Алексей Толстой Душистые ветки акации белой (сборник)
«Рассевается, расступается…»
Рассевается, расступается Грусть под думами под могучими, В душу темную пробивается Словно солнышко между тучами!
Ой ли, молодец? Не расступится, Не рассеется ночь осенняя, Скоро сведаешь, чем искупится Непоказанный миг веселия!
Прикачнулася, привалилася К сердцу сызнова грусть обычная, И головушка вновь склонилася, Бесталанная, горемычная…
1858
«Что ни день, как поломя со влагой…»
Что ни день, как поломя со влагой, Так унынье борется с отвагой, Жизнь бежит то круто, то отлого, Вьется вдаль неровною дорогой, От беспечной удали к заботам Переходит пестрым переплетом, Думы ткут то в солнце, то в тумане Золотой узор на темной ткани.
Разорвав тоски оковы, Цепи пошлые разбив, Набегает жизни новой Торжествующий прилив,
И звучит свежо и юно Новых сил могучий строй, Как натянутые струны Между небом и землей.
1858
«Осень. Обсыпается весь наш бедный сад…»
Осень. Обсыпается весь наш бедный сад, Листья пожелтелые по ветру летят; Лишь вдали красуются, там на дне долин, Кисти ярко-красные вянущих рябин.
Весело и горестно сердцу моему, Молча твои рученьки грею я и жму В очи тебе глядючи, молча слезы лью, Не умею высказать, как тебя люблю.
1858
«Источник за вишневым садом…»
Источник за вишневым садом, Следы голых девичьих ног. И тут же оттиснулся рядом Гвоздями подбитый сапог.
Все тихо на месте их встречи, Но чует ревниво мой ум И шепот, и страстные речи, И ведер расплесканных шум…
1858
«О друг, ты жизнь влачишь, без пользы увядая…»
О друг, ты жизнь влачишь, без пользы увядая, Пригнутая к земле, как тополь молодая; Поблекла свежая ветвей твоих краса, И листья кроет пыль и дольная роса.
О, долго ль быть тебе печальной и согнутой? Смотри, пришла весна, твои не крепки путы, Воспрянь и подымись трепещущим столбом, Вершиною шумя в эфире голубом!
1858
«В совести искал я долго обвиненья…»
В совести искал я долго обвиненья, Горестное сердце вопрошал довольно — Чисты мои мысли, чисты побужденья, А на свете жить мне тяжело и больно.
Каждый звук случайный я ловлю пытливо, Песня ли раздастся на селе далеком, Ветер ли всколышет золотую ниву — Каждый звук неясным мне звучит упреком.
Залегло глубоко смутное сомненье, И душа собою вечно недовольна: Нет ей приговора, нет ей примиренья, И на свете жить мне тяжело и больно!
Согласить я силюсь, что несогласимо, Но напрасно разум бьется и хлопочет, Горестная чаша не проходит мимо, Ни к устам зовущим низойти не хочет!
1858
«Минула страсть, и пыл ее тревожный…»
Минула страсть, и пыл ее тревожный Уже не мучит сердца моего, Но разлюбить тебя мне невозможно, Все, что не ты, – так суетно и ложно, Все, что не ты, – бесцветно и мертво.
Без повода и права негодуя, Уж не кипит бунтующая кровь, Но с пошлой жизнью слиться не могу я, Моя любовь, о друг, и не ревнуя, Осталась та же прежняя любовь.
Так от высот нахмуренной природы, С нависших скал сорвавшийся поток Из царства туч, грозы и непогоды В простор степей выносит те же воды И вдаль течет, спокоен и глубок.
1858
«Когда природа вся трепещет и сияет…»
Когда природа вся трепещет и сияет, Когда ее цвета ярки и горячи, Душа бездейственно в пространстве утопает И в неге врозь ее расходятся лучи.
Но в скромный, тихий день, осеннею погодой, Когда и воздух сер, и тесен кругозор, Не развлекаюсь я смиренною природой, И немощен ее на жизнь мою напор.
Мой трезвый ум открыт для сильных вдохновений, Сосредоточен я живу в себе самом, И сжатая мечта зовет толпы видений, Как зажигательным рождая их стеклом.
Винтовку сняв с гвоздя, я оставляю дом, Иду меж озимей чернеющей дорогой; Смотрю на кучу скирд, на сломанный забор, На пруд и мельницу, на дикий косогор,
На берег ручейка болотисто-отлогий, И в ближний лес вхожу. Там покрасневший клен, Еще зеленый дуб и желтые березы Печально на меня свои стряхают слезы;
Но дале я иду, в мечтанья погружен, И виснут надо мной полунагие сучья, А мысли между тем слагаются в созвучья, Свободные слова теснятся в мерный строй, И на душе легко, и сладостно, и странно, И тихо все кругом, и под моей ногой Так мягко мокрый лист шумит благоуханный.
1858
«Ты знаешь, я люблю там, за лазурным сводом…»
Ты знаешь, я люблю там, за лазурным сводом, Ряд жизней мысленно отыскивать иных И, путь свершая мой, с улыбкой мимоходом Смотрю на прах забот и горестей земных.
Зачем же сердце так сжимается невольно, Когда твой встречу взор, и так тебя мне жаль, И каждая твоя мгновенная печаль В душе моей звучит так долго и так больно?
Еще дрожат цветы, полны водою И пылью золотой, О не топчи их с новою враждою Презрительной пятой.
1858
«Змея, что по скалам влечешь свои извивы…»
Змея, что по скалам влечешь свои извивы И между трав скользишь, обманывая взор, Помедли, дай списать чешуйчатый узор: Хочу для девы я холодной и красивой Счеканить по тебе причудливый убор.
Пускай, когда она, скользя зарей вечерней, К сопернику тайком счастливому пойдет, Пускай блестит, как ты, и в золоте и в черни, И пестрый твой в траве напоминает ход!
1858
«Ты жертва жизненных тревог…»
Ты жертва жизненных тревог, И нет в тебе сопротивленья, Ты, как оторванный листок, Плывешь без воли по теченью;
Ты как на жниве сизый дым: Откуда ветер ни повеет, Он только стелется пред ним И к облакам бежать не смеет;
Ты словно яблони цветы, Когда их снег покрыл тяжелый: Стряхнуть тоску не можешь ты, И жизнь тебя погнула долу;
Ты как лощинка в вешний день: Когда весь мир благоухает, Соседних гор ложится тень И ей одной цвести мешает;
И как с вершин бежит в нее Снегов растаявшая груда, Так в сердце бедное твое Стекает горе отовсюду!