Алексей Лухминский
Бэтмен нашего времени
© Лухминский А., текст, 2014
© Геликон Плюс, оформление, 2014
* * *
Часть 1
Маменькин сынок
– Ты где болтался?! Отвечай! Отвечай, дрянь ты этакая! – мать в халате, растрёпанная, вышла в прихожую на звуки моего возвращения. – Что молчишь?
– Гулял… – неуверенно отвечаю я, поскольку очень не хочется признаваться, что опять был в гостях у Анжелки. – Ведь ещё только половина десятого!
– А я тебе во сколько сказала быть?
– В девять…
– Опять таскался к своей девке? – догадывается мать. – А потом я буду разбираться с её родителями, откуда у неё пузо?
Блин… Какое пузо? Мы тоже не глупые. Предохраняемся! Этого добра в каждом ларьке…
И вот такие сцены у нас почти ежедневно, и, казалось бы, можно привыкнуть, но что-то не привыкается. Ведь мне уже шестнадцать лет! Почему она считает, что меня можно вот так полоскать?
Отец с матерью разбежались почти шесть лет назад. Они долго меня делили. Папа очень хотел, чтобы я жил с ним. Мать не соглашалась. Меня тогда по моему возрасту никто не спрашивал, но хотелось жить с отцом. Он меня всегда понимал и защищал, когда мать ругала. Из-за этого они тоже часто ссорились. С отцом у нас отношения отличные. А мать меня не понимает! Да и не хочет понимать. Вообще мать у меня – странный человек. Она – какой-то крупный финансовый работник, в банке работает, и должность высокая. Её на работу и с работы машина возит. О ней говорят, что она толковая женщина. Не знаю, не мне судить.
Квартира у нас шикарная. Как началась эта кутерьма девяностых, маманя прихватила четырёхкомнатную в центре и отделала её по высшему классу. Деньги ведь есть… Компьютер у меня появился давно. Одевает она меня соответственно. Хочет, чтоб достаток был виден. Джинсы – так крутые, кроссовки – тоже настоящий Nike, ну и всё остальное, вплоть до трусов, тоже. Одеваюсь я лучше своих одноклассников. Признаюсь, что порой испытываю сильное неудобство от своего вида. Лучше бы ходил, как все вокруг. Но нет! Мать не позволяет. Она очень властная женщина. Самодур какой-то… Она всегда будто старается подчеркнуть моё подчинённое положение. Когда я был младше, было проще. Для спокойствия я старался безропотно выполнять её требования, и вроде было ничего… Может, потому что тогда своего мнения ещё не высказывал? Сейчас же ругает буквально за всё, за любую мелочь. Постоянно твердит, что я отравляю ей жизнь.
После развода мать сразу поставила себе целью найти нового мужа. Кандидаты менялись. Во время отношений с каждым из них она оставляла меня в покое. Даже появлялись признаки ласки. Особенно когда в определённый момент меня надо было отправить из квартиры. Потому и в секцию самбо, куда меня записал ещё отец, разрешила продолжать ходить. Однажды вообще на полгода в Питер к нему отправила. Здорово было! Такая спокойная жизнь! Помню, отец тогда меня, южанина, даже на лыжи поставил. Мне понравилось! Но как только отношения с очередным мужиком у матери заканчивались, она сразу же будто с цепи срывалась и всё своё раздражение вымещала на мне. Мне всегда было непонятно, зачем было бодаться с отцом из-за меня, мотать всем нервы, для того чтобы теперь постоянно говорить, что я ей мешаю, потому что вообще не такой, как ей хочется.
А впрочем, может, действительно ей мешаю? Я ведь действительно не такой! И не хочу быть таким, каким она меня хочет видеть. Я, например, не жадный, а мать жадная, хотя денег у нас достаточно. Достаток напоказ, а она над каждым рублём плачет. Не для меня. Для других. Не видел ни разу, чтобы она кому-то помогла. Даже если беда случилась. Не хочу быть таким! Карманные деньги мне выделяются, и если у кого-то из моих друзей проблемы, я всегда стараюсь помочь.
– Что стоишь истуканом? – не унимается мать. – Кобель! Весь в отца пошёл! Тот тоже мне всё время нервы мотал.
По-моему, от состояния раздражения она сама не понимает, чего от меня сейчас хочет. Не выдерживаю.
– Чего ты опять на папу взъелась? Ведь сколько лет уже не живёте вместе, а ты всё его ругаешь. Слушать надоело. Он нормальный хороший человек!
– Ах, и ты туда же! Вот уж – дерьмо от дерьма!
Звонкая пощечина украшает мою физиономию. Терплю. Не буду же я драться с родной матерью!
Отец же мой – совсем другой. Он – простой водила-дальнобойщик. Нет, он имеет высшее инженерное образование, но жизнь заставила его сесть за баранку. Кому сейчас нужны инженеры? Жаль, конечно… Однако я для себя твёрдо решил, что после школы обязательно пойду в университет – учиться дальше. Не может же всегда быть так, как сейчас! Очень хочу, чтобы у меня всё получилось. Только в результате своей миграции на полгода из города в город и неравноценных переходов из школы в школу я уже потерял слишком много времени и теперь старше своих одноклассников больше чем на год. Это с учётом ещё и поздней записи в начальную школу в совсем юном возрасте. Тоже маманя постаралась!
Я помню, что отец действительно часто задерживался на работе. Причём именно на работе! После занятий в секции самбо я к нему часто туда забегал. Но мать почему-то всё время кричала на него, обвиняя, что «таскается по бабам». До сих пор помню! Я люблю своего отца. Он сумел стать мне настоящим другом. К матери же, честно говоря, сыновней любви не испытываю. Только почтение как к человеку, давшему мне жизнь. Терпение, наконец! Родителей ведь не выбирают!
Ухожу в свою комнату. Щека горит. Конечно, наплевать, но всё равно неприятно. Насколько мне было спокойно, когда я жил у отца, настолько же тут всё отвратительно. Моя мачеха отнеслась ко мне практически как к сыну. Ох… Даже стыдно… Какая же мачеха! Тётя Тоня очень хорошая, добрая женщина. Когда она меня просила что-то сделать, всегда с удовольствием соглашался. Хорошему человеку и помочь приятно. Я сразу заметил, что в нынешней семье отца царят покой, доброта и взаимопонимание. Ни разу не видел и не слышал, чтоб он ссорился с тётей Тоней. Когда я там жил, то сам, по собственной инициативе, взял на себя некоторые обязанности по дому. Ну там – мусор вынести, в магазин сбегать… Отец часто в рейсах, поэтому тёте Тоне помощь была нужна. У них стиралки нет, и когда я взялся постирать свои шмотки, так рубашку выжал, что она порвалась… Тогда ещё тётя Тоня улыбнулась, пригладила мне волосы, сказала, чтобы я не переживал и что лучше сама будет стирать. Такая она хорошая!..
Может, сбежать к отцу в Питер? Но если сбегу, то тем самым его подставлю. Надо подумать.
В школе смотрю на Пашку и не могу понять, что с ним случилось. Пришёл в каком-то рванье. Всегда вроде одевался более-менее… Даже несмотря на плохую погоду – без куртки, только в свитере. Спрашивать как-то неудобно.
– Ты чего это в таком прикиде? – всё-таки не удержавшись, интересуюсь я.
– Да ладно… – смущенно бурчит он. – Так получилось.
– Что получилось? Случилось что-то?
– Ну случилось. Ладно! Проехали!..
У нас с Пашкой нормальные дружеские отношения. Я уже привык к его некоторой замкнутости, но если что-то случается, то он сразу же готов помочь. Однажды мы вместе даже от пятерых пацанов отбивались.
– Колись! Что у тебя стряслось? – наступаю я. – Давай, давай!
– Да ладно тебе, Димка! Чего пристал!
– Так. Павлуха! – и обнимаю его за плечо. – Выкладывай! Ограбили, что ли?
– Да нет… Пожар у нас был… Мать стиралку на ночь поставила. Проводку в коридоре замкнуло. Старая проводка… Хорошо, что не задохнулись. Пока мы с отцом тушили… В общем, все шмотки, которые были в прихожей и в стенном шкафу, сгорели. Вот теперь… Короче, пока буду ходить так.
Блин! Вот непруха! Родители-то его совсем не богатые люди. И живут они в старом двухэтажном доме, построенном лет пятьдесят назад. Так мне жалко Пашку становится! Стаскиваю с себя свою фирменную куртку и протягиваю ему. Мы с ним по комплекции почти одинаковые.
– На! Надевай! Дарю. У меня дома другая есть.
Заранее понимаю, что мать снова устроит мне истерику, но – наплевать!
– Иди ты! – отталкивает он меня вместе с курткой. – Ничего. До лета перебьюсь.
– Павлуха… Возьми! Я же от чистого сердца тебя выручаю. Есть у меня. Ну правда…
– Димка… Стыдно мне… – бурчит он, глядя в пол. – Что я – нищий?
– Не нищий. Ты не понял. У тебя же беда случилась! Бери! А то обижусь, – и просто вталкиваю его в свою куртку. – Ну вот… Теперь нормально.
Мне действительно приятно видеть её на Пашке.
– Тебя же мать сожрёт!
– Ничего. Прорвёмся!
Он знает, что с матерью у меня непростые отношения.
– Димка… Спасибо тебе…
Ох, ничего себе! У Пашки даже слёзы выступили.
– Не за что! Носи на здоровье! Только дай я ключи из кармана заберу.
До дома добираюсь почти бегом – холодно на улице!
– Дима, а где твоя куртка? – встречает меня в прихожей мать.
– Мам, я её Пашке отдал. Насовсем отдал. Пожар у них был. Всё сгорело. А у меня старая есть.
– Так… – она хмурится. – Ты сейчас пойдёшь к своему приятелю и заберёшь свою куртку. Понял меня?
Конечно, я предполагал, что мой поступок у неё одобрения не вызовет, но чтоб забрать!.. Не выйдет! Может, уговорю?
– Мам… Но ведь ему ходить не в чем! Сгорело же всё!
– Я сказала! Пойдёшь и заберёшь!
– Не пойду! Я её уже подарил! А я в старой похожу.
– Мерзавец! Я его стараюсь одеть, чтобы ходил, как человек, а он всё раздаривает! – мать себя опять явно заводит. – Сначала сам заработай, а потом уже вещами разбрасывайся! Нахлебник!
Да-а… Ой, маманя… Напрасно ты так.
– Не волнуйся! Заработаю! Отдам тебе! И вообще можешь мне больше ничего не покупать. Обойдусь!
Иду к себе в комнату и с треском захлопываю дверь.
Какая же она всё-таки скряга! А ведь мы богатые…
Но ведь это идея! Пора мне зарабатывать! А что я могу делать? Разве что где-нибудь что-нибудь таскать… А где? Надо подумать. Действительно, что если после школы куда-нибудь пойти и поработать?
* * *
Опять возвращаюсь домой позже девяти. Реально помогал Пашке и его отцу убирать грязь после пожара. Ну не получилось у меня прийти вовремя! Сую ключ в скважину… Не поворачивается! Значит, дверь не на замке, а закрыта на щеколду.
Нажимаю кнопку звонка. За дверь раздаются шаги. Снова звоню.
– Ты на часы смотрел? – спрашивает мать с той стороны.
– Ну мам… Ещё ведь только двадцать минут десятого! Я Пашке после пожара помогал…
– Вот и иди, помогай дальше! Короче, иди туда, откуда пришёл, – приказывает мать.
Как мне это всё надоело! У других жизнь как жизнь, а у меня сплошные отчёты и потом ругань.
– Так ты меня не пустишь? – я хочу это уточнить.
– Я уже сказала, – и слышны удаляющиеся шаги.
Ну и чёрт с ней! Переночую на вокзале. Там бомжей хватает. Вот и я сегодня такой.
Топаю на вокзал. С неба сыплется вода. Хорошо, что дождь не сильный. Вот это дом, где Пашка живёт. О! Может, зайти и попроситься переночевать? А впрочем… Неудобно людей беспокоить. Чего на них свои проблемы вешать! Топаю дальше. Чёрт с ним, с дождём! На маршрутку садиться не хочу, времени у меня – вагон! До самого утра. Как промокну, так и высохну.
Вот и вокзал. Какие-то люди ходят, сидят на лавках… Некоторые что-то жуют. Тоже сажусь. Но сидеть долго мне скучно. Начинаю тоже перемещаться по вокзальным помещениям. Карманные деньги у меня пока есть, в кафешке съедаю бутерброд, запиваю чашкой кофе. Теперь иду к расписанию поездов. Вот… Есть два поезда на Петербург… А там отец. Жил бы я с ним, такого, как сейчас, не было бы.
Интересно, неужели мать, не пуская меня домой, подумала, что я буду ночевать на лестнице под дверью? Не дождётся! Пусть тоже подёргается! А может, я уже совсем её не интересую? Тогда зачем она держит меня около себя? Исполняет тяжкий родительский долг?
Снова слоняюсь по вокзалу. Вот и свободная лавка. Сажусь. Спать не хочется. Да и можно ли здесь спать? Пока будешь спать – обчистят до нитки. Знаю я эту бомжовую публику! Прикрываю глаза. Так немного посижу и ещё погуляю…
– Привет, красавчик!
Открываю глаза. Кажется, я заснул. Передо мной стоит размалёванная девица. Юбка едва прикрывает… Ботфорты… Ясно. Местная работница вышла на ночную охоту.
– Привет…
– Давно за тобой наблюдаю. Чего ты тут всё крутишься? Ищешь кого? Может, развлечься хочешь? Видок-то у тебя богатенький! Даром что пацан ещё. Правда, я предпочитаю мужиков в возрасте.
– Ночую я тут. Мать из дома выгнала, – неожиданно для себя признаюсь я.
– О как! Не повезло… – она садится рядом. – Чего-то случилось?
Рассказываю, из-за чего мать домой не пустила. Просто хочется выговориться, а некому.
– Понятно… – девица вздыхает и делает заключение: – Ты, парень, не то место для ночлега выбрал. Заснёшь – можешь и не проснуться. А назавтра твои клёвые шмотки уже где-нибудь продавать будут. Тебя как зовут, красавчик?
– Дима.
– Так вот, Димчик! Жалко мне тебя. Ладно, подремли, а я тут, пока клиента найду, буду за тобой присматривать. Если что – разбужу.
– Спасибо… А тебя как звать?
– Манюня, а вообще – Маша. Ну давай, Димчик! Спи пока…
Веки тяжелеют. Как все-таки убаюкивает освобождение от ответственности!
– Эй, парень! Парень! – кто-то трясёт меня за плечо.
Открываю глаза. Молодой мужик протягивает мне пластиковый стакан с каким-то алкоголем. Это я по запаху чувствую. Второй стоит рядом.
– На! Давай с нами третьим! Давай! А то замёрзнешь!
Ещё не проснувшись, машинально беру.
– Димчик! Стой! Ну-ка отдай! Отдай, я сказала!
Наконец прихожу в себя. Маша выхватывает из моей руки стакан.
– Так, мужики! Это – мой человек. Отвалите! Валите, я говорю!
– Ну ты даёшь, Манюня. Предупреждать надо было… – ворчит тот, который совал мне в руку стакан. Они уходят.
– Ты что? Совсем сбрендил? Клофелина захотелось? Я же тебя предупредила! – жёстко выговаривает мне моя спасительница. – Сейчас бы вырубился, а они тебя отнесли бы в укромное место, раздели бы и бросили. Придурок!
– Это я со сна… Не успел в себя прийти, – виновато оправдываюсь я, но мне почему-то ужасно приятна её забота. В моей жизни этого пока было мало.
– Ладно… – меняет она гнев на милость. – Вставай и пошли ко мне. У меня переночуешь. От греха подальше. Всё равно никого я не нашла! Ночь впустую… Только ментам зря отстегнула. Вставай! Пошли!
Это что? Она меня зовёт… Я же…
– Ты что? Я не могу тебе заплатить.
– А я и не говорю, чтоб ты платил. Ляжешь и будешь нормально спать. Думаешь, если шлюха, то не человек? Не в состоянии понять? А то опять во что-нибудь вляпаешься. Короче! Много разговариваем. Пошли! – берёт меня за руку и тянет. – Я тут недалеко квартиру снимаю.
Вслед за Машей захожу в квартиру. Обычная однокомнатная… Ясно. Здесь всё устроено для приема клиентов. Кровать одна… Широкая…
– Вот, это гостиница на сутки со всеми услугами, – грустно объясняет хозяйка, перехватив мой взгляд.
– Понятно…
– Есть хочешь? – она лезет в холодильник. – Могу предложить бутерброды с сыром и колбасой. Будешь?
– Не знаю… И так…
– Что «и так»? Давай, иди на кухню! Чайник включи, а я пока помоюсь.
Включаю чайник и сажусь в угол. Жду.
Из ванной появляется Маша в халате. Без убойного макияжа она – совсем другой человек! Интересно, сколько ей лет? Двадцать, двадцать два? Не могу определить. Вообще все самые лучшие проститутки работают при отелях. Раз она на вокзале, то значит…
– Что смотришь? Не похожа без боевой раскраски? – улыбается она.
– Тебе так даже лучше.
– Правда?
– Честно!
– Спасибо… Ладно, давай поедим.
Под чай с бутербродами слово за слово… В общем, рассказываю про всё моё житьё-бытьё. Маша умеет слушать, и это меня будто вдохновляет. Вот так взял и выложил всё. Закурил потом вместе с ней…
– И что ты думаешь делать дальше? Она же так и будет тебе кровь пить.
– Не знаю… – я вздыхаю.
– Эх, Димчик… К папашке тебе надо сваливать, – жёстко произносит Маша. – Загрызёт тебя твоя мамаша.
– Надо…
– Всё! Давай спать! Моей исповеди сегодня не будет. Иди ложись, – командует она. – Я сейчас уберусь и тоже лягу.
Вытягиваюсь под одеялом, повернувшись спиной к соседнему месту. Сон не идет… Кровать слегка заколыхалась. Это Маша легла.
Ну не могу я спать! Мысли в башке все время крутятся вокруг происшедшего. Как завтра будет? Какую новую сцену мне устроит мать? Неужели она будет спокойно спать, когда меня дома нет?
– Не спишь?
Видно, я слишком тяжко вздыхаю.
– Нет… Не могу что-то.
– Повернись.
Поворачиваюсь к ней лицом.
– Ты успокойся. Тебе надо успокоиться и принять правильное решение. Понимаешь?
Маша ласково смотрит на меня.
– Понимаю…
Её рука приглаживает мне волосы, а вернее, просто гладит по голове, как маленького. Смешно… Я же не маленький! Улыбаюсь.
– Вот ты и улыбнулся. А то был просто как каменный.
Её лицо все ближе… Такие нежные губы…
– Я своих клиентов так не целую. А ты… Хочу, чтобы ты расслабился. Нельзя так…
Она опять меня целует и нежно гладит, а я не знаю, что делать. Странное какое-то положение. Ох-х… Ну как же она меня ласкает! Я такого ещё ни разу не испытывал!
– Маш… Ты что?
– Дурачок… Ты же не клиент. Ты – другое… Может, я сама… этого хочу… Расслабься! Тебе это нужно. А потом будешь спокойно спать.
Её шёпот… Поцелуи… Голова кругом! Вот что значит «заниматься любовью»! Только сейчас начинаю понимать значение этих слов. Как это прекрасно! Это – полёт! Какая она… Ох-х… Как я хочу, чтобы ей было так же хорошо!..
– Митя… Митенька… – на её лице слёзы.
– Ты что?
– Ты очень хороший… Ты замечательный… – бормочет она, часто целуя, а потом вдруг вздыхает: – Чёрт бы побрал такую нашу жизнь…
Лежим в обнимку.
– Тебе хоть семнадцать-то есть?
– Через месяц только, – я смущаюсь.
– Ну вот. Теперь меня заметут за разврат несовершеннолетних, – улыбается Маша и целует меня долгим нежным поцелуем. – Спи теперь… Всё у тебя будет хорошо. Ты обязательно сделаешь всё как надо. И у тебя всё получится. Ну, спи!
Она переворачивает меня к себе спиной, сама обнимает и прижимается сзади. Её волосы щекочут мне шею… Наверно, то, произошло, было мне действительно нужно, потому что глаза начинают слипаться.
Открываю глаза. В школу я, конечно, проспал. Почему-то беспокойства и сожаления нет. Будь что будет!
Рядом пусто. Ищу трусы. Нашёл. Надеваю и выхожу на кухню.
Маша что-то делает около плиты.
– Привет! Извини, я не стала тебя будить. Хотела, чтоб ты выспался. Ничего?
– Нормально. Спасибо. Я сейчас умоюсь и пойду.
– Сначала поешь. Не спеши. Успеешь ещё от своей мамашки огрести.
– Да мне в школу надо…
– Туда тем более успеешь. Иди помойся пока.
Всё это говорится с такой добротой!..
Уже одетый, стою у двери. Маша застёгивает на мне куртку, потом долго смотрит в глаза, потом притягивает к себе.
– Поцелуй меня… на прощание.
Долго целуемся…
– Митя… Ты не забывай меня. Хорошо?
– Не забуду. Может… ещё увидимся? – бормочу я.
– Смеёшься?
Отрицательно мотаю головой.
– Вряд ли это получится… – вздыхает она. – Хотя я бы не возражала… Хороший ты, Митя. Может, я тоже тебе бы рассказала…
Сама меня целует и отталкивает.
– Ну, иди… Пока!
– Ты где был? – едва увидев меня в школе, спрашивает Пашка.
Быстро в общих чертах ему всё рассказываю. Правда, про Машу не говорю.
– Дурак ты, Димка! Пришёл бы к нам! У нас бы и переночевал. А ты попёрся на вокзал.
– Понимаешь, Павлуха… Стыдно мне… Чего я мои проблемы на вас вешать буду! Мало вам своих?
– Вот я и говорю, что ты – дурак! Ты меня не больно спрашивал, когда в свою куртку запихивал.
– Да ладно! Я уже про это и забыл.
– А я – нет! Короче, если ещё что-то такое будет, чтоб шёл к нам. Я предков предупрежу.
– Не надо…
– Надо! Что мы, не люди? Не тупи.
– Ладно… Уговорил.
Вот и Пашка тоже заботится. Наверно, если так посмотреть, то вокруг есть много хороших людей. А я как зациклился на своей мамаше! Но ведь она мне все-таки мать… Может, она просто слишком строгая?
– Где ты всю ночь шлялся? – набрасывается на меня мать, едва придя с работы.
– Ты же меня сама домой не пустила, – мне почти смешно: неужели она всё-таки думала, что я буду ночевать под дверью?
– Я тебя спрашиваю – где ты всю ночь был?
Мать снова себя заводит. Я это прямо чувствую.
– Если хочешь, я могу пойти туда ночевать снова, – откровенно блефую я.
– Скотина! Он ещё и угрожает! – мать замахивается, но сегодня я не намерен подставлять ей свою рожу. Ловлю её руку и слегка сжимаю, не давая нанести удар. Мать явно в шоке. – Да как ты смеешь!
Она пытается ударить меня второй рукой, но я снова не позволяю. Так и стоим в прихожей.
– Значит так, мама, – начинаю я, сдерживая зашедшееся от волнения дыхание и продолжая держать её руки, – мне надоели твои сцены. Я заканчиваю десятый класс и от тебя уезжаю. Поняла?
Только сказав это, я отпускаю её руки и прохожу в свою комнату. Видимо, мать настолько опешила от моего заявления, что даже не попыталась помешать. Дверь почти сразу распахивается. Мать стоит на пороге. Господи, какие у неё глаза! Похоже, в этот момент она меня просто ненавидит.
– К папочке своему собрался? Скатертью дорога! Только денег от меня ты не получишь! Ясно тебе?
– Яснее не бывает. Обойдусь.
Дверь с треском захлопывается.
Ложусь спать. Правда, сна нет ни в одном глазу. Мысли всякие-разные.
Не понимаю. Ну зачем держать около себя нелюбимого сына? Ну зачем я ей нужен? Показать, что у неё и здесь всё в полном порядке? Может, ей нужно показать, что она, выбиваясь из сил, тянет на себе взрослого лоботряса? Или – если мнение окружающих приказывает делать добро, то его надо делать, даже стиснув зубы от нежелания?
А вот Маша мне помогла просто так. Маша… Как мне с ней было хорошо! Во всём. Даже если бы у нас в постели ничего не было, то я всё равно был бы ей благодарен за всё. Маша… Конечно, я для неё – пацан ещё. Но как она со мной…
Секс мне знаком достаточно давно. С одноклассницами и начинал, и продолжал… Сейчас даже странно слышать от старших о том, как лет десять, двадцать назад ранний секс был чем-то сверхъестественным. Теперь такими делами уже занимаются совсем маленькие, благо даже такая литература с иллюстрациями вполне доступна. А в нашем южном городе – это вообще повально! Тем более что летом, в период отпусков, такого насмотришься, таких примеров! Никакой познавательной литературы не надо.
А наша сексуальная жизнь с Анжелкой, моей теперешней подругой, началась с одного мероприятия в нашей классной компании и в не очень трезвом состоянии. Помню, мать уехала в командировку в Краснодар аж на целую неделю, и я пригласил народ к себе оттянуться. Во время этой вечеринки у меня в квартире всё и произошло. Сначала переглядывались, после на кухне целовались, а потом просто ушли от всех из гостиной в мою комнату, а когда через полчаса вернулись, я заметил на лицах моих гостей понимающие ухмылки. Помню, как Верка, с которой у меня уже всё произошло гораздо раньше, кидала на меня яростные взгляды. Мне и тогда было, да и сейчас на это наплевать. Никогда не стремился скрыть свои привязанности.
Но всё-таки все мои прежние опыты были, по сути, физическими упражнениями. А с Машей… Какая она… хорошая. Жаль, что я ещё такой молодой. И жаль, что ей приходится так зарабатывать. Ведь проститутками без нужды не становятся. Она и сама сказала, что исповеди не будет, значит, всё-таки что-то её заставило пойти на вокзал.
М-да… Везде всё зависит от денег. Да и мне они сейчас будут нужны. Ничего! Заработаю. Пока не знаю как, но заработаю. У меня в запасе ещё целых три месяца.
* * *
Решил попробовать заработать при помощи своей силы. Парень я здоровый, могу что-нибудь таскать. Обошел несколько разнокалиберных ларьков. Но пока результат нулевой. Везде отказ.
В школе обсуждаю это с Пашкой.
– А может быть, твой клёвый прикид всех смущает? – высказывает он своё соображение. – Уж больно ты не похож на неимущего. Может, все думают, что ты какой-нибудь засланный.
– Может быть… А где ж я другую одежду возьму? Тут же что-то старое и рваное нужно.
– Слушай, Димка! А давай я у себя посмотрю? У меня точно найдётся. Может, даже и обгорелое после пожара. Сгодится?
– Конечно, сгодится! Давай! Только как я это всё домой принесу?
– А ты и не носи. Придёшь к нам, переоденешься, и на работу. Потом опять переоденешься.
– Ну а твои что скажут?
– Мои поймут. Они, ты извини, в курсе.
Отлично! Теперь дело за немногим – найти хозяина, который дал бы мне работу. Ладно, с этим разберусь как-нибудь.
Что-то так захотелось Машу увидеть. Просто увидеть и поговорить. Она так тогда слушала! Мне кажется, что она тоже меня понимает. Да и вообще, она такая… После неё прежние подружки мне стали совсем неинтересны. Может, я влюбился?
Стою около дома, в котором Маша снимает квартиру. Номер квартиры я помню, но идти туда боюсь. Вдруг она в этот момент с клиентом?
Ну слава богу! Маша появляется из-за угла одна и идёт прямо ко мне. Кажется, я краснею…
– Здравствуй… Маша.
– Здравствуй! Ты чего тут? – она запросто, даже ласково, улыбается.
– Да вот… Захотел тебя увидеть… – и понимая, что это звучит ханжески, ведь человек может подумать, что я пришёл за другим, поправляюсь: – Просто увидеть… И поговорить!
– Митя… – Маша явно смущена. И вдруг: – Пошли!
На кухне пьём кофе.
– Ну, как тебя твоя мамашка встретила?
Подробно рассказываю про скандал. Маша сидит, подперев голову рукой, и так грустно смотрит на меня. Это даже вдохновляет. Начинаю рассказывать, как искал работу, как не нашёл, как с Пашкой договорился.
– Хороший у тебя друг, – вздыхает она. – Повезло…
– Да. Пашка – классный парень.
– Слушай, Митя, а если я у нас на вокзале поговорю? Есть у меня знакомый, такой старый армянин из местных. У него несколько ларьков. Вдруг тебя возьмёт? Только ты приходи не в таком виде, как сейчас, а как с Пашкой своим договорился. Может, получится?
– Ой… Маш… Я же не грузить тебя своими проблемами пришёл, – бормочу, оттого что мне действительно неудобно. – Я же просто поговорить… Ты меня так здорово понимаешь!
– А чего бы мне тебя не понять, – усмехается она. – Я же в шлюхи тоже не от хорошей жизни подалась… – замолкает и снова, как тогда, грустно смотрит на меня.
– Что так смотришь?
– Про тебя вот думаю. Ты – симпатичный и неглупый парень. Только ещё очень молодой… Думаешь, я не вспоминаю?
Кажется, я опять краснею.
– Понимаешь… Мои клиенты – это грязь и, как раньше говорили, срам. А с тобой у меня всё было, будто в первый раз… Ладно! Чего об этом говорить! И почему в нашей жизни всё идет через… Эх-х…
Сам не знаю, что со мной происходит. Встаю, подхожу к ней и сажусь рядом на корточки и беру её за руку.
– Маш… Маша… Всё ещё будет хорошо! Наверно, надо просто потерпеть немного…
Видимо, то, что говорю, звучит наивно, ведь я вижу её грустную улыбку.
– Хороший ты, Митя… – она тянет меня к себе и целует.
От этого у меня голова идёт кругом. Ну не испытывал ещё такого с моими теми… Они все были и есть сопливые девчонки.
– Митя, – вдруг шепчет мне Маша на ухо, – а ты шлюху совсем не хочешь?
– Хочу… – признаюсь я. – Только не… шлюху. Тебя…
– Идём… Идём, Митенька…
…Прощаясь, на пороге, снова долго целуемся.
– Ну иди… – как и в тот раз, она слегка отталкивает меня. – Встретимся, как мы договорились.
* * *
– Так, Дима. Пиво ставь вот сюда. А этот ящик – вон под ту полку.
Сурен Арменакович уже в солидном возрасте, иначе мог бы сам разгружать свою «Газель» и тогда я ему был бы не нужен. Живёт он здесь практически всю жизнь и поэтому по-русски говорит достаточно чисто. Мужик он неплохой, а главное – не жмотистый. Теперь, благодаря Машиной протекции, я каждый вечер объезжаю с ним его три ларька. Так что со своим самбо пришлось завязать. Жаль, конечно! Всё-таки почти семь лет занятий, кандидат в мастера, надежды тренера… Но вообще, видимо, пришло время заканчивать детские игры и начинать взрослую жизнь. Мне ведь меньше чем через две недели исполнится семнадцать.
Хозяин расплачивается со мной ежедневно, и теперь у меня есть пусть небольшие, но свои заработанные деньги. Домой их носить я, зная свою мамашу, не рискую. Оставляю весь заработок у Пашки. Свой паспорт тоже на всякий случай ему отнёс. Его родители в курсе нашей тайны. Одобряют.
– На, Дима. Держи! Сегодня ты очень хорошо поработал.
Прячу деньги в карман. Действительно, устал я сегодня.
– Спасибо, Сурен Арменакович! Спасибо…
– Это Мане спасибо. Хорошего работника мне нашла. И вообще называй меня дядя Сурен. Маня тоже хорошая девочка. Жаль, что ей приходится так зарабатывать. Да, Дима… Вот как бывает! Ты, наверно, не знаешь… Младшего брата она растит. Они из Грозного во время войны убежали. Мать их там погибла. Случайно попала… А они потом там всё бросили и убежали.
– А сколько лет брату?
– Тогда было двенадцать. Маня его у тётки под Краснодаром оставила, а сама сюда на заработки… Она хотела медсестрой на курорте. А тут вот… Кому сейчас её диплом нужен? А курортники приезжают, так они сейчас не лечиться хотят… Вот она деньги тётке на брата и посылает, – хозяин вздыхает.
– Дядя Сурен, а как вы с Машей познакомились?
– Так она, как сюда приехала, сиделкой ко мне устроилась. С моим внуком знаешь как носилась, когда он болел. Невестка, наверно, меньше о нём заботилась, чем она. Ну а потом… Люди-то сюда не болеть – развлекаться приезжают…
Вот всё и стало на свои места. Так мне становится жалко Машу! После рассказанного хозяином даже душа не на месте. По сравнению с её проблемами мои – вообще просто картонные.
– Дима, с Маней беда случилась, – сообщает дядя Сурен, едва я прихожу на работу. – Порезали её вчера ночью.
– Как порезали?
– Ну, с одним мужиком она не захотела идти – пьяный сильно был, так он нож вытащил… Менты его повязали, а Маня сейчас во второй больнице.
– Как её там найти? – напряжённо спрашиваю я.
– Не бойся, одну не оставим. Вот сейчас машину разгрузим и вместе поедем, – ворчит хозяин.
В больничной палате сидим у Машиной кровати. Одной рукой она держит мою руку, а другой – руку Сурена Арменаковича. В её глазах стоят слёзы.
– Ну как ты, девочка моя? – спрашивает дядя Сурен.
– Ничего… Говорят, жить буду.
– Я с доктором говорил… – как бы про себя бурчит он. – Ты, Маня, не волнуйся. Поможем. Верно, Дима?
– Конечно! Маш, я к тебе каждый день приходить буду!
Дядя Сурен почему-то усмехается. Может, я пока ещё чего-то не понимаю?
– Вот что, Дима. Вот тебе… Тут доктор написал, что нужно купить. Вот деньги. Давай – бегом в аптеку.
Пока бегу в аптеку, пытаюсь понять. Ведь вроде больница, а лекарства приходится покупать. Это вообще как?
Едем из больницы. Молчим. Смотрю на хозяина. Он сосредоточен и угрюм.
– Дядя Сурен, а что врач сказал?
– Жить будет, а родить уже вряд ли сможет. А женщина должна рожать! В этом её счастье, – и опять замолкает.
Захожу к Маше в палату. Сегодня я один. Только сейчас замечаю, что тут всё не убрано, да и вообще грязно. Даже бельё на её кровати странное, будто жёваное, и просто несвежее. В прошлый раз от волнения я этого не заметил.
