Алексей Николаевич Котов
Черная книга
Карл упорно греб и ему удалось обогнуть опасный валун. Правда, впереди сразу же возник следующий, еще больший по размеру. Карл запаниковал и невесть как прилип к этому камню. Вода била ему в лицо, то прижимала его к холодной и гладкой поверхности, то пыталась оторвать. Карл цеплялся за валун обоими руками и с ужасом чувствовал, что теряет силы. Когда его ударили сзади по голове, он решил, что неудачно повернулся и задел затылком валун. Почти тут же, едва ли не у самой его груди вдруг вынырнуло злое лицо Трайома. Он молча, со звериной силой, оторвал толстяка от ненадежной опоры, и толкнул его вперед. Чуть сбоку мелькнула в пенистой воде голова Анри. Карлу удалось увидеть и кусочек берега, того, что остался сзади. Он почти не отдалился, и Карлу стоило неимоверных сил продолжить свой путь, а не вернуться назад.
Борьба с течением возобновилась. Иногда Карлу казалось, что он теряет сознание и идет на дно.
«А за что меня так?.. – подумал он. – Я ведь и читать не умею. Ну, посмотрел на сточки этой книжки и все… Велика ли беда?»
8.
Герцог Трайом вышел из воды сам. Анри Деладье выполз на карачках, а Карла вытащили болгары. Они смеялись, потому что долго не могли оторвать руки рыцаря от прибрежного камня. Воды у камня было только по колени, но Карлу казалось, что как только он встанет на ноги, твердь под его ногами разверзнется и он провалится в бездну. Пленных отвели подальше от берега.
К Трайому подошел еще не старый, высокий воин. Он был одет богаче всех, а его грудь защищала искусно сделанная кольчуга украшенная серебряными бляхами. Высокий воин положил герцогу руку на плечо, сказал что-то одобрительное и все другие болгары громко рассмеялись.
Карл ожил… Он встал, пошатываясь, и опираясь на руку Анри, пошел к Трайому.
– Живы, что ли? – с усилием улыбнувшись, спросил он.
Анри усмехнулся:
– Там видно будет… Не спеши с выводами.
На плечи Трайма, Анриа и Карла набросили куски сшитых овечьих шкур. Высокий воин отстегнул от пояса флягу и протянул ее Трайому. Болгары рассматривали лица пленных с удивлением, интересом и с уважением.
Трайом ограничился тремя глотками и передал фляжку Анри. Тот сделал только один глоток и, хотя вино показалось ему довольно приятным на вкус, его тут же вырвало. Болгарин рядом выругался и ударил его по шее. Другим воинам тоже не понравилась реакция Анри на угощение. Они что-то быстро заговорили высокому воину. Тот резко возразил и показал рукой на реку.
– Кажется, он сообразил, что Анри наглотался воды и вино ему поперек горла, – догадался Карл. – Дайте мне.
Он смело протянул руку к фляжке. Ему дали ее неохотно…
Карл стряхнул с фляжки песок, легко опорожнил ее до дна и улыбнулся.
– Так сойдет? – спросил он высокого.
Воины засмеялись, их лица снова подобрели.
– Теперь если и убьют, то не сегодня, – сказал друзьям Карл.
– Ты – толстый, ты – много… как это?.. В тебя много вмещается, – сказал Карлу на ломаном языке пожилой воин с длинным двуручным мечом.
– В хорошего воина и должно вмешаться много, – не растерялся Карл.
Отто Берг не отрываясь смотрел на то, как болгары встречают их бывших соотечественников.
– Почему они их не убивают? – монах с самым искренним удивлением взглянул на лицо аббата Круазье. – Ведь понятно же, что эти трое переплыли реку с помощью нечистой силы.
Аббат Круазье поморщился.
– Возможно, болгары хотят растянуть удовольствие…
Хотя ритуал «суда стихий» был закончен, рыцари-крестоносцы не расходились. Кто-то весело, кто-то явно хмуро, посматривали то на аббата, то на его верного служку и ни в одном взгляде не было видно участия. Несколько рыцарей на берегу, надрывая голоса, уже переговаривался с болгарами. В криках с той и другой стороны не было злости, правда, насмешки звучали довольно часто.
Аббат Круазье с ненавистью смотрел на спину уходящего старика Адемара. Прежде чем войти в свою палатку, Адемар четыре раза перекрестился и согнулся в глубоком поклоне.
– Я где-то слышал, что он сам из этих мест, – шепнул начальнику Берг. – Вот и сейчас крестился на пороге не три раза, а четыре, как болгарин!
Рот аббата скривила усмешка:
– Удивительно, что в таком возрасте он вообще еще что-то помнит, – Круазье кивнул на лежащую на столе перед ним «черную книгу». – Возьми ее… Принесешь мне вечером. Я посмотрю.
Берг торопливо сунул книгу в сумку на поясе. Вынимая руку, он увидел, что она испачкана чем-то черным. Монах поморщился и вытер руку о рясу.
«Адемар ни разу не прикоснулся к книге – подумал Берг. – Интересно почему?..»
И монах еще раз вытер свою руку.
9.
Темнеть стало рано, потому что пошел дождь и, судя по облакам, затяжной. Мелкие капли, не переставая, барабанили по парусине палатки.
Аббат Круазье пил легкое вино и рассматривал лежащую перед ним «черную книгу».
– Свет зажги, – не оглядываясь, приказал он Отто. Аббат сделал очередной глоток вина и спросил: – Что там, в нашем лагере и на другом берегу?
– Тихо все, – Отто старательно защелкал огнивом о кресало. – Болгары увели пленных, а больше там никого нет… – судя по очередному, явно смягченному удару, Отто попал себе кремнем по пальцу и громко ойкнул. – Все равно их убьют, наверное. Зачем они им?
– А если не убьют?
Отто с удивлением посмотрел на хозяина.
– Это Адемар нам говорил, что такую бурную реку можно переплыть только с помощью дьявола. А если болгары считают иначе? – аббат отхлебнул вина. – Ты, кажется, сам говорил, что Адемар из здешних мест, а, значит, он знает местные обычаи и поверья.
Отто не шевелился и тупо хлопал глазами.
– Что замер? – рассердился аббат. – Я что, в темноте сидеть должен?
Отто зажег одну свечу, потом, старательно прикрывая огонек ладонью, вторую и третью. Монах шептал молитвы и блаженно улыбался, щурясь на мягкий, желтый свет.
– Теперь хорошо будет… Светло! – донеслось до аббата. – Слава Тебе, Господи!
Круазье в который раз перевел взгляд на «черную книгу». Во взгляде аббата было больше сомнения, чем любопытства.
– Как ты думаешь, Отто, почему Трайом не отдал ее мне? – спросил аббат. – Я сам просил его об этом еще в Роне. Ему ничего не грозило…
Отто немного подумал.
– А если Трайом все-таки испугался?
– Чего?
– Ну… я не знаю… Вы могли бы, например, спросить, откуда он взял эту книгу. Не из воздуха же она возникла.
– Умный священник никогда не задает лишних вопросов, Отто.
– Вы думаете, он хотел скрыть ее?
– Похоже на то…
Аббат забыл о слуге, открыл книгу и стал неторопливо рассматривать первый рисунок. На нем тонкими линиями и с большим изяществом был изображен многокрылый дьявол. На следующей странице начинался текст. Круазье скользнул по нему глазами и быстро понял, что авто проклинал Бога и «все недостойные тени его».
«Ну, это уже было…» – усмехнулся аббат.
– Отто, зажги еще пару свечей, глаза болят, – пожаловался он слуге.
Откуда-то сбоку тотчас просунулась сухая рука, «украшенная» не совсем чистым, болтающимся обшлагом рясы, и поставила на стол большую свечу.
Аббат Круазье довольно быстро перелистал книгу, ища знакомые имена и в первую очередь свое собственное. Имен было на удивление мало и имя Круазье встречалось на страницах книги всего тринадцать раз. Так или иначе, Мишо обвинял своего брата в связях с мальчиками из церковного хора и дважды в плотской любви к монахиням. По словам автора одна монахиня забеременела и, понимая, что ее грех станет вот-вот виден, бросилась в колодец.
«Это даже не ложь, это просто бред какой-то!..» – аббат звякнул бутылью о край стакана и до верха наполнил его.
Круазье действительно частенько замещал регента хора, но его отношения с детьми были строгими и чистыми. Репетиции хора, как правило, заканчивалась проповедью и все мальчики, под присмотром двух дьяков, расходились кто по своим домам, а те, кто жил в приюте, по комнатам в которых они жили по шесть-восемь человек. Изредка аббат мог пошутить и с монахинями. Но, во-первых, его шутки были довольно редки, во-вторых, целомудренны и, в-третьих, аббат всегда очень тонко чувствовал ту грань, которую не стоит переходить в общении с женщинами.
И, тем не менее, в груди Круазье вдруг появилась тоска… Она пришла словно ниоткуда. Сначала тоска была малозаметной, но потом, цепляясь то за одну мысль, то за другую, вдруг стала расти, а что самое неприятное, постепенно порождать сомнения.
Аббат припомнил одну из репетиций хора мальчиков… Да-да!.. Тогда, в знак одобрения, он действительно погладил по спине одного мальчишку и его рука, – непроизвольно! – скользнула ниже поясницы певчего.
«Случайно же!.. – аббат почувствовал, что краснеет от стыда. Он залпом выпил стакан вина и со стуком поставил его на стол. – И кто это мог видеть? Бред все, чистый бред!»
Мысль вильнула в сторону, и Круазье припомнил несколько последних встреч с монашками. Девушки были молоды, красивы и улыбчивы… О чем он говорил с ними последний раз? Аббат наморщил лоб, но как не старался, не смог вспомнить смысла разговора. В памяти всплыли только благословения, пара фраз о готовившемся походе в Святую землю, но сам разговор – а он был довольно длинным – словно растворился в темноте.
«А зачем ты болтал языком? – с досадой спросил себя Круазье. – Или ты думал, что тебя не видят или не обращают внимания?»
Отто, судя по всему, закончил приготовления ко сну. Его лежак стоял в ногах кровати аббата, причем так, что загораживал подход к ней со стороны входа. Бормоча молитвы, Отто улегся, немного помолчал и как-то странно, протяжно вздохнул.
– Вина еще дай! – грубо сказал ему аббат. – Свечи еле горят, где ты купил такую дрянь? Я из-за твоей бережливости скоро совсем слепну.
Отто вскочил. Он хлопотал за спиной хозяина, и вскоре на стол стала пыльная бутылка вина.
– Оботри, не в кабаке подаешь! – с обидой сказал Круазье.
Отто послушно вытер бутылку, но неумело и торопливо. Потом из-за спины аббата потянулась свеча к уже зажженной свече. Новая долго не хотела разгораться, потрескивала, «стреляла» то черными искорками сажи, то огненными, быстро гаснущими всполохами горящего воска.
– Что рука дрожит, словно ты кур воровал? – прикрикнул на слугу Круазье. – Тоже мне, помощник, нашелся.
Рука Отто чуть отстранилась в сторону и словно удлинилась. Обшлаг пополз к локтю, оголяя худую, длинную руку. Свеча, наконец, зажглась…
Аббат вернулся к книге. Но глаза постепенно уставали и строчки стали наползать одна на другую.
«Устал… Или вино действует, – подумал аббат. Он перелистал сразу пару страниц. – Нет в этой книге ничего, кроме паскудства, подлости и дурости».
С очередной картинки на него смотрело красивое, женское лицо. Фигура женщины была неестественным образом вывернута так, что наружу были выставлены все ее «прелести».
«Тьфу, прости Господи!.. – аббат захлопнул книгу. – Спать пора».
Его постель была уже готова, а край одеяла приглашающе откинут в сторону.
«Почему в палатке так тесно? – вдруг промелькнула в мозгу аббата странная, невесть откуда взявшаяся мысль. – Тесно и жарко, как в аду!..»
10.
Анри Деладье буквально свалила с ног простуда. Он задыхался от кашля и если бы не помощь Трайома и Карла, вряд ли бы смог добраться до хижины на краю деревни.
Карла и герцога Трайома расположили в большой комнате с холодной печью. Анри увели в другую комнату, где в углу лежал овчинный тулуп и огромная куча сена. Анри обрушился на соломенное ложе и почти сразу потерял сознание.
Он пришел в себя только через несколько часов, от легкого прикосновения ко лбу чей-то руки. Анри открыл глаза и увидел сидящую рядом на корточках девушку лет шестнадцати. Девушка улыбнулась рыцарю и протянула ему большой ковш. Анри с жадностью выпил и вдруг понял, что это не вода, а что-то кислое, похожее на простоквашу.
– Спасибо, – глухо сказал он.
Девушка ответила на своем языке и снова улыбнулась. У нее было удивительно приятное лицо, и улыбка буквально освещала его чистым, внутренним светом.
– Ты кто?.. Твое имя? – с сильным акцентом спросила гостья.
– Анри, – улыбнулся в ответ рыцарь.
– Ария, – девушка показала на себя. – Теперь ты… не… не умрешь.
– Откуда ты знаешь?
Девушка пожала плечами и вдруг слегка покраснела.
– Когда зажгли огонь в печи, – девушка показала пальцем на соседнюю комнату, – дым пошел прямо в небо, а не жался к земле, – о смысле слов гостьи Анри догадывался скорее по жестам, чем по самим словам. – Такого не бывает вовремя дождя. Я знаю!.. И еще я знаю, что ты будешь жить.
Анри снова улыбнулся.
– Ты колдунья, что ли?
Ария вскочила.
– Подожди! – попытался остановить девушку Анри. Ему было приятно смотреть на ее милое и наивное лицо, и чувствовать легкий приятный запах, который, как казалось Анри, исходил от ее волос.
Дверь открылась, в ней мелькнула тень девушки, и дверь тут же захлопнулась. В ту секунду, что дверь была открыта, Анри успел слышать голос Карла. Тот рассказывал что-то веселое и несколько чужих голосов смеялись в ответ.
«Что они за люди?.. – подумал рыцарь. – Сейчас усну, а проснусь ли утром?»
Он помолился Богу. Впервые за много лет его молитва была настолько теплой и искренней, что Анри стало заметно легче на душе.
«Спасибо Тебе, Господи, – поблагодарил он, уже усыпая. – Чтобы не случилось со мной этой ночью или утром, за все Тебе спасибо!»
10.
Аббат Круазье проснулся после полуночи. Где-то там, в рыцарском лагере пьяные голоса орали песни, но далеко, потому что аббат не любил ночного шума.
– Отто!.. – позвал Круазье.
Рядом, в темноте что-то зашевелилось, и сонный голос сказал:
– Я тут…
– Свечи зажги.
Аббат сбросил с себя толстое верблюжье одеяло и почесал саднящее колено. Оно давало о себе знать всегда после долгих, коленопреклонных молитв.
«Словно черт дергает и сна лишает, – размышлял про себя Круазье, рассматривая мокрый от дождя потолок палатки. Он вспомнил о «черной книге». – Что там еще в этой книге написано?.. Кажется, все просмотрел, так ведь нет!.. Тянет как пропойцу в кабак».
Аббат, кряхтя, встал и тут же, не поднимаясь с постели, устроился за столом, который всегда стоял рядом. «Черная книга» лежала на его уголке напротив Библии.
Отто наконец справился со свечами и палатка осветилась желтым, чуть подрагивающим светом.
– Вина дать? – глухо спросил он.
– Нет… Потом. Пока ложись, не мешай.
Отто сел и под его тяжестью скрипнула лежанка. Затем по рубахе служки заерзала пятерня, расчесывая грудь.
Аббат развернул «черную книгу». Перед ним снова замелькали уже знакомые кощунственные картинки, на которые Круазье теперь почти не обращал внимания. Он внимательно вчитывался в текст, снова ища знакомые имена. Но кроме имен его интересовало и то, какую именно ложь говорил о них автор книги. Аббат вчитывался в каждое слово внимательно, ища скрытый смысл и часто, по нескольку раз, перечитывая одну и ту же фразу. Ложь книги вдруг показалась ему настолько чудовищно простой и вопиюще примитивной, что Круазье стало заметно легче. Его ночной страх, когда он пытался уснуть и никак не мог забыть «черную книгу», съежился, словно стал меньше весить и пару раз аббат даже улыбнулся безыскусности кощунственного писания.
«Померещится же черт знает что, – подумал он. – А я еще Рима испугался… Пристанут, что же ты за братом не уследил и чем перед нами оправдаешься? Удружил братик, ничего не скажешь. Каин, одним словом!..»
Аббат зевнул. Текст стал двоиться, буквы полезли друг на друга.
– Отто, вина дай! – коротко приказал аббат.
Почти тотчас, протянувшаяся из темноты рука со знакомым грязным обшлагом, поставила на стол кружку с вином.
«И когда только успел налить?..» – механически подумал Круазье.
«Черная книга» надоела ему, лишь только вино было выпито, свечи вдруг стали сонно помигивать. Темнота, казалось, уже давила на плечи. В лагере стихли пьяные песни.
«Теперь и спать можно, – решил аббат. Он истово перекрестился, швырнул «черную книгу» на пол и лег. – Дрянь и подлость!.. – аббат даже разозлился на себя за то, что встал и второй раз взялся просматривать сатанинскую книгу. – Капля мутной правды на ведро помоев. А, главное, выдумки, выдумки!»
Круазье повернулся на бок и почувствовал, как шумно и часто бьется его сердце.
«Сожгу ее завтра же, – мысли аббата становились все туманнее и спокойней. – И вино не нужно было пить… Ишь как сердце колотится… Вредно на ночь»
Он начал читать молитву, но его мысль неожиданно снова вернулась к «черной книге». «Отче наш Сущий на Небесах…» оборвалось, и перед внутренним взором Круазье поплыла, как по воде, «черная книга». Она чуть колебалась, как детский кораблик, и один ее бок тонул в тумане.
«Отче наш Сущий на Небесах…» – снова начал про себя аббат.
И снова молитва оборвалась и по воде поплыла «черная книга».
11.
Анри разбудило легкое поглаживание по лицу. Сначала он посчитал, что это кошка (он видел их довольно много в деревне), но, протянув руку, вдруг нашарил другую руку – маленькую и теплую. За окном уже светало, и темнота казалась легкой, как вуаль.
– Пей!.. – сказал Анри мягкий и знакомый голос. – Тебе нужно пить.
Анри улыбнулся. Ему вдруг стало весело, он потянулся губами в пустоту перед собой и тотчас нашарил горячую, упругую щеку.
Ария тихо засмеялась и оттолкнула рыцаря.
– Нельзя, – уже без улыбки сказала девушка. – Пей!
В губы Анри ткнулся ковш, судя по запаху, со знакомым питьем. Рыцарь сделал несколько торопливых глотков, обнял девушку и привлек ее к себе. Остатки питья вылились на грудь Анри. После смерти жены Анри не притрагивался ни к одной женщине. Внезапная близость с Арией словно оживила его: сердце бешено застучало, а жар в теле, до этого расслабляющий и болезненный, вдруг стал другим – упругим и жадным.
– Я ухожу, – сказала Ария. – А ты должен спать, чтобы выжить.
– Ты же говорила, что знаешь, что я выживу… Ну, еще про то говорила, как дым из трубы стелется. А еще… – Анри не договорил и что было силы прижал девушку к себе. – Останься!
Шепот был жадным и властным. Почти тут же Анри больно ударил по лбу ковш. Анри слегка вскрикнул, но не от боли, а от неожиданности. Ария встала и легко скользнула к двери. Пытаясь хоть как-то задержать девушку, Анри спросил:
– А ты почему не спишь?
– Тебя караулю.
Дверь начала со скрипом приоткрываться.
– Зачем?
Ария немного подумала и ответила:
– Дед сказал, что ты и твои друзья недавно выбросили в реку что-то очень большое и черное. Но оно осталось на другом берегу.
– Нас потому и не убили?
– Да. Люди все видели… Они знают правду, – Ария замолчала. Потом она что-то быстро сказала по-болгарски и закрыла дверь.
12.
В третий раз аббат проснулся от странного ощущения, что кто-то тронул его за плечо. Он открыл глаза и увидел полную тьму. Она была полна непонятного ужаса. Откуда-то сверху упала капля, она скользнула по горячему лбу, и аббат вздрогнул всем телом. Ощущения времени не было. Вполне возможно рассвет был уже близок, но Круазье не удивился, если бы узнал, что все еще стоит глубокая ночь.
– Проклятый сон! – еле слышно простонал Круазье. Он громко позвал: – Отто!..
Прерванный сон аббата был просто ужасен: он снова читал «черную книгу» и едва не умирал от страха. Книга рассказывала совсем о другом и ее невнятный текст, там во сне, вдруг стал складываться во что-то несоизмеримо более емкое и осмысленное. Аббат едва ли не физически ощущал, как растет это нечто, становясь все больше и все больше напоминая собой бездну.
Аббат снова позвал Отто и услышал в ответ мощный храп. Преодолевая ломоту в спине, Круазье встал и попытался нашарить огниво на столе. Рука натолкнулась на огарок свечи.
– Отто, дьявол тебя разорви! – заорал он.
Отто что-то пробормотал во сне и, судя по шороху лежанки, перевернулся на другой бок.
«Напился, все-таки, – решил Круазье. – Подождал, пока я усну и напился…»
За Отто и раньше водились подобные грешки, но поскольку сон аббата Круазье всегда был здоровым, а охрана надежной, аббат старался не обращать внимания на мелкие грешки преданного Отто.
Аббат нашел огниво не на столе, а под ним и ему пришлось ползать по полу. Он сел и постарался припомнить как раньше сам, без чужой помощи, справлялся с этим предметом. Неумело, то и дело попадая кресалом по пальцам и морщась от боли, Круазье зажег трут, а потом, до боли в легких сдерживая бурное дыхание, прикоснулся чуть заметным, синим огоньком к свече. Та долго не хотела загораться, хотя и переняла трепещущий огонек, но оба они были готовы вот-вот раствориться в темноте.
Не прошедший до конца страх мешал аббату читать молитву. Губы дрожали, произнося почти бездыханные слова, а сам Куразье думал не столько о молитве, сколько о трепещущих огоньках на кончиках свечи и трута.
Когда пламя все-таки окрепло на одной свече, потом на второй, аббат облегченно вздохнул. Страх растворился в отхлынувшей к стенам палатки темноте.
Какое-то время аббат рассматривал широкую спину Отто и подумывал о том, чтобы хорошенько отлупить слугу палкой. Отто глубоко вздохнул и выругал кого-то там, в своем сне.
– Иди-иди, нечего тут!.. – грубо сказал он. – К болгарам иди… Здесь господа такого не позволяют.
Круазье невольно усмехнулся.
Усевшись за стол, он пододвинул к себе «черную книгу». Страх исчез совсем, и аббат едва ли не удивляясь своим недавним переживаниям, принялся перелистывать страницы книги. Замелькали знакомые картинки, большие красно-черные заглавные буквы и текст, тело которого часто резали на короткие главы то змеиные головы, то чертенячьи морды, то скрещенные ножи.
Аббат попытался припомнить смысл своего недавнего сна и не смог этого сделать. Не без раздражения он подумал о том, что раньше никогда не просыпался по нескольку раз за ночь.
«А теперь нашел себе проблему, значит…»
Аббат захлопнул книгу и внимательно осмотрел ее со всех сторон. В ней не было ничего примечательного кроме черной кожи, она казалась очень грубой, шелушащейся от старости. Бумага казалась добротной, чернила – только черные и красные – самыми обычными.
«Ведь и смысла-то в ней почти никакого… Ну, сошел братик с ума, а может быть даже и не он, а его дама… как ее? Жаннета, что ли? – аббат задумался. – Было бы хуже, если бы он все по разуму написал, а не врал на каждом шагу, тогда… – аббат снова поморщился, – тогда мне это точно боком вышло. А так… Мало ли подобной ерунды сейчас?»
Уже знакомые слова утешения успокоили аббата, и его снова потянуло в сон. Желание было еще осторожным, но уже слепило глаза и туманила мысли.
«Ну, усну… А потом что, опять просыпаться?! – аббат с ненавистью посмотрел на «черную книгу». – Глядишь, так к утру и мозги скиснут».
Проше всего было попросить Отто выбросить книгу в реку. Жечь в палатке подобную мерзость аббат не хотел.
–Отто! – позвал аббат.
– Что? – вдруг спокойно отозвался молчащий до этого Отто.
Круазье удивился, но не подал виду.
– Выбрось эту чертову книгу.
– Прямо сейчас, что ли?
– Да.
Круазье смотрел на спину Отто и ждал, что тот сейчас встанет. Но Отто вдруг тяжко всхрапнул и пробормотал:
– Сам принес, сам и выбрасывай.
– Что-что?! – грозно переспросил Круазье.
– Не я ее притащил, не мне с ней и возиться, – вяло ответил Отто.
– Да ты что, дурак, мозги, что ли проспал?! – закричал Круазье.
Он вскочил и, схватив посох церковного пастыря, бросился на Отто. Первый удар пришелся по спине слуги, второй по ногам, третий – по голове.
– Вставай!!..
К ногам аббата Круазье с тихим стуком упала голова Отто. Она подкатилась к его посоху и ткнувшись в нее носом, замерла.
Голова открыла глаза, усмехнулась и сказала:
– Сломал?.. Вот и иди теперь сам знаешь куда.
Аббат Круазье попятился, не сводя глаз с головы. Страх, о котором он уже давно забыл, вдруг вернулся с утроенной силой. Он механически взял со стола «черную книгу» и прижал ее у груди. Страх внутри вырос еще больше и превратился в панику.
Аббат Круазье медленно повернулся и шагнул к выходу из палатки. Сначала ему показалось, что выход слева и, обходя стол, аббат невольно опрокинул его, потом выход вдруг оказался справа, и аббат уже споткнулся о ножку опрокинутого стола.
– Ну, что ты кружишься, как чумной? – окликнул его насмешливый голос мертвой головы Отто.
Аббат вдруг вспомнил о наружной охране. Возле его палатки всегда стояло не меньше четырех человек.
«Закричу!..» – подумал он.
Аббат открыл было рот, но не смог издать ни звука. Рот открывался медленно, словно Круазье пытался жевать что-то, а не говорить.
Ему все-таки удалось выйти наружу, но там никого не было. Лил дождь, хотя северная часть неба почти освободилась от туч и между ними тускло светила луна. Левее и внизу, блестящей дугой едва поблескивала река. Где-то запел петух, но его голос тут же оборвался на болезненном всхлипе.
«Утро скоро… – подумал аббат Круазье. – Сам утоплю эту нечисть. Хватит ее читать!.. С ума сойти можно!»
13.
Утром, точнее, к полудню следующего дня, болезнь отступила. Тело было словно невесомым, едва ли не по-детски слабым и Анри медленно, придерживаясь за стены, вышел во двор.
В центре горел костер. Возле него суетился Карл, рядом с ним стояла полная, высокая женщина с добродушным лицом. Карл подбросил дров в костер, отряхнул ладони, потерев их, и тут же взялся рубить куски мяса на деревянной колоде. Он азартно щурился, и между его полными губами то и дело прорезалась щербатая улыбка.
Увидев Анри, Карл улыбнулся другу и кротко спросил:
– Пока жив, да?
Анри кивнул.
–А я тут бараниной занимаюсь, – продолжил болтовню Карл. – Нас тут за дворян не считают… Правда, слуга из меня никудышный.
Женщина улыбнулась и что-то сказала. Карл ответил и показал на костер. Судя по всему, женщина с ним не согласилась и стала что-то доказывать ему. Карл отмахнулся.
– Иди сюда, – позвал он Анри, – ты после сна отдохнешь, а я после работы.
Друзья уселись на длинное бревно.
– Девку твою видел… Арию. – Карл улыбнулся. – Мечется по двору как угорелая, снова, видно, лекарства для тебя ищет. Трайом о чем-то с Велесом говорит… ну, с этим… с длинным, – Карл кивнул на большой дом справа. – Может, и договорятся о чем-нибудь… Мне в рабстве все равно не жить. Лучше снова в воду.
Карл немного помолчал.
– А наши ушли… – он с тоской посмотрел в сторону реки. – Утром еще. Говорят, Круазье пропал.
– Как пропал? – удивился Анри.
– Никто не знает. Вечером был – утром уже не нашли. Болгары на ту сторону уже ездили на переговоры. Сказали, что видели, как слугу Круазье допрашивали… А тот уперся и одно твердит – спал и ничего не видел. Палатку осмотрели – следы аббата к реке ведут. Решили – значит утонул…
– Туда ему и дорога, – буркнул Анри.
– Оно может и так, – усмехнулся Карл. – Он ведь все, подлец, знал. Я, правда, не «черную книгу» имею в виду, а то, что Жаннета на его брата жаловалась. Мол, не могу так жить!.. А Круазье морду в сторону воротит: мол, я в женских грехах не разбираюсь. А Мишель что?.. Этот недоумок еще в детстве за козами бегал и малолетних девчонок из кустов дурными рожами с козьими рогами пугал.
– Наши куда ушли? – спросил Анри.
– К броду, иной дороги тут нет.
Подошла помощница Карла и что-то стала ему выговаривать.
– Потом, – отмахнулся Карл, – потом!..
– Что это она? – спросил Анри.
– Есть зовет. Но пока я с Трайомом не поговорю, мне кусок в горло не полезет.
Анри искал глазами Арию и, наконец, наткнулся взглядом на ее тоненькую фигурку в самом дальнем конце двора. Женщина перестала ругаться с Карлом, проследила взгляд Анри и тоже улыбнулась.
Карл откинулся спиной на стену хаты и принялся рассматривать большой дом справа.
– Часа два уже говорят, – чуть не простонал он. – Говорят и говорят!.. Я понимаю, откупиться от болгар у нас денег нет, тогда о чем говорить-то можно?
Ария увидела Анри, улыбнулась ему и махнула рукой.
Анри попытался встать, но слабость дала о себе знать и рыцарь осел не бревно.
– Не ходи, – посоветовал другу Карл. – Они там еще с утра сено сгребают. А твоя Ария в нем что-то ищет. Траву какую-то…. Значит, лечить тебя будет, – Карл немного помолчал. – Смотри, залечит она тебя.
14.
Труп аббата Круазье нашли возле брода в тихой заводи рядом с ним. Аббат плавал вверх опухшим лицом и прижимал к груди «черную книгу».
По приказу старого Адемара аббата похоронили неподалеку от реки, на ближайшем взгорке. Все попытки вырвать «черную книгу» из его рук так ничем и не кончились. Особенно старался Отто Берг. Он виновато посматривал на рыцарей и был готов едва ли не оторвать руки своему бывшему хозяину.
Адемар прекратил его попытки. «Черную книгу» облили смесью скипидара и керосина и попытались поджечь. Но пропитанный влагой и ставший пухлым том, не то чтобы не горел, а еле-еле дымил. Руки аббата почернели и стали такими же черными, как и книга.
Адемар приказал перевернуть аббата вниз лицом. Двое сильных рыцарей неохотно спрыгнули в могилу, и не без труда справились с задачей.
Адемар прочел длинную молитву. Латынь, всегда торжественно звучащая в храме, на открытом воздухе вдруг словно потеряла свою притягательность. Рыцари нетерпеливо переминались с ноги на ногу и искоса посматривали друг на друга.
– Всего-то одна книжонка, а, сколько проблем, – шепнул один рыцарь другому.
– А вдруг не одна? – тихо ответил тот, другой.
Первый рыцарь удивлено посмотрел на друга. Тот перекрестился, поняв, что молитва старца Адемара подходит к концу. Последние слова молитвы – это обязательство было принято еще в Роне и относилось к любой молитве – рыцари произнесли хором: «Этого хочет Бог!»
От могилы уходили молча, стараясь не смотреть в глаза друг другу. Последним шел старик Адемар. Он рассматривал широкие спины рыцарей и словно жалел о чем-то… В его глазах вдруг появилась тоска и он оглянулся. Нет, он смотрел не на могилу Круазье, а на северо-запад, там, где осталась уже далекая Рона.
Через три дня Адемар слег и все поняли, что старец умирает. Собравшиеся возле его ложа рыцари были молчаливы и искренне жалели старика. В отличие от аббата Круазье Адемар был прост, немногословен и его поход в Святую землю состоялся не потому что туда пошли все, а потому что старик уже давно решил закончить свои дни в Святой земле .
– Как много вас тут… – сказал Адемар, оглядывая слабеющим взглядом рыцарей вокруг себя. Он немного помолчал и добавил: – Зачем?..
15.
Через три месяца Трайом, Карл и Анри ушли в Святую Землю вслед за армией короля… Правда, они так и не достигли ее. Неравный бой под Эдессой прервал их путь.
Карл погиб, защищая спину герцога Трайома, и даже мертвый, усмехался так, словно сомневался в чем-то. Сам герцог пал под ударами многих мечей вслед за своим другом, и враги долго боялись подойти к рыцарю, убившему едва ли не два десятка их лучших воинов.
А еще через год во Взгорье пришел молодой человек без левой руки. Он был голоден, одет в лохмотья и просил милостыню сидя в тени монастырской тени у ворот. Осенняя погода была холодной и нищий часто кашлял, не поднимая головы. Его не гнали, но старались обойти стороной, опасаясь какой-либо заразной болезни.
