Алексей Николаевич Наст
Загляни в своё сердце

–-Завтра с утра все на охоту. Ты, Семён, с хозяином будешь на номере, мы с Пашкой, – кивнул на полковника. – На подстраховке. В лесничестве уже всё приготовлено, ждут. Ох, как мы охотились в степи на волков с вертолёта… Хозяина звал, не хочет лететь. Говорит, с воздуха – не настоящая охота. А-а, не понимает он в этом ничего…

–-Летом охотились? – спросил снизу Курков.

–-Зимой. А раз в пургу попали. Да, – генерал сел, шумно вздохнул. Харитонов окатил его водой. Семён лег на место генерала, закрыл глаза и тут же почувствовал, как хлестко обожгла кожу листва веника – Гудков стал парить с потягом.

Минут пять в парной царила тишина.

–-Павел, на, похлещи Семёна, руки устали.

Генерал медленно, неуклюже спустился с полок на пол, достал из ведра с холодной водой бутылку пива, открыл её зубами, стал жадно пить, блаженно отдуваясь. Полковник, с таким же потягом, продолжил мучить Семёна.

Гудков поставил недопитую бутылку обратно в ведро, потянулся.

–-Искупаемся?

Дверь открыли, полыхнуло прохладой и свежестью. С гортанными криками и смехом помчались по траве к воде. В темноте сверкали белые ягодицы.

Семён рухнул в воду, поплыл. Блаженство.

Так бы жить, без забот и проблем, радоваться бытию.

Только так не будет…

* * * * *

После прямого и откровенного объяснения с Семёном, Катя словно взорвалась изнутри, поняв, что заинтересовалась этим странным мужчиной по-настоящему. И чем больше она размышляла над неожиданно нагрянувшим чувством, тем сильнее погружалась в него. Но это ещё была не любовь. Это была какая-то неосмысленная тяга,

стремление видеть его, говорить с ним, обладать им физически – жадно, страстно, похотливо, изливая накопившуюся в себе за долгие недели нервного напряжения, неуверенность и страх перед, пришедшим к ней новым положением разведенной женщины.

Панин первым заметил в ней перемену.

–-Катя, ты стала другой.

–-В чём я изменилась? – Катя с тоской отодвинула скоросшиватель с материалами очередного уголовного дела, улыбнулась Панину усталой покорной улыбкой.

–-Огонек в тебе погас, Катюша, – Панин нагло уселся на её стол и стал качать ногой.

Катя секунду следила за его ногой в итальянском лаковом ботинке, потом пожала плечами.

–-Какой может быть огонек, Петя? У меня пауза в жизни.

–-А раньше говорила – личная жизнь кончается у стен управления.

–-Это было раньше.

–-Тогда заканчивай грустить, – Панин взглянул на циферблат своих наручных часов. – Есть дело, заодно и пообедаем там. Помнишь, я тебе рассказывал о моем одном знакомом старике, у него ещё книга есть старинная о конце света?

–-Что тебе от него нужно? Всё-таки собрался обмануть бедного старичка? – грустно произнесла Катя.

–-Ну, тебя. Ты даже шутишь с кислой миной на лице. Поехали. Ничего не буду объяснять, сама увидишь.

Так как выезд был не на убийство, то дежурную машину получить не удалось (в управлении боролись с излишней расточительностью) и поехали на автобусе, заплатив свои кровные.

–-Панин, я убью тебя. Какое у тебя дело? Нельзя было съездить без меня?

–-Не жадничай. И, вообще, ты с начальством как разговариваешь? Таким тоном с начальством говорить не полагается.

Сделав выговор, всю дорогу Панин молчал.

Вышли они на конечной остановке. Катя была в этом тихом районе впервые. Вот тебе и коренная горожанка! От площади бетонная дорожка вела через парк к небольшому уютному микрорайону ещё хрущевской постройки из двух пятиэтажек и двух четырехэтажек.

–– Хорошо здесь, – заметила Катя.

–-Тут старикам жить хорошо.

–-Почему?

–-Слишком спокойно.

Они миновали спортивную площадку и оказались у четырехэтажного двухподъездного дома.

–-Пришли.

–-Бедный старик, – хмыкнула Катя. – Тебе обязательно, чтобы я присутствовала при грабеже?

–-Молчи. Надеюсь, при старике хватит ума так не шутить?

Катя подняла руки.

–-Молчу.

Её веселость не вызвала у Панина ответной улыбки. Успокаивая его, Катя убрала с него несколько пушинок, потом крепко хлопнула ладонью по груди.

–-Действуй, бандит.

Они вошли в узкий подъезд, поднялись на третий этаж. Катя посмотрела на номер квартиры – двенадцать. Панин уверенно толкнул дверь. Она оказалась не запертой. Это Катю поразило. Неужели никого не боятся в наше непростое время?!

–-Кто там? – хмуро спросили из тёмной прихожей.

–-Это мы, дядя Ваня.

–-А, Петька. Проходи. Жду. А это кто с тобой? – навстречу вышел бодрый старик с хитрым бандитским лицом, даже седая солидная борода лопатой не придавала ему благообразия. – Здравия желаем.

–-Здравствуйте, – Катя даже растерялась.

–-Свои люди. Знакомься, дядя Ваня, Катя Карышева, мой помощник. Тоже следователь.

–-Милиционер. Э-э, полиция… Очень приятно. Ну, проходите, садитесь. Обедать будем.

Катя вошла в узкий зал, увидела сидящего на диване перед телевизором молодого парня и смутилась ещё больше. Парень тоже смутился, скупо поздоровавшись, замер.

–-Мой внук Андрей, – пояснил старик.

Панин поздоровался с парнем за руку.

–-Привет, Андрюха, – оглянувшись на деда, спросил. – Так что за дело, дядя Ваня?

–-Сейчас.

Старик вытащил из шкафа большущий свёрток, положил его на кровать, развязал. Глазам предстала пухлая старинная книга в кожаном переплёте.

–-«Судьба»? – глаза Панина вспыхнули алчным азартом, он оглянулся на Катю. – Смотри, Катюха, вот подлинная реликвия.

Старик самодовольно хмыкнул – реакция Панина пришлась ему по душе. Он бережно открыл книгу, стал медленно перелистывать – пергаментные листы были испещрены рукописной старославянской вязью. Катя подошла ближе. От книги шел волнующий аромат древней русскости. Кровь в венах побежала быстрей, сердце замерло в какой-то слабительной истоме. Катя впервые испытала нечто такое, что принято именовать коротким словом «трепет».

–-А!? – Панин улыбался и весь светился самодовольством, словно книга уже принадлежала ему. – Дядя Ваня, как, читал уже о конце света? Когда помирать будем?

–-Не читал.

–-А что так? Это же самое важное.

–-Не всё так просто.

–-Ты же говорил, в ней прописано всё открытым текстом. Когда небеса на нас рухнут, где спастись можно будет.

–-Так и написано, только каждый, кто читает её, сам находит в ней своё предсказание.

–-Тебе одно предсказывается, а мне другое?

–-Вроде того.

–-Не понятно.

–-Когда начинаешь читать, тогда становится всё ясным.

–-А спасти всё человечество?

–-Это книга – спасение для избранных.

–-Кто определяет, кто избранный, а кто отверженный?

–-Книга сама находит избранных. Кому удается её почитать, тот узнает, как спастись, а дальше…

Катя со скепсисом слушала разговор Панина с хитрым дедом. Что-то мудрено пояснял старик. Как она и предупреждала Панина – книга состоит из загадок. Вон, Нострадамус назагадывал столько, что веками бьются в его катренах…

–-Дядя Ваня, тебе задание – срочно прочитать книгу и сказать, когда заказывать билеты. У меня загранпаспорт всегда при себе.

–-Петя, дело не шуточное. Можешь верить, можешь не верить, а всё прописанное здесь несколько веков назад, сбылось и сбудется. Это предупреждение всем нам. Божественное откровение.

–-Я верю, дядя Ваня. Так зачем позвал, если ещё ничего не вычитал из неё?

–-Просьба у меня к тебе, Петюня, – серьёзным тоном произнёс старик. – Схоронить надо книгу. Боюсь, украдут. Охотятся за ней.

Катя поразилась просьбе деда, перевела взгляд на Панина. Тот был потрясен не меньше. Он даже побледнел, потом мотнул головой.

–-Я понимаю этих охотников. «Судьба» – бесценная книга. Важней её нет во всем мире. Но, дядя Ваня, я скажу нет. Такой ответственности на себя я не возьму. Нет. Она наиглавнейшая реликвия.

–-В том-то и дело. А ты в полиции следователь, сам мне говорил – квартира на сигнализации. К тебе мазурики не полезут.

–-За книгой этой, дядя Ваня, не мазурики охотятся. Другие люди.

–-Знаю. Потому боюсь – не уберегу.

–-И я от них не защита, – вздохнул Панин. – Ты бы, раз так боишься её утратить, прочитал её скорее.

–-Вот, пока хранил, сам бы прочитал.

–-Я не силен в старорусском.

–-Я бы к тебе приходил. Вместе бы разобрали предсказания.

–-Нет. Не проси, – Панин даже отвернулся, чтобы не видеть глаз дяди Вани.

–-Что ж, жаль. Ладно, придётся другое место поискать, – старик выглядел явно расстроенным, закрыл книгу, хотел вновь её завязать шерстяным платком, но Панин удержал:

–-Дай ещё полюбоваться, дядя Ваня.

–-Смотри.

–-Как думаешь, неужели вправду придёт конец света?

–-Придёт. Не первый раз мир людей погибает, погибнет и наш. А ты, дочка, пойдем на кухню. Поможешь на стол собрать, – старик взял Катю за локоть и повел в маленькую тесную кухоньку.

–-Подожди, дед. Я сам, – вскочил с дивана Андрей.

Катя, непонятно почему, снова смутилась. Что-то часто она смущается при виде симпатичных мужчин. Хотя этот слишком молод для неё.

–-Я вам помогу, – сказала она.

–-Хорошо, – просто отозвался Андрей. – Вы нарезаете колбасу, а я лук. Быстренько зажарим колбасную яичницу. Вы едите колбасную яичницу?

–-Судя по названию, аппетитная вещь, – улыбнулась Катя.

Андрей вытащил из холодильника батон сыроваренной колбасы, десяток яиц, несколько спелых помидоров, улыбнулся, тоже спокойно и как-то уверенно.

–-Это правда, что вы следователь?

–-Не похожа?

–-Нет. Вы такая очаровательная, такая хрупкая.

Катя смутилась и почувствовала, что её щеки начали наливаться румянцем – ну вот, нарвалась на комплимент молодого джентльмена.

–-Эй, Андрюша, не смущай моего сотрудника! – крикнул из зала Панин. – Я всё отсюда слышу!

Андрей рассмеялся.

–-Всё успевает. Прямо, как Машенька из сказки: «Высоко сижу, далеко гляжу! Не садись на пенёк! Не ешь пирожок!».

Катя рассмеялась.

Ничего, вроде, этот Андрей – себе на уме. И, подтверждая её мысли, Андрей, кромсая ножом помидоры, ей заговорщицки подмигнул.

* * * * *

Когда следователи ушли, Андрей стал названивать своей пассии Лидочке. Он приехал из Бийска только вчера, ещё не видел её. Они вместе учились в институте, как-то сразу друг другу понравились, но что-то у них вечно не клеилось – дальше поцелуев дело не шло. Спокойная красота Кати вдруг взбудоражила его, и Андрей понял, что если ему удастся зазвать Лидочку на дачу, то он обязательно добьётся своего.

Коротко переговорив с ней о пустяках, он назначил ей свидание на завтра и, со спокойным сердцем, опустил трубку на домашний аппарат (на сотовом, как всегда, был отрицательный баланс). Кого бы он с удовольствием обработал, так эту следовательницу с мерцающим взглядом. Катя Карышева. Катя. Красивое имя. А Панин как взволновался, когда он стал легонько флиртовать с ней! Наверное, дерёт её в обеденные перерывы. Укладывает спиной на свой желтый конторский стол, расстегивает блузку, начинает лапать руками её груди. Какие они? Средненькие, спелые. Потом он задирает её юбку к животу, обнажая бёдра. А под юбкой нет трусиков. Она ждёт, снедаемая желанием, её сухие губы просят поцелуя.

–-А вот и мы! Здравствуйте!

Андрей тряхнул головой, сбрасывая наваждения. Даже сердце разболелось от столь яркой картины.

В прихожей снимали обувь Ксения и Артём. Явились, только их здесь не хватало!

–-Где бабуля? – спросила Ксения, проходя в зал.

–-Сейчас придёт. У соседей, – хмуро отозвался Андрей. В Бийске до чёртиков надоели, ещё и сюда припёрлись.

Вчера они не стали заезжать к старикам, высадили Андрея у магазина, а сами напрямую помчались домой. Сегодня, видимо, совесть всё-таки им подсказала сделать визит.

Тёма невнимательно пожал руку Андрею, пошёл на кухню, выгружая на стол из пакета водку, овощи, копчёные кости, селёдку, сыр, зажаренную на гриле курятину, усмехаясь, спросил деда:

–-Ну, как книга, в целостности доставили?

Дед не отозвался, а, выйдя в зал, гневно сверкнул на Андрея глазами. Андрей отвернулся – ну его с этой книгой! Как он мог не сказать Тёме, зачем в Бийск ездил?!

Пришла бабуля, тут же с Ксенией они принялись на скорую руку готовить на стол, говорили о пустяках.

За обедом дед расспрашивал Тёму про дядю Костю, хвалился, как рыбачил на Бие вместе со Степаном.

–-Таких рыбин ловили! Лещ. А жирная, – он умильно прищурился. – Навялили его. Да-а. Мне тоже надо в гости к ним съездить, в лес сходить, порыбачить. В храме у них помолиться.

Ксения налила в рюмки – Андрей и бабуля не пили (он не хотел, она – не могла), остальные молча стукнулась, выпили, быстро заедали салатом, картошкой жареной, варенными копченными костями.

–-У меня дорога бесплатная, могу кататься! – продолжал хвастаться дед.

–-Вы с дядей Костей переругаетесь, – заметил Андрей.

–-У него вера не правильная. Вбил себе в голову ересь.

–-Дед, не начинай, – остановил его Тёма.

–-Что вы понимаете?! – начал злиться дед. Он не любил, когда его божественные откровения прерывались.

–-Никуда не поедешь, – строгим голосом сказала бабуля. – И пить хватит. За дачей кто следить будет?

–-Мотор есть, Андрей польёт, – не сдавался дед. На улице и в квартире стояла давящая духота. От пары рюмок он сильно опьянел.

Не понимая этого, бабуля продолжала его убеждать, словно он говорил не от пьяного прилива восторженных чувств, а реально принял решение ехать в гости:

–-Зачем поедешь? Людям надоедать? Степа, Саша работают, им некогда с тобой возиться. Костя тоже! – наседала бабуля.

Андрей ухмыльнулся, ел, не встревая в спор. Сейчас начнётся свистопляска. Дед, под градусом, быстро раздражался, был въедливым и долго не мог успокоиться.

И точно. Дед привстал, зло дыша, от водки раскраснелся. Хотел по столу кулаком стукнуть – пьяный, он всегда кулаком стучал, но при Тёме не решился, погрозил бабуле пальцем:

–-Григорьевна!

–-Ладно! – оттолкнула его руку бабуля. – Думаешь, боюсь тебя?

Посмотрев на её сурово сжатые губы, дед рассмеялся. Бабуля была сухонькая, маленькая.

–-Ладно, всё, – неожиданно успокоился.

После обеда, дед с Тёмой уселись на балконе с пивом и сырыми копчёными костями. Андрей примостился рядом. Слушал их разговор, грыз рёбрышко. Скучно, жарко.

–-Дед, я с тобой сегодня на дачу поеду.

–-Поехали. В бане попаришься.

–-В баню не пойду. Не люблю.

–-Как хочешь, – согласился дед.

Они уехали под вечер. Дед ещё раз успел поругаться с бабулей, хотел на дачу ехать на машине, но Ксения и бабуля не дали.

–-Пьяный, езжай на автобусе. Сам разобьёшься – ничего, а кого собьёшь, людям горе!

Довод на деда подействовал и он, предварительно купив бутылку самопала у соседки, поехал с Андреем на автобусе.

Бабуля пыталась отговорить Андрея:

–-Что туда поедешь? Оставайся дома. Дед напьётся опять.

–-Поеду, – решил Андрей. – Присмотрю за ним.

Конечно, он поехал не из-за деда – из-за Лидки. Сегодня он переночует, а завтра встретит её на остановке и, дай бог, всё сложится, как мечталось.

Утром он ходил рыбачить. Встал рано, но клёва не было – поймал пару окуньков и три пескаря. Весь улов. Раньше, когда был мальчишкой, ловил на том же месте по многу – килограмм, два, а то и три. Изменилась река. Всё поменялось!

Лидка приехала, как договаривались. Не видел её почти месяц. Пополнела, грудь налилась, словно две дыньки. Почему-то показалась ему хуже, чем была раньше. Неловко чмокнул её в щеку.

–-Скромный, – усмехнулась Лидка. Она ожидала жаркого поцелуя в засос и медвежьих объятий, выражающих немыслимую радость по поводу встречи. Быстро окинув взглядом «возлюбленного», нашла его каким-то «замороченным», погруженным в себя.

–-Позагораем или пойдём на дачу? – Андрей нелепо улыбнулся.

Вопрос Андрея показался Лидке не просто дурацким, а каким-то вызывающим, совершенно идиотским, после их прежних отношений.

–-Сначала на реку, – сделав независимый и холодный вид, она пошла вперёд. Походка уверенная, чуть вызывающая.

Андрей уныло поплёлся следом. Сейчас вдруг понял, что за месяц отвык от неё, даже скорее разлюбил, если любил когда-нибудь. Вчерашнее желание овладеть ей показалось нелепостью. Как мог он такую желать?!

Они лежали на гальке. Он гладил её живот, молча смотрел в небо. Мысли в голове вились пушистыми заворотами. Скоро он закончит институт. А дальше? Сидеть на шее стариков уже претило – это во-первых, а во-вторых, пора ему было стать им опорой. Они его подняли, вырастили, воспитали, сделали целостной личностью, дали высшее образование. Пора было крепко встать на ноги и помогать близким. Сколько осталось деду и бабуле? Не много.

Раньше он думал, что пойдёт в чиновники, с годами выслужится. Но теперь настроение изменилось. Теперь хотелось просто денег, дурных и легких. Глядя на других, думал, что такое позволено каждому, просто надо задницу от дивана приподнять и немного подсуетиться.

Лидка кривила тонкие губы.

–-Скучно с тобой, Дрюник.

Андрея аж передёрнуло – ужасно не любил, когда она его так называла. Она уверяла, что это звучит очень ласково: «Дрюник!», но Андрей всегда бесился, и она это знала. Сейчас специально так его назвала, чтобы позлить. Ладно! Андрей решил включиться в игру.

–-Со мной скучно, а с другими весело?

–-С кем мне весело? У меня никого нет.

–-Мамы, папы нет? – юродствовал Андрей.

–-Я говорю про мужчин. Про других мужчин, кроме тебя.

–-Заведи, –Андрей убрал руку с её живота и, удивляясь самому себе, немедленно ухватился на тугой холмик груди и немедленно сжал его.

–-Прекрати, – осипшим голосом отозвалась Лидка.

Он сжал грудь сильнее.

Она вскрикнула, сбросила его руку.

–-Дурак! Больно же! И, вообще, руки кто позволил распускать?

–-Пойдем на дачу, соку попьём, – предложил Андрей. И захрипел вожделённо. – Ещё вино есть, ну, домашнее… как бы бражка, но, как бы вино…

–-Знаю тебя – приставать начнёшь! – капризно дуя губки, дразнясь и улыбаясь, Лидка сбросила руки Андрея с грудей и даже чуть лягнулась.

–-А для чего ты приехала?! Чтобы я приставал!

–-Не воображай, – отмахнулась Лидка и тут же, показывая полную потерю интереса, наиграно задремала.

–-Не спи! – толкнул её Андрей.

–-Сплю, – сквозь сжатые губы отозвалась Лидка. – Не трогай меня!

Андрей, расслабленно опустившись на гальку, закрыл глаза. Мозг тут же отпустил мысли о Лидке и принялся за глубинные размышления, которые терзали его постоянно. Сейчас молодость, потом зрелость.

Ныне его молодость пропадала бесповоротно – он ничего не делал, проживал дни в бессмысленных занятиях, скучно транжиря бесценное время. Например, как сейчас. Уже было понятно, что план с физической близостью потерпел поражение. В чём же тогда дело? Какой смысл был сейчас вылёживать, не понятно что? А время летело быстрее птицы! И так во всём! Вставал вопрос: что же делать? Как изменить свою жизнь? Как?

–-Лидок, давай я тобой овладею? – голос Андрея прозвучал очень скучно и обыденно.

–-С ума сошел, – не открывая глаз, без эмоций, выговорила она. Выдержав паузу, словно размышляла о чём-то (Андрей знал, что Лидку солнечная процедура разогрела настолько, что шевелить языком в горячей неге ей было тяжело и поэтому она «тормозила»), она выдавила из себя. – Ни за что.

Совершенно без эмоций. Но такой отказ за реальный принять было не возможно, потому Андрей настаивал:

–-Не торопись с ответом. Нам было бы очень хорошо!

Лицо Лидки, с закрытыми глазами, устремлённое к солнцу, походило на пластмассовую маску. Она ответила только губами:

–-Сама разберусь. И я не уверена, что будет хорошо.

–-Язвишь? – Андрей не обижался её отказу. Сейчас больше всего, поразило бы её согласие! Уговаривая, он уже совершенно не хотел с ней близости, но, как мужчина, считал, что домогательства, пусть обречённые на неудачу, поднимали курс его акций. Не в её глазах, в его собственных!

Лидка делала вид, что его приставания её не касаются. Отвечала почти шепотом:

–-Хорошо вот так лежать на берегу. Спокойствие. Нега.

На дачу они пришли после обеда. Деда не было – где-то пьянствовал.

Андрей оставил ему записку, что поехал домой. Глупо было оставаться, если любимая женщина, вдруг, оказалась не любимой и физической близости, такой вожделенной, не предвиделось!

Выпив чаю, вскипяченного на уличной печке на вишнёвых полешках, да заваренного, помимо сухого чая ещё листьями земляники и малины, они, всё-таки не нашли возможным вернуться к прежнему. Тёплое и вкусное чаепитие вышло холодным. Отчуждение испортило настроение и Андрею, и Лидочке.

Замкнув домик и спрятав ключ под кирпич у порога, они покинули место, ещё вчера так много обещавшего им!

Они шли по трассе к автобусной остановке. Изредка мимо проносились машины. Говорить было не о чем. Лидка срывала ковыль, мяла, выбрасывала, оглядываясь на Андрея, виновато улыбалась, но у него сожаления о неудаче не было. Он думал, что случись «удача», вот тогда бы он очень жалел. А сейчас… Он вольный ветер и есть человек, о котором он уже начал думать «серьёзно» и, вот это «серьёзно», теперь для него самое главное!

Глядя на Лидку, он испытывал теперь только раздражение по отношению к предмету своей симпатии, даже хотелось её подколоть, что он и сделал не задумываясь:

–-Перестань поганить природу!

Лидка оглянулась, улыбаясь приветливо.

Может, всё-таки, следовало перейти с ней на близкие отношения? Сейчас показалось, что, если бы он «поднажал», всё бы получилось. Но.. Но как бы всё было потом? Эти бесконечные «Но!»! Нет, раз он уже всё решил про себя о своей «политике» по отношению к женщинам…

Мимо, в сторону дач, промчался «Лексус».

Лидка с интересом посмотрела ему в след.

–-Интересно, что эта выдра делает в машине солидного бизнесмена? Ха-ха! Вот это новость! У нас все девчонки на уши встанут!

Ощущая восторг, Лидка развернулась к Андрею и, схватив его обеими руками за плечи, немножко встряхнула в порыве любовного чувства. Если Андрей сомневался в своей любви, то Лидка – нисколько. Ей, на данном этапе (как она любила выражаться) всё было понятно. Стушевавшись и отпустив «возлюбленного», она заявила:

–-Я такое увидела!

–-Что стряслось? – не понял Андрей её внезапного возбуждения.

Радостно просияв, Лидка погладила ладонью Андрея по волосам, словно маленького, и пояснила:

–-Маринка. Моя соседка. У неё муж профессор Кривцов, наше медицинское светило. Старый пижон. У них сын есть.

Не зная почему, он предложил:

–-Вернёмся и покувыркаемся?

Лидка вдруг обиделась, отвернулась и пошла вперёд:

–-Не паясничай. Когда были в домике, тогда и надо было настаивать!

Выдержав паузу, Андрей произнёс:

–-Ты не хотела!

Лидка обернулась. В её глазах читалась ирония:

–-А ты хотел?

Придя на остановку (прикрученная табличка с буквой «А» на высоченном тополе), Андрей, испытывая желание разрешить всё добром, заговорил, как ни в чём ни бывало:

–-Твоя знакомая поехала на дачу за тем, что у нас не срослось!

Но Лидка продолжала дуть губы:

–-Отвяжись, не хочу на эту тему говорить.

На остановке никого не было. Больше они не разговаривали, хотя и улыбались друг другу – Андрей дурачился, хватался за ветки тополей, пытался кататься на них, а Лидочка смеялась. Со стороны казалось, что это самые счастливые и любящие друг друга молодые люди.

Автобус пришёл через пятнадцать минут.

До города они ехали молча.

* * * * *

Семён на днях помирился с Верой. Не хотелось, но тесть принудил.

Когда Семён приехал, после начальственной охоты, привёз домой браконьерски добытую ляжку косули, шлёпнул её на стол, тесть опустил ему руку на плечо, нажал, усаживая на табуретку. Распаренный, Семён хотел больше всего умыться и снять рубаху, но тесть прикрыл кухонную дверь – Вера была в зале.

–-Знаю, что нет порядка у вас с Веркой. Не хочу мешаться, но раз здесь, скажу тебе, Сёма, ты уступи ей. Весь скандал от твоего нежелания уделять жене положенного внимания. Только не ссылайся на работу – работа существует для того, чтобы создавать приемлемые условия

жизни для семьи. А у тебя получается наоборот.

–-Не в этом дело, – скривился Семён. Ещё с отцом Веры разбирать своё грязное бельё! – Петр Арсеньевич, дело не в работе, а в нас с Верой.

Тот закивал головой, глядя в пол. Подняв голову, сказал:

–-У вас кризис отношений. Ты думаешь, что Верка уже не интересная.

Семёна передёрнуло. Он ни разу не говорил с тестем по-мужски откровенно. Тот снова смотрел в пол, не видел его нежелания разговаривать.

–-У нас такая же катавасия с супругой была. Думал – всё, конец семье. По бабам бегал – Верка помнит. Только, когда бульон кипятится, накипь выбрасывают, а навар получается от долгого кипения. Может, говорю не понятно, но говорю, как чувствую! Жена всегда со мной была, и со временём, всё встало на свои места. Добрее надо быть. Верка, она как собака верная. Уверен, никогда тебя не подведёт.

Семён молчал.

–-Я не правильно рассуждаю? – спросил тесть.

Семён посмотрел на пахнущую прелыми листьями и свежей кровью, покрытую шерстью косулью ногу. Всё верно. Может, у него такой же кризис? Побалуются с ним бабёнки, и выбросят, как выжатый лимон. С Верой надежнее. На словах, вот только жизнь длинная и не интересная.

–-Пока не подводила, – сказал Семён.

–-Поговорил бы с ней. Она мается сколько дней. Я отец, я за неё, я на её стороне, но тебя, как мужчина, понимаю. Работа, нервы, а напрасно рвать семью не умно. У тебя что, есть кто?

Семён секунду думал, потом покачал головой:

–-Не в женщинах дело.

–-И я вижу, что с жиру беситесь, доказать друг другу что-то желаете.

Семён поставил на стол привезённый пакет с продуктами, вытащил бутылку водки – покупал, видимо, чувствуя, что дома всё устроится миром и вечером они будут вместе, сорвал пробку. Тесть достал из настенного шкафчика стограммовые стаканы. Они выпили по стакану, не закусывая. Водка была тёплая, не лезла. Семён поперхнулся, вытер рот рукой.

–-Ты как думаешь? – настойчиво посмотрел ему в глаза тесть.

Семён покачал головой:

–-Всё будет нормально…

Уже за ужином, когда они сидели в зале за накрытым столом, разговаривая, шутя, пересмеиваясь, Семён наблюдал за Верой. Она сегодня была красива. К ней потянуло. Он давно не чувствовал к ней влечения. Не видел долго? Раньше часто случалось подолгу не видеться.

Не в том дело. Много нервности было в последнее время.

Он вдруг подумал, что в его частые отсутствия она изменяла ему! В груди сжало, но тут же отпустило: «Глупости».

Вечером, помогая мыть посуду, глядя на спину Веры, стоявшей у раковины, Семён вспоминал Катю, Марину, сравнивал их с женой. Как же жить? Вот кобелина!

Он усмехнулся своим мыслям, подошёл к ней вплотную, опустил руки на её бёдра. Она замерла. Он прижался и поцеловал её шею. И тут же почувствовал возбуждение. Его настроение передалось ей. Она резко обернулась. В её глазах горел испуг. Это раздразнило Семёна. Может, всё-таки, у неё кто-то был? А что, очень может быть – вон она какая спелая! Он расстегнул её халат, стянул бюстгальтер, обнажая крупные груди с торчащими от возбуждения сосками. Вот они, какие твёрдые. Он мял их пальцами, и она тут же впилась ему в губы. Как изголодалась! А может, также хотела того, другого, которого, конечно же, не было. Но Семён представил, как чужой незнакомый парень, молодой и мускулистый, поцеловав её жадно в губы, вдруг отпрянул от неё и, нажав ей на плечи, опустил Веру вниз и прижал её лицо к … Семён инстинктивно сделал то же самое и очнулся от обжигающего наслаждения. Как здорово! Давно у них не было таких экспериментов.

Его возбуждение нарастало, и он потянул ее к верху, и Вера снова впилась поцелуем в его губы, наполнив рот новым вкусом. Она хотела его. Он тут же уложил её на пол и стал жадно овладевать ею. Вера тихо постанывала, закрыв глаза, а Семён видел, как с ней занимается сексом тот, чужой и от этого хотел её ещё больше. И они опять сошлись в бешенном ритме.

Они были на кухне почти до утра. Это было впервые на кухне…

А утром он сидел в своём кабинете и думал о Марине. Все решения он отложил на потом. Пусть будут Вера, Марина, пусть живёт своей жизнью Катя, к которой его тянуло и, которую он не хотел пока тревожить – жизнь сама расставит всё по своим местам. Он, Семён, будет играть в рулетку жизни. Может быть повезет…

Машина мчалась в сторону дач. У Семёна была дача за посёлком Бобровка – даче лет двадцать, купил недавно, правда, следил плохо, поливал раз в неделю, однако, старые деревья в поливе сильно не нуждались. Он взял с собой Марину. Один раз они встречались днём у неё дома, но Марина дальше так поступать отказалась, да и Семён не хотел рисковать. С Мариной было интересно, но он понимал, что она ненадолго. Он не знал, для чего затеял роман, ведь мог и не приезжать к ней после первого раза, а вот поехал. Марина тоже не объясняла ему своего поведения. Только раз сказала, что изменяет мужу из желания почувствовать себя независимой.

Странные у него отношения складывались с женщинами, даже иногда страшно становилось.

«Может, старею? Стараюсь доказать себе, что ещё молод?», – рассуждал Семён, поглаживая рукой коленку Марины и одновременно управляя автомобилем.

Марина смотрела в окно. Когда Семён чересчур сильно сжал рукой её ногу, она скривилась, сбросила его руку.

–-Ненавижу, когда в машине начинают лапать!

–-Марина, ты что? – обеспокоено посмотрел на неё Семён. Вид у неё был нервный, она внутренне что-то переживала и переживания не могла удержать в себе, но Семён не хотел, чтобы она связывала его своими заботами – он не мог быть с ней серьезным.

«Она отдых. Необходимая отдушина», – думал он.

В машине повисла напряженная тишина.

–-Не надо было ехать, да ? – снова спросил Семён.

Марина пожала плечами.

–-Что бы это изменило – сегодня-завтра?

–-Почему ты щеришься, как кошка? Думаешь, у меня всё легко, совсем нет проблем? Я тоже могу показать своё плохое настроение.

–-Если ты начнёшь ворчать, то лучше, действительно, вернуться.

Семён мгновенье смотрел на неё. Хотелось разозлиться, но передумал. Раз есть свободное время, и он решил отдохнуть, значит незачем портить своего хорошего настроения. Ему, действительно, не нужны были выяснения отношений.

–-Просто, ты дерганная в последнее время, – сказал он.

Марина смотрела перед собой, обдумывая что-то, потом выразительно

взглянула на Семёна. В её глазах виделась усталость. Семён подумал, что она устала обманывать (нет, не мужа), себя, в первую очередь. Всё время она гналась за чем-то, не зная, чего желала добиться. Наверное, в её голове упорно билась в стенки мозга мысль, что она поступила очень опрометчиво, связав себя глупыми отношениями с популярным в городе мужчиной. Она желала беспрекословного почитания, а её любовник оказался таким же востребованным, как она и её не воспринимал великой личностью, потому что таковой считал себя. Были ровные отношения равных – выдающегося мужчины и великолепной, независимой женщины. Всё было здорово, но, подсознательно, эго Марины требовало полного преклонения. Старик Кривцов, в первый год супружеской жизни, пытался следовать культу преклонения – подавал Марине завтрак в постель (она ругалась: какая еда, если зубы не чищены?!), жадно целовал и лизал, иступлёно восклицая: «Сладкая роза любви! Изумительный бутон!». Она торопила мужа – быстрее вставляй, дурень! Её всегда волновал вопрос: зачем кривляться, если они уже супруги? Но сейчас ей не хватало прежнего преклонения. Муж охладел, перенёс весь свой интерес на научную деятельность, а Семён, после рыцарских выходок в омской командировке, дома резко стал практичным и перевёл отношения в обыкновенную бытовуху – созвонились, сблизились в каком-то неуютном номере для свиданий и разбежались. Зачем ей нужны были такие отношения? Она мечтала о любви, такой любви, которая перекрыла бы всё, своей сладостью отодвинула бы в пустоту тяжесть реальности, все невзгоды и неприятности обыденного существования.