Алексей Герасимов
Академия Иммерсии: Портал судьбы
Дабы не отвечать на вопросы старшей дочери, всё чаще и чаще бросающей взгляды на мать, Лорра решила отвлечь разум от переживаний и навестить Элиаса, который вот уже как два месяца находился в бессознательном состоянии. Королева в глубине души надеялась, что начало сегодняшнего полнолуния как-то поспособствует тому, что парнишка очнется. К тому же прошло уже три дня с последней обработки его ран, которые выглядели уже получше, но всё также пугали ее своими масштабами.
Сказав дочерям, что она отлучится ненадолго в свою бывшую опочивальню, Лоррентия вышла из комнаты и направилась быстрым шагом по коридору. Чуть позади возник уже привычный звук шагов ее сопровождения. Королева знала, что соглядатаи, что приставил к ней кузен, останутся у порога спальни, и, закрыв за собой дверь, она повернула ключ в массивном замке.
Быстро проследовав знакомой тропой в паутине потайных коридоров, она вошла в секретную комнату, сморщившись от пестрой смеси запахов лекарств и сукровицы, исходившей от тела на высоком ложе. Привычно включив водогрей и подготовив свежие бинты, она перенесла маголампу поближе к пациенту и замерла от неожиданности. Из-под серого покрывала на нее смотрели два желтых зрачка волчьей формы очнувшегося наконец-то Элиаса.
Изумленная королева выронила бинты и прикрыла рвущийся из груди всхлип облегчения. Она упала на колени перед постелью и осторожно, словно опасаясь причинить боль и без того изможденному ранами Элиасу, провела пальцами по его лицу. Парень, осознавший, кто именно стоит перед ним, вздрогнул, видимо, желая поприветствовать свою королеву, как положено, и скривился от накатившего приступа боли.
– Тш-ш-ш… Эл, спокойней, не шевелись! – королева поспешила прижать руками плечи парня, дабы тот не тревожил ран. – Твое тело сильно повреждено, и тебе нельзя шевелиться.
– Воды… – прошептал едва слышно Элиас.
И Лорра поднесла к его губам кружку воды с настойкой, помогая парню напиться.
– Что произошло? Что это за место? – следующие вопросы королева ожидала.
Она с тяжестью на сердце принялась делиться с ним горькими новостями. Возможно, ей следовало бы и подождать, пока Эл хоть немного окрепнет, прежде чем говорить ему всё как есть, но, зная о ментальной связи между близнецами, она решила ничего не утаивать.
– Не напрягайся, – ласково упрекнула Лоррентии, меняя повязки. – Тебе нужно время на восстановление.
– Сколько я был без сознания? – спросил он, хмуря брови.
– Много дней, – ответила она, опасаясь озвучивать реальные цифры.
Элиас прикрыл глаза, нахмурившись.
– Мои братья… – пробормотал он. – Что с ними?
Лоррентия нервно сжала губы.
– Джекоб… Твой брат… – голос королевы предательски дрогнул. – Его больше нет. Канцлер убил его.
Элиас вздрогнул, воспаленные глаза молодого волка наполнились слезами.
– Лиана? – спросил он еле слышно.
– Она… – Лоррентия замялась. – Она жива, но… мы не знаем, где она. Элррик утверждает, что она в его власти, и только это удерживает меня от побега.
Элиас стиснул зубы.
– А Сева?
– Его судьба нам также неизвестна, – ответила королева, чувствуя себя виноватой.
Элиас прикрыл глаза, погрузившись в пучину скорби.
– Я должен найти их, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – Я должен отомстить за брата.
Лоррентия коснулась его руки.
– Не торопись, Элиас, – сказала она. – Для начала тебе необходимо восстановить силы и окрепнуть. Мы потом вместе придумаем план. Спешить нельзя, мы не имеем права на ошибку. Слишком дорого мы заплатили за предыдущие.
Элиас слушал королеву, ощущая, как боль утраты затмевает даже боль от ран на собственном теле. Неужели у него с братьями не получилось выполнить свой долг перед вождем? Услышав о судьбе Дамирра, он чуть было снова не потерял сознание от взрыва яростных эмоций, помноженных на горечь от потери.
Пока Лоррентия рассказывала ему о текущем положении дел и о том, что их учитель ушел за помощью и пропал на пути к Северным кланам, Элиас осознал, что остался единственным защитником своей королевы и ее дочерей. Впрочем, понимая, что он в данный момент ни на что не годен, парень разволновался еще сильнее, пытаясь найти выход из этой ситуации.
Был бы рядом Сева, стало бы проще. Именно он в их тройке являлся главным мозговым центром. Он же с Джекобом предпочитал воплощать в жизнь планы Северрина. Эл понимал, что на его плечи возлегла большая ответственность, и даже в своем ослабленном состоянии он уже начал строить планы на будущее.
– Я последую за Долми, как только наберусь сил, – произнес он, и в его голосе чувствовалась непоколебимая уверенность. – Я найду Лиану и выясню, что произошло с Северрином. Я не позволю роду Легкоступовых пасть перед лицом этих трудностей.
Глава 25. Недостаток истории – ее повторение
Судьба циклично манит к повторенью,
Как лунных мотыльков на огонек свечи.
Нельзя исправить что-то в прошлом, к сожаленью,
Но можно осветить свой новый путь в ночи.
Если бы не ДраКоша, мое второе отращивание ушей и хвоста вылилось бы в такие же продолжительные муки, что я испытывал в свое первое полнолунное обращение. Хотя эта угольная помесь из кота и дракончика могла бы напомнить мне о камне согласия заранее, а не после нескольких часов боли и ломоты в теле, которыми я успел насладиться. Как кровь пить, так он каждый понедельник, словно по расписанию, сидит на моей подушке, не сводя своих желтых гляделок с пульсирующей жилки на моей шее. И стоит мне только проснуться и открыть глаза, как этот кровоприемник тут же начинает кровожадно облизываться, издевательски завывая в моём сонном разуме: «Бро! Крову-у-ушки!».
А в целом, мой фамильяр стал редко появляться в нашей с парнями комнате, предпочитая обитать у соседок. По словам ДраКа, он занимался очень важным делом, охраняя пару моего внутреннего волчьего новообразования, с которым я пока так и не наладил контакта. Судя по тому, что ДраКоша не слазил с коленей девчонок, которые постоянно тискали его и даже иногда спорили, в чьей кровати он будет спать, мотивы котоящера вполне можно понять и даже ему позавидовать.
Впрочем, я и сам хорош, напрочь позабыл о полезном аксессуаре от Элводира. Надеясь на то, что Сева подробно расскажет мне, к чему конкретно я должен приготовиться и на чём сконцентрироваться, я получил от друга штаны со специальным отверстием для хвоста и совет – натягивать их на обнаженные чресла. Мол, если я останусь в исподнем, то могу испортить панталоны и получить порцию неприятных ощущений от выросшего хвоста, попавшего в ловушку нижнего белья. На мое логичное возмущение, что, мол, неужели это и все инструкции единственного представителя истинных оборотней в нашей комнате, Сева пожелал мне не заморачиваться и просто лечь спать! Мол, во сне оборот проходит гораздо быстрее и менее энергозатратно. Пожелав мне спокойной ночи, этот великий специалист повернулся к стенке и засопел как ни в чём не бывало.
– Вот обор…мот! – с досадой прошептал я в темноту комнаты, понимая, что процесс обращения уже начался, так как отсутствие света от погашенного магосветильника не помешало мне четко различать все предметы, словно в ясный день.
Марк всё еще не вернулся со своих персональных занятий с Ассаной, которыми, по его словам, они занимались в комнате девушки, оставшейся без соседки. Мы с Севой не выпытывали у него подробностей, парень в последние дни реально вваливался домой изможденным, словно после долгой магической схватки.
Хотя… уставать ведь можно не только от магии, а схватки в постели, по сведениям из любовных романов, могут быть не менее энергозатратными. Я мысленно порадовался за друга и попробовал последовать совету храпящего соседа в попытках заснуть. Наивный чукотский юноша. Судя по полному отсутствию соответствующего желания, словно я вечером выпил пару литров крепкого кофе, познать все прелести бессознательного оборота мне не светило.
Пришлось привычно пялиться в окно, где серебряный диск луны, прячущейся за тяжёлой снежной тучей, начал плавно освобождаться от завесы, омывая холодным светом пики заснеженных гор, что виднелись вдали. С искрящимися в парящей пыли лучами, пронзившими нашу комнату, по телу прокатилась первая волна тянущей боли. За секунду даже самая крохотная мышца в моём организме решила напомнить о своем существовании. Сердце начало колотиться о рёбра, словно птица о прутья клетки.
Первыми начали меняться зубы. Вернее, клыки, словно грибы после дождя принялись увеличиваться в размерах, разжимая сведенные от боли челюсти. Потом жутко зачесались уши, пришлось крутить головой, дабы потереть их о жесткую ткань подушки. Сведенные судорогой руки не позволяли это сделать более привычным способом.
В какой-то момент мне показалось, что я больше не смогу это выдержать. Мне хотелось вырваться из своего тела, чтобы избавиться от этой агонии. Вдруг боль исчезла, унося за собой и волну спазмов. Я тут же потянулся к голове, тактильно убеждаясь, что уши уже приобрели волчью форму, густо покрытую мягкой шерстью. Не понимая, что мешает пальцам ощупывать уши, я взглянул на них и убедился, что мои ногти стали на порядок толще и заострились, напоминая настоящие когти, да и сами пальцы стали длиннее раза в два. Можно бы испугаться, но тут на меня накатила вторая волна, значительно отличающаяся от неприятных ощущений первой. К моему сожалению, не в сторону облегчения. Это походило на что-то среднее между растяжением и сдавливанием, словно мои кости и суставы начали меняться, адаптируясь к новой, еще неизвестной мне форме.
С каждым мгновением боль становилась только интенсивнее, заставляя меня крутиться в поисках удобного положения. Выгнувшись в очередной раз, я приземлил зад уже на что-то большое и пушистое, подсознательно понимая, что стал еще на шаг ближе к волчьему облику. Я чувствовал, как мои плечи расширяются, руки становятся длиннее, а позвоночник вытягивается, словно стремясь достичь луны, свет которой вызвал все эти изменения. Затем неожиданно в груди зародилось еще одно, совершенно непривычное ощущение. Это что-то большее, чем даже физическая боль. Это было ощущение присутствия внутри кого-то еще – зверя, что до этого мгновения дремал где-то в глубине сознания. Теперь же он рвался наружу, желая объявить о себе, захватить контроль над моим телом.
Мне стало действительно жутко. Если бы из моей груди сейчас вырвался ксеноморф, как в фильме «Чужой», я бы наверняка даже не удивился. Я чувствовал, как моя сущность начинает колебаться между человеческой и звериной формами, борясь за доминирование. В голове почему-то всплыло основное правило при родах, что я вычитал в детстве в одной из маминых книг.
Контроль дыхания.
Каждый вдох приносил новую волну боли, каждый выдох – мгновенное, но обманчивое облегчение. Мое тело, мой разум, моя душа – всё поглотило это преобразование. Я пытался сопротивляться, пытался удержаться на грани, но инстинкты зверя оказались сильнее. Они несли меня по течению превращения, подталкивая к той неизведанной границе, которую я так боялся переступить. Этот процесс обращения оказался самым трудным испытанием в моей жизни. Он требовал от меня не только физической выносливости, но и ментальной стойкости, способности принять и подчинить свою новую двойственную природу. В глубине души я подозревал, что если поддамся, то после этой ночи ничего уже не будет прежним. Я стану другим – не совсем человеком, но и не полностью зверем.
– Вот же, Лёня, ты и придурок! – услышал я как будто издалека голос ДраКоши. – Какого рожна ты не надел камень согласия перед полнолунием? Марк! Не стой как баран, змей недоделанный, вешай на него амулет. Да не свой же, чешуйчатый имбецил! В верхнем ящике его тумбы лежит! Да, вот этот…
Мир вокруг меня в одну секунду преобразился. Дикая ярость, что душила изнутри, вдруг обратилось в нежные, успокаивающие касания незнакомого разума, словно щенок, тычущийся в ладонь влажным носиком, требуя ласки. Разница в ощущениях обескураживала. Сев на кровати, я удивился изменению в собственном зрении. Взгляд, прежде ограниченный человеческими рамками, теперь охватывал всё вокруг панорамно, позволяя видеть малейшее движение в темноте. Рядом со мной на кровать запрыгнул мой фамильяр, и я, несмотря на бурю нежности, исходящую изнутри от волчонка, почувствовал, как переживает ДраКоша.
Пришлось успокоительно почесать его шерстку на шее и мысленно заверить фамильяра, что я в норме. Сева, видимо, под воздействием полной луны продолжал спать, несмотря на тот шум, что я тут устроил. Марк с ошалевшими глазами пялился на меня, а Ассана вцепилась ему в руку и, раскрыв в удивлении рот, не сводила немигающего взгляда с моего котоящера.
«Чёрт! Я и забыл, что мы тебя не представили нашей новой подружке!» – с досадой отправил я ментальный посыл своему спасителю.
«Ну так исправляй ситуацию, бро!» – тут же последовал ответ от него.
Пришлось вводить нагиню в курс моих крылатых секретов, пока Марк наливал ей свежей воды из графина. Осушив полный стакан, Ассана выдохнула и что-то прошептала себе под нос. Острый слух уловил слова: «Значит, это всё же не ты!», но что именно они значили, я не понял. Да и не до того мне было сейчас, так как в голове стали возникать эмоции, автором которых я не являлся. Поправив собственный полуметровый пушистый хвост, я ментально выпал из событий, разворачивающихся в комнате, на автомате поглаживая голову ДраКоши, положившего голову на мое бедро. Это походило на шепот, настолько тихий и нежный, что я едва уловил его среди хаоса собственных мыслей. Это даже не шепот из слов, это что-то большее – поток эмоций и чувств прямиком из самого сердца. Не трудно понять, что я таким образом слышал своего внутреннего волчонка.
Я попытался сосредоточиться на внутренних ощущениях, стараясь наладить диалог с этой странной формой присутствия в моём сознании. В ответ на мои попытки волчонок радостно заметался, его эмоции стали ярче и насыщеннее. Я догадался, что он рад, очень рад тому, что я его наконец-то услышал.
«Ты… ты можешь меня слышать?» – осторожно сформулировал я мысленный вопрос, не совсем уверенный, правильно ли я всё это делаю.
В ответ не последовало слов, я ощутил новую волну тепла и счастья, которая захлестнула меня со всех сторон. Очевидно, мой внутренний волчонок не просто меня слышал, он был безгранично счастлив даже такому минимальному общению.
Пытаясь наладить контакт, я попробовал задать еще один вопрос: «И как же тебя, мое второе Я, теперь называть?»
«Да не сможет он на это ответить, бро! – голос ДраКоши мягко вклинился в наш диалог. – По сути, он – это ты, только слегка иной формы. Малыш говорит, что ему нравится обращение – волчонок!»
«А как же тогда ты понимаешь его слова?» – спросил я ДраКа.
«Я не слова понимаю, а те образы, что он всё время шлет в твой разум!»
«А… что… тебе… еще… нравится?» – попытался я членораздельно обратиться к волчонку.
В ответ почувствовал нечто, что могло бы быть описано как теплая волна любви и привязанности, направленная не ко мне, а… Лиане?
Внезапно я осознал, что мой волчонок действительно испытывает глубокие чувства к внутренней волчице принцессы. Хлопки хвоста по кровати, исполнявшего радостный танец, стали тому доказательством. И это чувство казалось мне чем-то большим, чем просто влечение, это связь на уровне душ, которая объединяла на глубинном уровне.
Я не знал, как реагировать на открытие. С одной стороны, это невероятно мило и трогательно, с другой – я понял, что между нами, Лианой и мной, невидимая связь только начала образовываться. Нам обоим необходимо ее исследовать, понять и, по возможности, принять. Лично я вовсе не против закрутить роман с реальной красоткой, вот только ее социальный статус и вредный нрав не позволяли мне начать перенос дружбы в романтическую плоскость.
«Я позабочусь о тебе, волчонок. И о ней тоже! – обещал я своему волчонку. – Но и ты должен помочь мне понять нового себя!»
«Не боись, бро, – ответил ДраКоша, демонстрируя широким зевком желание спать. – Тебе достался хороший зверь, я это чувствую. Мы поладим! Давай спать!»
Я, оглядев комнату, понял, что на часах уже глубоко за полночь, а Марк, видимо, не добившись от меня никакой реакции, улегся на боковую. Ассаны также в комнате не наблюдалось, и я, уронив голову на подушку, под тихое мурлыканье котоящера сбоку и нежное урчание волчонка изнутри, моментально вырубился, провалившись в чужой сон, посвященный собственной персоне.
***
Сара, вернувшись из комнаты парней, еще долго не могла уснуть, ворочаясь на кровати. Взгляд бесцельно разглядывал потолок, паутинка трещин в краске которого создавала при свете луны замысловатые лабиринты. События последнего часа вихрем кружились в голове, разрушая всю ту логическую цепочку, что она так тщательно выстраивала. Процесс обращения Леонида, который девушка случайно застала, его кардинально черная шерсть выросшего на ее глазах хвоста и то необычное существо, что наехало на Марка, – всё это заставило пересмотреть предыдущие выводы.
Попаданец теперь уже точно не мог быть скрывающейся принцессой, а это означало, что в ее списке осталась единственная кандидатура – Лия.
«Вот уж правду говорят, хочешь что-то надежно спрятать – положи это на самое видное место, – подумала Сара. – Она даже с именем не стала заморачиваться! Смена цвета волос и кожи вполне объяснимы, но что за магию применила эта девчонка, что так кардинально изменила ее ауру?»
Будучи профессионалом в постоянной смене облика, Сарассис прониклась уважением к мастерству маскировки Лианы и решила непременно выведать потом секрет этого заклинания.
Сегодня ей нужно определиться с дальнейшими планами на свою жизнь. Ей ничего не стоило обманом выманить принцессу за стены академии и получить за нее соответствующую награду. Да чего уж там, она вполне способна принести заказчику и ее голову. Причем, отдельно от королевского тела.
Однако мотивация Сарассис за последние дни кардинально поменяла свои полюса. Ее главная цель теперь не принцесса, а голова бывшего босса, желательно отделенная с максимальной жестокостью от лживого тела проклятого питона. Пускай за нее никто не заплатит, но жажду мести и боль утраты она вполне способна притушить.
А деньги? А зачем они ей теперь?
Сара вступила на преступный путь под крылом Мастера только с единственной целью – обеспечить своей сестре доступ к самым дорогостоящим методам лечения. Со смертью Алиндеи она потеряла потребность оставаться на этом пути и решила, что пока продолжит учиться под личиной Ассаны. К тому же, по воспоминаниям Лорена, Мастер и не собирался делиться с ней наградой.
Больше всего сейчас Сару тревожили дальнейшие намерения Мастера. Она знала, что тот готов на всё ради достижения своих целей, и если Лия действительно является той самой принцессой, на которую он положил глаз, опасность для ее жизни возрастала с каждым днем. Сара понимала, что не может оставаться в стороне, в то же время осознавала, что должна быть рядом с девушкой и вовсе не для того, чтобы ее защитить или, не дай Единая, сложить за нее свою голову. Она будет крутиться возле Лианы с одной единственной целью – сорвать Мастеру его планы, когда тот появится рядом.
Встретиться с ним на поле боя и свершить справедливую месть!
А вот что делать после?
Сара решила отложить этот вопрос на будущее. Если всё получится так, как она задумала, после смерти Мастера можно занять его место. Хотя, познав радость обыденной жизни и общения со сверстниками, Сарассис уже не была уверена, что жаждет вновь окунать руки в чужую кровь ради денег. К тому же она чувствовала, что ее внутренняя кобра всё чаще подает ей сигналы о том, что пятнистый питон Марка соответствует ее критериям для выбора пары.
Наги, в отличие от остальных рас, редко создавали пары на всю жизнь, предпочитая непродолжительное сожительство с целью воспроизводства. Однако если человеческая и животные половинки змеелюдов сходились в своих романтических предпочтениях, то Единая с удовольствием благословляла эти браки на всю оставшуюся жизнь.
Мысли плавно перетекли на ту Ассану, что в данный момент находилась в стазисе и с чьей судьбой она так до конца и не определилась. Сара также решила отложить этот вопрос на потом. Всё равно доступа к телу Ассаны у нее нет. Мысли о предстоящих действиях медленно убаюкивали ее, и она, наконец, смогла закрыть глаза. Сара знала, впереди ее ждут тяжёлые испытания, но мысленно и духовно она к ним готова.
***
Долми сидел на полу в небольшой комнате без окон, связанный, избитый и ощущающий себя полнейшим неудачником. Покрытая синяками спина чувствовала холод влажных стен из подгнившего бруса, который казался ему предвестником близкого конца. Пожилое сердце волка билось неровно, словно пытаясь нарушить монотонное течение времени в заточении. Каждый удар о рёбра напоминал о неудаче, о том, как он подвел королеву. А ведь до границы северных кланов оставалось всего два дня пути.
Долми всегда считал себя внимательным и осторожным, многие годы вкладывая основы этого в головы собственных учеников, но одна маленькая досадная ошибка стоила ему свободы. Целый месяц удавалось продвигаться незамеченным через центральные земли Лунории, и старый учитель излишне расслабился. Накануне он увлекся изучением следов северного зубра – зверя настолько редкого, что его существование многие относили к легендам. Забыв о предосторожности, поймав подзабытый азарт охотника, Долми следовал по следам, погруженный в мысли о возможности доказать существование этого существа. В глуши именно в этот миг его неожиданно окружила группа воинов канцлера.
Они напали из засады, воспользовавшись моментом, когда Долми перешагнул через замерзший ручей, обрамленный кустами густого терновника. Первый удар пришелся по спине, от чего старый волк едва не потерял сознание. Он пытался защититься, отразить нападение, но превосходящие силы врага и неожиданность атаки сыграли против него.
Борьба была недолгой. Его скрутили, щедро пиная при этом ногами, забрали артефакт восприятия и связали, нацепив противооборотный ошейник. Старика буквально волокли сквозь заснеженный лес, пока они не добрались до отдаленного поста на одной из дорог, где находилась видавшие виды застава между землями двух кланов. Долми вспомнил, как бессильно висел между двумя воинами, извлекшими его из леса, разглядывая капли крови на снегу, что стекали из рассеченной его брови.
Комендант даже не стал ни о чём спрашивать его, лишь ехидно отметил, что канцлер щедро одарит его за подобный улов. Старый волк осознал, что его жизнь для этих предателей короны не стоит и тана.
Маленькая комната, в которую его бросили, пахла сыростью и плесенью, с подгнившими брусьями в качестве стен, которые когда-то, возможно, служили уютным убежищем для кого-то другого. Но теперь она грозила стать его последним пристанищем. Помимо синяков на теле Долми чувствовал каждый порез и ушиб, оставленный твердыми сапогами его похитителей. Артефакт восприятия, сорванный с шеи старика, его тонкая связь с королевой теперь находилась в руках врагов.
Сидя на холодном полу, Долми пытался собрать воедино мысли, стремясь найти решение в безвыходной ситуации. Он знал, что задача важна, что от его успеха зависела судьба всего королевства. Но сейчас, связанный и бессильный, он лишь мог винить себя в том, что позволил одной маленькой увлеченности стать причиной собственного падения.
«Прости меня, моя королева», – прошептал он, закрыв глаза и пытаясь найти крохи утешения в воспоминаниях о доме. Тишина камеры нарушалась только его тяжёлым дыханием и далекими, едва уловимыми звуками, доносившимися извне. В каждом шорохе, в каждом скрипе старого строения Долми видел надежду на спасение, хотя разум подсказывал, что шансы на освобождение давно пересекли нулевую отметку. В старом сердце боролись отчаяние и вера. Вера в то, что существует хоть какой-то шанс изменить ситуацию.
«Может быть, если бы я был моложе, если бы мои ноги не подводили меня в самый решающий момент… Но нет, обвинять старость – бессмысленно», – мысли старика блуждали, пытаясь найти оправдание своему провалу.
Он помнил о множестве схваток, которые выигрывал благодаря опыту и мудрости, но именно этот последний поход оказался для его мастерства камнем преткновения. Каждый раз, когда Долми думал о королеве и о своей задаче, которую не смог выполнить, его сердце сжималось от боли.
«Я поклялся защитить ее и ее семью, и теперь… без камня… я даже не буду знать, жива ли моя королева», – с горечью признавался он сам себе.
Вдруг дверь его тюрьмы с тихим скрипом начала двигаться, впуская струю свежего воздуха в затхлое помещение. Залитые кровью глаза плохо видели в темноте, и Долми напрягся, ожидая, когда вражеская рука отправит его в последний путь.
Тем неожиданней оказался едва слышный шепот, раздавшийся возле его уха:
– Учитель! Вы можете двигаться?
В молодом голосе Долми послышались знакомые нотки, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Пытаясь разглядеть собеседника, он ощутил, как его конечности избавили от веревок, ошейник на шее расстегнули, а сильные руки помогли встать.
– Кто ты, юноша? – хрипло, едва сдерживая приступ кашля, спросил он в темноту.
– Мелкий Корри, лэр Долми, – ответил неожиданный спаситель. – Вы у нас преподавали историю в поселении, что находится за лесом, неподалеку от замка Волкосветовых. Простите, лэр, у нас мало времени. Пока не наступила пересменка на внешнем периметре, я должен вас незаметно вывести отсюда.
Собрав остатки воли в кулак, старый волк сосредоточился, следуя за юным стражником. Он пытался вспомнить ученика, но не смог. Уж слишком многих волков ему пришлось обучать за всю свою долгую жизнь, дабы запомнить каждого. Однако он был счастлив от того, что его обучение принесло неожиданные плоды в критической ситуации. Видимо, он был хорошим учителем, раз взрастил в учениках ростки преданности короне.
На улице разыгралась метель, и его спаситель скинул свой китель, накинув его на плечи старика. Они успели отойти от заставы почти на километр, когда злобный вой эхом прокатился по долине.
– Лэр Долми! – постоянно оглядываясь, бегло начал говорить рыжеволосый парнишка. – Вам придется обернуться и бежать, а я постараюсь увести погоню в другую сторону. Простите, я не смог выкрасть у альфы ваш амулет, так что вам придется обойтись без него. Вам нужно спешить, время не терпит.
Старый Долми хотел бы достойно отблагодарить своего спасителя, но, слыша злобный вой преследователей, он осенил парня знаком Единой и, сосредоточившись, призвал своего истинного зверя. Знакомая боль от перевоплощения затмила боль от ран. Но этой боли старый волк обрадовался. Знакомая боль, привычная и исцеляющая, оставляла повреждения на человеческой форме в прошлом, принося душе радость воссоединения со своей второй половинкой. Спустя миг седая шкура большого волка скрылась из глаз спасителя, растворяясь в вихре колючих снежинок.
Корри, который схватил оставшуюся на снегу одежду учителя, ринулся в противоположную сторону, стараясь увести погоню от того, кто в детстве спас ему жизнь, оказавшись рядом при его первом полноценном обращении. Он постарается вернуть учителю долг крови, несмотря на то, что тот даже не вспомнил его.
***
Благодаря камню согласия наутро я чувствовал себя на порядок бодрее и целостнее, чем в свой первый оборот. В качестве эксперимента, я попробовал сравнить свои ощущения, сняв его ненадолго с груди, но тут же вернул обратно, с намерением больше так не делать. Стоило только прохладе этой магической штуки отлепиться от кожи, как я тут же понял, что, скорее всего, чувствуют шизофреники. Разум волчонка, видимо, благодаря полнолунию максимально активный, мгновенно начал вытеснять мой. Я с ужасом осознавал, что не смогу удержаться в ментальном облике гомо сапиенса. Благо полностью снять камень я не успел, и он, вернувшись на место, тут же принялся выполнять свои функции.
Три дня полнолуния сначала растянулись, по ощущениям, на месяц, но в последующих воспоминаниях пролетали, словно один миг. Несмотря на то, что два из них снова приходились на выходные, мои друзья, Гримхалк и лэр Сереброзвезд чуть ли не на повышенных тонах спорили, кто именно должен озаботиться моим воспитанием.
Локации занятий менялись со скоростью падающей звезды. Куратор с Майей пытались выжать максимум из моих физических возможностей на площадке, гоняя в хвост и гриву. Лия и Северрин старались помочь наладить связь с волчонком на башне, зачастую теряя терпение и придумывая мне всевозможные, иногда обидные прозвища. Будучи от рождения оборотнями, они не могли найти слов, методик или понятий, дабы объяснить то, что для них самих являлось естественным. Я старался не обижаться на них, ибо понимал, что в МежМирье еще ни разу не возникало потребности в подобном обучении. Это, как если бы меня попросили научить кого-то дышать воздухом. Казалось бы, куда проще, но вот попробуй объяснить эту науку словесно.
Практически тот же результат меня ждал и на занятиях с Элеррионом, который прилагал все усилия, дабы выдавить из меня хоть капельку магии. Фокус с огненным шариком в первый же день я повторил без проблем, но сделать следующий шаг не удавалось. На третий час бесполезных мучений он предложил подключить к моей ауре сторонний источник магии, воспользовавшись магоаккумом на сотню единиц. Идея эта, может, и логична в теории, но результат впечатлил нас обоих. По словам оборотня, я впитал весь заряд за доли секунды. Результат магического передоза не заставил себя долго ждать, и огненный шарик в моей ладони мгновенно превратил всё мое тело в огненный факел.
Сказать, что я охренел, стало бы сильным преуменьшением.
Слава Единой, преподаватель был готов к любому развитию событий и быстро воссоздал над моей головой литров сто холодной воды, которая разом потушила пламя. Кабинет Сереброзвезда капитально подмочили, как и мою репутацию начинающего мага.
Впрочем, как после выразился ДраКоша, лучше быть сырым и мокрым, чем слабо прожаренным шашлыком.
– Видимо, еще рано усиливать то, что не поддается контролю! – подытожил неудачный эксперимент оборотень, протянув мне широкое полотенце.
И я был с ним полностью согласен.
– Нужно дождаться твоего полноценного оборота и снова попробовать. Пока ты не в ладах с внутренним зверем, вряд ли у нас что-то получится.
Зато моя зеленокожая подруга считала иначе. Майя, узнав о моих достижениях, решила разбавить наши утренние тренировки магической составляющей из своего племени. Получив от куратора добро, она воодушевилась возможностью обнаружить во мне задатки природной магии. Но я, кажется, единственный, кто не разделял оптимизма Пчёлки.
