Алексей Николаевич Гаранов
Смоленщина
Вернулись домой довольные. Володя к тому времени уже сварил густой харчо и мясо пожарил с картошкой. Сели опять за стол обсудить планы.
– Александрович мне понравился, мужик хозяйственный и не жадный, – начал Константин, – Давно порядок нужен был на охоте, сколько можно было браконьерничать. Зверя уже и с огнем не сыскать! Любой желающий в лес идет без лицензии и страха. Сами егеря и вояки вместо оберегания, зверя и били. Так что нам этот порядок в руку, а лицензию мы всегда оплатить можем. Ну, что скажете? -спросил он остальных.
– Не знаю, не знаю, – ответил Сергей. – Порядок, он, конечно, для нас лучше, но и свободы стало мало, придется подстраиваться. Не привыкли мы так здесь, Костя, сюда и ездили только ради этой самой свободы. Да и местным мужикам теперь в лес не сходить, остается только спину гнуть на хозяина. А смоленский мужик не такой, он с норовом, с претензией. Я, конечно, не про тех, кто все пропивает, тех уже и не осталось почти. Вон, последние, говорят самогонкой отравились недавно. И Валек с ними, хороший мужик был, пока не запил, – высказался Сергей и посмотрел на Петра.
– Верно, Петя, говорю? – спросил он его.
– Что, верно, то, верно, времена здесь изменились, – подхватил он, – Мужики настоящие уехали, вот и затягивают гайки везде, где можно. И налоги вводят и дорожные поборы. Власть, она стала и в деревне свои зубы показывать и народ стращает. У нас вон в центральном поселке ОВД собираются закрыть, не выгодно бюджету, больницу закрыли, жителей, видите ли, меньше стало. Все разъезжаются по городам, вот туда говорят и везите. Если мы с Сергеем уедем, то считай и у нас молодежи не будет в деревне, а за мамкой то, кто присмотрит? – он тоже сомневался в том, что происходило что-то правильное.
– Местные мужики, кто не пьет, дела себе найти не могут. Поля стоят, совхозы развалились, – не выдержал и Иван. – Мамка вон, почтальоном работает за пять тысяч в месяц, если бы не пенсия отцовская, то и вовсе огородом бы жили. А у нас квартплата выросла и многое за деньги делать надо. Раньше хоть как, но лес кормил, работа была деревенская, а сейчас мужики все в город в охрану подаются. Вахтовым методом работают, две недели там, две дома, а зарплата десять тысяч всего. Охота только и была отрада, в лес с ружьецом сходить. А сейчас и этого нельзя, нехорошо это! – добавил он.
Иван хоть и помалкивал как самый молодой, но видать и у него накипело от порядков новых. В деревне все сразу чувствовалось, собственной шкурой понималось. Вот и он не выдерживал этой неопределенности. Давно уже Ваня про себя в Москву собирался, да только сказать об этом боялся. Был то там всего один раз, да и то проездом. Вспоминал он, как в первый раз в метро попал, в подземелье московское. Как на эскалатор боялся ступить, да как впервые в лифте проехал в жилом доме у Константина. Отец брал его тогда с собой, жигули покупали в Москве и домой перегоняли. А про Макдональдс он неделю забыть не мог, как вкусно там оказалось. Понимал ведь умом, что еда вредная, а запахи, как назло, еще долго не могли выйти из его памяти.
Работы в городе он не боялся, боялся только неодобрения брата, ведь и Петр тоже о городе подумывал. Не с кем только маму оставить было, вот и терзали его сомнения. Если честно, то он уже давно с Андреем о переезде поговаривал, все мосты налаживал.
– Расскажи Андрей, как там жить то, можно ли работу найти какую? А девчонки там какие, куда отдыхать их водите, чем развлекаете? – все интересовало молодого Ивана.
В деревне все девушки поразъехались и погулять стало не с кем. А ему уже стукнуло 18 лет, Петру и того подавно, 21. В армию идти им не сложилось, у всех братьев была врожденная сердечная недостаточность. А про девок, ну как тут не расстроишься, организм то ведь своего требует. У Петра уже была невеста из местных. «Вот если бы он женился и здесь жить устроился, то махнул бы я сразу к Андрею в Москву. Он обещал помочь с жильем в первое время. А там и работа бы нашлась», – так Ваня подумывал, но не торопился высказываться, может все само собой на свои места и встало бы. Так его жизнь научила, младшим голос не подавать, терпеть до последнего.
Все к этому и шло потихоньку. Петр не смог мать бросить, да и Иринка из соседней деревни очень ему нравилась. Не поехала она в город, все ждала, когда он свататься придет. Уже все в деревне над ним подшучивали, все к свадьбе весной и готовились.
– А я так думаю, – подвел черту тем временем Константин, – Что бы в деревне не творилось, все идет своим чередом. Мы во власть не ходили, многого не знаем. Поохотимся завтра, посмотрим, потом и поговорим. Давайте лучше технику подготовим и пораньше спать ляжем. Завтра мороз ожидается, ох и натерпимся мы еще в лесу.
Под вечер все уже спали. Решили пойти на охоту и Иван с Петром. Дел по дому не было, а прогуляться на охоте обоим хотелось, отцовские ружья давно под кроватью пылились. Двустволка 12 калибра и одностволка 16-го.
На рассвете подъехали они к базе Александровича на двух снегоходах. В санях-прицепе ехали и Иван с Петром. Собак своих у них не было, рассчитывали на гончих псов хозяина. На базе все уже были на ногах. Охотой заправляли егеря братья Ефремовы, знакомые москвичам еще по прошлым охотам. Поздоровались, обменялись и шутками. В вольере непрерывно скулили и лаяли гончие псы, чувствовали, свое дело скорое. Обстановка была возбужденной, пар от мороза шел густой, мороз был под утро минус 20 градусов, дым из печных труб так и шел ввысь.
– Игорь объездил пару мест, следы входные есть, выходных нет, – сказал егерь Сергей.
Был он также здоров, как и Константин. Как отец его умер, стал он старшим егерем в охотхозяйстве, а теперь был на службе у Александровича. Лицо у него было круглое, скуластое, улыбка широкая. А вот глазки были маленькие, шустрые, все примечали и оценивали, они и придавали ему этакий хитрющий вид. Знали москвичи, егерь он был крутой, для зверя опасный. Ни разу не упускал свою добычу, а Игоря, брата младшего держал и вовсе в ежовых рукавицах. Сам не пил, и брату не позволял. Было это в деревне равносильно самоубийству, многие молодые губились на деревенских малинах.
– Три лося в загоне, лось и лосиха с детенышем. Берем лося, остальных не трогаем, – давал он расстановку.
– У вас я смотрю один карабин есть, один у меня. Встанем с Андреем по краям загона, на пролесках, остальных по дороге расставим. Игорь пусть с Петром на лыжах в загон пойдут с собаками. В загоне Петя не стрелять, выводим лосей на линию огня. Вот и вся диспозиция. Вы мужики охоту знаете, так что не подведите меня перед хозяином. И лучше будет, если Александровичу стрельнуть дадите, он у нас давно на безрыбье сидит. Мишки то спят, а кабанов он не сильно жалует с вышки палить, за охоту и не считает вовсе это убийство, – говорил Сергей.
Все одобрительно кивали, а Константин обсудил с ним тонкости выбранного места на предмет линии стрелков. Вышел наконец и Павел Александрович. На нем, как и на всех был защитного цвета белый маскировочный костюм, валенки и вязаная шапка. Ружье было тоже белого цвета, итальянская «Бинелли». Очки на носу блестели, в глазах читался озорной огонек возбуждения от предстоящей охоты.
Поздоровались, сели по снегоходам и тронулись колонной. Собаки побежали следом. Особенно выделялся большой рыжий вислоухий пес. Он бежал молча, силы берег, другие следом поспевали. Рассвело и стал лучше видеться лес. Покрытые снегом и искрящимся инеем елки и березы звали охотников все дальше и дальше. Через час езды все были уже на месте. Вначале расставили линию стрелков. Потом Игорь с Петром и собаками уехали к месту входных следов лосей. Там уже собаки, почуяв зверя, с лаем побежали по следам, а ребята, встав на лыжи поспешили за ними следом.
На линии огня мужики с беспокойством следили за виднеющейся кромкой леса. Лось только в зоопарке был спокойным и добрым животным. Здесь, в диком лесу он был настоящей живой машиной. Бежал так быстро, что и ружье не всегда успеваешь вскинуть, а уж попасть пулей под лопатку, ох как не просто. Недобитый лось запросто мог пройти не один десяток километров, так что добрать его становилось потом целой проблемой, и собаки гнали бы его все дальше и дальше. А то он и вовсе уходил в тверские угодья, где его подбирали другие охотники.
В общем, лай гончих собак был все ближе и все заметно нервничали. Расстояние между стрелками было не меньше 200 метров и каждый должен был смещаться вдоль линии на выход зверя. Пропустить его через линию стрелков считалось у охотников крайней глупостью и ошибкой. Вот и сейчас, настороженно вслушиваясь и ожидая выхода зверя на себя, охотники переминались с ноги на ногу и смещались в сторону лая. А он уже был нешуточный, собаки гнали лосей впереди себя на расстоянии не более 50 метров.
Иван стоял перед Андреем, который последним, закрывал карабином дальний кусок чистого поля. Его нарезной ствол позволял в отличии от гладкоствольного ружья произвести точный выстрел и на 500 метров, в то время как остальным необходимо было попадать максимум со ста. Зато и пуля из ружья, в случае точного попадания, наносила более весомый ущерб зверю, застревая в нем, не проходя насквозь. И если не убивала сразу, то моментально останавливала бег. Пуля из нарезного оружия прошивала лося навылет и последствия ранения сказывались лишь через какое-то время. Встревоженный зверь вообще мог не почувствовать попадания и бежать без оглядки вперед до самой смерти.
Так вышло, что крупный самец первым выскочил прямо на Александровича. Он стрелял из своей многозарядки четыре раза подряд, но зверь резко дал вправо, в сторону Константина. Тот тоже стрелял два раза, но лось развернулся и побежал в другую сторону мимо Володи к Ивану. Володя к тому времени не успел среагировать, так как был уже рядом с Александровичем. Иван сразу увидел красивый широкий прыжок лося, который на мгновение застыл перед ним как на картинке. Он лежал за пеньком и целился ему под лопатку. Выстрелил Иван дуплетом сразу из двух стволов. За дымом не видно было попадания, и Иван на время даже оглох с непривычки. Слева кричал и бежал к нему Андрей, зверя не было видно.
– Молодец, Ваня, попал! – долетело наконец до него, – Ну ты и молодчина! Такого громадину завалил. Эти вон справа шесть раз били, чуть не упустили обратно в лес. Лосиха с лосенком испугались выстрелов и ушли обратно в чащу. Вставай скорее, посмотрим, что там.
Они поднялись и утопая по колено в снегу с трудом пробрались к лосю. Там, у большой ели они его и обнаружили. По количеству ростков на рогах и мощи самих рогов ему было никак не меньше 8 лет. Зверь был мертв, уши не были прижаты. Он не готовился к последнему рывку отмщения обидчику, как часто делают смертельно раненые звери. Иван попал точно под лопатку, остальные же пули задели ему ухо и живот. Подошли и остальные стрелки. Собаки лаяли, уже далеко уводя в чащу остальных лосей. Вышли из загона и Игорь с Петром.
– Лосиха с сеголетком ушли, собаки не скоро теперь вернутся, – сказал запыхавшийся Игорь.
– Ну, кто подбил отца семейства? Этакий махина, не меньше полтонны! – воскликнул Петр, подходя к добыче.
– Точный выстрел Ивана, – сказал Андрей, обнимая победителя, – Лось вышел на Александровича, тот стрелял, но не точно. Потом он вильнул к Константину. Тот тоже два раза стрелял, но тоже мимо. Володя вообще пропустил его мимо себя. А Ванька не растерялся, дал из ружья дуплетом! – рассказывал Андрей, похлопывая по плечу скромно улыбающегося Ивана.
– Да, дал я маху. Карабин с оптикой все же надежнее, – оправдывался Александрович.
Он нервно вытирал очки и все качал головой. Ружье он отдал Игорю и был недоволен охотой.
– Сноровка нужна, все так быстро произошло, что и не прицелишься, все навскидку. Да и подпустить надо было ближе, рано я палить начал, – вздыхал он.
Видно, было, что задеты были его амбиции стрелка, но сердился он только на самого себя, на других вину не сваливал, терпел неудачу.
– А я тоже хорош, и Володька вообще растерялся. Так что маленько все облажались, кроме Ваньки, – посмеивался Константин, дымя сигаретой.
Оба Сергея подъехали на снегоходе. Они поставили складной столик, достали тушенку, выставили бутылки с водкой и чай в термосе. Игорь тем временем вспорол лосю живот и вывалил наружу дымящиеся внутренности. Володя развел костер и готовил сковородку.
– Печень пожарим сразу, на первой крови и закусим, – предложил он, наливая масло и нарезая лучок на сковороду. Обмыли печень водой, нарезали на куски и выложили на сковороду. Через 15 минут пошел такой вкусный запах, что все мигом подошли к импровизированному столу.
– Первый тост за удачливого стрелка, – начал Константин, – Молодец Иван, за тебя!
Выпили, закусили, налили по второй. Второй тост был за Александровича, за его гостеприимство. Выпили и по третьей за удачный загон и собак.
– То, что самка с детенышем ушли и хорошо даже. Нехорошо стрелять их, – сказал егерь Сергей, – Собаки через час другой вернутся, поймут, что награда их здесь ждет.
– А что дальше делать будем? Продолжим или возвращаемся? – спросил Александрович. Охотничий задор у него не спал, а только разгорелся, и он хотел реабилитироваться за неточную стрельбу.
– Подождем собак, а пока и мясо разделать можно. Положим его в рюкзаки и на сани. Рога только надо спилить аккуратно, на память, – сказал Константин.
Пока егеря занимались лосем, Иван закурил вместе с Андреем в сторонке.
– Хочу в Москву податься, – сказал ему Иван, – Петр жениться хочет весной, к нам жить переедут, я тогда и уеду. Примешь меня, как обещал? – спросил он Андрея.
– Конечно, и работу какую никакую найдем, – ответил тот.
– Только пока не говори никому, не хочу, чтобы Петя узнал раньше времени, обидится, что бросаю мать. А мне здесь уже делать нечего, хочу и в городе себя попробовать, – говорил Иван тихонько.
– Понимаю, помолчу, – ответил Андрей.
– Но как же ты так лосю аккурат под лопатку попал! Молодец ты, счастливчик, не каждому так везет? – добавил громче и повел его к костру.
– А стараться надо! – ответил ему в такт Иван.
Собаки вернулись не скоро. Стало ясно, что еще один загон делать поздно, до дому бы добраться до темноты. Мясо разделили старым охотничьим способом, была такая традиция в лесу. Все части добычи делятся на равные куски по количеству охотников. Каждому участнику полагалось по куче своего мяса. Кучки обозначали и выбирали жребием по личным ножам. Каждому досталось на круг не менее 20 кг чистого мяса, лось оказался огромным. Великолепные рога в знак благодарности отдали Александровичу. Давно здесь не бывало таких могучих самцов.
На развилке дорог они попрощались, и москвичи с Иваном и Петром, поехали к себе в деревню. К вечеру потеплело и пошел сильный снег, заметая дорогу. Только дома все расслабились, сели за стол и до самой ночи обсуждали знатную охоту.
Утром москвичи уехали домой, работа ждала их, а жизнь в деревне пошла своим чередом. Все так же требовалось братьям дров нарубить, воды натаскать, в поселок съездить. Так незаметно пришла и весна.
Приезжали москвичи еще раз, но с охотой все так успешно уже не сложилось. Александрович занимался делами в Москве, началась война на Украине, а с ней и кризис настал. Без него решили не охотиться, попарились в бане и уехали.
Петр женился в мае. Отпраздновали свадьбу всей деревней. Приезжал на торжество и Константин с Андреем. Петр решил с женой жить в доме с матерью. Тогда Иван и договорился с Андреем о переезде в Москву.
Для него начиналась новая жизнь, беспокойная, полная вызовов и надежд. Ване верилось, что он найдет свое счастье вдалеке от дома, где бушуют страсти и мир полон нового. Там, где есть сила и власть, где есть деньги и успех. Он надеялся в Москве найти свой путь, как и многие любители приключений, как искатели золота на Аляске, как путешественники и первооткрыватели в тех книгах, которые он любил читать в детстве. Нельзя было назвать его наивным, многие поступали также, искали себе жизнь получше. Вопрос был только в том, куда это его заведет и останется ли он при этом все тем же хорошим парнем? Сможет ли устоять перед жизненными соблазнами, выстоит ли перед трудностями и встретит ли хороших друзей и достойную подругу?
