Алексей Кротов
Кровь и черника
Глава 6
Кусок карты
Ленка обнаружила доктора Егорова при деле – Максим Ильич чистил на крыльце картошку. Из дома шел мясной дух: Софья Карповна жарила на электроплитке котлеты. Услышав совсем близко легкий шорох, Егоров вздрогнул: он заметил приблизившуюся с невероятной быстротой Ленку только, когда она оказалась рядом с ним.
– Здравствуйте, – удивленно начал Егоров, но затараторившая Ленка сразу перебила его.
С трудом доступной пониманию, но все же кое-как доступной скороговорки, главная местная сплетница сумела донести до врача-реаниматолога, что он нужен милиции для показа места убийства.
– Раз нужен, вопросов нет, – сразу же поднялся Егоров. – Пойдемте в дом, я предупрежу Софью Карповну. Ваше имя-отчество? – осведомился он.
Образцова представилась. Сплетница оказалась в некотором затруднении: она никак не могла определиться, обижаться ли ей на то, что хозяин дома не знал, как ее зовут, либо прийти к выводу, что вежливый, пожалуй, даже любезный тон извиняет Максима Ильича. Пока Ленка ломала голову над этой несомненно сложной для нее дилеммой, Егоров, высокий симпатичный шатен лет сорока, неожиданно рассмеялся:
– А у вас отчество почти как у моей тещи, сейчас я вас познакомлю.
– Да мы знакомы, – с недоумением отреагировала Ленка.
Софья Карповна была одета в домашний халат из какого-то тонкого материала, скорее всего, шелк или батист, покрашенный в светло-розовый цвет, волосы уложены в затейливую прическу. Учительница математики на пенсии даже в деревне старалась выглядеть чуть ли не модницей.
– А кто это к нам пришел? – тоном, можно сказать, сладким, поинтересовалась она, перенеся внимание со сковородки с котлетами на вошедших.
Ленке почему-то пришло в голову, что именно с такой интонацией надо читать детям сказку о Колобке, и она с трудом подавила накатившее желание облизнуться.
– А-а, так у нас гости, – прищурилась Полетаева. – Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Надев висевшие на груди очки, она всмотрелась в гостью.
– Так, Максимушка, надеюсь, ты уже почистил картошку. Сейчас мы ее быстренько сварим и пригласим нашу соседку к столу, котлеты вот-вот поспеют.
– Это Елена Поликарповна, – представил Ленку Егоров. – Вообще-то, по-моему, она нам не соседка.
– Ну что ты! – укоризненно махнула ладошкой на зятя теща. – Мы тут в деревне все соседи.
– Софья Карповна, – поспешно начал врач. – Елена Пликарповна пришла по делу: я срочно понадобился милиции.
– Очень интересно, – очки, как показалось зятю слегка насмешливо сфокусировались на нем. – И чем же твоя скромная персона привлекла внимание милиции?
– Надо показать следователю место преступления, – неожиданным для нее самой деловым тоном пришла Егорову на помощь Образцова.
– Это, конечно, очень важно, помочь милиции, – согласилась Полетаева. – Но как же обед?
– Следователю хотелось бы успеть до темноты, – пояснила Ленка.
– Да я просто съезжу на своей машине – и сразу назад, – нашел выход из положения врач-реаниматолог.
– Ну, давай, поторопись, чтобы котлеты не остыли.
Попрощавшись с Софьей Карповной, Ленка и Максим вышли из дома.
– Я минут через пять подъеду на своем драндулете, – весело бросил он сплетнице.
* * *
– Так вот, значит, где это произошло… – глубокомысленно проговорил Макушкин, размеренно теребя бороду. – Спасибо, Максим Ильич, – повернулся он к врачу. – Я вас не задерживаю.
– Ну, что скажешь, Федя? Есть какие-нибудь мысли? – поинтересовался Макушкин у Баринова, когда они остались одни.
– Ну какие тут могут быть мысли, Еремей Галактионович? – удивился сержант. – Лес как лес.
– Я вот что думаю, Федор, – протянул Макушкин. – Место здесь на юру, хорошо просматривается. Как мог преступник быть уверенным, что его никто не увидит в момент совершения убийства?
– Наверное никак не мог, – пожал плечами Баринов. – Вы уж извините, Еремей Галактионович, мне не по должности об этом размышлять.
– И то верно, – легко согласился следователь. – Ладно, Федя, поехали осматривать дом.
Когда сотрудники милиции приехали к дому Саврасовой, там их уже поджидали некоторые лица, Макушкину знакомые: прошло уже три года, с тех пор, как он расследовал в Полянске дело о конском волосе. Вообще с Полянском Еремея Галактионовича связывали не очень-то приятные ассоциации – он прекрасно помнил, как получил по голове где-то в лесу.
Не считая Симагиной, которую он прекрасно знал, несколько поодаль от дома выстроилось человек шесть. Среди них легко можно было узнать музыканта Дудкина, Рулеткина, не обошлось и без Цепкиной. Завидев милиционеров, Дудкин попытался было исполнить нечто на трубе, но суровая Коробочка оборвала его потуги средней увесистости подзатыльником.
Повозившись с замком несколько минут, следователь и лейтенант прошли в дом. Методичный осмотр занял примерно полчаса. Как и дежурный следователь, Макушкин не обнаружил ничего особенно интересного. Паспорт убитой уехал в прокуратуру, туда же отправилось и удостоверение сотрудника Лужского краеведческого музея. Других документов обнаружено не было, равно как и каких-либо деловых бумаг или альбома с фотографиями. В конце концов убитая здесь не жила, наезжая лишь изредка.
– Хотя бы блокнот какой был или записная книжка, – пробормотал Макушкин, рассеяно разглядывая интерьер дома и проверяя карманы всей одежды, обнаруженной в доме.
Всё было безрезультатно: следователь ничего не нашел.
А вот сержанту Баринову повезло больше. Устав наблюдать за невыразительными действиями начальника, он от нечего делать стал пролистывать лежащие на тумбочке книги. Повертев в руках какую-то зарубежную фантастику (Баринов терпеть не мог этот жанр!), он с несколько большим интересом раскрыл довольно толстую книгу на тему краеведения. Опять же от нечего делать он стал разглядывать помещенную в центре книги вкладку с фотографиями, на которых были изображены какие-то средневековые строения. Скользнув взглядом по фотографиям, Баринов собрался уже закрывать книгу, но повинуясь какому-то непонятному импульсу, пролистнул следующие после фотографий страницы. Тут его взгляд зацепился за факт, что некоторые строчки подчеркнуты красным цветом. Открыв разворот, на котором он обнаружил подчеркнутый текст, Баринов, уже вскарабкавшийся на начальную стадию любопытства, попытался вникнуть, о чем же шла речь в подчеркнутых строчках.
– Еремей Галактионович, – привлек он через несколько минут внимание следователя. – Здесь выделена какая-то история о кладах. Взгляните, вдруг это важно?
– А что там такое? – оторвался от бессмысленного созерцания окружающих предметов Макушкин.
– Да тут в книге речь идет о зарытых кладах, легенда, что ли, какая-то. Но не в этом дело. Тот кусок в тексте выделен красной ручкой, и я подумал…
– Дай-ка взглянуть, – заинтересовался следователь.
– Так-так, – несколько раз изрек Еремей Галактионович, вчитываясь в текст. – Поройся-ка дальше в книге, Федя, вдруг найдешь еще подчеркнутые места, а я пока продолжу осмотр.
Дальнейшие изыскания Баринова тоже увенчались успехом. В конце книги было помещено приложение с картами различных местностей лужского района. На одной из них, как раз вмещавшей Утёсово и близлежащую местность в радиусе километров на двадцать, Баринов обнаружил место, обведенное красным кругом.
– Здесь что-то отмечено, Еремей Галактионович, и похоже в наших краях.
– В каких это наших краях? Ну-ка, где же? Дай глянуть.
– Любопытно, однако, – прокомментировал следователь, глубокомысленно вглядываясь в обведенное красным кружком место. – Ну что ж, молодец, Федя! Книгу я изымаю. Теперь надо вынести ее так, чтобы никто не заметил, а то начнут задавать вопросы, а для этого, – завершил построение логической цепочки Макушкин, – мы положим ее в следственный портфель.
И Макушкин торжественно проиллюстрировал свои слова действием.
* * *
Худощавый, чуть выше среднего роста мужчина лет пятидесяти, расположившийся в палатке на берегу реки Крутой километрах в пяти от Полянска, уже в который раз хмуро рассматривал кусок старой карты. Картой этот кусок старой бумаги можно было назвать весьма условно, точнее сказать – это был фрагмент чертежа или какого-то плана. Судя по состоянию бумаги и чернил, создан был этот план отнюдь не в наши дни. На фрагменте явственно можно было идентифицировать русло какой-то реки, о чем свидетельствовало слово «река», но названия реки не было, после слова «река» следовал отрыв бумаги. Также на фрагменте была буква «л» и часть буквы «е», а рядом нарисовано нечто, похожее на лес.
– Да, – с досадой пробормотал Николай Валерьевич Дымин. – Основной вопрос: сколько же этих распроклятых кусков карты – три или четыре?!
* * *
Макушкин и Баринов шустро сели в машину и перебазировались к дому Ленки. Местные зрители, количество которых следователь уже не стал считать, потянулись вслед за милицейской машиной.
– Что у нас в ближайших планах, Еремей Галактионович? – бодро поинтересовался лейтенант у следователя.
– Завтра будем снимать подробные показания, Федор. Надо выяснять мотивы. Мотив в ходе раскрытия преступления во главе угла, – важно поднял палец вверх юрист 1-го класса.
– А вообще-то хорошо бы посоветоваться с Таисией Игнатьевной, – сообщил он коллеге, открывая дверцу и ставя ноги на землю.
– А кто это? – задал естественный в данной ситуации вопрос Баринов.
– Одна весьма неглупая местная жительница в возрасте. А вот сейчас и спросим у нашей хозяйки, – и он бодрой походкой направился к радушно, судя по позе, встречавшей их во дворе Ленке.
Глава 7
Курортницы занялись сыскным делом
Сапфирова и Ярцева гуляли. Ласковые, приятные на ощупь солнечные лучи доживающего последние дни июля качественно выполняли свои обязанности по согреванию двух пожилых дам.
– Что скажите о нашей криминальной истории, Аделаида Евгеньевна? – поинтересовалась Холмс с удовольствием вдыхая насыщенный квинтэссенцией различных запахов воздух санаторного парка.
– Нашего? – слегка иронично приподняла брови Ярцеваа.
– А хоть бы и так, – смело бросилась в бой Сапфирова. – Помнится, я вам рассказывала, что мне довелось принять участие в нескольких расследованиях, так что кое-какой опыт у меня имеется.
– Ну что ж, Таисия Игнатьевна, – приняла вызов Ярцева. – Поднимаю вашу перчатку. Значит, вы хотите попробовать, позвольте мне небольшой сленг, раскрутить эту историю?
– По-моему, это внесет некоторое разнообразие в наш регламентированный по часам отдых, вы не находите?
– Пожалуй, – согласилась историк. – Что ж, давайте, рассмотрим факты. Начинайте, Таисия Игнатьевна.
– Охотно. Итак, Кольцова Елена Станиславовна, возраст около тридцати пяти. Согласны, Аделаида Евгеньевна?
– Пожалуй. Возможно, даже чуть моложе.
– Не думаю, – покачала головой Таисия Игнатьевна. – Она пытается молодиться, но мой-то наметанный глаз не обманешь. Впрочем, продолжаю. Итак, госпожа Кольцова, да-да, не улыбайтесь иронически, Аделаида Евгеньевна! У нас теперь все господа! Проживает она на нашем этаже в номере 16. По ее словам, у нее пропало жемчужное ожерелье, ценность которого велика.
– По ее словам, – уловила интонационный акцент на этих словах собеседница.
– Конечно, – не удержавшись, рассмеялась Сапфирова. – Мы-то с вами не видели в глаза этого ожерелья, значит, нам предлагается, поверить потерпевшей придется на слово. Или, возможно, вы видели это ожерелье? – смех Сапфировой неторопливо преобразовался в улыбку.
– Но позвольте, Таисия Игнатьевна, – несколько опешила историк. – Я лично несколько раз видела на Кольцовой это ожерелье. Да, но, как же, ведь вы были со мной. Помните, тогда на этаже тот мужчина еще сделал ей комплимент, какое у нее красивое ожерелье. Да не может быть, чтобы вы забыли, Таисия Игнатьевна!
– Я-то не забыла, – вздохнула Холмс. – Но может быть, вы – ювелир, Аделаида Евгеньевна?
– А… да нет, я, нет…, – растерялась Ярцева.
– Ну вот, в том-то и дело, – неожиданно сухо проговорила Сапфирова. – Чем вы можете доказать, что на ней были жемчуга, а не имитация?
– Давайте присядем, – после небольшой паузы предложила Ярцева (они как раз подошли к скамейке).
– Пожалуй, я действительно не могу этого знать наверняка, – как бы пробуя каждое слово на зуб, согласилась она. – Ну а вдруг тот мужчина разбирается в жемчугах? Что скажете, Таисия Игнатьевна?
– Неплохо, – кивнула Сапфирова. – Наконец-то вы начали обнаруживать деловой подход. Сейчас это ваша гипотеза. Я нахожу ее возможной. Предлагаю вам, Аделаида Евгеньевна, проверить ее, то есть доказать или опровергнуть.
– Получается, мне надо расспросить его?
– Получается так, – улыбнулась Таисия Игнатьевна. – Заодно познакомитесь с нестарым, по-моему, еще вполне симпатичным мужчиной. Совместите приятное с полезным. Чем не курортный роман?
– Однако, вы не так безобидны, как кажитесь поначалу, – вынуждена была признать Ярцева.
– Рада, что вы это заметили, начав проявлять наблюдательность. Надеюсь, в ходе нашего небольшого расследования мне удастся избавить вас и от такого недостатка, как доверчивость.
– Излишняя доверчивость, хотите вы сказать?
– Просто доверчивость, – не приняла уточнение Сапфирова. – Как говорила незабвенная мисс Марпл у Агаты Кристи: «Я вот уже Бог знает сколько лет не доверяю людям».
– А вы, похоже, ассоциируете себя с ней, а, Таисия Игнатьевна?
– Как знать, как знать… Но мы отвлеклись. Давайте обобщим известные нам факты и постараемся потом раскопать неизвестные, сначала, конечно, сделав все возможные выводы из известных нам фактов. Итак, Кольцова живет на нашем этаже, вместе с ней проживает в номере Анна Ивановна Рябчикова. Кстати, что вы о ней думаете?
– Кошечка неопределенного возраста, – вздохнула Ярцева. – А как она одевается! Их как будто специально поселили в один номер, чтобы Кольцова на ее фоне смотрелась королевой.
– Склонна согласиться с вашей оценкой, – меняя позу, проговорила Сапфирова. – Ну, а как по-вашему, могла бы она украсть жемчуг, я имею в виду, ассоциируется она у вас психологически с воровкой?
– Слишком сложный для меня вопрос, после некоторого раздумья честно призналась историк. – Давайте уж лучше я буду задавать вам вопросы.
– Ну что ж, начинайте, – улыбнулась Сапфирова.
– Не кажется ли вам, Таисия Игнатьевна, странным, что Кольцова взяла в Ленобласть жемчуг?
– С одной стороны, да, а с другой – она, по моим наблюдениям, принадлежит к тому типу женщин, что везде любят покрасоваться и похвастаться своим богатством.
– Ну вот и докрасовалась! – чуть ли не со злорадством воскликнула Ярцева.
– Возможно, но не забывайте, что мы знаем, что жемчуга настоящие лишь с ее слов. Жаль, что здесь нет Лены, да и Мария, пожалуй бы, пригодилась.
Собеседница, естественно, поинтересовалась, о ком идет речь. Холмс охотно объяснила.
– Ну что ж, Аделаида Евгеньевна, – взглянула на стильную змейку часового браслета Сапфирова. – Думаю, что хватит. В ближайшее время нам надо наметить круг подозреваемых и пообщаться с каждым из них. Не мешало бы что-нибудь выудить и из милиции.
– Из милиции? – удивилась историк. – С чего бы это им с нами откровенничать, в конце концов, пока мы тут играем в детективов, милиция, возможно, найдет вора и пропажу, а может, хозяйка вдруг объявит, что ожерелье нашлось само. Кстати, хорошо бы выяснить, было ли оно застраховано?
– Поживем – увидим, не будем гадать на кофейной гуще. А насчет страховки, вы задались дельным вопросом. Ладно, с милицией я как-нибудь найду общий язык, а ваша задача – разговорить того симпатичного мужчину. Вы знаете, как его зовут?
– Нет, но узнаю у администратора. Это несложно.
– Ну, вот и отлично! – поднялась со скамейки Сапфирова. – Самое время подремать часик в номере и собраться с мыслями.
– Ну, а я схожу на процедуры, – улыбнулась Ярцева. – В отличие от вас, Таисия Игнатьевна, я все-таки на лечении и вынуждена отчитываться перед врачом.
– Au revoir, коллега, – засмеялась Сапфирова и, заговорщицки подмигнув друг другу, курортницы-сыщицы разошлись, чтобы вскоре со свежими силами приступить к активному сбору информации.
Глава 8
Показания «свидетелей»
– Таисия прекрасно отдыхает в «Сестрорецком Курорте», – заверила Макушкина и Баринова Ленка, накладывая им солидную порцию пюре с тушенкой. – Она там будет еще с недельку, а то и все дней десять. Приглашала приехать к ней в любой момент. Я вот, помнится, отдыхала в Дюнах»…
И пока сотрудники милиции уписывали за обе щеки, гостеприимная хозяйка минут пятнадцать ездила им по ушам всякой чепухой, которую они, конечно, вынуждены были слушать, а Баринов временами соглашаться с ней и, похоже уже, искренне!
– Ну и как прошел осмотр дома? – закончив наконец молоть чушь, вернулась к своим обязанностям главная местная сплетница, задав вопрос по делу.
– Да вроде ничего любопытного, Елена Поликарповна, – без выражения откликнулся следователь. – А скажите, – неожиданно спросил он, – Вы ничего такого не слыхали о кладах в ваших местах?
– Кладах?! – растерялась Ленка. – Или вы сказали о вкладах?
Она была не уверена, что правильно расслышала существительное.
– О кладах, ну тех, что в земле зарыты, – подсказал сержант Баринов.
– Ну я, честно говоря… ничего такого, не приходит в голову, – растерялась Ленка. – А это важно? – она безуспешно пыталась придать голосу максимальную солидность.
– Конечно, я спрашиваю только о важных вещах, – с достоинством ответил Макушкин.
– Постараюсь выяснить все по данному вопросу в ближайшее время, – пообещала расстроившаяся от подобного своего невежества Образцова и, потупившись, прекрасно осознавая свой проступок перед возвышенным Ремеслом, негромко проговорила: – Извините.
– Ну, я на вас надеюсь, – после паузы, подбадривающе произнес Макушкин, слегка расчувствовавшийся после подобного апофеоза.
– Вы разрешите организовать тут у вас небольшой дополнительный штаб? – попросил Макушкин с удовольствием приговорив рюмку уже распробованной настойки.
– Буду очень рада, – тут же отреагировала Ленка.
– И еще одно, Елена Поликарповна, – следователь постарался придать своему тону максимальную серьезность. – Мы с Федором не собираемся гостить у вас бесплатно. Никакие отказы не принимаются, – строго повысил он голос, заметив, что Образцова собралась махать руками. – Государство компенсирует все расходы.
На следующее утро, позавтракав ни шатко ни валко приготовленной манной кашей и бутербродами с колбасой, Макушкин тепло поблагодарил хозяйку и обратился к Баринову:
– Ну что, Федор, начнем с этих Штеменко, это же их дочь обнаружила тело.
– Начать-то можно, – отнюдь не фигурально почесал в затылке Федя. – Но мы же не имеем права допрашивать ребенка. Сколько ей, кстати, лет?
– Шесть, – сверился с записями следователь. – Ну почему же, не имеем? В присутствии родителей мы можем задать ей вопросы. Всё, хватит болтать! Приглашай их сюда.
– А если их не окажется дома?
– Ну, тогда зови этих двух пьяниц, – немного подумав, решил Макушкин.
– Да я не знаю, где их искать.
– Так я же вам помогу, – искренне удивилась затруднению Образцова. – Уж Рулеткина и Дудкина найти, это мне запросто! Только Дудкина надо бы побыстрее, пока он не напился с утра.
– А что, если я вас попрошу сходить и попросить его пока не пить?
– Да, конечно, сбегаю, Еремей Галактионович, о чем вы говорите?! Заодно и Рулеткина предупрежу, за ним ведь, знаете ли, тоже нужен глаз да глаз.
Следователь промолчал. Честно говоря, он этого не знал, да и не стремился узнать.
Первым к следователю доставили музыканта Дудкина. Ленка отловила его еще дома, где достопочтенный трубач уже начал потихоньку накачиваться, но еще не дошел до критической отметки. Не забыв напоминания следователя, Образцова проследила, чтобы он взял паспорт. Юрий Петрович покряхтел, потратил минут пять, всматриваясь в свою фотографию, качая головой, и наконец, тяжко вздохнул и положил документы себе в карман. В другой внутренний карман он поместил «малька» и не забыв запереть дом, сопровождаемый Образцовой, поплелся к следователю.
Симагина наблюдала за доставкой в бинокль, сначала улыбаясь, а потом уже просто принялась смеяться.
– Присаживайтесь, Юрий Петрович, – почему-то слегка хрипловатым голосом предложил Макушкин, записывая данные паспорта. – Вы предупреждаетесь об ответственности согласно закону Российской Федерации за дачу ложных показаний, – прочистив горло, уже более официальным тоном предупредил следователь.
Пытаясь вникнуть в смысл слов следователя, Дудкин сфокусировал взгляд на очках Макушкина, что музыканту удалось сделать далеко не сразу, но всё же удалось.
– Итак, расскажите об обстоятельствах обнаружения тела, – Макушкин совершенно не обращал внимания на реакцию свидетеля.
– Девочка закричала, и мы с Владиком прибежали. Там лежала эта женщина с ножом в горле.
– Вы кого-нибудь видели рядом, кроме девочки?
– Да кого же я мог видеть? – удивился Дудкин. – Мы с Владиком были заняты. Выпивали, – пояснил свидетель.
– Ну, а эту женщину вы знали при жизни?
– Конечно, знал, как же мне Олю Саврасову-то не знать?! – снова удивился свидетель.
– А в лесу вы в тот день видели Саврасову?
– Да несколько раз, она шла с какой-то пожилой знакомой.
– Вы с ней разговаривали?
– Со знакомой или с Олей?
– Ну хоть с кем-нибудь из них.
– Нет, хотя подождите, я махнул им рукой издали.
– И вам ответили?
– Да, Оля тоже помахала рукой.
– А с кем-нибудь она общалась в тот день, не видели?
– Да не припомню.
– Ну, если припомните, потом обязательно сообщите.
– Это, конечно, – пообещал Дудкин.
– А незнакомых людей вы в лесу в тот день не видели? – продолжил допрос следователь.
– Как же, видел, какая-то женщина средних лет бродила. Мне ее личность не знакома.
– Опишите ее, – попросил следователь.
– Среднего роста в темно-синем плаще, но похоже не старая, я лица ее вблизи не видел.
– Как думаете, кто мог убить Саврасову? – подумав, спросил следователь.
– Да кто угодно, – безапелляционно откликнулся Дудкин и похлопал себя по карману с «мальком».
Он уже начал уставать от допроса.
– У нас в деревне уже который год убивают, – махнув рукой, добавил музыкант.
Ленка, на правах хозяйки сидевшая неподалеку, сразу поняла и оценила похлопывающий жест. Улыбнувшись, она приняла позу поудобнее, готовясь наблюдать, что будет дальше.
– Какой покойная была по характеру? – после паузы, придумал еще один вопрос следователь.
– Да толком не пила, – сразу дал ответ Дудкин, исчерпывающий, по его мнению.
Ленка зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос.
– Подпишите протокол, Юрий Петрович, – вздохнул Макушкин, понявший наконец бесполезность любых вопросов, не относящихся ко дню убийства.
– Не уезжайте никуда из Полянска, – предупредил он подписывающего протокол свидетеля.
– Да куда я уеду? – снова удивился Дудкин. – Скажете тоже, гражданин следователь!
С искренним удовольствием, попрощавшись с Макушкиным и Образцовой, свидетель удалился – ему предстояла встреча с «мальком» и он торопился, пока тот не слишком нагрелся в кармане.
– Однако, – пробормотал следователь, глядя вслед свидетелю и несколько раз непроизвольно дернул себя за бороду.
Пока Макушкин допрашивал пьяницу-музыканта, Баринов общался со Штеменко.
– Так ли уж обязательно беспокоить Свету? – уже во второй раз спросила Алевтина.
– Следователь имеет право задать вашей дочери вопросы в вашем присутствии, – пояснил Баринов.
– Вы можете нанести ребенку психологическую травму, – нахмурился Олег.
– Еремей Галактионович опытный профессионал, – продолжал стоять на своем Баринов. – Я даже не побоюсь назвать его педагогом. Уверяю вас, я испытал его педагогический талант на себе!
– Это очень заметно, – с явной иронией отреагировала Алевтина.
– Ну хорошо, – предложил компромисс, понявший иронию, но в интересах дела, скрывший обиду сержант. – Задайте сами вашей дочери вопросы, которые озвучит Еремей Галактионович, но непременно в его присутствии.
Алевтина задумалась, она, видимо, колебалась.
– Хорошо, – наконец принял решение отец. – Но пусть следователь придет сюда, лучше задать свете вопросы в домашней обстановке.
– Никуда не уходите, – вздохнул Баринов. – Я передам ваше предложение Еремею Галактионовичу.
* * *
– Беда с этими детьми, – выслушав лейтенанта, сказал Макушкин. – Ну, делать нечего, пойдемте к этим Штеменко.
– А их вы будете допрашивать? – с живейшим интересом спросила Ленка.
– А вам это важно? – проявил наивность бесхитростный лейтенант.
– Конечно, – не стала вводить его в заблуждение сплетница. – Видите ли, я думаю, здесь Еремею Галактионовичу будет удобнее допрашивать свидетелей, – в последний момент она попыталась замаскировать свое любопытство ведущей кумушки.
Однако всё было слишком уж прозрачно и даже не отличавшийся проницательностью Макушкин понял истинные мотивы гостеприимства хозяйки.
– Я склоняюсь к тому, что вы правы, – важно-дипломатично заметил он. – А вы не могли бы предупредить этого Рулькина, что я хочу его допросить, когда закончу со Штеменко.
– Да, конечно, – искренне обрадовалась Ленка. – Я сейчас и схожу, делать-то мне всё равно нечего. Только не Рулькина, а Рулеткина.
– Слушайте, когда же она занимается огородом?! – спросил по пути к дому Штеменко у следователя сержант.
– Лучше думай о рабочих моментах и не ломай голову над посторонними проблемами, – строго посоветовал младшему коллеге опытный педагог.
– Не надо нам тут потусторонних проблем, – внезапно раздался рядом с ними укоризненно-веселый мужской голос.
– А, э-э-э… при чем тут потусторонние проблемы – пробормотал растерявшийся от неожиданности Макушкин и зачем-то непроизвольно поправил очки.
– А вы собственно, кто? – уже более решительным тоном выдал довольно странную формулировку, с точки зрения сержанта, следователь.
– А я Рулеткин, – не стал скрывать свою личность прохожий. – Местный житель, и более того – гражданин Российской Федерации.
За его веселостью уже вовсю маячила развязность.
– Ах Рулеткин, тот самый Рулеткин? Вы-то мне и нужны! – обрадовался Макушкин.
– Зачем это?! – слегка оторопел гражданин Российской Федерации, делая шаг назад.
– Еремей Галактионович Макушкин, следователь прокуратуры, мне надо вас допросить.
– Это зачем еще?!
– По поводу обнаружения трупа в лесу.
– А-а, – успокоился Рулеткин и даже махнул рукой. – Я думал что-то серьезное.
– Убийство, по-вашему, это несерьезно? – глаза у Баринова чуть не вылезли на лоб.
– Вот что, Федор, – успокоил подчиненного деловым тоном Макушкин. – Идите к Штеменко и скажите, что я скоро к ним приду, а пока воспользуюсь оказией и допрошу этого субъекта Российской Федерации, пока он окончательно не нализался.
– Как скажете, Еремей Галактионович, – и Баринов направился к дому Штеменко.
– Пройдемте, как ваше имя-отчество?
– Владлен Тимофеевич. А куда идти-то?
– Здесь недалеко.
С Ленкой они столкнулись около ее дома.
– Ой, как здорово, – обрадовалась Образцова. – А я-то как раз пошла искать тебя, Владик, а ты уж – тут как тут.
– Зачем это ты меня собралась искать, Лена? – подозрительно поинтересовался пьяница номер два.
– Ответьте на несколько вопросов, – смешался Макушкин. – И не задерживайте ни себя, ни меня.
– Да-да, конечно, пойдемте в дом, – и Ленка поспешно засеменила к калитке.
– Кстати, с Юрой мы уже побеседовали, – сообщила она Рулеткину, открывая дверь.
При местоимении «мы» брови Макушкина взлетели вверх, как качели, но он предпочел промолчать.
– Присаживайтесь, Владлен Тимофеевич, – гостеприимно предложил следователь и стал подготавливать всё необходимое для допроса.
– Вот спасибочки, – поудобнее устроился на стуле Рулеткин и изъявил согласие в ответ на предложение хозяйки подкрепиться чашечкой чая с баранками.
– А что поведал вам Юрка? – спросил его приятель, пока следователь расписывал ручку.
– Давайте сначала вы ответите на мои вопросы, а потом уж я на ваши, – живо откликнулся следователь.
В течение пяти минут он задавал Рулеткину те же вопросы, что и Дудкину. Пьяница номер два дал следователю ту же информацию, что и его более продвинутый в пьянстве коллега, разница лишь в незначительных расхождениях, которые, впрочем, не несли никакой смысловой нагрузки. Чуть более обстоятельно Рулеткин ответил только на вопрос о характере убитой Саврасовой.
– Доброжелательная была женщина, – вздохнул свидетель, видимо, погрузившись в воспоминания. – Никакой ругани в свой адрес от нее не слышал, да и замечаний никаких она мне не делала, как эта дура Коробочка.
При этих словах он опасливо глянул по сторонам, проверяя, как подумала Ленка, на всякий случай, нет ли Коробочки поблизости и, с облегчением убедившись в отсутствии упомянутой особы, продолжил:
– И насчет пьянства ни мне, ни Юрке ни слова не выговаривала. Хорошая была женщина, – подвел он итог, – Ученая, в музее ведь работала.
Макушкин чин по чину оформил показания Рулеткина и уже совсем собрался дать протокол ему на подпись, но на всякий случай спросил:
– Больше ничего такого интересного, любопытного, связанного с убитой не приходит в голову, Владлен Тимофеевич?
– Да пожалуй, нет, Еремей Галактионович, – блеснул тем, что запомнил имя-отчество следователя Рулеткин. – Разве что, только…
– Да?…
– Ну вот за день до убийства она со своей культурной знакомой, ну той, что была с ней в лесу в день ее гибели, постарше, они кажется вместе работали, прогуливалась по реке, а я ловил рыбу в камышах, не знаю, видели ли они меня, но не в этом дело…
– А тогда в чем же? – с мягким любопытством, как опытный рыбак, Макушкин стал аккуратно вытягивать свою добычу на поверхность.
– Ну, они обсуждали какой-то клад и говорили что-то про необходимость достать недостающие куски какой-то карты.