Алексей Круглов
Полет
Во рту снова становится страшно сухо. Он вскакивает со стула и начинает наматывать круги по периметру комнаты. Когда ноги устают, Он садится в угол, хватается за волосы руками и начинает нервно раскачиваться взад-вперед. Мученический стон вырывается откуда-то изнутри, слезы сами рвутся из глаз, всё лицо искажается в жуткой гримасе. Так проходит еще час. Или два, а может, и гораздо больше. Он лежит на полу, закрывая лицо руками и свернувшись как эмбрион. Дорогие брюки и белая рубашка грязные и вонючие, как одежда матерых бомжей, лицо измазано непонятно чем.
Послышались шаги. Не убирая рук от лица, Он открывает глаза. Конечно, ничего не видно, но так, кажется, обострился слух. Глаза нервно бегают под пальцами из стороны в сторону, всё остальное тело замерло в ожидании. Шаги легкие. Может быть, это даже та же девочка. Пришедший точно знает, что Он лежит здесь, но открывать лицо страшно.
Шаги приближаются, пока не прекращаются в метре от Него. Проходит какое-то время, но ничего не происходит. Слегка сместив руку перед глазами, Он хочет подглядеть, кто перед Ним, но там оказывается пусто. Открыв лицо, Он вскакивает и принимается внимательно осматривать комнату. Вокруг никого, и как будто даже ничего не изменилось. Неужели шаги померещились? А, нет… На том месте, где остановились шаги, стоит стакан воды. Вернее, хотя бы на вид это вода. Ужасная сухость во рту требует выпить всё до капли, и Он бросается к стакану. Жадно вливая в себя живительную влагу, Он не рассчитывает дыхание, и вода попадает «не в то горло». Он сильно кашляет, но легче не становится. Жидкость как будто увеличивается в объеме внутри Него, растекается по всему организму, медленно наполняет легкие. Лицо Его краснеет от кашля. Стакан с остатками жидкости выпадает из рук и разбивается о пол. Следом падает и Он сам, не прекращая кашлять. Вены на шее пытаются вылезти из-под кожи, глаза напрягаются до боли и перестают видеть. Он бьется, Он задыхается, зовет, но слышит только тишину. Всё тело бьется в лихорадке.
Внезапно грудную клетку Его сжимает, а вода как рвотой начинает покидать Его организм. Слышатся чьи-то крики вдалеке, яркий свет бьет в глаза. Новый толчок в грудь, и новая порция жидкости освобождает место в легких для воздуха.
Тело всё мокрое без всяких сил лежит отдельно от разума. Долго еще Он не может пошевелиться, и только жадно впитывает кислород, вновь насыщающий Его организм. Окружающие звуки всё больше заполняют Его сознание. Теперь Он может приоткрыть глаза.
Над Ним какой-то парень в гидрокостюме, рядом в слезах девушка в пляжном платье. Из-за их голов пробивается яркое солнце. Внезапно все звуки становятся в разы сильнее и, обретя полную мощь, ударяют в Него шумом моря, пляжа, катеров, какой-то отвратительной музыки. Чей-то крик и пощечина приводят Его в сознание окончательно.
По какой-то неведомой Ему причине только что Он едва не утонул при погружении с аквалангом. Тренер заметил Его на дне без дыхательного снаряжения, в одном водолазном костюме. Сейчас Он на Гавайях, хотя засыпал далеко отсюда, как и от моря вообще, у себя дома. Вспомнить, как сюда попал, Он никак не может. Лица окружающих и весь пейзаж кажутся Ему знакомыми, но на Гавайях Он был достаточно давно, лет пять назад. Совершенно не понятно, что происходит. Для начала Его отправляют в больницу для осмотра. После ряда звонков удается восстановить по имени данные, где Он остановился.
Отель очень похож на тот, в котором когда-то Он провел пару недель. Тогда Он прилетел сюда с друзьями в поисках экстрима, занимался дайвингом и серфингом. На одном из погружений Ему здорово досталось: подплывшая ближе обычного к берегу акула напала на Него, но Ему удалось спастись, накормив хищника своим кислородным баллоном. Как Его потом вытащили, Он не помнил, в себя пришел только в номере. А на следующий день позвонил отец и сообщил, что мать разбилась на машине. Не лучшие воспоминания от поездки.
Сейчас Его провожают до номера, выдают запасной ключ. Сотрудник отеля уходит. А Он остается стоять перед номером. В гидрокостюме, с ключом в руках, едва не умерев два часа назад, не понимая, как сюда попал вообще.
Происходящее не может быть разумно объяснено никак. Какое-то наваждение просто. Он вставляет ключ в замок, поворачивает ручку и входит в номер. Ждавшая Его картина была тем самым, что Он забыл когда-то давно и с удовольствием не вспоминал бы больше никогда: это был именно тот номер, в котором Он встретил новость о смерти матери. Не такой же, а именно тот. И Он находится сейчас именно там, именно в том времени. Вокруг Его вещи, разложенные в Ему одному понятном порядке, на тумбочке Его бумажник. Он ложится на кровать и отключается.
В чувства Его возвращает будильник, зазвонивший в два часа ночи. Память восстанавливается сразу. Он четко знает, где находится и какая новость должна донестись сегодня по телефону. Думать не о чем, надо срочно ехать домой и дозвониться до матери. А уж разбираться, как Он здесь оказался, можно потом.
По дороге в аэропорт Он несколько раз набирает номер матери, но получает лишь предложение оставить сообщение.
Когда ее не стало, они были в ссоре. Злился на нее из-за пустяков, по сути. Она, как всегда, хотела помочь, но родительская любовь и забота воспринимаются часто неправильно, так было и тогда. Напоминания о бывшей жене выводили Его из себя, а матери хотелось семейного счастья для сына. Сама она вышла замуж за Его отца, едва ей исполнилось восемнадцать лет. А сын уже взрослый, успел развестись, пропустить через себя кучу девушек и с огромной пустотой в сердце занимался работой. Конечно, она пыталась помочь. Может не те слова, может не в то время. А может просто Он их воспринимал не так. Подсознание строило блокаду от того, чего не хотелось вспоминать. Он не любил бередить прошлое, каждый раз это доставляло боль. Но и не возвращаться мыслями к образам из памяти, к тем чувствам и мечтам Он тоже не мог.
Иногда Он думал, что зря накричал на мать. Понимал, что она старается помочь Ему. Но слова примирения в голову не приходили, а наваливающаяся обида от того, что она сказала, снова наполняла злостью и отдаляла так нужный разговор «по душам».
Он так и не извинился. Простить себе даже это было бы очень тяжело. А потом отец рассказал, куда она ехала в тот момент, когда огромный грузовик с отказавшими тормозами выбил ее машину в придорожный лес. Даже если ты никак не причастен к смерти близкого, горе может заставить думать о своей вине. Она ехала выбирать какие-то подарки к Его дню рождения. С тех пор как они поссорились, она не находила себе места, но старалась не лезть к сыну, чтобы не усугублять ситуацию. Она ждала праздника, хотела встретиться, извиниться за то, что невольно сделала больно. Отец же не мог пережить потерю супруги спокойно, он подсознательно винил сына в случившемся. Им обоим было невыносимо тяжело. На этой почве общение испортилось, начались бесконечные ссоры. А позже внезапно Ему стало страшно от того, что больше нет ни снов, ни мыслей о ком-то важном, лишь забвение сильнее сжимает кольцо. И погружал себя в этот черный океан всё глубже и глубже Он сам, борясь с собственными воспоминаниями.
Перелет займет почти всё время, что у Него осталось, чтобы остановить мать. Машина в аэропорту уже забронирована, место аварии Он знает наизусть. Он успеет, но действовать надо четко. Час за часом в воздухе Он продумывает что и как надо сделать. Постоянно проверяя время на наручных часах, Он мучается от того, как медленно оно тянется. Сейчас, во время полета, от Него не зависит ничего. Казавшаяся невозможной вторая попытка у Него в руках, и на этот раз Он всё сделает как надо. Необходимо собраться и, откинув все сторонние мысли, спасти ту, кто всю жизнь был Ему главным другом, несмотря на все обиды. Потом уже будет время объясниться, извиниться. Господи, это же всё изменит. Всё! Неважно, откуда этот шанс, нельзя только упустить его.
Перед посадкой Он решает забежать в уборную, умыть лицо и успокоиться. Зашкаливающие эмоции могут помешать. Он уже выходил из кабинки, когда в зеркале Ему показалась та странная девочка из метро. В этот момент самолет трясет со страшной силой. Он не может устоять на ногах и здорово ударяется рукой. Чуть позже капитан воздушного судна извиняется и объясняет произошедшее воздушной ямой. Рука здорово гудит, Он снимает с больного запястья треснувшие часы и убирает в карман.
Посадка проходит штатно, и вскоре Он уже бежит к стойке проката авто. Неожиданно на эскалаторе Он снова видит ту девочку. На мгновение ее загораживает какой-то мужчина с чемоданами, и девочка пропадает. Дурацкое наваждение. Сейчас совершенно нет времени на нее.
Бюджетный форд уже мчит Его к мрачному месту, где раз за разом Он проворачивал в голове ту страшную цепочку событий, забравшую у Него мать. Перед одним из перекрестков Он поворачивает голову, чтобы убедиться, что никто не ударит Его в бок. Через мгновенье сердце Его едва не останавливается. Он бьет по тормозам и с юзом останавливает машину. Рядом с Ним сидит эта девочка. Чуть успокоившись, Он начинает кричать на нее.
– Ты что тут делаешь?! Откуда ты вообще взялась?! Что тебе надо-то?! Слушай, оставь меня в покое, мне некогда с тобой больше возиться!
– Мы с тобой не закончили, – совершенно спокойно отвечает она, наклоняя немного голову на бок.
– Что не закончили? Давай не сейчас, черт возьми!
Он пробует оживить заглохший мотор, но поворот ключа ничего не дает. Злость заливает Его всё сильнее, руки начинают трястись, а лицо багровеет.
– Мы заключили договор. Я должна выполнить свою часть. Я должна тебе всё показать.
– Послушай! – Он глубоко вдыхает, ждет три секунды и выдыхает. – Мне ничего не надо от тебя. Я сам со всем разобрался. Сейчас я буду заниматься своими делами, а ты делай, что хочешь, только оставь меня.
– Разобрался? Тогда ответь на мою загадку, и моя часть уговора выполнена.
– Что? Какая загадка? Ты шутишь?
Девочка закрывает глаза и достает из каких-то глубин сознания следующие слова:
Солнце село за горой,
Кто-то ходит за тобой
Миг за мигом, выдох, вдох.
Не хорош он и не плох.
Без фигуры, без лица.
Смотрит, смотрит без конца.
От него не убежать,
Оглянись, он будет ждать.
Шаг назад? Не пустит он,
Сторожит он свой закон.
Вот загадка, наконец:
Кому служит тот гонец?
На какое-то время повисла тишина. Нарушил ее Он:
– Господи, что за ерунда? Я обязательно подумаю и расскажу тебе потом, что решил. А сейчас мне некогда, – Он снова безрезультатно пытается завести машину. – Я ухожу, а ты остаешься тут или идешь, куда хочешь, но только не за мной. Договорились?
С этими словами Он выходит из машины и резким движением захлопывает за собой дверь. Как назло, мимо не едет ни одной машины. Время терять нельзя, до места трагедии Ему остается километров десять. Делать нечего, Он просто бежит вперед прямо посреди дороги. Вскоре Он слышит за спиной гул мотора. Сзади едет грузовик. Быстро достав из кармана часы, Он убеждается, что времени осталось куда больше, чем Он рассчитывал. Тем не менее, было бы глупо не попытаться остановить машину и не доехать до места за какие-то пять минут.
Водителем оказывается пьянчужного вида мужичек лет пятидесяти, но это не имеет никакого значения. Надо просто проехать вперед несколько километров. Забравшись в кабину, Он немного успокоился. Отвернулся к лесу, прикрыл глаза и стал глубоко дышать. Отвлекает Его почти сразу детский плач. Откуда? Этот мужик с ребенком едет? Открыв глаза, Он смотрит на водителя и замирает.
– Помоги мне, она не останавливается, – кричит та же девочка, колотя ручками по педали тормоза. – Она не останавливается! Сделай что-нибудь!
Девочка рыдает, сидя над педалями грузовика, а водителя в салоне нет. Окружающий мир начал блекнуть и расплываться. Внезапно осознание того, что руль никто не держит, а грузовик мчится по дороге на всем ходу, отрезвляет Его. Он хватается за руль и поднимает глаза на дорогу. В последний момент Он успевает заметить полные ужаса глаза своей матери. Скрежет металла, грохот и вой закладывают Его уши. Грузовик останавливается в кювете.
Кабина завалена на бок, кузов оторвало. Кругом разбросаны мелкие осколки стекла. В кабине Он один. Ни водителя, ни девочки рядом нет.
Из головы течет кровь. Взгляд Его направлен сквозь пространство и время, в бесконечное Никуда. Он молча лежит и думает. В сознании застыли глаза матери. Это не то время и не то место. По всем расчетам она не должна была еще даже выехать Ему навстречу, а она, напротив, проехала дальше места аварии. Рука дотягивается до кармана штанов и выуживает часы. Увиденное заставляет замереть на некоторое время даже поток мысли. Часы стоят. Стрелки их замерли на тех же местах, где были, когда Он снимал хронометр с руки в самолете. В этой нелепой погоне за давно прерванной жизнью Он не замечал ничего. А место аварии, конечно, сдвинулось, когда грузовик остановился, чтобы подобрать Его. Тогда надо было просто задержать машину, подождать пока мать безопасно проедет мимо. Если бы Ему только дали вторую попытку. Впрочем, видимо, третью?