Николай Леонов
Поминки по прокурору
– Да, с чистотой у вас проблемы, это я заметил, – произнес Гуров, поднимаясь. – Что ж, приятно было познакомиться. Кажется, я и совещанию вашему не помешал.
Выйдя назад, в приемную, он бросил Куликову: «Все, пошли» – и они направились к выходу.
– Лев Иванович, я, конечно, не вправе спрашивать… – нерешительно начал Куликов, когда они вышли из городской прокуратуры, – но… не могли бы вы поделиться тем, что вам рассказал Могилевич? Вы узнали, каким делом интересовался Прудников?
– Да, – ответил Гуров. – Он хотел узнать, почему Могилевич отказался возбуждать уголовное дело против некоего Чванина. Он тут каким-то центром культуры заведует.
– Ах, вот оно что! – воскликнул Куликов. – Значит, это было дело Чванина… А как он объяснил, что нужных бумаг на проходной не было?
– Сказал, что в спешке забыл о поручении Прудникова, – пожал плечами Гуров. – Говорит, они тут заняты борьбой с притонами, и он совсем закружился.
– Да уж, конечно! Борьбой с притонами он занят! – скептически заметил Куликов. – Нет, Лев Иванович, тут причина совсем другая. Если позволите, я вам сейчас обрисую здешние обстоятельства. Вряд ли вам об этом сообщит Полянский или, допустим, Козлов.
– Я, конечно, не против того, чтобы узнать про всякие подковерные отношения, – ответил Гуров, – но сначала мне все-таки хотелось бы осмотреть место преступления. Это ведь, как я понимаю, недалеко?
– Совсем рядом! – подтвердил Куликов. – Сейчас я вам все покажу. Но потом все же хотелось бы поговорить.
– Обязательно поговорим, – заверил Гуров.
Они прошли по узкому, как коридор, проходу и очутились в обычном дворе – с песочницей, двумя гаражами и трансформаторной будкой.
– Вот подъезд, где жил Прудников, – стал объяснять Куликов. – Картину преступления мы восстановили достаточно точно. Киллер прятался вон там, за будкой. Она, как видите, ближе к другому концу дома. Увидев Прудникова, он двинулся к нему навстречу. Не доходя восемнадцати метров, начал стрелять. Всего было сделано три выстрела. Впрочем, хватило бы и одного первого: экспертиза показала, что пуля задела сердце. Все три гильзы мы нашли. Пистолет – «стечкин» с глушителем. Из-за того, что был глушитель, выстрелов почти никто не слышал. Лишь одной бабульке, проживающей на втором этаже – вон ее окна, – послышалось, словно кто-то ковер выбивает. И она из любопытства выглянула, чтобы посмотреть. Практически это единственная наша свидетельница.
– И что она увидела? – спросил Гуров.
– Убегавшего человека в черной кожаной куртке, – отвечал Куликов. – Кроме куртки, она еще разглядела у него на голове лыжную шапочку. Она еще удивилась: апрель ведь на дворе, чего же он в шапочке ходит? Так она нам рассказывала. Но значения увиденному не придала, вниз не спустилась и лежавшего прямо у нее под окном Прудникова не заметила.
– А кто же его нашел? И когда? – спросил Гуров.
– Что называется, дама с собачкой. Спустя двадцать минут после покушения женщина с восьмого этажа вышла погулять с собакой, и… Увидела кровь, подошла, узнала прокурора… Милиция была на месте уже спустя семь минут. Конечно, ввели план «Перехват», все как положено, но киллер был уже далеко.
– Пистолет он выбросил? – уточнил Гуров.
– Да, в бак за домом. Оружие, я скажу, очень непростое, что называется, с историей. Этот пистолет засветился в начале девяностых. Тогда им пользовался один «бык» из бригады, которая входила в группу Дегтяря. Это известный здешний авторитет, Дегтярев его фамилия. В те годы он «держал» всю торговлю в городе и окрестностях, опекал городских чиновников. В 1998-м его осудили на десять лет, банда распалась. А в прошлом году срок у него закончился, и он вышел на свободу. А следствие по его делу вел знаете, кто?
– Кажется, догадываюсь, – ответил Гуров. – Прудников?
– Точно! – подтвердил Куликов. – Он тогда работал старшим следователем прокуратуры и добился самого сурового приговора для Дегтяря. Так что на него подозрение упало бы и без всякого пистолета. А уж когда выяснилось, из какого оружия совершено убийство, полковник Семенов ни о каких больше версиях и слышать не хочет. Теперь у него одна задача – найти этого Дегтяря. Ну и убийцу, конечно.
– А этот ваш Дегтярь, значит, скрывается?
– Ну да, как только в СМИ прошло сообщение об убийстве, он тут же залег на дно. И вот теперь вся бригада занята тем, что его ищет. Перетряхиваем всех его бывших подельников, подруг, всех, кто его видел после освобождения… Запугиваем их всячески, чтобы дали показания. И то же самое с людьми Колуна.
– А это кто?
– Сергей Колчин. Тоже авторитет, и тоже оттуда, из девяностых. Он в основном специализировался на угонах, – сообщил Куликов. – Колун пас все автосалоны, автобазары, брал деньги с тех, кто перегонял иномарки из Европы. Его тоже Прудников посадил. Колчин также недавно освободился. Правда, в отличие от Дегтяря он сейчас не скрывается, но тоже под подозрением. Но я, товарищ полковник, про пистолет не все сказал. Я же говорил, что это оружие с историей. Так вот, тогда, в девяностых, когда людей Дегтяря начали брать, задержали и «быка» с этим пистолетом. Выяснилось, что из него был убит один предприниматель, Истомин. Поэтому оружие было приобщено к делу в качестве вещдока. Там, в сейфе городской прокуратуры, оно и находилось до суда, а после суда перешло в оружейный отдел ГУВД. А потом вдруг исчезло. Интересно, правда?
– Да, похоже на служебную халатность, если не хуже, – согласился Гуров. – И что показало расследование?
– А никакого расследования не было. Тогда, в девяносто восьмом, вроде начали проверку, но как-то вяло. Шла она года два, ничего не нашли, а потом появился Хижняк и дело вообще закрыл. Я сейчас предлагал Семенову вновь заняться историей этого оружия, раз оно оказалось орудием убийства, но он и этого не хочет.
– Я вижу, у тебя накопилось достаточно претензий к руководителю группы, – заметил Гуров.
– Это, конечно, нехорошо, что я вот так вам жалуюсь, – признался Куликов. – Вроде как стучу на начальника. Но если нужно, я готов все свои соображения изложить в письменном виде – хоть на имя начальника СКП, хоть генпрокурора. Я, вообще-то, так и хотел сделать, но тут узнал, что вы едете, и решил вам рассказать. Нельзя это дело расследовать как рядовую месть уголовников злому прокурору! Тут, в Заволжске, столько всего накопилось! И все обстоятельства дела указывают на причастность важных фигур. Вы еще не были в прокуратуре?
– Нет, у меня там встреча назначена на шесть вечера, – ответил Гуров. – А до этого, в четыре, меня примет начальник ГУВД Козлов.
– Ну, про Козлова я много не скажу – он тут недавно, – заметил Куликов. – А вот Полянский работал еще при Хижняке, а до этого – при прежнем прокуроре, Степанове. И все в замах! Вроде незаметный такой служака, но мне местные про него тоже кое-что рассказывали. Так вот: пусть Полянский покажет вам дела, которые Прудников курировал в последнее время. Там вы найдете немало интересных персонажей. Скажем, городского мэра Астапенко. Вот ворюга так ворюга! Наглый, как танк. У нас, в Самаре, таких уже нет, а здесь, в Заволжске, как в заповеднике: всякого зверя можно встретить, даже самого редкого. Или вот еще Шейко, директор центрального рынка, – его здесь все по старой привычке называют Колхозным. Если верить местным ребятам, за этим Шейко не только мошенничество с вымогательством числятся. Если находились предприниматели, которые не хотели делиться с ним бизнесом, их похищали и убивали. И все это сходило ему с рук. Вот таких людей и решил потревожить Прудников. Разве это не имеет отношения к его убийству?
– А ты, я вижу, хорошо разбираешься в здешних делах, – заметил Гуров. – Словно здесь и вырос.
– Так вы угадали, товарищ полковник, – улыбнулся Куликов. – Я ведь здешний, заволжский. Здесь и школу кончал, и юридический. И работать здесь начал. Это еще при Хижняке было. Но в то время работать здесь было вовсе невозможно – хоть из органов уходи. Поэтому, когда появилась возможность перевестись в Самару, я сразу ушел. А товарищи у меня тут остались. Так что я здешнюю ситуацию хорошо знаю. Собственно, поэтому меня в следственную бригаду и включили. Наверное, в СКП думали, так будет лучше. Только, похоже, полковник Семенов думает иначе. Вчера он меня еще использовал, но как только я начал свои предложения высказывать, сразу от дела отстранил. К вам вот послал, на роль гида. Видно, чтобы я ему не мешал.
– Что ж, может, оно и к лучшему, – заметил Гуров. – Моему появлению он тоже, похоже, не обрадовался. Так что мы с тобой вроде как в резерве. Но ведь и из резерва можно оказать помощь делу, верно? Скажи, а в областной прокуратуре найдется человек вроде тебя, с собственным мнением? И чтобы не побоялся мне его высказать?
– Да, есть такой парень, – подтвердил Куликов. – Звать его Равиль Ягудин. Должность у него небольшая, помощник прокурора, но Прудников ему доверял, он вел сразу несколько важных дел. Мы с ним вместе в институте учились, только он в прокуратуру пошел, а я на оперативную работу.
– Очень интересно! – покачал головой Гуров. – А знаешь, я тебе про твоего друга Равиля тоже могу кое-что рассказать. До последнего времени он работал вот здесь, в городской прокуратуре, а потом его Прудников взял к себе, верно?
– Все правильно! – воскликнул удивленный Куликов. – А откуда вы знаете?
– Могилевич рассказал, – объяснил Гуров. – Сказал еще, что это твой друг начал вести дело Чванина. А по его, Могилевича, мнению оно выеденного яйца не стоит.
– Да, ну как же! – саркастически подтвердил Куликов. – Для него, конечно, не стоит. Ну что, давайте теперь я вам расскажу про этого Чванина и почему Могилевич хочет закрыть его дело.
– Валяй, рассказывай, – согласился Гуров.
– Этот Чванин, как мне рассказали знакомые ребята из нескольких райотделов, – начал Куликов, – является правой рукой мэра Астапенко. Все деньги, которые Астапенко вымогает с предпринимателей, несут этому Коле, в его Центр поддержки культуры. Этот центр считается общественной организацией, и устав у них так составлен, что этот Чванин никому не подотчетен и может снимать деньги со счета без особых хлопот. А потом они перекочевывают в карман мэра. Получается, что тот вроде как ни при чем и ухватить его за руку очень трудно.
– Понятно, механизм известный, – сказал Гуров. – Так называемый «кошелек». Но при чем здесь Могилевич?
– Всем известно, что он водит тесную дружбу с Астапенко, – объяснил Куликов. – Думаю, Могилевичу немало перепадает из тех средств, которые стекаются к мэру. Поэтому он никогда не начнет дело против его ближайшего помощника. Едва Равиль это дело начал, Могилевич сразу его вызвал и велел это расследование прекратить. Хорошо, Прудников как раз в это время взял Ягудина к себе.
– Значит, говоришь, этот Равиль Ягудин – свой человек и ему можно доверять? – спросил Гуров.
– На все сто, – заверил Куликов. – Я ему позвоню, скажу, чтобы он на вас вышел. Только вы Полянскому про него ничего не говорите!
– Законы конспирации в нашей профессии – самое важное, – согласился Гуров. – К сожалению, это так: придется пока скрываться от начальства. И знаешь что – позвони Ягудину прямо сейчас. Если он не очень занят, может, он и ознакомит меня с ситуацией в прокуратуре, с делами, которые курировал Прудников. Не буду я ждать, пока это сделает его шеф. Да и потом, он может не захотеть сообщить мне о некоторых делах…
– Такое вполне может случиться, – согласился Куликов. – Хорошо, сейчас созвонюсь.
Он набрал номер и, когда ему ответили, сообщил, что находится вместе со знаменитым сыщиком Львом Гуровым.
– Ну да, тот самый! – подтвердил он своему собеседнику. – Только сегодня из Москвы приехал. Он тоже будет вести это дело. Нет, не в составе бригады, а сам по себе. Ну да, я тоже думаю, что хорошо. Я ему уже основное про наши дела рассказал, но он хочет узнать подробнее о ситуации в прокуратуре; вот я и подумал… Ты не против? Он готов хоть сейчас. Нет, с Полянским он будет встречаться вечером. Ага, я тоже думаю, что у вас неудобно… Где? Да, пожалуй… Хорошо, я ему так и передам.
Закончив разговор, следователь обернулся к Гурову и сообщил:
– Равиль сейчас освободится и готов с вами встретиться. Только он не хочет встречаться у них в прокуратуре. Он предлагает увидеться в одном недорогом кафе, куда он обычно ходит обедать. Там у него даже постоянный столик есть, в самом углу. Даже если кто-то его там с вами увидит, то не придаст значения: в лицо вас здесь никто не знает, так что подумают, что это кто-то из адвокатов или из судебного департамента. Заодно и пообедаете.
– Идея хорошая, – одобрил Гуров. – Давай рассказывай, как добраться до твоего ресторана, дай еще на всякий случай телефон твоего друга Равиля, и будем считать, что ты сегодня полностью ввел меня в курс дела. Так что можешь возвращаться к основной работе.
– Да, я поеду, – кивнул Куликов. – Будем продолжать знакомых Дегтяря допрашивать. Только не будет из этого толку… Может, вы чего узнаете…
Глава 4
Помощник следователя ждал Гурова у входа в ресторан. В отличие от Куликова Равиль Ягудин вполне отвечал принятым представлениям о сотруднике надзорного ведомства: он был гладко выбрит, подтянут и, что называется, без особых примет, так что Гуров его вряд ли бы вычислил среди входивших в ресторан посетителей. Однако Ягудин узнал его первым: как видно, они с Куликовым еще раз созвонились и следователь описал знаменитого сыщика.
Ягудин провел Гурова к угловому столику и подозвал официантку.
– Вы как к жареному мясу относитесь? – спросил он полковника.
– Хорошо отношусь, а если с гарниром – еще лучше, – ответил тот.
– Тогда, Надя, принеси нам две порции мяса с картошкой, – скомандовал Ягудин. – Ну, и пару салатиков. А потом… Вы, Лев Иванович, пить что будете?
– Если бы я приехал бумажки подписывать и охотиться, то заказал бы «Смирновскую», – ответил Гуров. – А раз мы собираемся работать, лучше всего подойдет крепкий чай.
– Совершенно согласен, – отвечал помощник прокурора и, обращаясь к официантке, закончил: – И два чая.
Вскоре на столе появились салаты, а затем и мясо. Тут Гуров вспомнил, что утром, договариваясь о встречах, как-то забыл позавтракать. Так что о делах первые пятнадцать минут не говорили – не до того было. И лишь когда принесли чай, Ягудин заговорил о том, ради чего они встретились.
– Куликов сказал, вы интересуетесь делами, которые курировал Прудников, – без обиняков сказал он. – Сейчас я вам их перечислю. Самое разработанное – дело Шейко.
– Это директор рынка, кажется? – спросил Гуров, показывая свою осведомленность.
– Да, он уже двенадцать лет возглавляет колхозный рынок. В деле целый ряд эпизодов: мошенничество, вымогательство, похищение человека и даже убийство.
– И что, все удается доказать? – спросил Гуров.
– Да, доказательная база добротная, – подтвердил Ягудин. – Владимир Егорович очень серьезно подходил к этому вопросу и неподготовленные дела никогда в суд не передавал. А это дело давнее, он его сам начинал вести.
– А Шейко давно арестовали? – продолжал интересоваться Гуров.
– А его не арестовали, – покачал головой помощник прокурора. – Только месяц назад взяли с него подписку о невыезде.
– Как так?! Почему? – изумился Гуров. Он прекрасно знал, что в случае подобных обвинений, да еще если есть серьезные доказательства, прокуратура запрашивает разрешение на арест в самом начале расследования. Чтобы человек, обвиняемый в убийстве, гулял на свободе и ничем не был стеснен – с таким он еще не сталкивался.
– Потому что тут особый случай, – ответил Ягудин. – Вот потому мы с вами встречаемся здесь, а не в моем кабинете. Дело это, надо сказать, два раза закрывалось. Начал его шесть лет назад еще Хижняк. Тогда Шейко обвиняли в присвоении чужого имущества. Обстоятельства такие: раньше, в советские времена, директором рынка был Квирквелия. А Шейко тогда всего лишь заведовал одним из складов при рынке. Во время приватизации Квирквелия, как и большинство директоров того времени, сумел скупить большинство акций и стал владельцем рынка – уже как акционерного общества. Было это в девяносто четвертом году: приватизация рынков проходила, если вы помните, позже, чем остальных учреждений торговли. А спустя три года Квирквелия вдруг, без всяких видимых причин, передал почти весь свой пакет акций Шейко, и тот стал хозяином рынка. Прудников, который вел это дело, был уверен, что налицо вымогательство: у Квирквелии накануне этой передачи акций вдруг куда-то исчезла дочь, и он даже писал заявление в милицию, но потом его забрал. Однако доказать факт вымогательства не удалось, бывший директор не стал давать показания на Шейко. Но поскольку новый владелец торопился и не считался с законом, он попутно нарушил права еще нескольких мелких акционеров, поэтому факт присвоения чужого имущества можно было легко доказать. Однако когда Прудников уже готов был передать дело в суд, Хижняк его закрыл.
– Из-за отсутствия улик? – предположил Гуров.
– Нет, из-за отсутствия состава преступления, – поправил его Ягудин.
– Поня-ятно… – протянул Гуров. – И что же было дальше?
– Шейко ходил героем, – продолжил рассказ Ягудин. – Избрался в депутаты городского собрания, речи там горячие произносил о торжестве законности и правах человека… Потом Хижняка у нас забрали, а новым прокурором назначили Прудникова. И Владимир Егорович открыл это дело вновь. Это было три года назад. Поручили его следователю Жилину из городской прокуратуры. И ему многое удалось. Удалось доказать факт похищения дочери Квирквелии, найти свидетелей. А потом всплыл эпизод с Рудаковым. Он владел магазином, который стоял на территории рынка. В один прекрасный момент Шейко решил забрать этот магазин себе.
– И послал к хозяину крепких ребят с бейсбольными битами? – предположил Гуров.
– Нет, снова не угадали, – покачал головой Ягудин. – Вначале к Рудакову зачастили проверяющие – пожарные, санитарная служба, налоговики, милиция… В милиции ему доходчиво объяснили, что если он будет упорствовать, то сядет в тюрьму года на три – скажем, за хранение наркотиков. Однако Рудаков оказался мужиком упорным и в ответ написал заявление на имя Прудникова. Тогда милиция от него временно отстала. Но через месяц Рудаков исчез. А еще спустя месяц, когда на Волге лед растаял, нашли его труп.
– Это через кого же Шейко действовал – через генерала Козлова? – спросил Гуров, но тут же сам поправился: – Хотя нет, Козлов у вас недавно…
– Да, Козлов только полгода как назначен, еще никак себя особо не проявил – ни с плохой стороны, ни с хорошей, – заявил помощник прокурора. – А тогда начальником ГУВД был Александр Юрьевич Астапенко. Вам эта фамилия о чем-нибудь говорит?
– Астапенко, Астапенко… постойте, но ведь это ваш мэр! – воскликнул Гуров. – А это что же – его брат?
– Роднее некуда! – подтвердил Ягудин. – Александр старший, а наш мэр, Николай Юрьевич, – младший.
– Но такие назначения в структуре МВД категорически запрещены! – удивился Гуров.
– Может, во всей стране запрещены, но только не у нас, – заявил Ягудин. – У нас если начальству чего-то очень хочется, то можно.
– Выходит, связка выглядит так: Шейко – Астапенко-старший – Астапенко-младший?
– В то время так она и выглядела, – подтвердил помощник прокурора. – Это сейчас из нее одно звено выпало – Александра Николаевича у нас убрали. Перевели куда-то с понижением.
– Значит, дело против Шейко было фактически обращено и против двух братьев Астапенко? – продолжал допытываться Гуров.
– Именно так! – заявил Ягудин. – И Владимир Егорович это прекрасно понимал. Однако дело тем не менее продолжал вести. Я это хорошо помню – как раз в то время меня перевели в областную прокуратуру, и я начал работать под руководством Прудникова.
– Подождите, но вы сказали, что это дело открывали трижды! – вспомнил Гуров. – Значит, его еще раз закрывали, уже при Прудникове.
– Формально, конечно, при нем, – согласился Ягудин. – Но дело в том, что Прудникова тогда в городе не было.
– А, в отпуск уехал! – понимающе кивнул Гуров.
– Нет, товарищ полковник, опять не угадали, – усмехнулся его собеседник. – Он за три года, что возглавляет прокуратуру, в отпуске был от силы неделю. Нет, он тогда заболел. Вообще-то, он человек крепкий… был. – Было видно, что это слово помощнику прокурора произносить не хочется, он выговорил его через силу; голос Ягудина при этом дрогнул. – Но в тот раз его что-то сильно прихватило, «Скорую» прямо на работу вызвали. Врачи констатировали сердечную недостаточность и отправили его лечиться в санаторий. Хотели его в Кисловодск направить, но Прудников воспротивился, согласился только на Кумысное ущелье – это наш известный санаторий, там сердечников как раз лечат. Но и там не долечился, сбежал через две недели. Вот в эти две недели Могилевич и закрыл дело Шейко.
– Ага, значит, теперь связка выглядит следующим образом: Шейко – Астапенко – Могилевич? – заключил Гуров.
– Да, можно сказать так, – согласился Ягудин. – Но сейчас дело Шейко уже завершено и готово к передаче в суд. Накануне своей гибели Владимир Егорович просматривал его в последний раз. Он как раз собирался обратиться к судье, чтобы изменить меру пресечения для Шейко на заключение под стражу.
– Выходит, теперь это должен сделать его преемник, – сказал Гуров.
– Верно, – кивнул головой помощник прокурора. – Только Полянский пока этого не сделал. И, думаю, не сделает. Если только не получит прямого указания из Генпрокуратуры.
– Но не может же генеральный прокурор проверять все дела, касающиеся директоров рынков во всех регионах! – заметил Гуров.
– Не может, – согласился Ягудин. – Возможно, на это у нас и рассчитывают.
– Хорошо, про это дело я все понял, – заключил Гуров. – А еще какие дела вел в последнее время Прудников?
– Другое дело – еще более громкое, – сообщил Ягудин. – В нем даже обвиняемого пока нет, оно заведено, что называется, «по факту». А факт этот – бесконтрольная раздача городских земельных участков. Всем в городе известно, что участки эти раздавал один человек – мэр Заволжска Астапенко.
– То есть мы выходим на ту же самую связку? – спросил Гуров.
– Получается, что так, – кивнул головой помощник прокурора. – Это дело тоже почти закончено, осталось только четко прописать роль мэра в каждом эпизоде – и можно идти за разрешением на арест и передавать дело в суд. Однако теперь, когда Владимира Егоровича не стало, это дело, как и дело Шейко, также «зависло».
– Мне Куликов рассказывал еще про одно дело, – напомнил Гуров. – Некоего Чванина, директора Центра поддержки культуры…
– Да, это дело начал как раз я, – подтвердил Ягудин. – Тогда я еще, как и Жилин, работал в городской прокуратуре. Потом Прудников нас обоих оттуда забрал к себе. Я первый нашел нарушения в отчетности Центра поддержки культуры, заинтересовался ими, стал разбираться… И догадался, что следы из центра ведут к Астапенко. Однако разработать эту версию, провести все необходимые допросы мне никак не удавалось: Могилевич упорно отказывался возбуждать против Чванина уголовное дело.
– Поня-ятно… – протянул Гуров. – А другие дела, калибром поменьше – они были?
– Конечно, были, – отвечал Ягудин. – Например, мы проверяли правильность акционирования треста «Завстройкомплект», еще было дело о сокрытии доходов в компании «Заволжсктрансгаз»… Да, чуть не забыл «дело строителей»: мы проверяли жалобы дольщиков на то, что ряд местных строительных компаний регулярно задерживают передачу им готовых квартир и повышают их стоимость. И еще было дело, связанное с махинациями в дорожном хозяйстве. Оно, вообще-то, закончено, в итоге бывший министр дорожного хозяйства области получил немалый срок за присвоение государственных денег, но попутно выявился еще целый букет нарушений, так что пришлось открыть несколько новых дел. Вот теперь, пожалуй, все. Ну и, конечно, были другие дела, которыми занимались сотрудники прокуратуры, но Владимир Егорович их непосредственно не курировал.
– Что ж, спасибо за интересный рассказ, – поблагодарил Гуров своего собеседника. – Пищи для размышлений вы мне дали немало. И хорошо, что я все это узнал еще до разговора с вашим теперешним шефом.
И, предупреждая слова, с которыми к нему собирался обратиться помощник прокурора, добавил:
– Я ему, конечно, не скажу, откуда получил всю эту информацию. Если спросит, дам понять, что она получена еще в Москве. Пусть думает, что мы там, в главке, только и делаем, что следим за ситуацией в Заволжске.
Они вышли из кафе; Гуров заметил, что его спутник быстро огляделся вокруг, причем особое внимание обратил на припаркованные поблизости машины. Однако ничего подозрительного, как видно, не было, потому что Ягудин расслабился и, повернувшись к Гурову, спросил:
– Так вы согласны с мнением Куликова, что эти дела, о которых я вам рассказал, могут быть связаны с убийством?
– Мнение вполне обоснованное, – согласился Гуров. – Во всяком случае, у людей, о которых мы сейчас говорили, было не меньше причин желать смерти прокурору области, чем у двух бывших бандитов. Как показывает мой опыт, бандитские угрозы осуществляются лишь в одном случае из четырех-пяти. Так что вести расследование только в этом направлении, по-моему, неправильно. А с другой стороны, заинтересованность, даже самая сильная, не обязательно перерастает в действия – причем такие действия, за которые можно получить даже пожизненное. След не обязательно должен вести к Астапенко или этому… Шейко. Могут быть и другие объяснения. Так что я постараюсь ничего не упустить из вида.
– Если я вам еще понадоблюсь – обращайтесь, – предложил Ягудин. – Я приложу все силы, чтобы те, кто убил Владимира Егоровича, не ушли от наказания.
На этом они расстались; Ягудин вернулся к себе в прокуратуру, а Гуров, взглянув на часы, решил, что может уже направиться на встречу с генералом Козловым. «Заодно пройдусь немного, на город погляжу, – подумал он. – А то когда еще выпадет возможность погулять». У полковника было предчувствие, что в ближайшие дни времени для прогулок у него больше не будет.
