Алексей Исаев
Чудо под Москвой

Без резервов: Волоколамское шоссе

В наступление на растянутую в один эшелон на фронте 41 км 316-ю стрелковую дивизию пошли свежие танковые соединения немцев, для которых операция «Тайфун» была дебютом на Восточном фронте. Это, в первую очередь, 2-я танковая дивизия. До 13 октября она была скована в боях в Вяземском «котле», 14 октября дивизия проследовала через Гжатск. Фактически 2-я танковая дивизия перемещалась с правого фланга группы армий «Центр» на левый, пересекая с юга на север полосу наступающих на Москву соединений. Только 16 октября дивизия перешла в наступление против закрепившейся в Волоколамском У Ре 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И.В. Панфилова. К тому моменту в 16-ю армию К.К. Рокоссовского были включены: кавалерийская группа генерал-майора Л.М. Доватора (50 и 53-я кавалерийские дивизии), восстановленная после выхода из «котла» 18-я стрелковая дивизия (без одного полка) и 22-я танковая бригада (29 Т-34 и 32 легких танка). Кавалерийской группой удалось прикрыть часть 100-километрового фронта 16-й армии, на которой противник не предпринимал решительных действий.

Путь в легенду начинался просто и буднично. Из трех перебрасываемых с северо-западного направления стрелковых дивизий 316-я сд направлялась в 35-й укрепрайон под Волоколамск. К.К. Рокоссовский в мемуарах описывал свое впечатление об И.В. Панфилове так:

«Понравилось мне и спокойное остроумие генерала. Оценивая участок от Болычево к реке Руза, где стоял один из его полков, он сказал:

– Да, здесь мы сели на колышки.

Меткая характеристика так называемой «укрепленной полосы» – вместо оборонительных сооружений там оказались только колышки, их обозначавшие: строители больше ничего не успели сделать»¹.

Готовность 35-го У Ра действительно оставляла желать много лучшего, она характеризовалась самыми низкими показателями в ряду трех укрепрайонов, прикрывавших непосредственно столицу. В 35-м У Ре построили 36 % (74 из 203) намеченных для строительства ДОТов и 13 % (43 из 315) ДЗОТов.

О плотности обороны в целом говорит следующий факт: 1-й батальон 1073-го полка, которым командовал многим хорошо известный по повести А. Бека «Волоколамское шоссе» старший лейтенант Баурджан Момыш-Улы, занимал оборону на фронте 6,5 км. На Курской дуге такой фронт доставался некоторым дивизиям (пусть и типичной для лета 1943 г. численности в 5–6 тыс. человек), а не полкам или тем более батальонам. Вместе с тем Момыш-Улы оценивал рубеж обороны как «выгодный» и считал его «достаточно укрепленным для оказания сопротивления врагу».

Значительную часть фронта 16-й армии составлял пассивный участок, связывавший волоколамское направление с Калининым по восточному берегу р. Лама. Ни в планах немцев по состоянию на октябрь 1941 г., ни по факту активных действий на нем не наблюдалось. Участок прикрывался завесой в составе двух кавалерийских дивизий группы Доватора. Кавалеристы вели разведку отдельными разъездами к западу от Ламы.

Поворот крупных сил 3-й ТГр на Калинин стал для К.К. Рокоссовского подарком судьбы, т. к. не просто дал лишние несколько дней для подготовки обороны, а избавил от удара по разреженной обороне сразу целого танкового корпуса. Однако за подарок вскоре пришлось расплачиваться, когда переданную в подчинение 16-й армии 21-ю тбр пришлось отправить в Калинин «с целью ударом во фланг и тыл противнику содействовать нашим войскам в уничтожении Калининской группы войск противника»^[1]. Причем произошло это буквально за считаные часы до начала наступления немцев на позиции Волоколамского УРа.

В 16.00 16 октября К.К. Рокоссовский поднимает по тревоге 22-ю тбр и направляет ее в распоряжение И.В. Панфилова. Однако поучаствовать в бою с 18.00 до 20.00 того же дня успела только одна танковая рота бригады (10 Т-34 и 9 Т-30), контратаковавшая противника в районе Княжево, Федосьино (на северо-восток от Болычево). Уже в 22.00 22-я тбр получает приказ из штаба фронта «немедленно перейти в район Пушкино и войти в распоряжение командующего 5-й армией». Т. е. танковый резерв у Рокоссовского отбирают и бросают на восстановление катастрофического положения в полосе соседней армии.

Для восполнения изъятого в разгар боя резерва К.К. Рокоссовский получает еще одну танковую бригаду, 25-ю тбр полковника И.А. Таранова. Бригада с 1 по 20 октября 1941 г. формировалась в г. Горький и насчитывала к моменту завершения формирования 3 КВ, 11 Т-34 и 15 Т-60. Также достаточно традиционно для осени 1941 г. бригада получила восемь 57-мм противотанковых пушек. 20 октября бригада погрузилась в четыре эшелона и уже 21 октября прибыла в г. Истра. Однако 22 октября она, по приказу штаба Западного фронта вновь… изымается на можайское направление. Поднятой по тревоге бригаде предписывается «форсированным маршем направиться через Звенигород в район Кубинка».

Тем временем над 16-й армией сгущаются тучи. В своем докладе начальнику штаба Западного фронта и ГШ КА от 23 октября К.К. Рокоссовский в целом верно определил главную опасность для своих войск: «Противник группирует главные силы на левом фланге 16-й армии для наступления в северо-восточном направлении, с целью перерезать коммуникации армии и отделить ее от можайской и московской группы наших войск»^[2]. При этом нельзя не отметить, что группировка противника штабом 16-й определяется не вполне точно. Так штаб Рокоссовского числил перед своим фронтом 6-ю тд и 129-ю ид, реально находившиеся в районе Калинина, а также 29-ю мд из танковой армии Гудериана. Разведка 16-й армии правильно идентифицирует 2-ю тд противника, но не вскрывает 11-ю тд (возможно, именно она скрывалась под «6 тд»).

Справедливости ради следует сказать, что в сводке ГРУ ГШ КА за 22 октября под Волоколамском фигурируют все те же «2, 6 тд, 29 мд»^[3]. Если отвлечься от номеров соединений, то представление о группировке противника у штаба 16-й армии сложилось достаточно адекватное. Но ошибки с нумерацией не стимулировали вышестоящее командование выделять дополнительные резервы, особенно ввиду прояснения нумерации соединений на других направлениях.

Командир 316-й сд генерал-майор И.В. Панфилов (слева) с офицерами штаба соединения

Именно в этот период немецким командованием принимается решение задействовать на Волоколамском направлении V армейский корпус в составе двух пехотных дивизий (35-й и 106-й ид). ВЖБД 4-й танковой группы указывалось: «V АК в составе 35-й и 106-й ид с сегодняшнего дня передан в подчинение ТГр, его задача – захват Волоколамска и продвижение на Клин». В дальнейшем предполагалось его использование для прикрытия северного фланга 4-й ТГр в ходе наступления в обход Москвы с севера. Помимо внезапности первый удар V АК оказывается существенно и внепланово усилен авиацией: из-за погоды запланированные действия VIII корпуса на северном крыле армии отменяются, и вся мощь авиакорпуса фон Рихтгоффена оказывается в распоряжении командования армейского корпуса на подступах к Волоколамску.

Когда в 15.00 24 октября состоялся разговор между начальником штаба фронта В.Д. Соколовским и начальником штаба 16-й армии М.С. Малининым, последнего предсказуемо упрекнули в завышении сил противника. В.Д. Соколовский прямо заявил: «На фронте вы сильно преувеличили вчеpa своим донесением противника. По нашим данным, 6 пд [так в документе, вероятно, все же 6 тд. – А.И.] 129 пд ушли на Калининское направление, 7 тд неизвестно пока где находится, она была сильно побита и, видимо, где-то далеко в тылу приводит себя в порядок»^[4]. С этим трудно поспорить, указанные соединения действительно находились под Калинином, а 7-я тд в наступлении на Волоколамск не участвовала. Реальные же 35-я пд и 106-я пд оставались на тот момент не вскрытыми. Только по итогам дня 24 октября по документам убитого немца советская разведка фиксирует появление на Волоколамском направлении 106-й пд.

В итоге диалог М.С. Малинина с В.Д. Соколовским свелся к просьбам штаба 16-й армии в той или иной форме передать 126-ю сд, 690-й полк и управление которой уже находились под Волоколамском. Вообще нельзя не признать, что в тот момент оценка обстановки штабом Западного фронта не вполне отвечала реальности. В ЖБД фронта указывается: «Противник, не имея успеха в центре фронта, развивал наступление на правом фланге в направлении Волоколамск, а на левом – в направлении Серпухов». В действительности же имел место перенос усилий 4-й ТГр немцев на правый фланг, на Волоколамск и Истру, с целью обхода Москвы с севера. Соответственно с Можайского направления немцы уводили свои подвижные соединения.

Уже вечером Рокоссовский обращается в штаб фронта с докладом об угрожающем положении своей армии. «Прошу доложить Командующему [Г.К. Жукову. – А.И.] что для восстановления положения на левом фланге необходимо к утру подбросить минимум дивизию; если это сделать нельзя, то прошу тогда указаний, что делать дальше, ибо невольно фронт мой будет поворачиваться к югу и оттесняться в лесисто-болотистый район, не прикрывая направления на Ново-Петровское»^[5]. Названное Рокоссовским «Ново-Петровское» (узел дорог на шоссе по дороге в Истру) по сути своей являлось эвфемизмом «на Москву». Аргументацию «дайте резервы или предложите решение» можно оценить как весьма грамотную, той же линии придерживался, например, Модель под Ржевом в 1942 г. Позднее, в 22.30 того же дня 24 октября последовал ответ за подписью В.Д. Соколовского, в котором командующему 16-й армии передавалась 18-я сд. Самый главный ответ шел третьим пунктом: «Новой дивизии у фронта нет». Строго говоря, новые дивизии имелись, но достались они не Рокоссовскому.

С целью не допустить прорыва танков противника на Волоколамск советскими войсками были созданы три противотанковых района. Первый район находился в деревне Спасс-Рюховское в составе 289-го полка ПТО майора Н.К. Ефременко в составе 16 76-мм орудий УСВ обр. 39 г. и 4 25-мм автоматических зенитных пушек. Второй район – Рюховское – образовывал 296-й артполк ПТО капитана Н.С. Алешкина в составе 20 76-мм орудий УСВ обр. 39 г. и 4 25-мм зениток. Третий – в районе Матвейково, Холстниково образовывали 3-я и 4-я батареи 768 артполка ПТО в составе 8 37-мм орудий. Это обеспечивало как цепочку опорных пунктов противотанковой обороны фронтом на запад, так и эшелонированную в глубину оборону фронтом на юг.

В свою очередь германское командование принимает решение усилить натиск на Волоколамск. Необходимо подчеркнуть, что этот удар осуществлялся ценой остановки наступательных действий на других направлениях. В ЖБД 4-й ТГр 25 октября указывалось: «XXXXVI тк в общем и целом вынужден остановиться из-за проблем со снабжением. Последние корпусные резервы горючего переданы сегодня для наступления на Спасское. Основная масса корпуса израсходовала свои запасы, которые необходимо пополнять заново». Волоколамск в тот момент являлся для 4-й ТГр одним из двух ключевых направлений (вторым было наступление 10-й тд, о котором рассказано ниже).

На период наступления на Волоколамск 2-я тд передавалась из XXXXVI корпуса в подчинение V АК. Однако именно 25 октября 2-я тд еще действовала отдельно, хотя и во взаимодействии с соседом. Согласно ЖБД V АК план на 25 октября предполагал «продолжение наступления, главный удар в полосе 35-й ид, которая должна свернуть русские позиции ударом с юга». Точно так же удар 2-й тд нацеливался в направлении с юга на север, «сматывая» оборону 16-й армии у Волоколамска.

Танки Pz.III 11-й танковой дивизии в наступлении под Волоколамском

Первой целью наступления 2-й тд являлось Спасс-Рюховское (по немецким документам проходившее как «Спасское»). Деревню, превращенную в опорный пункт обороны, предполагалось атаковать «боевой группой Бака» из 2-й тд, названной так по имени командира – подполковника Ганса-Ульриха Бака, командира 304-го мотопехотного полка. В состав боевой группы входили: 304-й мп, 703-я рота тяжелых пехотных орудий, 1-я рота 38-го противотанкового дивизиона, штаб и I батальон 3-го танкового полка, штаб, штабная батарея, 1-й и 3-й дивизионы, наблюдатели 74-го артполка, 3-я рота 38-го саперного батальона, части 76-го легкого зенитного дивизиона. По боям в районе Спасс-Рюховского и Рюховского сохранились довольно подробные отчеты участвовавших в бою подразделений, поэтому имеет смысл описать эти события подробнее, в первую очередь как тактический пример действий немцев в наступлении на опорные пункты Красной армии под Москвой.

В отчете о действиях II батальона 304-го мотопехотного полка 2-й тд, наступавшего непосредственно на Спасс-Рюховское, в оценке обстановки прямо указывалось: «Позиции противника организованы таким образом, что атака с юга на север почти не имеет шансов на успех». В итоге немцами принимается решение атаковать по обе стороны шоссе двумя группами, где более сильной являлась наступающая к западу от дороги на Спасс-Рюховское. Ее задачей становится наступление через высоту 202,8 к юго-западу от советского опорного пункта и последующая его атака с запада.

Несмотря на достаточно серьезную оценку советской обороны, первоначальный план атаки носил черты «кавалерийского наскока». В отчете танкистов 2-й тд по итогам боев он описывался следующим образом:

«I батальон 3-го тп (без 3-й роты) берет на броню в Осташево и Становищах по одной стрелковой роте, затем движется маршевой колонной от Становищей, в 1,5 км севернее Становищей поворачивает на северо-северо-запад и с ходу атакует Спасское с юго-запада. На главной дороге, ведущей напрямую от Становищей на Спасское (не указана на немецкой карте 1:100 000), будут действовать части 8-й роты, которым поставлена задача наблюдать за противником и сковывать его боем. 3-я рота 3-го тп вместе с 7-й ротой 304-го сп должна по разведанным накануне дорогам двигаться через Вараксино, Кузьминскую и Чертаново таким образом, чтобы она раньше батальона атаковала Спасское с юго-востока, востока или северо-востока (по ситуации)».

Еще одно фото из серии, снятой в 11-й тд под Волоколамском. Обращает на себя внимание второй ящик для вещей (роммель-кисте) на корме первого танка, видимо, снятый с подбитого танка

Т.е. предполагалось взять Спасс-Рюховское в танковые «клещи» с запада и востока. В какой-то мере это объясняется обещанной поддержкой пикировщиков, удар которых действительно мог серьезно пошатнуть устойчивость обороны.

Нельзя сказать, что немецкое наступление застало советские части врасплох. Член Военного совета 16-й армии А.А. Лобачев, побывавший в Спасс-Рюховском незадолго до немецкой атаки, вспоминал: «В два часа ночи 25 октября весь личный состав 289-го полка подняли на ноги. Ефременко отдал приказ выложить у каждого орудия по 100 снарядов»^[6]. Более того, по приказу И.В. Панфилова, подписанному в

23.40 24 октября, предполагался вывод в резерв 1-го батальона 1073-го полка и 4-й роты этого же полка с сосредоточением в районе Крюково, отм. 218,6, Пагубино, Холстиково. Здесь предполагалось занять оборону и быть готовым к контратакам. К сожалению, командир 1/1073 Б. Момыш-Улы получил приказ только в 7.00 утра 25 октября и уже не успел выйти в назначенный район.

Наступление немцев 25 октября началось в 5.30 утра с обстрела боевых порядков советских войск минометным огнем. В 7.20 огонь артиллерии и минометов усилился. В 9.00 последовал удар по Спасс-Рюховскому 12 самолетами. Противотанковый полк потерь от налета не понес. Последовавший в

9.40 еще один авиаудар 25 самолетами, сбросившими полторы сотни бомб, принес им первые потери, четверо убитых и выведенное из строя орудие. В ЖБД 2-й тд воздействие авиации на советскую оборону оценивается достаточно высоко: «Результат первой атаки пикировщиков: подавлены батареи северо-восточнее Спасского, батареи к западу от него не найдены».

Наконец, после череды авиаударов, последовала атака танков с десантом мотопехоты. В советском тактическом описании боя указывалось: «по мере приближения танков противника к нашей обороне было обнаружено, что почти за каждым танком была прикреплена волокуша, на которой буксировалась пехота»^[7]. Однако упоминания о подобном приеме в достаточно подробных немецких отчетах по итогам боя отсутствуют. В наградных по данному эпизоду, впрочем, упоминаются танковые десанты. Еще одно ударное подразделение боевой группы Бака наступало через Лукино на Милованье. Под ударом танков и мотопехоты занимавшие позиции на фронте Лукино, Становище подразделения 1075-го полка дивизии И.В. Панфилова стали отходить назад, к опорному пункту противотанкового полка в Спасс-Рюховском.

Командир немецкой 2-й тд генерал-лейтенант Р. Файель

В изданном вскоре после войны тактическом учебнике «Бой стрелковой дивизии» приводились воспоминания бывшего начальника оперативного отделения 316-й сд капитана К.П. Гофмана. Он вспоминал, что лично прибывший на КП дивизии в Рюховское Рокоссовский приказал соединить его по телефону с командиром 289-го полка ПТО майором Н.К. Ефременко. Выслушав краткий доклад командира полка, командующий 16-й армией передал ему следующее: «Противник наносит свой главный удар вдоль шоссе на Волоколамск с целью отрезать главные силы дивизии и прорваться к Москве. Пехота 1075-го полка, действующего на этом участке фронта, очень слаба. Ваша задача не допустить прорыва танков противника через Спасс-Рюховское, чего бы это ни стоило. Пехота 1075-го полка обеспечит полк от просачивания в ваши боевые порядки пехоты противника»^[8].

Опорный пункт 289-го полка ПТО действительно стал «крепким орешком». Несмотря на первоначальный успех с опрокидыванием изначально оцененной Рокоссовским как «слабой» пехоты, вскоре намеченный немцами план кавалерийского наскока дал трещину. В отчете командира боевой группы 2-й тд указывалось: «Когда передние танки с пехотным десантом из состава левой группы выехали из леса юго-восточнее высоты 202.8, противник немедленно открыл по ним огонь артиллерии, ПТО и пулеметов. Передний танк наскочил на мины».

Советское описание того же момента боя выглядит так: «В 10.10 с направления Становище на Спасс-Рюховское появились три танка противника, но, встреченные огнем противотанковой артиллерии [289-го] полка, ушли в южном направлении в лес». Уход в сторону привел к подрыву на мине, но танки одновременно укрылись от губительного огня советских 76-мм пушек. В отчете танкистов 2-й тд указывалось: «Избежать дальнейших потерь удается потому, что рота находится в низине, и снаряды противника летят через роту в сторону 4-й роты и штаба». Кроме того, бить по танкам с дальней дистанции мешала отходящая пехота 1075-го полка, как позднее писалось, противотанкисты «не могли вести огонь по вражеским танкам во время отхода нашей пехоты из-за опасности поражения ее своим огнем»^[9]. Одновременно ввиду ухода в низину немецкие танки пропадают из поля зрения, что заставляет советских артиллеристов сделать вывод об уходе, отступлении.

К полю боя подтягиваются немецкие саперы, которые начинают разминирование. Относительно принятых для ускорения процесса мер в отчетах времен войны немцы не стеснялись, в отчете по итогам боев походя сказано: «На помощь ему [саперному батальону] гауптман Виллинг направил пленных, которых заставляет топтаться по минному полю».

Начальник артиллерии 16-й армии В.И. Казаков

 

Уход танков немецкой левой ударной подгруппы с линии огня и «утыкание» ее в минное поле привело к тому, что как главная опасность советскими командирами оказывается оценена вторая, реально более слабая группа немецких танков и пехоты (усиленная рота мотопехоты и рота танков), атаковавшая через Чертаново. По штату 1941 г. танковая рота на Pz.HI и Pz.II насчитывала 22 машины. Сила этой группы оценивается советской стороной в 80 танков с пехотой, «впереди которой двигались шеренгой автоматчики – примерно по 30 человек против каждого батальона». Трудно сказать, какой тактический прием немцев заставил оценивать атаку столь экзотическим способом (хотя действия атакующих поддерживались автоматическим огнем, но это были станковые пулеметы, об этом в явном виде написано в немецком отчете о действиях).

Сама деревня Чертаново, судя по советским и немецким данным, в тот момент находилась на ничейной полосе, никто ее не занимал. Однако севернее Чертаново немцы натолкнулись на обширное минное поле, которое, впрочем, не прикрывается огнем. Пока саперы снимали мины, мотострелки и танкисты отправились искать брод через ручей, вскоре найденный в 1 км севернее Чертаново. К броду подтягиваются главные силы группы. Лишь незадолго до пересечения ручья по найденному броду немцы попадают под огонь из Спасс-Рюховского. После форсирования ручья огонь обороны усиливается, как указывалось в немецком отчете о действиях: «мы оказались под еще более сильным обстрелом из зениток, ПТО и пулеметов из Левлево [на советских картах Ивлево. – А.И.]». В Ивлево находилось два орудия 2-й батареи 289-го полка.

Началась дуэль между противотанковыми пушками и танками, как она обозначена в немецком отчете о действиях: «разворачивается ожесточенный бой с ПТО и артиллерией, которые занимают позиции по обе стороны от Левлево». При этом немецкой стороной особо отмечается роль в бою точной стрельбы экипажей танков. По советским данным достоверно известно, что танками подбивается одно из двух орудий в Ивлево, судьба второго остается неизвестной. Под удар наступающих от Чертаново танков и пехоты попадает 5-я батарея 289-го полка к юго-востоку от Спасс-Рюховского. Про нее в докладе В.И. Казакова есть только короткая, но страшная фраза: «Ни один из личного состава батареи из боя не вернулся. Судьба орудий неизвестна».

Тем временем развивалась атака левой ударной подгруппы на высоту 202,8 к западу от Спасс-Рюховского. Обширные минные поля вынуждают поначалу вести атаку только мотопехотой, как указывалось в немецком отчете: «При огневой поддержке артиллерии и остановившихся перед минным полем танков (минное поле находилось в 1500 метрах от высоты) пехоте удалось захватить высоту». Атака также энергично поддерживалась станковыми пулеметами, которые позволили ворваться на выс. 208, 2 с запада.

Разреженные порядки своей пехоты вынуждают артиллеристов 289-го противотанкового полка пустить в дело имевшееся у них стрелковое оружие (2 станковых, 9 ручных пулеметов и винтовки). В докладе командующего артиллерией 16-й армии В.И. Казакова по итогам боев указывалось: «Для того, чтобы отсечь пехоту от танков, орудия вели попеременно огонь бронебойными снарядами по танкам противника и шрапнелью на картечь по пехоте»^[10]. Согласно наградному именно командир полка майор Н.К. Ефременко отдает приказ от орудий не отходить и вести огонь попеременно бронебойными и картечью.

После захвата высоты последовала атака немцев на Спасс-Рюховское с запада, причем, как подчеркивается в отчете, «без помощи танков, потому что на полпути между высотой 202.8 и Спасском было обнаружено еще одно минное поле». Однако в захвате Спасс-Рюховского танки все же успевают поучаствовать, после пробивания прохода в минном поле. Это подтверждается советскими данными. Как указывается в отчете Казакова: «3 орудия 4-й батареи были смяты танками, атаковавшими с фланга и тыла». 4-я батарея 289-го полка находилась на южной окраине Спасс-Рюховского, т. е. она оказывается атакована с запада и из деревни с тыла.

Успеху атаки советского опорного пункта с запада также способствовал его обход с востока второй ударной подгруппой немцев. После боя с 2-й и 5-й батареями 289-го полка немецкие танки с десантом вышли на дорогу, идущую дальше на север, к Рюховскому. По немецкой версии событий, после этого последовал прорыв из Спасс-Рюховского: «Поскольку противник обнаружил, что его путь отхода от Спасского на Рюховское перерезан, он попытался уйти из Спасского в Левлево через лес северо-восточнее Спасского. Пулеметным огнем этим отступающим частям противника были нанесены большие потери…» Отголоски этого развития событий присутствуют в советском отчете, в котором сказано следующее: «В 12.40 командный пункт полка, находившийся в Спасс-Рюховское, был окружен танками с автоматчиками с левого фланга и пехотой с правого фланга. При выходе из окружения с боем, штаб потерял около 30 % личного состава»^[11]. Прорыв из окружения обозначил финал борьбы за опорный пункт 289-го полка ПТО, по немецким данным фиксируется его захват в полдень, в 12.00 берлинского времени, т. е. в 13.00 по московскому времени. Потери 289-го полка ПТО составили 5 орудий, разбитых артиллерийским огнем из танков, 7 орудий, подавленных гусеницами и судьба 2 орудий осталась неизвестной^[12].

Помимо собственно деревни в руки немцев рядом со Спасс-Рюховским попадает находящийся поблизости аэродром. Практически сразу же запрашивается его состояние и наличие или отсутствие минирования. Предполагалось использовать аэродром для снабжения передовых частей по воздуху.

Однако с овладением достаточно сильным советским опорным пунктом в Спасс-Рюховском события дня 25 октября на подступах к Волоколамску не завершились, они только начинались. Как указывалось в германском отчете о действиях: «Уже в ходе атаки стало понятно, что захват Спасского не имеет смысла, если одновременно не будет взято под контроль Рюховское, потому что последнее находится на господствующей высоте». Задача в сильной степени облегчалась тем, что на том же направлении наступала соседняя 35-я пехотная дивизия V AK. По существу, опорный пункт 296-го полка ПТО уже находился под ударом с запада.

Командованием боевой группы 2-й тд принимается решение без паузы одновременно атаковать Рюховское 3-й ротой I батальона 3-го тп с пехотным десантом с юго-востока, 2-й ротой с юга, 1-й и 4-й ротами с юго-запада. На Рюховское при этом уже переносится огонь немецкой артиллерии, что облегчает атакующим задачу сближения с позициями 296-го полка ПТО. Как указывалось в отчете командира 7-й роты (вторая ударная подгруппа немцев на этом направлении): «Во время обстрела мои солдаты подошли вплотную к населенному пункту».

Атака немецкого танкового батальона на Рюховское начинается в 12.30, через полчаса после завершения боя за Спасс-Рюховское. Она осуществлялась одновременно, но с разным темпом. Ввиду непроходимой местности справа и слева от дороги 3-я танковая рота движется на Рюховское «на максимальной скорости и без огневого прикрытия». Один из танков роты подрывается на мине. Однако еще одной машине с крестами на бортах удается ворваться на позиции противотанковых орудий. Следующей к Рюховскому выходит 2-я танковая рота, которая, проскочив деревню, прорывается до Пагубино (следующего населенного пункта на дороге на Волоколамск). Все это время две другие танковые роты медленно подвигаются по бездорожью к западу от дороги на Рюховское и ведут дуэль с противотанковыми пушками 296-го полка ПТО. Тем самым они сковывают гарнизон опорного пункта и облегчают его атаку с других направлений.

При этом нельзя не отметить, что артиллеристы с танкистами «сыграли вничью» – ни потерь орудий 296-го полка, ни танков 3-го тп в этой перестрелке не фиксируется.

В докладе В.И. Казакова этот момент обозначается как переломный в ходе боя: «Личный состав орудий стал нести большие потери от автоматического и пехотного огня противника. 6 орудий полк (2 орудия 1-й батареи; 4 орудия 2-й батареи) были раздавлены танками и уничтожены их огнем». 1-я батарея находилась на южной окраине Рюховского, 2-я батарея – выносилась на позиции южнее, к западу от Спасс-Рюховского и, очевидно, попала под удар гораздо раньше. Командир 296-го полка ПТО капитан Н.С. Алешкин оценивает ситуацию как бесперспективную и решает отходить, приказывая выводить орудия и тягачи на южную окраину станции Волоколамск. Полк побатарейно отходит через леса восточнее и северо-восточнее Рюховское (в тыл, на шоссе к Пагубино к тому моменту уже вышли танки и мотопехота противника). Как указывалось в немецком отчете мотопехотного батальона: «в 13:30 [берлинского времени] упорно обороняемый и заминированный населенный пункт захвачен». Т. е. бой за Рюховское шел около часа. В деревне, в которую несколько часов назад приезжал командарм Рокоссовский, теперь хозяйничали немцы. У церкви в деревне проходило совещание немецких командиров о дальнейших действиях.

Решение командира 296-го полка ПТО отходить уже после часа боя выглядит не вполне обоснованным. Однако перспективы обороны Рюховского представляются сомнительными и, несомненно, привели бы к быстрому уничтожению полка. По крайней мере, командование оценило действия Н.С. Алешкина как соответствующие обстановке, и по итогам октябрьских боев 1941 г. он представляется к ордену Красного Знамени. К своим полк вышел к исходу 26 октября в составе 5 орудий УСВ обр. 39 г. и 4 зенитных пушек.

Собственно о напряженности боя за Рюховское свидетельствуют достаточно тяжелые людские потери артиллеристов. Полк капитана Н.С. Алешкина потерял 63 человека убитыми и 48 человек пропавшими без вести. За 25 октября 6 76-мм орудий УСВ обр. 39 г. 296-го полка ПТО были уничтожены противником, два орудия пришлось взорвать при отходе, еще из двух вынули замки (это были французские пушки из УРа) и одно орудие пропало без вести вместе с расчетом. В числе потерянных также числилось 6 тракторов СТЗ-5-НАТИ, уничтоженных огнем противника, и 4 трактора пропавших без вести (скорее всего, оставленных в Рюховском). Полк претендовал на 16 подбитых немецких танков, что представляется сильно завышенной заявкой.

Однако молниеносного прорыва к станции Волоколамск после захвата Рюховского все же не последовало. В немецком отчете о действиях указывается, что 2-я танковая рота успевает пройти через Пагубино на север и выходит к мосту у Крюково, который подрывается при приближении танков. Попытка преодолеть речку вброд приводит к подрыву танка на мине. Одновременно приказ прорываться к станции сразу же (через полчаса после овладения Рюховским) отдается небольшой группе немецкой пехоты и саперов на «спине» танковой роты. Однако группа наткнулась на советскую оборону южнее Пагубино, мост через ручей взлетает на воздух при приближении к нему танков, а местность по обе стороны от дороги оказывается не только заболочена, но и заминирована. Может показаться, что это один и тот же эпизод, но он примерно одинаково излагается в разных докладах. Также указывается, что перестрелка продолжилась уже в темноте: «головная машина обстреляна из ПТО после того, как русские выпускают белые осветительные снаряды». Вечером под Пагубино стрелять по немцам было уже некому. Оппонентом немецких танкистов в этой ночной перестрелке являлась 3-я батарея 768-го полка ПТО. Потерь в матчасти она не имела, в итоге отошла к станции Волоколамск. Кто же задержал прорыв у Пагубино? Скорее всего, какая-то отходящая группа из 1075-го полка заняла Пагубино уже после прорыва через деревню танков и организовала оборону, предотвратив стремительное развитие немецкого прорыва на север.