на шапке дрожит, сверкает алмазное перо. Проехал, и вином от него сильно запахло.
Да… знать бы тогда мне в лицо гетмана Мазепу, – не разговаривал бы с вами сейчас!
А Матрёну, говорят, казаки в обозе задушили попонами в ту же ночь.
1917
