Алексей Кротов
Пояс Поветрули

Полная версия

Глава 4

В воскресенье во второй половине дня Ленка, Семенов и Рубцова прибыли в Полянск на голубом «Москвиче» профессора. Полянцы, заблаговременно предупрежденные Симагиной, с блеском выполнившей возложенное на нее поручение, с любопытством провожали взглядом проезжавший мимо «Москвич».

Когда троица подъехала к дому Ленки, Симагина была уже тут как тут. Она даже любезно помогла Ленке выбраться из машины.

Благодарная Ленка незамедлительно познакомила его с профессором и старшей медсестрой. Рядом уже отиралось несколько человек. Авангард любопытных включал в себя Федоровых, Рулеткина, Дудкина и, конечно же, Амфитриона Ферапонтовича Редькина. Ленка быстро спрятала гостей в доме, оставив Симагину на съедение авангарду. Однако, в этот момент подошел Михаил Антонович и забрал жену домой.

– Что будем делать? – спросил у товарищей Федоров.

– Дежурить по очереди, – предложил Редькин и поспешно добавил. – Чур, я последний!

– Нет уж, ты будешь первым! – твердо заявил Дудкин. – Не отнекивайся.

Спасение пришло неожиданно – зычный бас Пелагеи Егоровны Цепкиной, грозной тещи Амфитриона, трижды выкликнул его имя. Редькин моментально слинял. Никто не посмел его остановить, боясь связываться с Цепкиной. Однако каково же было удивление Дудкина, когда через полчаса разъяренная «Коробочка» (такое прозвище получила Цепкина за свою склонность к скопидомству) требовала у него Редькина живым или мертвым!

Позднее выяснилось, что незадачливый зять уже подходя к дому, выяснил, что забыл у Дудкина пилу и зашел за ней. Ну а там, как объяснил позднее Редькин, шел интересный фильм по телевизору, и он начисто забыл о теще. Ловко уклонившись от затрещины, он как ни в чем ни бывало ушел на рыбалку.

Группа «авангардистов» между тем переминалась с ноги на ногу неподалеку от дома, всем хотелось посмотреть на живого профессора, да еще Ленкиного знакомого. Они явно колебались, не зная, как вести себя дальше. От необходимости принимать решение их избавила Ленка, которая подошла к группе и безапелляционно заявила:

– На сегодня кина не будет!

После подобного заявления любопытным ничего не оставалось, как прибегнуть к процедуре самороспуска.

Дома Михаил Антонович отчитывал жену:

– Всем натрепала, что профессор приедет! – гневно говорил он. – И в кого ты такая сплетница?!

– С чего это ты взял, что я что-то кому-то сказала? – не сдавалась Симагина.

– А чего они высыпались, как куры на крупу? – продолжал отчитывать муж. – Заранее знали, кто приедет. Да что там говорить! – махнул рукой Михаил Антонович. – Мне Фёдоров все рассказал, а он от жены узнал.

Мария Николаевна не стала слушать окончания обвинительной речи и молча ретировалась.

Она решила пройтись к реке и вскоре ее догнала встрёпанная Ленка, как и большинству нормальных людей, давался нелегко.

– Пока всё глухо, – сообщила она и задала вопрос в свою очередь:

– Как отреагировал профессор? Он вообще что-нибудь говорит?

Ленка даже зажмурилась, сознавая важность момента. Ведь сейчас она процитирует самого профессора.

– Василий Кузьмич, входя в дом, сказал: «великолепно», и обвел рукой весь Полянск!

– Ну я рада, что ему понравилось, – откликнулась Симагина. – Однако, тебе не пора ли бежать? – напомнила она Образцовой.

– Верно! – воскликнула Ленка. – Спасибо за информацию.

С этими словами она повернулась и опрометью понеслась домой. На лицо Марии Николаевны легла странная улыбка. Она улыбалась Ленкиной предсказуемости. Но как относилась к этому качеству, заключить из улыбки было невозможно.

Высокий лысый человек, убедившись, что рядом никого нет, раскрыл компактный саквояж и вынул оттуда необходимые аксессуары. Таковыми оказались седой парик, седоватые усы и солнцезащитные очки. Также он воспользовался косметическими средствами, чтобы придать своему лицу неприятный вид. Нос он сделал чуть красноватым, под глазами нарисовал круги, после этого он посмотрелся в карманное зеркальце и с удовлетворением кивнул. Новоиспеченный седой закрыл саквояж и слегка скорчившись, вышел на улицу. Кинув взгляд по сторонам и удостоверившись, что никто на него не смотрит, он прошел в кафе, заказал себе выпить, потом раскрыл блокнот и удовлетворенно хмыкнул. Автобус на Утесово уходил через пятнадцать минут.

Глава 5

Прокурор Ермолкин скучал. Целый день он маялся дурью: перелистывал какой-то потрепанный детектив, слушал радио, курил трубку. Наконец, не утерпев, с огромным удовольствием спалил уголовный кодекс Эстонии, доставшийся ему в наследство от предшественника. И хоть бы кто заглянул на дымок! Нет, прокуратура словно вымерла!

Около двух часов зазвонил телефон. Прокурор схватил трубку, как голодающий.

– Прокуратура, Ермолкин, да… – перебивая сам себя, прокричал он в трубку.

В следующее мгновение лицо его посерело.

– Морг? Какой еще морг? – заорал он. – Я вам покажу морг! Вы у меня сами в морг захотите!

Со злости он промахнулся трубкой по рычагу и прошипел:

– Вот придурок! С моргом меня спутал!

К обеду прокурор немного успокоился. Ему пришла в голову мысль, как развлечься. Он позвонил в Утесово и дал короткое указание сержанту милиции Куролесину. После этого он позвонил в кабинет следователя Попова, ответом, однако, стали ему длинные, заунывные гудки. Ермолкин вскочил, как катапультировался. Он буквально вылетел из кабинета и зашагал по коридору страусиными шагами. Взбудораженным эхом отдавались они в могильной тиши коридора. Он добрался до кабинета Попова и нервно рванул ручку. Дверь оказалась заперта. Ермолкин выругался и чуть не выплюнул со злости изо рта трубку. Он в бешенстве огляделся по сторонам и быстро двинулся вперед по коридору. Схватившись за ручку следующего кабинета, он рванул ее на себя и чуть не расплющился о стену. Кабинет был открыт. Внутри двое играли в карты: хозяин – следователь Макушкин и гость – следователь Попов.

Оба посмотрели на Ермолкина с ужасом. Попов застыл в оцепенении с поднятой в руке картой. У Макушкина на голове зашевелились волосы. И было от чего!

Ермолкин являл собой жуткое зрелище – волосы растрепаны, галстук съехал набок, в зубах намертво зажата трубка.

– Значит, поигрываете в картишки? – неожиданно вкрадчиво прошипел Ермолкин.

– Присоединяйтесь! – нашелся Попов.

Ермолкин сглотнул, но сдержался.

– Я бы во что-нибудь поумнее сыграл, – протянул он, поправляя галстук и застегивая пиджак. – Например, в шахматы… Ах, я и забыл, – издевательски всплеснул он руками, обращаясь к Макушкину, ведь Еремей Галактионович не играет! Жаль, жаль… – поцокал языком прокурор. – Ну, а вы, Кирилл Александрович? – ласково обратился он к следователю Попову. – Не хотите ли сыграть со мной партию?

– С удовольствием, Олег Константинович, – попался в ловушку Попов. – Вот только…

– Молчать! – рявкнул прокурор. – И перестаньте паясничать, неужели вы вообразили, что я буду играть с вами на работе?!

– Ну, я… – растерянно пробормотал Попов.

– Пойдемте в мой кабинет, – резко произнес прокурор, обращаясь непосредственно к Попову.

– Но надо же доиграть партию, – осмелился заикнуться Макушкин.

Ермолкин круто обернулся в его сторону.

– Совершенно не обязательно доигрывать, чтобы понять, кто дурак, – сухо заявил Ермолкин и вышел в сопровождении Попова.

– Но мы ведь в буру играли, – донесся им вслед растерянный голос Макушкина.

В кабинете прокурор немного успокоился и посмотрел на Попова уже более дружелюбно.

– Хочу обсудить с вами историю с полянскими браконьерами.

– Что, их уже стало несколько? – поднял брови Попов.

– Не придирайтесь к словам, – огрызнулся Ермолкин. – Слушайте меня внимательно.

В этот момент Попов принюхался и уловил запах гари.

– Здесь что-то жгли? – поинтересовался следователь.

– Спалил уголовный кодекс Эстонии, – довольно окрысился Ермолкин.

– Зачем? – опешил Попов.

– Делать было нечего, – ухмыльнулся прокурор. – Однако, мы отвлекаемся. Сейчас я введу вас в курс дела. Примерно месяц назад, – начал прокурор, попыхивая трубкой, – я проводил проверку в Утесово. При мне позвонили из Полянска. Подошел сержант Куролесин. Он записал сообщение. Я естественно спросил, что случилось, и он сообщил, что звонил некий Андрей Сергеевич Смоленков из Полянска и заявил о случае браконьерства. Явствовало, что он, гуляя по лесу, наткнулся на кости кабана. Будучи охотником, он определил, что зверь убит недавно. Я поручил Куролесину расследовать дело в кратчайшие сроки. Он был недоволен. Еще бы, все бездельники! Ну вот, а десятью днями позже поступило сообщение о выстреле в лесу. Сообщила Нина Анатольевна Покровская, местная жительница, ветеринар. Она гуляла по лесу и услышала выстрел. Она испугалась и пошла в другую сторону, а вскоре милиция нашла останки лося. И вот, – заключил Ермолкин, – пока дело не закрыто.

– Что вы хотите от меня? – спросил Попов.

– Просто обсудить, – ответил Ермолкин. – Я вызвал Куролесина, он скоро будет и доложит о своих успехах. Кстати, – вспомнил прокурор, – а как дела с кражей в Капустино? Она уже раскрыта?

– Да, – ответил Попов и несколько смущенно добавил. – Таисия Игнатьевна, когда была в Луге, дала мне несколько ценных советов.

– Ах, Таисия Игнатьевна, – ехидно заулыбался прокурор, но потом, вспомнив собственный разговор с Сапфировой, поджал губы.

– Не судите да не судимы будете, – проворчал прокурор.

– О чем это вы? – удивленно спросил шефа Попов.

Ермолкин решил высказаться начистоту. Он рассказал Попову о своей встрече с Сапфировой и передал ее комментарии о троих подозреваемых.

– Так что же вы хотите от меня? – по-прежнему недоумевал Попов. – Чтобы я принял дело к своему производству?

– Нет, ни в коем случае, – покачал головой прокурор. – Это дело Куролесина. Я позвал, чтобы обсудить его и скрасить мой досуг.

– А что, прием граждан уже закончен? – подозрительно спросил Попов.

– Так ведь у меня сегодня выходной от приема, – пояснил Ермолкин. – Сегодня Скобарева принимала. Пришло два-три человека. Ерунда. Однако, – недовольно взглянул на часы Ермолкин. – Куролесин опаздывает.

Сержант Куролесин появился минут через десять.

Это был полный, среднего роста блондин с пухлыми губами.

– Садитесь, – хмуро предложил ему Ермолкин. – Кирилла Александровича Попова, я думаю, вы знаете.

Куролесин согласно кивнул.

– Ну, докладывайте, – милостиво разрешил Ермолкин, развалившись на стуле.

– Так нечего докладывать, Олег Константинович, – развел руками Куролесин. – Новых фактов браконьерства не выявлено.

– Почему? – обманчиво равнодушно перебил его прокурор.

Попов хорошо знал, что за этим последует, но вмешиваться не рискнул.

– В том месте, где нашли кости, мы уже ничего не находили. Новой информации не поступало. Мы же не можем патрулировать весь лес.

– А лесника вы привлекали к помощи? – быстро спросил Попов, опережая прокурора.

– Ну, я, мы, конечно… – проблеял Куролесин.

Ермолкин неторопливо снял очки и аккуратно положил их в очечник. Попов прекрасно знал, что последует за этими приготовлениями.

Куролесин между тем продолжал.

– Проведен опрос местных жителей, но, увы, безрезультатно. Такая вот картина, – подвел итог сержант Куролесин.

– Прекрасная картина, коза дерет Мартына, – неожиданно нараспев проговорил прокурор. Внезапно он вскочил и навис над перепуганным Куролесиным.

– А вот наоборот, Мартын козу дерет, – проорал он.

– Накуролесили, и в сторону! – продолжал бушевать Ермолкин. – Молчать! – оборвал он пытавшегося что-то сказать перепуганного сержанта. – Вы у меня будете козой, причем сидоровой, и выдраны будете по службе, ой как больно, если в течении недели не поймаете браконьера. Вам ясно? – проревел Ермолкин.

– Ну как же, за неделю? – обрел дар речи Куролесин. – И вообще, работали, как надо, Олег Константинович, и не нужно так кричать… – обиженно поморщился Куролесин.

– Я без вас знаю, что нужно, а что не нужно, – отрезал прокурор. – Отправляйтесь в Полянск и ищите браконьера. Вы меня поняли?

– Мой непосредственный начальник капитан Денисов, – проявил твердость Куролесин. – И вообще…

Тут Ермолкин вышел из себя.

– Делайте, что вам говорят, – загремел он. – С капитаном Денисовым я разберусь без вас. Не смейте возражать, – рявкнул Ермолкин. – Целый месяц вы маетесь дурью. Вы не способны раскрыть простейшее дело. За что вам дали сержанта?

– За поимку банды из трех человек, шефом был Леший…

– Помню это дело, – кивнул Ермолкин. – Сложное дело. Не верится, что вы его раскрыли. А если вы, то реабилитируйтесь. Итак, Полянск, кругом марш!

– Но… – попытался было возразить сержант.

– Никаких «но»! – отрубил Ермолкин. – Вперед, и только вперед.

Выволочка закончилась.

Куролесин с побледневшими губами пошел к дверям. На пороге он повернулся и угрожающим голосом заявил:

– Я загляну к капитану Денисову.

– Хоть к полковнику Дудынину, – равнодушно бросил Ермолкин и презрительно добавил. – Смотрите, не заблудитесь.

– Ну, как вам этот кадр? – возмущенно воскликнул Ермолкин, когда за Куролесиным закрылись двери. – Бездарь, и еще возражает.

– Ну, формально он прав, – осторожно возразил Попов. – Капитан Денисов…

– Формально, – перебил его Ермолкин. – Он давно уже должен был раскрыть это дело. Ладно, – махнул он рукой. – Не хочу расстраиваться. Господи, какая скука!

Тут он смял кисет и неожиданно выпалил:

– Ладно, зовите Макушкина и еще кого-нибудь, будем играть в «козла».

«Кем-нибудь» стал дактилоскопист Вовкин.

Сыграли шесть партий, четыре проиграл прокурор.

– Рыба! – закричал он с выпученными глазами, грохнув костяшкой по столу. Сейчас он являл собой классический образец невменяемого.

Когда сосчитали очки, оказалось, что у прокурора больше всех и он в четвертый раз стал «козлом».

– Ну, кажется, на сегодня он получил все, что хотел, – сказал Попов Макушкину, когда они выходили из здания. – Развлекся по полной программе.

– Да уж, – мрачно кивнул тот. – За что нам такое наказание!

Попов не ответил и лишь философски причмокнул губами.

Секретарь утесовского сельсовета Николай Дмитриевич Юганов с сомнением смотрел на высокого седого человека, стоявшего на пороге. Однако, когда он ознакомился с рекомендательным письмом от своего друга адвоката Вавилова, лицо его просияло.

– Что же вы стоите? – воскликнул он. – Проходите, гостем будете. Простите, как вас зовут?

– Семен Федорович, – улыбнулся гость. – Вьюгин. Я адвокат.

– Значит, хотите отдохнуть? – хитро прищурился Юганов. – Устроим, непременно устроим.

Они перекурили, и секретарь стал перебирать в уме разные личные варианты устройства Вьюгина.

– Меня интересует Полянск, – прямо заявил гость.

– Я вас к Евсееву поселю, – просиял секретарь. – Он работает в сельсовете и мне не откажет. Когда вы хотите туда поехать?

– Если возможно, то завтра, – слегка смущенный таким теплым приемом, ответил гость.

– Конечно, можно, – похлопал его по плечу Юганов. – Сегодня у меня переночуете, а завтра вас на машине домчу, как на птице-тройке долетите, – вошел в раж секретарь.

Семен Федорович сдержанно улыбнулся и горячо поблагодарил секретаря.

– Друзья Сергея Сергеевича – мои друзья, – выпятил грудь Юганов.

«Как все хорошо получается,» – довольно подумал седовласый адвокат, вслух же сказал:

– А не пропустить ли нам еще по рюмашке?

Глава 6

Таисия Игнатьевна возвратилась в Полянск со смешанными чувствами. С одной стороны она рада была вернуться в родную деревню, но подспудно ее не покидало беспокойство. События предыдущих двух лет последнюю неделю все чаще тревожили ее память и, сама не зная почему, она опасалась их повторения. Ей вспомнились слова Шельмы о судьбе человека, увидевшего Женщину в белом и это пугало ее. Прошло уже почти два года с тех пор, как Сапфирова увидела ее и пока предсказания Шельмы сбывались. Прошлым летом Сапфирова оказалась в самой гуще расследования загадочного убийства, которое позже окрестили «делом о конском волосе».

Размышления Таисии Игнатьевны прервал приход ее подруги Ольги Павловны Арсеньевой.

– С приездом! – радостно воскликнула она, протягивая Таисии Игнатьевне охапку полевых ромашек.

– Спасибо, милая, – заулыбалась Сапфирова. – Кстати, должна тебя поблагодарить за великолепный уход за моими цветами. Настурции просто прекрасны.

– Мне это было не в тягость, а в радость, – искренне сказала Арсеньева.

Таисия Игнатьевна напоила подружку подаренным чаем и расспросила о последних новостях. Арсеньева рассказала о приезде профессора и сопровождавшей это кутерьме.

– Высыпали, как мухи на мед, – смеялась Арсеньева, рассказывая о любопытных жителях, пришедших поглазеть на профессора.

– Ба, знакомые все лица, – вдруг перебила Сапфирова подругу, показывая в окно.

Арсеньева оглянулась.

– Где-то я их видела, – задумчиво нахмурясь, проговорила она.

– Это же Алексей и Вера Тишкины, сын и невестка покойной Алены.

– Ну да, конечно, – хлопнула себя по лбу Арсеньева. – Как я могла забыть!

– Да, все возвращаются в родные дома, – медленно проговорила Сапфирова. – Вот и дочь Саврасовой приехала в материнский.

Таисию Игнатьевну вновь захлестнули воспоминания. На этот раз двухлетней давности. Тогда были совершены три жестоких убийства, и она деятельно помогала их раскрыть.

Голос Арсеньевой вывел Сапфирову из экскурса в прошлое.

– Смотри, вон Бецкие идут. Довольные.

И действительно, по дороге шел Яков Арнольдович, брюнет лет сорока, его жена, миловидная блондинка, Татьяна Анатольевна, и мать, высокая, мощного телосложения женщина, лет шестидесяти, из породы старых динозавров, как выразилась про нее Мария Николаевна Симагина.

Бецкий шел с удочками, а жена несла улов. Мать эскортировала рыболовов домой.

– Ну, прямо святое семейство, – улыбнулась Таисия Игнатьевна.

– Молодцы! – высказалась Ольга Павловна.

– А это кто? – с интересом спросила Сапфирова, глядя на проходившего мимо высокого, слегка сутулого седого человека.

– Загадочная личность, – тут же ответила Арсеньева. – Его привез секретарь сельсовета Юганов.

– Давно?

– Позавчера. Ночевал у Евсеева. Жена его в отъезде.

– А кто он, этот седой?

– Некий Вьюгин Семён Федорович, не то адвокат, не то юрист-консультант, словом… – махнула рукой на все эти титулы Арсеньева. – Какой-то уголовный чинуша.

– Вот так, – попеняла себе Таисия Игнатьевна. – Стоит уехать на неделю и уже незнакомые в деревне.

Расстроилась она в шутку, но доверчивая подруга приняла это за чистую монету и взялась утешать Сапфирову.

Та рассмеялась и налила Арсеньевой еще чашечку чая.

– Кстати, – вспомнила Ольга Павловна, смакуя жасминный вкус. – От Ленки я слышала, что бедняжка Савицкая вновь вышла замуж за какого-то математика, на днях они вот-вот должны приехать с Манюней.

Воспоминание о Манюне заставило Таисию Игнатьевну содрогнуться. В жизни она не встречала более избалованного ребенка.

– Вот иногда даже от Ленки можно узнать что-то стоящее, – оценила слова Образцовой Таисия Игнатьевна.

– Редко, – сдержанно отозвалась Арсеньева.

– А Наталью Павловну жаль, – вздохнула Сапфирова. – Такая трагедия в жизни. Надеюсь, что во втором браке она станет счастливее.

– Приедет – увидим, – сказала Арсеньева. – Но одиноко им будет в этом огромном доме.

Она взглянула на кречетовскую махину, видневшуюся в окне:

– К тому же воспоминания.

– Да, – эхом отозвалась Таисия Игнатьевна. – Воспоминания…

И опять перед ее глазами пронеслись события годовалой давности. Лица уже не мелькали, как в калейдоскопе, они становились узнаваемыми и за каждым лицом стоял человек со своей жизнью, наполнявшими ее радостями, со своей судьбой, и внезапно перекрывая все лица, в памяти пронеслась, как метеор и на секунду замерла перед мысленным взором Таисии Игнатьевны обаятельная улыбка убийцы.

– Что с тобой Таисия? – испуганно спросила Арсеньева, тряся Сапфирову за плечи. – У тебя был такой вид, как будто ты…

– Всё в порядке, – через силу улыбнулась Таисия Игнатьевна и невпопад добавила:

– Ну да, хоромы те еще…

– Нет, что-то с тобой явно не то! – покачала головой Ольга Павловна, внимательно вглядываясь в подругу. – Пожалуй, тебе надо отдохнуть, устала ты с дороги. Я пойду.

– Доброй ночи! – улыбнулась Таисия Игнатьевна и нежно обняла Арсеньеву.

Профессор Семенов жил в Полянске уже три дня. Место ему понравилось, вот только любопытные селяне досаждали никчемными вопросами. Особенно надоедал Дудкин со своим барабаном. Теперь Василий Кузьмич прекрасно понимал, что имела ввиду Ленка, жалуясь на Дудкина.

– Полный идиот, – поставил ему диагноз профессор в беседе с Рубцовой.

– Можно подумать, что ты не хирург, а психиатр.

– Не надо быть психиатром, чтобы понять это, – возразил профессор.

Ленка, гордившаяся дружбой с профессором, просто сияла от гордости. Ее так и распирало от значимости собственной важности. Эти дни она была действительно нарасхват. Она, создавшая великолепную рекламу профессору, теперь улыбалась, глядя со стороны на дело своих рук.

Сам профессор уже дважды покормил комаров в лесу и побывал на пляже, где имел неосторожность толкнуть Цепкину. «Коробочка» метнула на него грозный взгляд, но милостиво простила его. В среду вечером профессор и Рубцова решили пройтись к ближайшей деревне Копейкино. Погода стояла чудная, невесомый ветерок божественно обдувал гуляющих, создавая иллюзию морской прогулки.

– Тебе здесь нравится? – спросил профессор Рубцову.

– Приятное местечко, но я бы предпочла Сочи.

– Как-нибудь и туда съездим, – заверил ее профессор. – А как тебе здешние жители?

– По-разному. Симагины, например, приятные люди, Дудкин, конечно, ужасен, но что поделаешь.

– Да, бывает, – согласился профессор. – А помнишь ту глыбу, которую я случайно толкнул на пляже? У нее еще зять есть, от горшка – два вершка.

– Ах, эта! – вспомнила Рубцова. – Мощная женщина, ничего не скажешь.

Так, мирно беседуя и наслаждаясь погожим июльским вечером, они дошли до деревни Копейкино.

Деревня была уже совсем близко, когда из-за поворота вынырнул среднего роста мужчина лет тридцати, насвистывавший какую-то легкомысленную мелодию.

Вдруг мужчина остановился, как будто в мозгу его что-то щелкнуло. Он явно узнал профессора и его спутницу.

– Василий Кузьмич, Юлия, какая встреча, – удивленно воскликнул он.

Профессор и Рубцова остановились.

– Постойте-ка, постойте, – вскричал профессор. – Николай Александрович, вы? Вот так встреча, провалиться мне на этом месте.

Мужчина, которого узнала Рубцова, был хирургом в их же больнице, преподавал на медицинском факультете университета в должности доцента. Звали его Николай Александрович Брянцев.

– Что вы здесь делаете, Николай Александрович? – спросила его Рубцова, оправившись от первого удивления.

– Живу, – просто ответил Брянцев. – У меня дом в Копейкино. Я вам говорил об этом, Василий Кузьмич.

– Не припоминаю, – порылся в памяти профессор.

– Ну а вы, какими судьбами? – принялся допытываться Брянцев.

Семенов вкратце рассказал ему историю своего попадания в Полянск.

– Лихо, – заметил Брянцев. – Вам палец в рот не клади, профессор…

– Всю руку отхвачу, – грозно закончил Семенов и рассмеялся. Остальные присоединились к его смеху.

– Ну, зайдите ко мне, – предложил Брянцев. – Раз уж мы встретились, то я могу взять роль гида по этим местам.

– Отличная идея, – заявила Рубцова. – Вася, пойдем.

И они пошли к Брянцеву.

Никто из троих не обратил внимания на высокого седого человека, присевшего рядом отдохнуть. И правда, что ж удивительного в том, что пожилой человек присел отдохнуть. Однако, когда троица двинулась по направлению к Копейкино, седой моментально поднялся и резвым шагом отправился вслед. Семен Федорович Вьюгин, а именно он, как нетрудно догадаться, шел за профессором и его спутницей, в свою очередь, не придал должного значения мужчине лет тридцати с вьющимися каштановыми волосами, фотографировавшему пейзаж неподалеку.

И только глазастая Вера Никитична Тишкина, волею судьбы гулявшая здесь же со своим мужем, заметила интересную особенность: мужчина фотографировал пейзаж так, чтобы в кадр попали Семенов, Брянцев, Рубцова, и седой. Алексей Александрович Тишкин, погруженный в свои мысли, ничего не заметил, а Вера Никитична оставила свои наблюдения при себе.

«Любопытно, – подумала она. – Не повторяются ли здесь события двухлетней давности?»

Она подумала это не всерьез, но дальнейшее показало, что Вера Никитична ошибалась.