bannerbannerbanner
Авессалом и Владимир

Алексей Германович Виноградов
Авессалом и Владимир

Полная версия

И сказал Авессалом и все Израильтяне: совет Хусая Арахиты лучше совета Ахитофела; но добрый совет Ахитофела был разрушен по кивку Господню, чтобы Господь навел беду на Авессалома. И сказал Хусай Садоку и Авиафару священникам: Ахитофел дал такой-то совет Авессалому и старейшинам Израилевым, а я дал такой-то совет. Итак, пошлите скорее и скажите Давиду, сказав: не стой в эту ночь на равнинах пустыни, но пройди скорее, чтобы не погибнуть царь и весь народ, который с ним.

Ионафан и Ахимааз стояли у источника Рогел (Rogel); служанка пошла и рассказала им. И отправились они сообщить новость царю Давиду, потому что их нельзя было увидеть и войти в город. И увидел их некоторый мальчик и известил Авессалома; но они вошли в дом одного человека в Бахуриме, у которого в притворе был колодец, и спустились к нему. И взяла женщина его, и положила завесу на устье колодца, как бы высушивая птисаны: и так дело было сокрыто. И пришли слуги Авессалома в дом, и сказали женщине: где Ахимааз и Ионафан? И женщина ответила им: Они прошли быстро, попробовав немного воды. Но те, кто искал, и не нашли, вернулись в Иерусалим.

И, выйдя, вышли из колодца и, идя, известили царя Давида и сказали: встань и скорее перейди реку, ибо такой совет дал против тебя Ахитофел. И встал Давид и весь народ, который был с ним, и перешли Жорданем (Jordanem), пока не рассвело, и не осталось ни одного, кто не перешел бы реку. Ахитофел, видя, что план его не осуществился, оседлал осла своего, встал и пошел в дом свой и в город свой; и когда дом его был устроен, он умер через повешение и был похоронен в гробнице отца своего.

И пришел Давид в стан, и Авессалом перешел Иордан, он и все Израильтяне с ним. Авессалом поставил Амасу (Amasa) над войском вместо Жоаба: Амаса был сыном человека по имени Жетра из Жезраэля (Jetra de Jezraëli), который приходил к Абигаиле (Abigail), дочери Нааса (Naas), сестры Сарвии, матери Жоаба. И расположился Израиль станом с Авессаломом в земле Галаад (Galaad).

И когда пришел Давид в лагерь, Соби (Sobi), сын Нааса из Раббаты (Naas de Rabbath), из Аммонеев (Ammon), и Машир (Machir), сын Аммихеля из Лодабара (Ammihel de Lodabar), и Берзеллай Галаадитес из Рогелима (Berzellai Galaadites de Rogelim), предложили ему постель, и ковры, и глиняную посуду, и хлеб (frumentum), и ячмень, и муку, и поленту, и фасоль, и чечевицу, и жареный нут, и мед, и масло, и овец, и откормленных телят, и накормили Давида и народ, который был с ним, ибо подозревали, что народ будет изнурен голодом и жаждой в пустыне.

18. Поэтому, осмотрев народ свой, Давид поставил над ним трибунов и центурионов, и отдал народа третью часть под руку Жоаба, и третью часть под руку Абисая, сына Сарвии, брата Жоаба, и третью часть под руку Ефая, который был из Гета. И сказал царь народу: я выйду и я с вами. И отвечал народ: не выйдешь: ибо, если мы побежим, это не будет много беспокоить их о нас: даже если половина из нас падет, они не будут достаточно заботиться, потому что ты считаешься одним из десяти тысяч: это поэтому лучше, чтобы ты был для нас гарнизоном в городе. Кому царь говорит: я сделаю то, что тебе кажется правильным. Тогда царь стал у ворот, и народ вышел своими отрядами, сотнями и тысячами. И приказал царь Жоабу, Абисаю и Ефаю, говоря: сохраните для меня мальчика Авессалома. И весь народ услышал, как царь повелел всем князьям об Авессаломе. И вышел народ на поле против Израиля, и произошла битва в лесу Ефрама (Ephraim). И было в тот день великое поражение и, были убиты там сыны Израилевы войском Давидовым, двадцать тысяч. И произошла битва по всему лицу земли, и было гораздо больше тех, кого лес пожрал из народа, чем тех, кого пожрал меч в тот день. И случилось, что Авессалом встретил слуг Давида, сидящих на муле: когда мул вошел под дуб густой и большой, голова его прилипла к дубу, и мул, на котором он ехал, проехал мимо, подвешенный между небом и землей. Кто-то увидел это и рассказал Жоабу, говоря: я видел Авессалома, висящего на дубе. И сказал Жоаб человеку, который рассказал ему: если бы ты увидел это, почему ты не ударил его землёй, и я бы дал тебе десять сиклей серебра и один пояс? Он сказал Жоабу: если бы ты взвесил в моих руках тысячу сребренников, я бы никогда не возложил руку свою на царского сына. Но даже если бы я смело поступил против своей жизни, не мог ли этот царь пройти мимо, а вы стояли бы на противоположной стороне? И Жоаб сказал: Не так, как ты хочешь, но я нападу на него раньше тебя. Затем он взял в руку три копья и вонзил их в сердце Авессалома. Десять воинов Жоаба побежали и они ударили его и убили его. И Жоав протрубил в трубу и удержал народ, чтобы они не преследовали бегущего Израиля, желая пощадить народ. И взяли Авессалома, и бросили его в лес, в большую яму, и нанесли на него весьма большую кучу камней, а весь Израиль побежал в свои шатры.

А Авессалом еще при жизни воздвиг себе титул (столб), который в долине Царя, ибо он сказал: нет у меня сына, и это будет памятник имени моему. И он назвал этот титул своим собственным именем, и он (столб) до сего дня называется Рукой Авессалома (Manus Absalom) (Наследием Авессалома).

Но Ахимааз, сын Садока, сказал: я побегу и скажу царю, что Господь осудил его от руки врагов его. Кому Жоаб сказал: не будешь ты посланником в этот день, но объявишь в другой день: сегодня я не хочу возвещать тебе, ибо царский сын умер. И сказал Жоаб Хуси (Chusi): пойди и расскажи царю, что ты видел. Хуси поклонился Жоабу и побежал. И снова Ахимааз, сын Садока, сказал Жоабу: что мешает, если и я погонюсь за Хуси? Жоав сказал ему: почему ты хочешь бежать, сын мой? Вы не будете носителем хороших новостей. Кто ответил: А если я побегу? И сказал ему: беги. Ахимаас побежал по большой дороге и прошел мимо Хуси. Давид же сидел между двумя воротами; но страж, который был на верху ворот над стеной, подняв глаза свои, увидел человека, бегущего одного. И, возгласив, известил царя, и сказал царь: если он один, то благая весть в устах его. И когда он пошел вперед и приблизился, разведчик увидел другого бегущего человека и, крича на вершине, сказал: Я вижу другого человека, бегущего одного. И сказал царь: И это хорошая новость. И шпион: я наблюдаю, говорит, течение первого, как поведение Ахимааца, сына Садока. И сказал царь: Он хороший человек, и он приходит с хорошими новостями. Но Ахимааз, плача, сказал царю: радуйся, царь. И, поклонившись царю перед ним, распростертый на земле, он сказал: Благословен Господь, Бог твой, заставивший замолчать народ, поднявший руки на господина моего, царя. И сказал царь: есть ли мир отроку Авессалому? И сказал Ахимааз: я видел большое смятение, когда слуга твой Жоаб, царь, послал ко мне слугу твоего; другого я не знаю. Кому царь сказал: перейди и стой здесь. И когда он прошел и остановился, явился Хуси и, подойдя, сказал: приношу благую весть, господин мой царь, ибо Господь судил тебя в этот день от руки всех восставших на тебя. И сказал царь Хуси: есть ли мир отроку Авессалому? На что Хуси ответил: Пусть враги господина моего царя и все, восстающие против него во зло, станут как дитя. И опечалился царь, взошел в горницу ворот и плакал. И сказал он так: Авессалом, сын мой, Авессалом, сын мой: кто даст мне умереть за тебя, Авессалом, сын мой, Авессалом, сын мой?

19. Жоабу сообщили, что царь плачет и оплакивает своего сына. И обратилась победа в плач в тот день для всего народа, ибо слышал народ, как было сказано в тот день: плачет царь о сыне своем. И люди отказались войти в город в тот день, как обычно люди склоняются к битве и бегут от нее. И покрыл царь голову свою и воскликнул громким голосом: сын мой Авессалом, сын мой Авессалом, сын мой.

И вошел Иоав в дом царя и сказал: сегодня ты посрамил лица всех рабов твоих, которые спасли тебе жизнь, и жизни твоих сыновей и дочерей, и жизни твоих жен, и жизни твоих наложниц. Ты любишь ненавидящих тебя и ненавидишь заботящихся о тебе; и ты показал сегодня, что не заботишься о начальниках твоих и слугах твоих; итак встань и иди, и, когда ты скажешь, удовлетвори рабов твоих; ибо клянусь тебе Господом, что, если ты не выйдешь, никто не останется у тебя в эту ночь; и это будет для тебя хуже, чем все беды, которые постигли тебя от юности твоей до настоящего времени. И встал царь и сел в воротах, и донесли всему народу, что царь сидит в воротах. И весь народ пришел к царю, а Израиль побежал в свои шатры.

И воевал весь народ во всех коленах Израилевых, говоря: царь избавил нас от руки врагов наших. Он спас нас от руки Филистинян (Philisthinorum), и теперь убежал из земли из-за Авессалома. А Авессалом, которого мы помазали над собой, погиб в битве: доколе ты будешь молчать и не вернуть царя? Но царь Давид послал к Садоку и Авиафару священников сказать: скажите старейшинам Жуды (Juda) и скажите: зачем вы пришли последними, чтобы вернуть царя в дом его? (И дошло слово всего Израиля к царю в доме его.) Вы мои братья, мои уста и моя плоть, почему вы последние, кто вернул царя? И скажи Амасе (Amasæ): не ты ли моя кость и моя плоть? Боже, соделай мне это и прибави это, если ты не был до меня начальником войска у Жоаба. И склонилось сердце всех Иудеев, как один человек, и послали они к царю сказать: возвратись ты и все рабы твои.

И возвратился царь, и дошел до Жордана, и вся Жуда пришла до Галгала, чтобы встретить царя и перевести его через Иордан. И поспешил Семей, сын Геры, сына Жемини, из Бахурима, и пошел с иудеями навстречу царю Давиду. и тысяча человек Вениамина (Benjamin) и Сиба, мальчика из дома Саулова, и пятнадцать сыновей его и двадцать слуг с ним, и ворвались к Иордану пред лицом царя. Они переправились на лодках, чтобы перевезти дом царя и сделать по его приказанию.

И сказал ему: не вмени мне, господин мой, беззакония, и не вспоминай обиды раба твоего в тот день, когда ты, господин мой царь, выходил из Иерусалима, и не положи это, царь, на сердце твое. Ибо раб твой сознает грех мой, и потому сегодня я пришел первым из всего дома Жосепа (Josep) и пошел навстречу господину моему царю.

 

Абисай, сын Сарвии (Abisai filius Sarviæ), сказал в ответ: не будет ли Семей предан смерти за эти слова, за то, что он проклял Христа Господа (Christo Domini, χριστὸν κυρίου)? И сказал Давид: что до меня и вас, сыновья Сарвии? Почему ты сегодня сделал меня сатаной? Будет ли в этот день убит человек в Израиле? Разве я не знаю, что сегодня я стал царем Израиля?

И сказал царь Семею: Ты не умрешь. И он поклялся ему. И Мипхибосетх, сын Саула, пришёл навстречу царю с небритыми ногами и небритой бородой, и не стирал одежды своей с того дня, как вышел царь, до того дня, когда он вернулся с миром. И когда в Иерусалиме встретил царя, царь сказал ему: почему ты не пошел со мной, Мипхибосет? И он ответил и сказал: господин мой, царь мой, раб мой пренебрег мной; и я сказал ему: я раб твой, чтобы расправить для меня осла, и я сяду и пойду с царем, ибо я твой слуга хромой. И меня, раба твоего, он обвинил перед тобой, господин мой царь, а ты, господин мой царь, подобен Ангелу Божию: делай, что тебе угодно. Ибо дом отца моего не подчинился смерти господина моего царя, но ты поставил меня рабом твоим среди гостей за столом твоим: на что же мне справедливо жаловаться? или что еще мне взывать к царю? Тогда царь сказал ему: о чем ты говоришь? то, что я сказал, зафиксировано: вы и Сиба (Siba) делите имущество. И ответил Мипхибосет царю: да, пусть он получит все, после того как господин мой царь вернется с миром в свой дом.

И Берзеллай Галаадитян (Berzellai Galaadites), пришедший из Рогелима, привел царя до Иордана, готовый следовать ему даже за рекой. Берзеллай Галаадитян был очень стар, то есть восьмидесяти лет, и сам доставлял пищу царю, когда тот оставался в стане, ибо он был очень богатый человек.

И сказал царь Берзеллаю: пойди со мной, чтобы ты мог спокойно отдохнуть со мной в Иерусалиме. И сказал Берзеллай царю: сколько дней жизни моей, чтобы мне идти с царем в Иерусалим?

Мне сегодня восемьдесят лет: достаточно ли сильны мои чувства, чтобы отличить сладкое от горького? Или раб твой может быть доволен едой и питьем? или я могу слышать за голосом певцов и певцов? зачем твоему слуге быть обузой господину моему царю? Пусть раб твой пройдет немного с тобою от Иордана: перемена эта мне не нужна, но прошу, чтобы раб твой возвратился и умер в городе моем, и был похоронен возле гробов отца моего и матери моей. Вот раб твой Хамаам (Chamaam): пусть он пойдет с тобой, господин мой царь, и делай с ним все, что тебе угодно. И сказал ему царь: пусть он перейдет со мной Хамаам, и я сделаю для него все, что тебе угодно, и все, чего ни попросишь у меня, ты получишь.

И когда весь народ и царь перешли Иордан, царь поцеловал Берзеллая и благословил его, и он вернулся в свое место. И перешел царь в Галгал, и Хамаам с ним. И весь народ Иуды перевел царя, и пришла только половина народа Израиля. И собрались все израильтяне к царю, и сказали ему: зачем братья наши, сыны Иуды, украли тебя и привели царя и дом его к Иордану, и всех людей Давида с ему?

И каждый Иудей отвечал израильтянам: потому что царь ближе ко мне, что вы гневаетесь на это? Ели ли мы что-нибудь от царя или дары нам дарили? И отвечал Израильтянин людям Иуды и сказал: я в десять раз больше у царя, и Давид больше принадлежит мне, чем вам; почему вы причинили мне зло, и мне не было сказано раньше, что я должен вернуть моего царя? Но иудеи ответили израильтянам более жестко.

20. И было, что был человек Белиал (Belial), именем Себа (Seba), сын Бохри (Bochri), человек Жеминеев (Jemineus), и он вострубил и сказал: нет у нас части в Давиде, и наследия в сыне Исаи (Isai); возвратитесь к своим палаткам, Израиль.

И весь Израиль отделился от Давида и последовал за Себой, сыном Бохри, а Иудеи прилепились к царю своему от Иордана до Иерусалима. И когда царь пришел в свой дом в Иерусалиме, он взял десять наложниц, которых он оставил охранять дом, и отдал их под стражу, давая им пищу; и не входил к ним, но они были заперты доколе день своей смерти, живя вдовством. И сказал царь Амасе: призовите ко мне всех Иудеев на третий день, и вы будете там. Амаса пошел позвать Иуду, но остался вне соглашения, которое назначил для него царь. И сказал Давид Абисаю: теперь Себа, сын Бохри, будет мучить нас больше, чем Абсалом (Absalom).

И вышли с ним люди Иоава, Керетхи и Фелетхи (Cerethi, Phelethi), и все сильные люди вышли из Иерусалима преследовать Севу, сына Бохриева. И когда они были у большого камня, что в Габаоне (Gabaon), пришел Амаса и встретил их. Кроме того, Жоаб был одет в хитон, обтягивающий его по размеру, а поверх него был препоясан свисавшим до пояса мечом в ножнах, которые, будучи изготовленными, могли выдвинуться легким движением и нанести удар.

И сказал Жоаб Амасе: здравствуй, брат мой. И он держал подбородок Амасы правой рукой, словно целуя его. И Амаса не обратил внимания на меч, который был у Жоаба, который ударил его в бок, и вылил внутренности его на землю, и не приложился ко второй ране, и он умер. А Жоаб и Абисай, брат его, преследовали Саву, сына Бохри. Между тем некоторые люди, стоя возле трупа Амасы, из товарищей Жоаба, говорили: вот, кто хотел быть счётчиком Давиду вместо Жоаба. А Амаса лежал весь в крови посреди дороги. Некий человек увидел это, что весь народ остановился посмотреть на него, и отнес Амасу с дороги в поле, и накрыл его одеждой, чтобы прохожие не остановились из-за него. И когда он был удален с дороги, все люди, следовавшие за Жоабом, переправились, чтобы преследовать Саву, сына Бохри. И прошел он через все колена Израилевы к Абеле и Бефмаахе, и были собраны к нему все избранные. И пришли и напали на него в Абеле и Вифмаахе (Abela, Bethmaacha) и окружили город укреплениями, и город был осажден, и весь народ, который был с Жоабом, замышлял разрушить стены. И мудрая женщина крикнула из города: слушай, слушай! скажи Жоабу: подойди сюда, и я поговорю с тобой. Придя к ней, она сказала ему: ты Жоаб? И он ответил: Я. Она говорила так: выслушай слова рабыни твоей. Он ответил: слышу. И она сказала еще: Речь, сказал он, была сказана в старой пословице: Спрашивающие пусть спрашивают об Абеле: и так они завершили ее. Разве не я отвечаю истине в Израиле, а вы стремитесь разрушить город и разрушить мать Израиля? зачем ты торопишь наследие Господне? И отвечал Жоаб и сказал: Далеко, далеко от меня: я не брошусь и не буду уничтожен. Дело было не так, но человек с горы Ефраима, по имени Себа, сын Бохри, поднял руку свою на царя Давида: избавь его одного, и выйдем из города. И сказала женщина Иоабу: вот, голова его будет брошена тебе через стену. И вошла она ко всему народу и говорила с ними мудро, и она бросила отрубленную голову Себы, сына Бохриева, Жоабу. И протрубил во трубу, и разошлись из города каждый в шатры свои, а Жоаб возвратился в Иерусалим к царю.

Жоаб командовал всем войском Израилевым; и Банная (Banaias), сын Жожадая (Jojadæ), над Церетхеями и Пелетхеями (Cerethæos et Phelethæos): Адурам (Aduram) собирал налоги, далее Жосафат (Josaphat), сын Ахилуда (Ahilud), комментатор: и Сива (Siva) писец, а Садок (Sadoc) и Авиатар (Abiathar) священники. Ира (Ira) Жаирит (Jairites) был священником Давидовым.

4. Иудейские древности

Иосиф Флавий. «Иудейские древности. Книга 7. Глава 8. 1.

Когда царь вернулся в Иерусалим, то узнал, что в его доме случилось неприятное происшествие такого рода: у Давида была необыкновенной красоты дочь, по имени Фамара, еще незамужняя и превосходившая своей миловидностью всех прочих женщин. Она была единоутробной сестрой его сына Авессалома. К ней воспылал такой страстью сын Давида Амнон, что не был в силах устоять ни перед ее девственностью, ни перед другими соображениями, которые могли бы заставить его остерегаться необдуманного шага; он страшно страдал, скорбь разъедала его, он похудел и побледнел. Однажды он встретился со своим родственником и другом Ионафаном, который отличался особенной прозорливостью и большой хитростью. Видя, что Амнон каждый день все более и более худеет, Ионафан стал расспрашивать его о причине такого явления и прибавил, что вся эта перемена в Амноне обусловливается, видимо, страстной любовью. Тогда Амнон признался ему в своей страсти и сказал, что пылает любовью к родной сестре своей. Ионафан на это предложил указать ему верный способ добиться желанных в этом деле результатов, а именно советовал ему притвориться больным и, когда навестит его отец, просить его прислать к нему в сиделки сестру и указать, что исполнение этой просьбы не представит затруднений и живо исцелит его от болезни.

Итак, Амнон, по хитрому совету Ионафана, слег в постель и притворился больным. Когда же отец навестил его и участливо стал спрашивать, что с ним такое, Амнон попросил прислать к нему сестру. Царь тотчас же велел позвать Фамару. Когда она явилась, Амнон попросил ее собственноручно приготовить ему жареных лепешек, которые ему будет приятнее получать от нее, чем от других. Тогда Фамара занялась на глазах у брата приготовлением теста и печением лепешек и поднесла их ему. Амнон не тотчас взял их, но потребовал, чтобы прислуга удалилась из спальни, под предлогом, что ему хочется наедине отдохнуть от всего этого шума и суматохи. Когда его желание было исполнено, Амнон предложил сестре отнести готовое блюдо во внутренние покои дома, и когда девушка сделала это, он схватил ее и стал умолять отдаться ему. Тогда девушка воскликнула: «Брат! Ты не смеешь изнасиловать меня и не дерзнешь, совершив такой безбожный поступок, нарушить законы и навлечь на себя страшный позор. Удержи поэтому свою беззаконную и грязную страсть, результатом которой может быть лишь срам и позор для нашей семьи». Вместе с тем она посоветовала Амнону поговорить об этом деле с отцом, который, пожалуй, согласится на их брак. Все это она говорила с целью избавиться в данную минуту от его назойливых приставаний. Амнона, однако, не убедили доводы сестры, и он, сжигаемый и распаляемый жгучей страстью своей, изнасиловал ее. Но так, же быстро, как охватила его страсть к обладанию девушкой, на него напало и чувство отвращения к ней, и он с ругательствами велел ей немедленно удалиться. Когда же та стала жаловаться, что это оскорбление хуже первого, если он, изнасиловав ее, не позволит ей остаться здесь до наступления ночи, то Амнон приказал ей убираться немедленно днем, при всем народе, чтобы люди были свидетелями ее позора, и даже повелел слуге вышвырнуть ее из дома. В глубоком отчаянии, вследствие нанесенного ей обидного насилия, Фамара разодрала свою верхнюю одежду (в древности девушки носили доходившие до бедер кофты с рукавами, чтобы хитон не был виден) и, посыпав голову пеплом, пошла по всему городу, громко плача о нанесенном ей оскорблении. Тут встретился с нею брат ее Авессалом и спросил ее, какое несчастье постигло ее. Когда Фамара рассказала ему о своем позоре, он стал утешать ее и просил успокоиться и не так убиваться, указывая на то, что не на нее падает позор, если она изнасилована братом. Эти доводы заставили ее прекратить свой громкий плач и не распространять в народе молвы о нанесенном ей оскорблении; затем она надолго поселилась у брата своего Авессалома, ища утешения в слезах.

2. Узнав обо всем этом происшествии, Давид ужасно рассердился на Амноиа, но так как он очень любил его (Амнон был его старшим сыном), то не хотел огорчать его. Между тем Авессалом возгорел страшной ненавистью к брату и втайне ожидал лишь удобного случая для того, чтобы отомстить ему за его безобразный поступок. Таким образом, прошло два года с тех пор, как сестра его сделалась предметом поругания для Амнона.

Однажды Авессалом собрался на стрижку своих овец в городе Вельсефоне (это город в области колена Ефремова) и пригласил к себе на пир отца своего с братьями. Но когда отец, не желая быть сыну в тягость, отклонил это приглашение, Авессалом попросил его прислать к нему хоть братьев; на эту просьбу Давид согласился. Авессалом же приказал своим слугам, по данному им знаку, безбоязненно броситься на Амнона и убить его, когда увидят, что он опьянел и его клонит ко сну. Когда слуги исполнили это приказание, ужас и смущение охватили братьев, и они, испугавшись за свою собственную безопасность, вскочили на коней и понеслись к отцу своему. Но кто-то успел опередить их и возвестил Давиду, что все сыновья его убиты Авессаломом. При мысли, что он потерял зараз стольких сыновей, и притом от руки их собственного родного брата, сильнейшая скорбь обуяла Давида, и он, не расспрашивая о причине такого злодеяния и не желая узнавать никаких подробностей, как то было бы естественно при получении известия о столь ужасном и даже невероятном преступлении, разодрал свою одежду и бросился навзничь на землю, оплакивая всех сыновей своих, как умерщвленных, так и самого убийцу. Но Ионафан, сын брата его Самы, стал уговаривать Давида сдержать свое горе и не верить в смерть всех его сыновей (потому что нельзя было бы подыскать даже причину такого факта) и сказал, что относительно судьбы Амнона действительно следовало бы навести справки: весьма возможно, что Авессалом решился на убийство его в отмщение за изнасилование Фамары. Во время этого разговора слух их приковал к себе топот лошадей и шум от приближающейся толпы людей. То были сыновья царя, ускакавшие из-за стола Авессалома, Со слезами на глазах они бросились к отцу, который со скорбью встретил их и с восторгом убедился, что паче чаяния перед ним стоят невредимыми те, о гибели которых ему только что сообщили. Затем раздался общий плач и стон: братья оплакивали погибшего брата, царь же насильственную смерть сына.

 

3. Между тем Авессалом бежал в Гефсуру к своему деду со стороны матери, который правил тогда тамошней областью, и оставался у него в продолжение целых трех лет.

4. Наконец Давид решил послать за своим сыном Авессаломом, и притом не для того, чтобы наказать его, но для того, чтобы иметь его при себе, так как с течением времени гнев его на Авессалома прошел. В этом намерении Давида особенно поддерживал его главный военачальник Иоав, по распоряжению которого к царю явилась престарелая женщина в траурном платье и стала рассказывать ему, что во время полевых работ ее двое сыновей поссорились друг с другом и дошли до насильственных действий; а так как вблизи не было никого, который мог бы остановить их, то один из ее сыновей был убит своим братом. Затем старуха просила Давида оказать ей милость и оградить жизнь ее сына-убийцы, так как все родственники вооружились против него и стараются умертвить его, и тем не отнимать у нее последней на старости лет поддержки. Это, продолжала она, царь в состоянии сделать, воспретив родственникам убивать ее сына: они в данном случае не отступят ни перед чем, кроме как перед страхом перед ним. Когда царь выразил согласие на исполнение просьбы старухи, последняя тотчас сказала ему: «Благодарю тебя за твою милость, с которой ты сжалился над моей старостью и моей полной бездетностью; но для того чтобы мне вполне можно было положиться на твои человеколюбивые намерения, то прости для начала своего собственного сына и прекрати гнев свой на него. Ибо, как могла бы я быть совершенно уверенной в том, что ты действительно явишь мне обещанную милость, если ты сам до сих пор питаешь злобу на собственного сына за совершенно аналогичное преступление? Было бы вполне безрассудно добровольно пожертвовать сыном, если другой сын погиб против нашего желания». Царь понял, что все это дело подстроено Иоавом и обусловлено привязанностью последнего, и когда он спросил об этом старуху и узнал от нее, что дело действительно обстоит так, то Давид велел позвать Иоава и сказал ему, что предложение его принято и что Авессалому разрешается возвратиться, потому что царь более уже не гневается на него. Иоав пал ниц перед Давидом, благодарил его за его решение и затем немедленно отправился в Гефсуру, взял Авессалома и вернулся с ним в Иерусалим.

5. Когда царь узнал о том, что сын его уже находится на возвратном пути к нему, то он выслал к нему навстречу людей, с приглашением Авессалому явиться в город, причем велел присовокупить, что он, царь, еще недостаточно успокоился, чтобы принять сына немедленно по его прибытии. Ввиду этого Авессалом избегал встречи с отцом и спокойно сидел у себя дома в кругу родных. Впрочем, ни горе, ни отсутствие той заботливости, на которую он, в качестве царского сына, имел бы право рассчитывать, не умалило его красоты; напротив, он все еще отличался среди прочих своим красивым лицом и статным ростом и в этом отношении превосходил даже тех, кто жил в роскоши и неге. Обилие волос на голове у него было таково, что на стрижку их требовалось без малого восемь дней, и волосы эти весили двести сиклов, т.е. пять фунтов.

Таким образом, Авессалом прожил в Иерусалиме два года. Он был уже отцом трех сыновей и одной необыкновенно красивой дочери, которую впоследствии взял в жены сын Соломона, Ровоам. Она родила последнему ребенка по имени Авия. Однажды Авессалом обратился к Иоаву с просьбой устроить окончательное примирение его с отцом и добиться от него разрешения на личное свидание. Но так как Иоав не обратил внимания на эту просьбу, то Авессалом послал нескольких людей своих с поручением поджечь его поля, которые граничили с его собственными владениями. Когда Иоав узнал об этом, то он пришел к Авессалому, стал укорять его и спросил о причине такого поступка. Авессалом же ответил:

«Я придумал это средство для того, чтобы побудить тебя прийти ко мне, потому что ты, несмотря на полную с твоей стороны возможность, отнесся безучастно к моей просьбе примирить меня с отцом. И так как ты теперь явился ко мне, то очень прошу тебя, устрой это дело поскорее: если отец мой еще дольше будет пребывать в своем на меня гневе, то я готов считать свое здесь пребывание более тяжелым, чем прежнюю ссылку». Иоав убедился этими доводами, сжалившись над положением Авессалома, отправился к царю в качестве посредника и, переговорив с ним о его сыне, так склонил его в пользу Авессалома, что Давид велел немедленно позвать его к себе. Когда Авессалом бросился перед ним на колени и стал умолять его о прощении, царь поднял его и объявил ему о помиловании.

9.1. Достигнув таких результатов у отца своего, царя, Авессалом в весьма короткое время добыл себе много лошадей и много боевых колесниц и окружил себя отрядом оруженосцев в пятьдесят человек. Каждый день поутру он ходил во дворец, вступал в интимные разговоры с людьми, которые, явившись туда на суд, проигрывали свои процессы, говорил им, что у отца советники не хороши и что приговоры против них поставлены несправедливо. Таким образом, он привлекал к себе всеобщую симпатию и заявлял, что, если бы ему была предоставлена такая власть, он лично стоял бы на почве законности и на страже их интересов. Склонив чернь такими обещаниями на свою сторону, и убедившись, что успел уже заручиться ее расположением, Авессалом пошел к отцу просить его, ввиду истечения четырех лет со времени их примирения, разрешить ему отправиться в Хеврон, чтобы там принести Господу Богу ту жертву, которую во время изгнания он обещался принести Ему. Заручившись согласием Давида, Авессалом отправился в путь, и с ним двинулась огромная масса простого народа, который был собран специально с этой целью разосланными во все стороны агитаторами.

2. В числе спутников Авессалома оказались также гелмонеец Ахитофел, советник Давида, и двести других иерусалимских граждан, которым ничего не было известно о готовящемся предприятии и которые приняли участие в поездке лишь для того, чтобы присутствовать при жертвоприношении. Между тем Авессалом так ловко устроил свои дела, что был всеми своими спутниками провозглашен царем. Когда об этом было доведено до сведения Давида и он против ожидания услышал такие вещи о своем сыне, то крайне испугался и вместе с тем удивился его безбожной дерзости, в силу которой тот не только забыл о недавнем помиловании, но и присоединил к прежнему своему проступку еще более гнусное безобразие и беззаконие, так как, во-первых, царская власть предназначалась Господом Богом не ему, а во-вторых, он стремился к умерщвлению родного отца своего. При таких обстоятельствах Давид, однако, решился искать спасения в бегстве по ту сторону Иордана. Поэтому он созвал самых преданных друзей, сообщил им о преступлении, совершенном его сыном, и, предоставив все на благоусмотрение Господа Бога, покинул свой дворец, поручив заведование им своим десяти наложницам, и выступил из Иерусалима в сопровождении охотно примкнувшей к нему толпы народа и тех шестисот тяжеловооруженных воинов, которые еще при жизни Саула не покидали его и делили с ним тягости ссылки. Первосвященников же Авиафара и Садока, решившихся было удалиться вместе с ним из города, равно как и всех левитов с кивотом завета, он уговорил остаться в Иерусалиме, ссылаясь на то, что Господь Бог защитит его даже и в том случае, если он не повезет с собой священного кивота. Вместе с тем Давид сделал распоряжение, в силу которого о всех происшествиях немедленно тайно доносили бы ему. Особенно верных исполнителей этого повеления нашел он в лице сыновей первосвященников Садока и Авиафара, Ахиме и Ионафане. Также и гиттеец Ефий примкнул к Давиду против воли последнего (царь уговаривал его остаться) и тем самым еще более выказал свою преданность царю. Когда же последний с необутыми ногами проходил по горе Элеонской и все, сопровождавшие его, плакали, Давиду было принесено известие, что и Ахитофел примкнул к Авессалому и вполне разделяет его взгляды. Эта новость еще сильнее опечалила Давида, и он стал умолять Господа Бога разъединить Авессалома и Ахитофела, потому что боялся, как бы последний, человек очень умный и крайне решительный, не стал советовать Авессалому крайностей. Взобравшись затем на вершину горы, Давид стал смотреть на внизу раскинувшийся город и потом со слезами на глазах, как человек, изгнанный из своего царства, молиться Предвечному. Вскоре затем ему встретился его верный друг по имени Хуси. Видя, как этот человек раздирает свою одежду, посыпает голову пеплом и горько плачет над переменой в судьбе Давида, царь стал его утешать и успокаивать в его горе, а затем стал просить его отправиться и для виду, как бы единомышленником, примкнуть к Авессалому, разузнать сокровенные планы последнего и противодействовать советам Ахитофела: таким-де образом, прибавил Давид, он поможет ему больше, чем если останется при нем. Убежденный доводами Давида, Хуси покинул его и прибыл в Иерусалим, куда вскоре затем приехал и Авессалом.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru