Алексей Николаевич Кукушкин
Греческая революция и 300 спартанцев

Полная версия

Вступление

Греческая революция 1821-1829 годов произошедшая двести лет тому назад, выделяется среди множества подобных событий случившихся в других странах. Во-первых, она была первой подобной войной по самоопределению нации, во-вторых, для многих сторон, которые приняли в ней участие, еще не существовало правил и принципов ведения подобных конфликтов. В-третьих, стороны, не соблюдали практически ни каких правил ведения военных действий. Тем любопытнее понаблюдать за ходом противостояния. В ходе боевых действий, которые длились восемь лет, были задействованы, как наземные, так и морские силы. Активно привлекался торговый флот к боевым действиям. Как никогда была сильна воля народа, а также роль конкретной личности в истории, его влияние на какую-либо общность, которая выливалась в определенный поступок. К революции привело рабское положение покоренных славянских народов в османской империи и греков, в частности. Так из 27 миллионов жителей Османской империи (корректно называть империю и Оттоманской, так как название правящей династии при переводе с английского языка звучит как Оттоман), греки составляли всего примерно четыре процента населения, но их роли в морских перевозках и торговле были ключевыми.

Карта Греции, в составе Османской империи, составленная в 1791 году Уильямом Фаденом, в масштабе 1350000

Этим обстоятельством и воспользовались заинтересованные в конфликте страны, в первую очередь Англия и Россия, создав как целые общества на своих территориях, ратующих за обретением одной частью соседнего государства независимости, так и поставке воюющему, по сути, государству оружия, вплоть до боевых кораблей, а также помощи добровольцами вплоть до адмиралов. Причем Российская империя, создав в 1814 году «Филики́ этерия» (Общество друзей), для экспорта революции в Грецию, наступила на подобные грабли в 1825 году, когда общества «Союз спасения», «Союз благоденствия», «Южное общество», пытались дестабилизировать ситуацию уже в нашей стране.

Читатель может увидеть параллели тому, что происходило двести лет назад, так и сейчас. А именно разница в налогообложении различных групп населения одного государства, невозможность достучаться до власти в деле решения конкретных проблем. Принимались попытки изменения общества сверху без учета интересов конкретных граждан, милитаризация, как общества, так и политики проводимым государством, опора не на все общество, а только на определенные группы населения, разделение граждан на основе доступа к образованию, догматизм религии, отсутствие общественного диалога, по широкому кругу проблем.

Но все это имело место в Османской империи начала 19 века, и в данной книге я попытался показать, к чему все это привело, как одно зло вызывало другое, и все решал его величество – случай. Причем эпический пафос я считаю, нам не нужен, и судить о героях я предпочитаю, по мнению дня сегодняшнего. То есть, даже если человек – грек, но он насиловал и убивал мусульман, то он насильник и убийца, а если кого-то спасал, или оказал помощь, то благодетель. Я устал от двойных стандартов и политкорректности, и давайте хотя бы на страницах этой книги называть вещи своими именами не с целью приклеить новые ярлыки и кого-то обидеть, а узнать правду и сделать выводы для дня сегодняшнего.

К моменту описываемых событий, а именно к началу 20 годов 19 века, Греция, превращённая в XV веке в турецкую провинцию Румелия¹, постоянно стремилась к независимости. У греков весь быт был прямой противоположностью оттоманов, или всего населения империи под названием райя². Нонаселение и не было однородным, так как его составляли помимо самих оттоманов-чиновников, набранных из всех народов империи, в подчинении у «блистательной Порты» находились: сербы, болгары, албанцы, турки, армяне, греки, молдаване и другие народы. С момента завоевания Афинского герцогства, Османская империя управляла почти всей Грецией, за исключением Ионических островов, Крита и отдельных районов Пелопоннеса, но в XVII веке оттоманы, верные идеей сплотить огнем и мечем всю свою территорию, подчинили весь Пелопоннес и Крит. Более того, греков, которые населяли многочисленные торговые пути империи, переселяли на гористые, безжизненные острова.

Причем стоит вспомнить, что до 1815 «года без лета», уровень мирового океана находился ниже современного на 150 – 200 метров, и многие острова Эгейского моря были как больше по размеру, так и объединены с сушей, а значит прокормитьмогло большее количество населения. Но после наступления катаклизма 1816 года, которое освящено во множестве трудов писателей и художников того времени, уровень мирового океана и Средиземного моря, в частности, повысился, до 200 метров. На площади гористой Греции данное обстоятельство сказалось незначительно, но многие низменности были затоплены, а население было вынуждено мигрировать выше в горы. Но что оно могло найти выше в горах? Только землю под ногами, да небольшие луга с травами, даже, засеяв которые шансов дожить до следующего года были не значительные. К тому же, не прекращались миграциииз материковой Анатолии греческих же переселенцев. Так как,разделив всю территорию империи на тимары (вотчины) и передав их сипахам³, а те в свою очередь собирать дань передали – тимариотам, которые беспощадно собирали дань с местного населения. Причем налоги в османской империи, для не мусульман,были, весьма существенные. Землевладельцы-мусульмане уплачивали только десятину – ашар, а христиане от одной пятой, до полвины урожая, так называемый – харадж. Не мусульмане, в дополнение к остальным податям, уплачивали еще и подушный налог – джизью, который со временем соединился с хараджем.

Сипах и тимариот – сборщик податей. Очень похожи конники на русское поместное войско, да и оружие у них было украшено арабской вязью

Традиционная песня напоминает о выборегреков, которые решили переселиться на безжизненные острова: «В городах и на равнинах живут рабы, которые живут с турками. Отважные мужчины предпочитают оставаться в ущельях и пустынях. Скорее жить рядом с дикими животными, чем рядом с турками». И процесс становления греческого народа, постепенно шел, и не прекращался.

Жизнь поселенцев на островах, да и в материковой Греции/Морее⁴ была очень тяжелая. Помимо внешних не благоприятных природных факторов на население негативное влияние оказывало скудость ресурсов островов и множества скал, заставивших население искать выход из создавшейся ситуации. Но часть греков, не оказавших сопротивления османам в момент штурма Стамбула в 1453 году, оставалась там жить и процветать. Более того, греческая православная церковь стала не просто организацией, а органично вошла в империю с правами миллета⁵, а значит, оказывала влияние не только на духовное, но и на гражданское развитие подконтрольной части населения. Видные греческие фамилии, проживающие в квартале Стамбула – Фанар, там находился маяк, назывались Фанариотами⁶, отсюда произошло слово фонарь. Именно из них, назначались господари Молдавии и Валахии, а также другие значительные чиновники османской империи. Вообще множество фанариотов хотели реформировать империю изнутри, путем занятия ими самых значительных государственных должностей и продвижения, требуемых грекам, сербам и армянам законов. Но другие не мусульманские граждане в империи расценивали преданное служение фанариотов османам, как коллаборационизм, или сотрудничество с врагами. Перед греческой революцией 6 марта 1821 года, должность господаря Молдавии и Валахии занимал Скарлат Каллимаки (1773-1821). Он вскоре был умерщвлен, вместе с Григорием V – патриархом Константинопольским (1745-1821). Обе персоны рассматривались султаном Махмудом IIи его великим визирем Сейидом Али-пашой, турком по происхождению, занимавшим данный пост с 5 января 1820 года, как заложники. Они были сразу умерщвлены, а значит и пролилась первая кровь в новом противостоянии, масштаб которой сразу султану оценить не удалось.

Патриарх Григорий Vи Скарлат Каллимаки – первые жертвы начавшейся революции

Причем, если немного обратиться опять в прошлое, от 1821 года, то предвестником революции служит Морейское восстание, приуроченное как к первой Архипелагской экспедиции русского флота, так и русско-турецкой войне 1768-1774 годов.

Глава 1. «Пелопонесское восстание 1770 года»

После второй Морейской войны⁷ территория Пелопоннеса вновь оказалась в составе Османской империи. Возвращение Пелопоннеса оттоманами ускорило распад военно-ленной системы хозяйствования, существовавшей на полуострове. На полуострове начал складываться класс крупных греческих землевладельцев. Начался в Морее и рост сельскохозяйственного производства. Греческие товары, собственного производства: зерно, хлопок, табак, шелк-сырец, воск, меха, а также шкуры,имели устойчивый спрос во всех странах Западной Европы. Торговля с европейскими странами осуществлялась, главным образом, через морские порты османской Греции: Месолонги, Галаксиди, Салоники и Янина. В это же время в руки греков начинает переходить большая часть внутренней торговли и перевозок в Македонии, Эпире, Фессалии и западном побережье Центральной Греции, то есть греческие торговцы осваивают как внешние, так и внутренние торговые пути, но возрастает конкуренция греческих купцов с иностранными торговцами. Существовавший в Османской империи режим капитуляций⁸ являлся дискриминационным по отношению к греческим купцам. Если таможенная пошлина для иностранных купцов была установлена на уровне трех процентов, то для подданных султана она равнялась пяти процентов, и более того, если европейские негоцианты платили пошлину лишь однажды при пересечении границы Османской империи, то греки были вынуждены платить пошлину при посещении каждого имперского порта!

В тоже время всё чаще посещавшие европейские порты, греческие купцы отмечали почти полное отсутствие гарантий частной собственности для купеческого сословия в Османской империи, оставалось надеяться только на свое вооружение и подготовку команды, что близко подводило их выучку к навыкам морских разбойников. Стоит указать и то, что относившиеся к немусульманскому сословию империи – райя, греки находились в более уязвимом и угнетаемом положении, нежели европейские купцы, которым собственное государства оказывали всяческое содействие в осуществлении предпринимательской деятельности, вплоть до вооруженной поддержки.

Экономический рост Греции, в составе османской империи в 18 веке, расширение её связей с христианскими европейскими государствами, одновременно с существующими в Османской империи дискриминационными законами в отношении христианского населения, способствовало созданию предпосылок для национально-освободительного восстания среди греков Пелопоннесского полуострова.

Османам так и не удалось утвердить свою власть над некоторыми горными районами Греции, которые продолжали оказывать сопротивление войскамсултана. Особое место среди этих очагов сопротивления занимала горная область Пелопоннеса – Мани⁹.

В 1760-х годах Российская империя стала проявлять интерес к региону Средиземного моря, как торговый, так и военный, и к положению христианских народов под властью Османской империи. Во второй половине XVIII века южную Греции и острова Эгейского моря посетили несколько российских агентов:молдаванин, владевший турецким языком, Хаджи-Мурат, венецианский грек Иван Петушнин, будущий русский посол в Константинополе Василий Томара, который вёл разведку под прикрытием археологических изысканий, и предки у которого были греки, переселившиеся на берега Борисфена (сейчас Днепр).

В 1763 годуфаворит Екатерины II Григорий Орлов, по своей частной инициативе, отправил в Грецию двух эмиссаров. Греческого купца из Петербурга Мануила Саро и поручика артиллерии Георгия Папазоли, для того чтобы прощупать настроения маниотов и других греков, на случай возможной войны с Османской империей. Что для генерал-адъютанта, только что пришедшего вместе с Екатериной II к власти было более чем странно. Еще только готовилась секуляризационная реформа, приглашались переселенцы из Европы, за неимением собственного населения в достаточном количестве. Возможны были набеги крымчаков и ногайцев, процветала работорговля, а тут заботиться о свободе каких-то греков? Скорее всего, Григорий Орлов¹⁰ ссудил денег в рост купцам. Взавершении экспедиции, Орлов потребовал написать отчет о том, что увидел купец и что услышал. Он, во-первых, хотел удовлетворить собственное любопытство, так и предания поездкеМануила Саро, государственной значимости.

Ещё по дороге в Грецию, в Италии Саро и Папазоли познакомились с купцом с острова Кефалиния Иваном Палатино. Показав ему грамоту Екатерины II, на греческом языке, в которой говорилось: «Ея Императорское Величество, ревнуя о благочестии, желает стенящий под игом варварским православный народ избавить, посылает от себя ево, Папазола, чтоб уверил о всевысочайшей к ним милости и покровительстве, а притом изведал бы о желании и состоянии сих народов». Они вместе с Палатино отправились в Морею. Подвергнувшиеся по пути нападению триполитанских корсаров и спасшиеся благодаря Ивану Палатино, который отдал им свои документы, они прибыли в Морею, где развернули активную деятельность. Они посетили Ксеромеро, Химару, Мани, где Мануил Саро, встретился с одним из главных капитанов маниотов Георгием Мавромихалисом и крупнейшим морейским землевладельцем Панайотисом Бенакисом. Везде русские эмиссары собирали информацию о возможности восстания христианских народов против турецкого владычества. Прибыв в мае 1765 года, в столицу Российской империи Мануил Саро составил, отчёт, в заключение которого указал: «По моему усердию, смею представить и о том, чтоб отправить в Средиземное море (Архипелоус тоже) против турок десять российских военных кораблей, и на них нагрузить пушек довольное число. Где, коль скоро бы завидели греки толь великое множество, сообщились с российскими судами греческие немалые суда. Только б удовольствованы были пушками, ибо они теми недостаточны. Об них же можно сказать, что они народ смелой и храброй». Сообщения этнических греков Саро и Папазоли, создавали преувеличенное представление о силе народного сопротивления османам, что обманывало инициатора Архипелагской экспедиции российского флота – Алексея Орлова¹¹ о размере поддержки, которое он мог получить в Архипелаге.

В начале 1768 года значительно обострились русско-турецкие отношения. В Санкт-Петербурге началось активное обсуждение возможности привлечения греков к борьбе против турок, чтобы заиметь еще дополнительно союзника, так как османская империя сама готова была перейти в наступление. Противником подобной инициативы оказался руководитель русской внешней политики Никита Панин¹². Однако, Екатерина принимает сторону братьев Орловых, так как они имели на нее большее влияние. Весной 1768 года она направляет в Венецию в качестве поверенного в делах России при Венецианской республике и итальянских дворах маркиза Пано Маруцци¹³, в том числе поручив ему информировать русское правительство о положении дел в подконтрольных Османской империи христианских землях. Как-то вовремя появляется всего за два года в России этот грек, причем создается впечатление, что генералом и графом могла назначить сама Екатерина II, а князем с титулом светлости, только Мария-Терезия, тоже императрица, приверженец просвещённого абсолютизма и инициатор большого количества реформ. Таким образом, не управляет ли Екатерина II, частью Австрийской империи, восточного рейха так сказать? Тогда и посылка кораблей в Морею, а также морские победы на средиземноморье служат интересам и укреплению именно империи Габсбургов, раз они даруют титулы лицам в них участвующим?

Ранней весной 1768 года, под видом лечения, в Италию с тайной миссией отправляется и сам Алексей Орлов, по совместительству председатель вольного экономического общества¹⁴. С ним едет брат Федор¹⁵ и два офицера, один из которых вскоре оказался в Черногории, где попытался провести набор воинских отрядов, предназначенных поддержать российские операции в Средиземноморье. Следовательно, уже тогда признавался недостаток собственных сил. Оказавшись в Италии в окружении греков, Алексей Орлов писал своему брату Григорию: «Труда же для меня, по-видимому, как мне кажется, очень мало стоить будет привесть этот народ против турчан и чтоб они у меня в послушании были. Они храбры, любят меня и товарищей моих много за единоверие; все повеленное мною хотят делать».

Деятельность русской агентуры не ограничивалась только Пелопоннесом, но и распространялась также и на Черногорию, Албанию и Дунайские княжества, где русские агенты подбивали местное население к восстанию, а значит с точки зрения султана – законного правителя занимались экстремистской деятельностью с целью отторгнуть часть земель от его владений.

В начале ноября 1768 года, ещё до подписания манифеста об объявлении войны, Григорий Орлов высказал предложение послать эскадру к берегам Эгейского моря, поднять и поддержать восстание проживавших там православных народов против османов. Существует мнение, что идея впервые была высказана будущим руководителем экспедиции графом Алексеем Орловым, братом Григория, а Григорий лишь поддержал её и донёс до Екатерины, так как ему ничего другого не оставалось делать.

12 ноября 1768 года на заседании Совета, Григорий Орлов уже обстоятельно изложил своё мнение об экспедиции в Средиземное море. Предложение по отправке кораблей на данном заседании и было принято. Алексей Орлов был назначен командующим экспедицией в должности генерала-аншефа, с самыми широкими полномочиями.

Алексей Орлов писал Григорию о задачах подобной экспедиции и войны в целом: «Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого. И скажу так, как в грамоте государь Пётр I сказал: а их неверных магометан согнать в степи песчаные на прежние их жилища. А тут опять заведется благочестие, и скажем, слава Богу, нашему и всемогущему».

При внесении проекта экспедиции в Совет при императрице Григорий Орлов формулировал своё предложение так: «…послать, в виде вояжа, в Средиземное море несколько судов и оттуда сделать диверсию неприятелю». То есть никакой конкретики не о привлекаемых судах, не звучало, видимо рассчитывали действовать по обстоятельствам, видимо организаторы и идеиАрхипелагской экспедиции постоянно колебались относительно её назначения. Если Орловы действительно стремились, прежде всего, к освобождению христианских народов, по доброте душевной или подсказке из Вены, титулы надо отрабатывать, и объединению их под российским протекторатом, то Екатерина II изначально рассматривала посылку флота и подготавливаемые восстания во вражеском тылу скорее как военную диверсию. В своем письме она указывала Ивану Григорьевичу Чернышеву¹⁶: «Я турецкую империю подпаливаю с четырех углов».

Однако по мере продвижения флота к берегам Греции Екатерина стала озвучивать более серьёзные планы. Так, в царском манифесте от 19 января 1769 года говорилось: «Наше удовольствие будет величайшее видеть христианские области из поносного порабощения, избавляемые и народы, руководством нашим вступающие в следы своих предков, к чему мы и впредь все средства подавать не отречемся, дозволяя им наше покровительство и милость, для сохранения всех тех выгодностей, которые они своим храбрым подвигом в сей нашей войне с вероломным неприятелем одержат».

В грамоте от 29 января 1769 года уточнялось: «Ударяйте уже на общего нашего врага согласными сердцами и совокупными силами, – призывала императрица, – продолжая и простирая ополчение и победы ваши даже до самого Константинополя… Изжените оттуда остатки агарян¹⁷ со всем их злочестием и возобновите православие в сем ему посвященном граде! …Настал к тому час удобный, ибо вся громада неверных будет в удалении в нашей стороне и там совершенно упражняема дарованными нам от Бога силами. Кроме того, что число благочестивых обывателей как на твердой земле, так и на островах Архипелага несравненно везде превосходит число неверных и что они, без сомнения, с охотою и радостию к подвигу вашему, приобщаясь, силы ваши собою и имуществом своим гораздо умножать будут, обещаем мы вам всем всякое от нас по дальности мест возможное подкрепление и вспомоществование».

Тогда же у Екатерины появляются надежды получить постоянную военно-морскую базу для российского флота в Средиземном море. Она пишет: «…хотя б и ничего иного не сделали, то бы тем самым вы много для переду предуспели, если б доставили России в руки порт в тамошнем море, который стараться будем при мире удержать. Под видом же коммерции он всегда будет иметь сообщение с нужными народами во время мира, и тем, конечно, сила наша не умалится в тамошнем краю». В общем, аппетит приходит во время еды.

17февраля 1770 года эскадра адмирала Григория Андреевича Спиридова в составе трёх линейных кораблей: «Евстафий»(капитан датчанин Александр Иванович фон Круз), «Трех Иерархов»(капитан пруссак Виллим Петрович фон Дезин) и «Иануарий» (русский капитан Иван Антонович Борисов), и двух фрегатов:«Соломбал»и «Летучий»прибыла к берегам Мореи.

Корабль «Евстафий Плакида», один из серии кораблей типа «Слава России», на российской марке 1996 года. Построено, вы только представьте себе 58 кораблей!

18 февраля эскадра бросила якорь в порту Витула, где её ожидал нанятый Алексеем Орловым 36-ти пушечный венецианский фрегат «Св. Николай». Опять же без усиления из флота кораблем одной из средиземноморских держав не обошлось. На борту эскадры находилось 2500 человек.

20 февраля Фёдор Орлов освятил в местном монастыре греческие знамёна и привёл к присяге на верность союзу с Россией греческих добровольцев. Греки были разделены на два спартанских легиона с названиями Восточный и Западный, которые незамедлительно приступили к боевым действиям.Не отсюда ли пошли легенды об армии древней Спарты¹⁸?

Восточный легион под командой капитана Баркова¹⁹ и лейтенанта Псаро, грека родом с острова Миконос, в составе десяти русских солдат и тысячи греческих добровольцев 22 февраля отправился к городку Мистра. Разбив 26 февраля по пути османский отряд численностью около тысячи человек у деревни Бердани, сопоставимый по численности, отряд 27 февраля прибыл к Мистре и после 9-дневной осады взял крепость, в которой находился в два раза превосходящий восточный легионосманский гарнизон. Греки устроили в Мистре страшную резню, бросая с минаретов даже маленьких, ни в чем не повинных детей! Эта жестокость греков значительно осложнила последующие действия союзников в Мореи, воодушевив османов к упорному сопротивлению.

Мистра в 1686 году

Оставив в Мистре половину тысячного легиона, Барков с остальными силами 26 марта выступил и без боя овладел Леонтари, где его ожидало посланное графом Орловым подкрепление в 27 человек с двумя пушками. Сюда стали стекаться к Баркову, и греки и к концу марта в восточном легионе было уже 8 тыс. человек!

Однако, 29 марта в районе Триполиса в Аркадии совместный отряд из около 600 русских, из состава Кексгольмского пехотного полка и более 7000 греческих повстанцев потерпел поражение от османов под командованием губернатора Мореи Муссин-заде, потеряв около 2000 человек, и был вынужден отойти к Мистре, а вскоре оставить и её. После ухода русских войск город был захвачен и разорён албанскими отрядами. Власть османов на Пелопонесском полуострове была восстановлена, и зверства над детьми не помогли.

В это же время западный легион под командованием князя Петра Долгорукова²⁰ в состав, которого входили всего десять русских солдат овладел Каламатой и Аркадией, взяв в плен около двух тысяч янычар²¹, и очистил от турок всю Мессинию²², а значит, действовал существенно успешнее восточного легиона.

Во время действий спартанских легионов, адмирал Спиридов стал искать место опорной базы для русского флота, как велела в своих письмах Екатерина II.Трудный выбор пал на крепость Корон, но ее еще предстояло завоевать. 1 марта недалеко от неё был высажен десант, численностью 587 человека под командованием отчаянного Фёдора Орлова. К отряду присоединились пара тысяч греков-добровольцев. Под прикрытием корабельной артиллерии, так как другого варианта не было, войска начали возводить батареи. Не имея достаточных сил, для штурма крепости греко-русские силы приступили к долговременной осаде и строительству подземной галереи для подведения мины под крепостную стену.

25 марта к крепости Корон прибыла русская эскадра под командованием контр-адмирала Ельманова²³ с линейным кораблём «Европа», отставшим от основного состава эскадры, и между ним и Федором Орловым мог состояться подобный разговор:

– Рад видеть Вас Андрей Власьевич здесь у стен не сдавшегося Корона, как добрались?

– И Вас рад в добром здравии, – ответил контр-адмирал, – из семи кораблей линии, отправившихся из Кронштадта, добрались до Средиземного моря лишь три сперва, и вот сейчас моя «Европа».

– Что с остальными позвольте спросить? – опершись на палаш, спросил капитан гвардии.

– Да дело отвратительно шло с самого начала. Сопровождала нас до Копенгагена эскадра вице-адмирала Петера Андерсона, но уже на Балтике начался мор матросов и череда аварии. Самый мощный корабль эскадры «Святослав» застрял в датском порту, ремонтируя открывшуюся течь. Корабль «Святой Евстафий» потерял бизань-мачту, а затем, идя до Англии корабль «Три Иерарха» умудрился наскочить на мель, а пинк²⁴ «Лапомник» на риф и мы его потеряли, но зато присоединили «Ростислава» шедшего из Архангельска.

– Зачем англичанин Андерсон Вас сопровождал?

– Да не англичанин он, вернее англичанин, но на русской службе, вице-адмирал, командует всем Балтийским флотом, – Андрей Власьевич о чем-то задумался, – а пока дошли до Гулля, у нас больных было вообще 700 человек.

– Далее я наслышан, – ответил Федор Орлов, – адмирал Спиридов проявил служебное рвение, бросил всю эскадру, взял на свое усмотрение два самых крепких корабля: «Святой Евстафий», «Северный Орел», фрегат «Надежда Благополучия» и бомбардирское судно «Гром» и отплыл с ними в Гибралтар, а «дрова» оставил в Англии на попечение Самуила Грейга.

– Да, но только ты не знаешь, что этот горе-адмирал по пути и оставшиеся три корабля потерял. Он прибыл в Гибралтар, а затем и на Балеарские острова в полном одиночестве, – Ельманов здесь на краю мира, в дружеском разговоре, ничего не стеснялся, – а англичанин Грейг, нанял английских же матросов, купил провизию, нанял мастеров и они за месяц устранили все недостатки. Привел к Рождеству на Балеарские острова «Трёх Иерархов», «Трёх Святителей», «Святой Януарий», фрегат «Надежда Благополучия», пинки «Летучий» и «Почталион» и пару транспортов «Сатурн» и «Соламбул», но к этому времени к 54 умершим в Балтийском море добавилось ещё 332 умерших и больных в эскадре состояло 313 человек.

– Войны без потерь не бывает, – покачал головой Федор Орлов, – мой брат Алексей весь извелся в Ливорно, пока ждал Вас, с «Европой» то, что случилось?

– Так ударились о песчаную отмель, не отмеченную на карте, повредили руль и днище, ремонтировались в Портсмуте, но пока ремонтировались англичане, нас по своей традиции измерили и в состав своего флота включили, под видом HMSEuropa, а затем даже мне копию чертежей вручили, вот полюбуйся.

Чертежи последних трех кораблей типа Exeter, включая HMS Europa

– Так флот то у нас русский или английский, – с подозрением спросил Федор, и прищурил глаза.

– Сборная солянка, – Андрей Власьевич принялся перечислять, – нет нужды нанимать только русских, это вообще бред, пенька, доски, чугун, да наши, а офицеры и матросы в Англии не в пример лучше и организованнее, плюс соблюдение условий военного кораблестроения, морская и судостроительная терминология, карты, штурманы, мастера всех видов.

– Да, вероятно ты прав, – Орлов согласился с собеседником, возьмем Корон, тогда и у нас база здесь будет.

Но человек предполагает, а Бог располагает и 2 апреля османы разрушили только что законченную подземную галерею и шансы на овладение Короной улетучились как дым. Прибывший 14 апреля из Италии в Морею, Алексей Орлов распорядился снять осаду крепости, тем более что к тому времени пал Наварин²⁵. 13 апреля поступил приказ войскам отступить от османской твердыни, защитники которой показали себя с самой лучшей стороны.

После соединения двух эскадр 29 марта два корабля «Иануарий», «Три святителя» и фрегат венецианский, а Венеция была, по сути, морскими воротами Вены, «Святой Николай» под общим командованием Иван Абрамович Ганнибала²⁶ были отправлены для осады Наварина.

Стоит отметить, что если все линейные корабли для Архипелагской экспедиции строились на отечественных верфях, то фрегаты добывались разными путями. Только один корабль «Родос» захвачен в Чесменском сражении²⁷, передан под командование датчанину фон Крузу (1731-1799), тому самому, который командуя кораблём «Евстафий Плакида», в Хиосском сражении и во время самого жаркого боя сцепился на абордаж с турецким флагманским кораблём «Бурдж-у-Зафер».

«Начало боя в Хиосском проливе 24 июня 1770 года»

Вскоре оба корабля взлетели на воздух, но удачливый капитан спасся, правда, получив веслом от матросов по голове, за своё ужасное к ним отношение. Сам корабль «Родос» сел на мель у мыса Матапан²⁸ и подвергся нападению местных жителей, был разграблен и сожжен! Тех самых маниотов-пиратов, на которых делало ставку русское командование! Команда чудом, на шлюпках, добралась до острова Цериго. Вот так греческие «союзники» лишили линкора тех, кто пришел их «спасать».

Итак, перейдем к фрегатам. Всего русский флот разжился 22 фрегатами. Вот сейчас бы так, взяли и нашли, целую эскадру! Но обо всем поподробнее. В начале, расскажу о тех восьми, что удалось купить, причем два непосредственно в Англии!

Фрегат «Северный Орел» куплен в Англии, назначен на него капитан Жемчужников²⁹, фрегат был вооружен 36 орудиями. Но в информации по королевскому флоту, мне попалась информация по двум кораблям Eagle (Орел) построенных в Англии. Один из них 58-пушечный 4 ранга, 1745 года постройки продан как раз в 1767 году, возможно и был переделан как фрегат, а второй всего лишь 14-орудийный шлюп, спущенный тоже в 1745 году.

Орел (1745 г.). Масштаб: 1:48. План, показывающий планы корпуса, прямые линии с внутренними деталями и полуширину в продольном направлении для Eagle (1745 г.), 60-пушечного двухпалубного корабля четвертого ранга. Изменения в плане были внесены в ватерлинии в плане корпуса и полуширине и в орудийные порты на линии седловатости. Они были изготовлены 1 мая 1745 года и были описаны как «новая конструкция»