Алексей Герасимов
Академия Иммерсии: Портал судьбы
«Может быть, это вернулся Северрин?» – с надеждой мелькнула обнадеживающая мысль, но волчий нос обмануть не было шансов.
Даже через закрытую дверь она ощущала запах попаданца. Стук повторился, на этот раз более настойчиво.
Лиана подошла к двери и, не открывая ее, спросила с эфемерной надеждой понимая, как глупо прозвучит ее вопрос:
– Кто там?
– Почтальон Печкин! – раздался ехидный хрипловатый голос Леонида. – Принес заметку про вашего мальчика. А вернее, страдающую взаперти девочку.
Лиана замерла, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
– Майя велела мне поговорить с тобой, Лия – продолжил Леонид. – Открывай давай. Я также не в восторге от этой беседы, но избежать ее у нас не получится! Ты же вроде как должна меня обучать вашим волчьим премудростям. Не станешь же ты это делать через закрытую дверь?
Девушка вздохнула и, отодвинув засов, распахнула дверь. Леонид стоял на пороге, опираясь о косяк. Он был слегка бледен, а под глазами залегли темные круги. Видимо, последствия первого полуобращения не прошли даром. Лия вновь испытала прилив мук совести, осознав, что ни разу не подумала о внутренних переживаниях попаданца. Ведь ему в данный момент наверняка гораздо труднее, чем ей.
– Лиана, – проговорил парень, поправляя прилично отросшие пряди волос, спадающие на глаза и неосознанно принюхиваясь. – Прошу, скажи, что ты не сходишь тут с ума в одиночестве, предаваясь самобичеванию. Представляешь, пока находился в отключке, я видел сон о том, что снова живу в своем мире. И МежМирье мне просто приснилось. Хотя после того как очнулся в палате нашего лекаря и увидел потом то, во что превратился, я периодически начинал думать, что сейчас сплю. Прикинь?
Лиана отошла в сторону, приглашая попаданца войти.
Дождавшись, когда Лёня сядет за их с Майей письменный стол, она забралась с ногами на свою кровать и, собравшись с духом, ответила:
– Боюсь, это не сон, Леонид, – тихо произнесла она. – Ты действительно стал оборотнем по моей вине. Вдобавок моя внутренняя волчица выбрала тебя в качестве пары. Я понимаю, что для тебя это прозвучит неожиданно, но… Леонид? Эй! Ты меня слушаешь?
Отвисшая в изумлении челюсть попаданца и его ошеломленный немигающий взгляд, буравящий принцессу, подсказывали Лие, что парень не в курсе выбора ее истинного зверя.
Проклятье!
Она рассчитывала на то, что Майя подготовит землянина к этому непростому разговору. Вернее, она на это очень надеялась. Теперь же придется вытаскивать еще один информационный репей из его седой шерсти.
Леонид закрыл рот, шумно сглотнул и, скрипя зубами, начал переваривать информацию.
– Я знаю… – он замолчал, сбившись с мысли, пытаясь подобрать слова, затем продолжил: – И я знаю, что из-за тебя… что ты…
– Что я – причина твоей… трансформации? – закончила за него Лиана.
Леонид кивнул.
– Да. Но вот о выборе твоего внутреннего зверя хотелось бы услышать поподробнее. Чем мне это грозит, и в какой заднице я оказался на этот раз?
В комнате снова повисла гнетущая тишина, теперь уже мяч откровений был на стороне Лианы. Отыгрывать свои слова обратно не было смысла, и она коротко поведала Леониду то, что узнала от матери в первый день полноценного перевоплощения.
– Мне жаль, – закончив пояснения, едва слышно проговорила Лиана.
Она не чувствовала себя настолько виноватой, даже когда вместе с юными близнецами решили устроить ночную охоту на кур, разводимых в деревне, и попались с поличным хозяину птицы. Тот вручил благородных особ с пылающими ушами в королевские руки, и отец устроил им такой нагоняй, что даже вспоминать об этом было стыдно.
– Я не хотела…
Попаданец возбужденно вскочил, налил себе стакан воды из графина и залпом его осушил, подавившись последним глотком.
Лиане пришлось спрыгнуть с кровати и постучать согнувшегося в приступе кашля парня по спине. Под ладошкой она чувствовала его напрягающиеся плотные жилы мышц и осознавала, что эти ощущения ей… нравятся?
Она в данный момент свои чувства испытывает или разделяет их с волчицей?
Единая! Как всё сложно и запутано!
– Спасибо, – сказал успокоившийся Леонид и снова уселся на стул, вращая в ладони пустой стакан. – Я правильно понимаю, что та сущность, что в период полнолуния меняет твой вид на облик волчицы, решила, что я обязан стать ее… Кем? Парнем? Волком? Мужем? Возлюбленным? Не знаю, как правильно выразиться. Одно я понял наверняка – ты не в восторге от ее выбора?
– Но… – Лиана запнулась, пытаясь подобрать правильные слова. – Это всё случилось по моей вине…. Я понятия не имею, что мне с этим делать?
– Прости, но я тоже не знаю, – вдруг широко улыбнувшись, ответил Леонид. – В эту минуту я в принципе не понимаю, как должен себя вести не только в отношении тебя, но и во всей ситуации в целом. Уж слишком быстро всё вокруг изменяется. Не успеешь привыкнуть к одному, как появляется новое… Однако я хочу, чтобы ты знала…
Он сделал шаг к Лиане и тут же замер, словно боясь спугнуть ее.
– Я хочу, чтобы ты знала, что я не боюсь, – проговорил он. – Я не знаю, кем именно я стал, но я не боюсь изменений. И я… не боюсь тебя, глупая. Я лишь очень прошу тебя помочь мне разобраться в самом себе для начала. Я не стану на тебя давить и пользоваться ситуацией. Ха! Я ведь даже не слышу своего истинного зверя, если он, конечно, вообще где-то во мне существует.
Лиана подняла на Леонида взгляд. В его глазах цвета чистейшего утреннего неба она увидела не обвинения и обиду, а… решимость и приличную долю иронии?
– Зато я могу его слышать и озвучивать для вас его желание! – голос, внезапно проявившегося из воздуха на кровати оркши ДраКоши, заставил Лиану испуганно вскрикнуть, прикрыв рот рукой.
Судя по тому, что Леонид так же дернулся от неожиданности, о присутствии собственного фамильяра в комнате он не знал.
– Ты с дуба рухнул, придурок? – возмутился попаданец. – Так же от страха поседеть можно! И давно ты тут нас подслушиваешь?
– Ты, бро, и так уже седой, седее некуда, – невозмутимо ответил чернокожий засранец, демонстративно вылизывая себе лапу. – Мне Григорий велел ходить за тобой непрерывно. Он чует, что на территории академии происходит что-то неладное и думает, что это как-то связано с твоей задницей. Так вам интересно, что говорят клыкастые внутренности Леонида или нет? Хотя вам обоим это вряд ли понравится.
– Ну, так выкладывай и не томи! – сказал строгим голосом Леонид. – Иначе не видать тебе моей крови, как мне не видать еще месяц собственного хвоста. Если я правильно понял принцип его появления.
– Да тут всё просто, мои дорогие, вы оба конкретно попали, – в голосе ДраКоши буквально просачивалась язвительность. – Твой истинный зверь, бро, несмотря на то, что, по сути, еще юный щенок, в полном восторге от белошкурой красотки, что скрывается под обликом нашей принцессы. Боюсь, вам обоим придется несладко при виде друг друга. Особенно в дни полнолуния. Разве что, твой волк, когда подрастет, поумнеет и сменит объект своего обожания. В то же время брак по расчету еще никто не отменял!
– Ах ты выдра чешуйчатая! – возмущенно воскликнула Лиана, заступаясь за свою, гневно рычащую в сторону наглого создания, волчицу. – Хочешь сказать, что мы недостаточно хороши для твоего хозяина? Да кем ты себя возомнил?
– Тем, кого сейчас хорошенько покормят! – плотоядно облизнувшись, молвил фамильяр и, спрыгнув с кровати, направился к выходу. – Жду тебя в нашей комнате, бро. Не задерживайся. А то в этом помещении наблюдается переизбыток существ, жаждущих твоей крови!
Леонид не сдержался и откровенно заржал, понимая, что этим самым безмерно злит и без того разъяренную принцессу. Словно решив временно отступить, он поспешно последовал за своим котоящером, открыв ему дверь, и вдруг замер на пороге, повернувшись к Лиане.
– Впервые в жизни я стал объектом романтического интереса со стороны противоположного пола, – продолжая хихикать, сообщил Леонид, прежде чем закрыть за собой двери. – И вот тебе раз, источник этого интереса обладает хвостом, клыками и весьма своевольным характером. Зоофилией попахивает. Хорошо, что мы с моим внутренним волчонком не привередливые. Харчами в голодную пору не перебираем.
Полетевший в попаданца стакан с громким звоном разбился о вовремя закрытую им дверь. До ушей разъяренной принцессы лишь долетел затихающий смех вредного люда.
«И вот это чудовище ты выбрала себе в пару?!» – мысленный упрек полетел в сторону волчицы.
«А то! Этот дерзкий волчонок мне нравится всё больше и больше! – ответила та. – А что такое зоофилия?»
Глава 23. Время только идет долго, а пролетает слишком быстро
Песок сквозь пальцы сыпется неспешно,
Часы стучат, не оставляя нам второго шанса.
Лови момент, живи, люби безбрежно,
У времени одна дорога и не бывает ренессанса.
– Лэр, мы взяли его! – в горячке после очередной схватки Элррик даже не сразу понял, о ком именно говорит альфа из его личной гвардии.
Шумно дыша, он обернулся на голос. На Кайррате, также находившемся в боевом облике ликана, казалось, нет живого места. Пятна крови, залившие светло-серую шкуру одного из его лучших бойцов, ужасали и, лишь внимательно приглядевшись или принюхавшись, можно было понять, что эта кровь принадлежит не Кайррату.
– Нам удалось нацепить на Дамирра ошейник, но он успел убить одного из наших и прилично потрепать шкуры еще двоим.
– Где он сейчас? – пасть Элррика невольно расплылась в довольном оскале.
Он максимально подошел к своей цели. У его ног лежали разорванные тела двух людей из королевской охраны дворца и труп преданного Дамирру ликана, который не захотел переходить на сторону мятежников. Элррик даже не помнил, как звали этого уже немолодого волка, выходца из северных кланов. Тот посмел встать у него на пути, охраняя покои принцесс, и поплатился за это.
Резким движением полулап он стряхнул с них остывающую кровь поверженных врагов и грозно посмотрел на Кайррата.
– Во внутреннем колодце дворца, мой вождь! – ответил ликан, делая ударение на слове «вождь» явно в угоду своему предводителю.
– Не спеши раздавать титулы, Кай! – направляясь к лестнице, пробурчал Элррик, хотя слова альфы пролились на благодатную почву. – Возьми на себя младших принцесс, а я потолкую с кузеном! Мы и так упустили Лиану, так что отвечаешь за оставшихся девочек головой.
– Слушаюсь, лэр!
За несколько часов до рассвета на небе ни облачка, и внутренний колодец дворца ярко освещала Старшая Сестра, главенствующая в ночном небе Лунории в свой последний, седьмой день царствования. Пламя догорающих соломенных манекенов, на которых королевская гвардия оттачивала свое мастерство мечников, добавляла в нежные оттенки небесного светоча драматические зловещие всполохи.
Практически в самом центре тренировочного ринга на коленях стоял залитый кровью человек, в котором Элррик не сразу узнал Дамирра. Его руки связали за спиной, а на шее светился голубоватым светом магоошейник с рунами, лишающими оборотня возможности обратиться в ликана. Из одежды на свергнутом короле лишь ночные портки, а обнаженный торс, словно полотно безумного художника, изрисован рваными ранами от когтей и ровными порезами от мечей и кинжалов.
В подсознании Элррика вновь всплыли нотки зависти к северянину, который, несмотря на раны, гордо подняв голову, с пренебрежением смотрел на приближающего канцлера. Кровь из глубокого пореза на лбу заливала горящие янтарной яростью глаза, но тот даже ни разу не моргнул, глядя на Элррика.
– Похоже, ты не очень рад меня видеть, кузен? – ухмыльнулся Элррик, остановившись в нескольких шагах от Дамирра.
Он нарочито медленно, сдерживая гнев своего внутреннего волка, принял человеческий облик и всунул руки в рукава плаща, накинутого на его плечи кем-то из подчиненных.
– А ведь я через столько тел твоих преданных волков да людского отребья сегодня переступил, дабы наша встреча состоялась.
Судя по молчанию, Дамирр не собирался вступать в диалог, и Элррик был вынужден продолжить:
– Ты же понимаешь, братишка, что я любыми способами добьюсь своего и сменю тебя на престоле. Наша страна заслуживает истинного правителя, а не жалкого полукровку с севера.
– Этот полукровка одолел тебя по Праву Сильного, и перед лицом Единой ты потерял право стать вождем Лунории, – хриплым голосом ответил Дамирр. – Я не понимаю, на что ты рассчитываешь, Эл? Корона не примет твою кровь в качестве лидера. Обряд ее передачи не будет признан ни главами кланов, ни духами наших предков. Впрочем, если ты развяжешь меня, я готов тут же принять еще один вызов и избавить наш мир от гнусной мрази в облике благородного волка.
– Я прекрасно осознаю, что корона не примет меня в качестве альфы! – сквозь зубы, процедил Элррик.
Ему безумно хотелось причинить максимальную боль ненавистному всей душой волку, принудительно склоненному перед ним.
– Но! Ты не забыл, что корона теряет связь с законным владельцем при его преждевременной гибели? И я на законных основаниях стану королем, ибо никто больше не бросит мне вызов. Как ты понимаешь, в живых я тебя оставлять не собираюсь! Поэтому… Что смешного ты услышал в моих словах? Отвечай, падаль!
В замкнутом колодце стен замка эхом прокатился раскаты смеха связанного узника. Взгляд залитых кровью глаз короля словно кричал о ничтожности стоящего перед ним предателя. Хрустнула ткань плаща на увеличивающемся торсе.
Вспышка гнева стремительно вернула Элррика в облик ликана, и он, нагнувшись над пленником, яростно зарычал в его ухо, брызжа слюной:
– За-мол-чи!
Но тот и не думал останавливаться, смеясь всё сильней и сильней, заполняя вены нависшего над ним огромного чудовища кровью закипающей ненависти. В свете луны мелькнул меч, который Элррик стремительно выхватил из-за пояса у одного из своих альф, удерживающих в растянутых путах пленника, и, словно раскаленный нож в масло, тот погрузился в грудь свергнутого короля. Смех мгновенно затих, и лишь треск догорающих костров нарушал воцарившуюся на площадке тишину. Лишь где-то на уровне ментальных границ раздался горестный вой овдовевшей волчицы.
Элррик, пристально всматриваясь в затухающий взгляд Дамирра, наклонился к его уху и прошептал:
– Ну что ты скажешь теперь, полукровка? Корона Лунории освобождена от твоей грязной крови и готова принять новую, истинную!
– И не мечтай, тварь! – еле слышно прошептал умирающий пленник, последние выдохи которого сопроводили слова: – Я пропитал ее кровью старшей дочери, после ее первого оборота и… не… видать… тебе… трона…
***
Элррик проснулся в холодном поту. Снова этот преследующий его практически каждую ночь сон. Снова и снова он вонзает меч в сердце короля Дамирра, и алая кровь окрашивает мостовую двора замка. Он сжал кулаки, стараясь унять дрожь в руках. Ладонь непроизвольно нащупала бутыль с вином, что стояла на резной тумбе у изголовья кровати, и только пара щедрых глотков способствовала затиханию пульса, что барабанами гремел в ушах.
Рядом с ним в кровати во сне пошевелилось обнаженное тело очередной девицы, которые чуть ли не в очередь становились за право согреть холодными осенними ночами тело преемника короля. Он даже их имена перестал запоминать, обращаясь к половым партнершам универсальным обращением ниса или красотка. В этот раз его шелковые простыни украшала стройная фигурка самки из человеческого рода, но, даже напрягшись, он не мог вспомнить, как она оказалась тут, и что именно он с ней вытворял.
Цела и дышит, ну и хвала Единой!
Перед глазами всё еще стояла картина из ночного кошмара, а разум в очередной раз закипал от злости над предусмотрительностью почившего короля. Как же ловко Дамирр провел его вокруг носа с короной.
Испокон веков, как только кланы Лунории перестали сражаться за территории, и вожди пяти кланов собрались на первый в истории материка сход, был согласован закон о едином царствовании и закреплен на века кровью присутствующих. Говорили, что кланы смог объединить сам Павелий Стремительный с целью сохранения крови истинных и прекращению вечных распрей. Именно он предложил новую форму правления, а главам родов – уникальный магический аксессуар. Корону выковали для него гномы Алитаи, в центре которой красовался серебристый камень истины. Проведя поединки за Право Истинного между вождями кланов, первым правителем Лунории стал вождь клана Огнегривых волков – Ррагнарр Огнегривый. В магическом кругу остальных вождей он окропил камень короны своей кровью и прочитал клятву верности всем жителям страны. Камень вспыхнул и после водружения на голову первого короля засиял ярко-зеленым светом, свидетельствующим о праве Ррагнарра на корону.
Мудрый Павелий знал, что коронацией вряд ли сможет сразу же прекратить все распри между стаями. Не так уж сложно устранить короля и завладеть короной. Однако та не примет самозванца, свидетельствуя при водружении на голову красным светом камня о противозаконности ношения.
Секрет короны в том, что с первой коронации власть могла переходить лишь двумя путями: по наследству, или же после официального вызова претендента на поединок по Праву Истинного в магическом кругу вождей всех кланов. Дабы наследники короля не перегрызли друг другу глотки, король сам принимал решение о приемнике и после первого оборота своего чада окроплял его кровью камень короны, закрепляя тем самым имя следующего монарха или его супруги, если у него в роду были одни дочери.
Элррик хмуро кинул взгляд на полупустую бутыль в кулаке, делая очередной глоток. Огненная жидкость обжигала глотку, но не приносила желаемого облегчения. Мысли роились в его голове, терзая и без того измученную душу.
Элррик не знал, что Дамирр выполнил этот обряд со старшей дочерью, и теперь у него оставалось только два варианта законного получения короны. Самый простой – найти и убить беглянку. Тогда он сможет официально сразиться с вождями кланов за Право Истинного, а с его новыми магическими навыками, он, несомненно, выйдет из любой схватки победителем. Второй вариант был для него предпочтительнее, ибо в глубине души он не желал смерти Лиане, ибо всё еще помнил свое счастливое детство, которое провел бок о бок с Лоррентией, ее матерью. Он мог бы вынудить Лию стать его парой, но теперь был уверен, что та не согласится на это ни при каких условиях. Разве что жизнь ее матери и сестер смогут склонить чашу весов в его сторону. Именно поэтому в ночь переворота он приказал Кайррату ценой жизни не дать Лоррентии с девочками покинуть дворец.
Очередной глоток вина заглушил воспоминания о том, как он нагнал беглянку и пытался решить вопрос коронации мирным путем. Но белокурая тварь с помощью своих проклятых телохранителей сумела разрушить все его планы. Знал бы заранее, подсыпал бы всем троим яду еще накануне операции или же удушил их, пока они были еще щенками. Остатки вина окончательно приглушили переживания разума, и Элррик рухнул на подушку, уплывая в алкогольный туман очередного кошмара.
***
Казалось бы, насколько медленно развивались события моей первой недели пребывания в академии, настолько стремительными оказались дни следующего после обращения месяца. Вроде бы только проснулся, как осенняя ночь за окном требует новой порции сна. Я разрывался между желаниями и обязанностями, пытаясь поспеть везде и всюду, но пострел из меня не вышел. Народная мудрость «Наш пострел везде поспел» не желала принимать меня в свои ряды, и ритм жизни самопроизвольно переключился в режим «Хотя бы не сильно опаздывай!».
Судьба вновь перебросила кубики моей жизни, и, не успев привыкнуть к новой реальности, я уже с головой погрузился в следующую. В ней каждое утро начиналось с одинакового ощущения тревожности и беспочвенного ожидания неприятностей.
С того самого дня, когда я вдруг стал недооборотнем, каждый день превращался в испытание, а каждое утро начиналось с лицезрения довольной физиономии Пчёлки. Она стаскивала с меня и ДраКоши одеяло под синхронное проклятие нас обоих. Хорошо, что фамильяр ругался только в моей голове, а то подруга узнала бы о своих манерах много забавного, но совершенно непечатного. Ей было абсолютно наплевать на то, что я спал голым, а практически все мои сны так или иначе крутились вокруг нашей принцессы. Не по моей вине.
Скорее всего, за сны отвечал мой юный щенок, что прятался где-то внутри моего подросшего организма, но страдал-то от их просмотров я! Впрочем, «страдал» – это слишком негативное слово для той феерии из сексуальных образов и романтической мишуры, что снилась мне каждую ночь. Неудивительно, что мое принудительное пробуждение частенько сопровождалось стойкой, аки оловянный солдатик, эрекцией. Почти каждое утро мне приходилось краснеть как перед Майей, которая упорно стебала меня фактом, что приветственный флагшток поднят в ее честь, так и в последующие моменты пересечения с Лией. В эти встречи, глядя в такое же, как и мое, смущенное лицо девушки, я подозревал, что той прекрасно известно содержание всех моих снов. Спрашивать ее об этом напрямую я не хотел, ибо боялся нарушить то хрупкое равновесие, что зародилось между нами после последнего выяснения отношений.
После утренней тренировки, будь то изнурительная пробежка по парковым тропинкам или оттачивание на мне силовых приемов Майей, мы с ней неизменно направлялись к горячему источнику. Несмотря на то, что ночная температура уже опускалась к нулю, а утро встречало нас паутинкой инея на всё еще зеленеющей траве, целебная вода дарила тепло и умиротворение.
Мы делились планами на день, обсуждали лекции или прочитанные книги, да и просто наслаждались комфортной тишиной, окутанные клубами ароматного пара. Иногда беседы становились философскими, и мы размышляли о смысле жизни, о предназначении человека, о тайнах мироздания. Жаль, что на них получалось выделять преступно мало времени.
***
День за днем я постоянно пытался привыкнуть к изменениям в своем теле. Некоторые особенности организма не могли меня не радовать, ибо после водных процедур я мог спокойно дойти до общаги мокрый, даже не вытираясь полотенцем. Плотность седых волосинок, покрывавших мое тело и до преображения, выросла на порядок, создавая надежную защиту от холода. Майя хохотала как безумная, когда я в первый раз, совершенно неосознанно, выйдя из парящей воды, отряхнулся, словно собака.
Я сам был шокирован подобным поведением организма и попытался сознательно повторить этот трюк, но мои жуткие телодвижения лишь заставили еще сильнее захохотавшую оркшу даже свалиться обратно в воду.
Видимо, эта особенность также присуща моему внутреннему зверю, с которым у меня контакта так пока и не возникло, сколько бы я ни орал внутрь себя. Мне периодически казалось, что вся эта история с истинными животными всего лишь оправдание для раздвоения личности у местных товарищей. Даже заверениям ДраКоши, по его словам, способного общаться с чужим внутри меня, я верил всё меньше.
Помимо физиологических изменений, я начал замечать и другие, куда более странные, а порой и волнующие особенности. Мои чувства обострились до такой степени, что порой я сам с трудом мог поверить в реальность происходящего. Например, я мог улавливать запахи на расстоянии, которое ранее показалось бы мне непреодолимым. Словно я был способен чуять каждую нотку и аромат, разносимый ветром за сотни метров от меня. Не отставал и слух. Шорох листьев под лапами ночных обитателей парка, тихий разговор влюбленной парочки, спрятавшейся в гуще кустов, даже пульсирующий ритм сердец тех, кто находился рядом со мной, – всё это стало частью моего повседневного восприятия. К тому же ночь больше не была для меня сплошным покровом темноты. В моих глазах она оживала, наполняясь оттенками и движениями, которые скрывались от обычного взгляда моих прежних человеческих возможностей. Я видел в темноте словно кошка, различая каждый силуэт и контур даже в самой глубоком мраке.
Эти новые способности приносили в мою жизнь как восхищение, так и некоторую долю смущения. Я старался привыкнуть к тому, что мир вокруг меня враз изменился, стал более ярким, более насыщенным, более чувствительным. Но иногда это обострение чувств приводило меня в замешательство, ведь я еще не умел полностью контролировать их, и порой они захватывали меня с непривычной силой.
Например, усиленное обоняние раз от разу ставило меня в затруднительное положение. Я начал замечать за собой странную привычку – фиксироваться на запахах живых существ вокруг меня. Некоторые ароматы притягивали, как магнит, в то время как другие вызывали непреодолимое отвращение. Однажды, во время лекции, я едва сдержался, чтобы не покинуть аудиторию, когда позади меня сел студент, чей запах показался невыносимо резким. Я понимал, что это всего лишь следы естественной жизнедеятельности, но мое новое обоняние реагировало настолько сильно, что мне приходилось прикладывать усилия, чтобы не возмутиться вслух. Или вдруг я чувствовал запах страха или боли, исходящий от кого-то в толпе, что заставляло меня инстинктивно оглядываться и искать источник, подчас выставляя себя полным придурком.
Слух преподносил свои сюрпризы. Я начал слышать разговоры, не предназначенные для чужих ушей. Сначала это казалось забавным, но вскоре я понял, что не всегда хочется знать, что думают или говорят о тебе люди за твоей спиной. Более того, в тишине ночи мне стали слышны самые тихие звуки – шелест листьев, скрип веток, даже биение сердца маленькой птицы, застрявшей в кустах шиповника. Эти звуки, наполненные жизнью ночного мира, иногда мешали мне заснуть, заставляя лежать в кровати с открытыми глазами до самой рассвета.
Новый рост также вносил изменения в привычки. Возникла острая и весьма болезненная потребность наклоняться при входе в некоторые, предназначенные для людей, помещения. Я уже дважды стукнулся головой о дверные проёмы, через которые раньше беспрепятственно проходил. Эти досадные происшествия не только причиняли мне боль, но и становились объектом шуток со стороны Майи, которая не упускала возможности подшутить над моим «недоразвитым волчьим чутьем».
Способность видеть в темноте к тому же имела и свои минусы. Да, я мог разглядывать мир в ночные часы, мои глаза стали чрезвычайно чувствительны к внезапному свету. Простой всплеск солнечного света через открытое окно мог вызвать острый дискомфорт, заставляя меня щуриться и отворачиваться. Новые способности требовали от меня не только адаптации, но и постоянного самоконтроля.
Я должен научиться жить с этими дарами, понимая, что они делают меня не просто другим, но и вносят в мою жизнь нотки смущения и неловкости, к которым мне еще предстоит привыкнуть.
Но самым смущающим оказалось обострение сексуальных чувств. Я начал чувствовать феромоны, испускаемые девушками, настолько явно, что порой мое тело реагировало на них уж слишком… энергично. И, конечно, подобное внимание не могло остаться незамеченным, вызывая краску стыда на моих щеках и смущенные улыбки у окружающих.
Хуже всего, что я понимал, что большинство представительниц противоположного пола в курсе моего состояния и даже адекватно воспринимают, но легче от этого не становилось. В МежМирье к вопросу интимной стороны жизни в целом подходили на порядок проще, чем на Земле, мне же для осознания требовалось больше времени для ассимиляции.
Если в СССР секса не было, то в МежМирье, согласно моему обострившимся слуху и обонянию, он был повсюду!
Чтобы научиться хоть как-то контролировать всё это иномирское великолепие, встроенное в мой организм, пришлось напомнить Лиане о требовании ректора. Именно она должна взять этот вопрос под свой контроль и учить меня волчьему уму-разуму.
Принцесса после нашей последней беседы несколько дней старательно избегала ответственности, уклоняясь от разговоров. После того, как я, опираясь на свой нюх, ляпнул, не подумав, что готов подождать, пока у нее закончатся эти дни, девушка вскипела и прошипела сквозь зубы, что готова приступить к переделке моей хамской рожи уже сегодня вечером. Так что она, призвав на помощь Северрина, взяла на себя роль моего наставника в деле усмирения новых инстинктов.
Каждый день сразу после лекций мы поднимались на старую заброшенную смотровую башню академии у восточной стены – место, окутанное среди студентов легендами, мифами и страшилками. Говорили, что ее построил один из первых магистров академии – великий маг Эдриан Луноход, он использовал башню для изучения звезд и небесных тел. Со временем, по мере развития магии и изменения курса обучения в академии, башня потеряла свое первоначальное назначение и была забыта. Теперь она, заросшая плотной сеткой вьюнка, одиноко возвышалась на окраине территории, напоминая о давно минувших временах.
Я с первого взгляда полюбил это место, ибо с самого детства обожал высоту во всех проявлениях. Приличную часть детства и юношества я провел на крыше своей хрущевки. Качество изображения на телевизорах нашего подъезда зависело от идеально точного направления общей антенны, возвышавшейся на ней. После даже небольшого ветерка мне приходилось лезть на покрытую потрескавшимся шифером поверхность и корректировать угол поворота, ориентируясь по крикам сестры, контролирующей результат возле экрана. После того, как сигнал получал максимально качественный результат, я оставался сидеть на коньке крыши, разглядывая окрестности и представляя, как летаю над нашим районом без крыльев, но как птица.
Площадка на вершине башни стала идеальным местом для наших занятий. Отсюда открывался захватывающий вид на окрестности, но главное – здесь нас ничто не отвлекало. Особенно мои обострившиеся чувства.
Лиана и Северрин разработали для меня целую программу тренировок, направленных на укрощение новых способностей. Мы начинали с медитации, чтобы я научился отделять важные ощущения от фоновых, фокусироваться на одном чувстве, игнорируя все остальные. Поначалу это давалось ой как нелегко, особенно в присутствии принцессы. По ее словам, наши внутренние звери плюнули на желания своих хозяев и старательно выбивали обоих из колеи сосредоточенности. Благо ДраКоша в такие моменты мог утихомирить юную сущность во мне, что не желала общаться с владельцем, и дела потихоньку продвигались.
Сами занятия весьма увлекали. Подключившийся к ним Марк создавал вокруг нас магическое поле, имитирующее различные звуки, запахи или ощущения, а Лиана с Севой помогали мне сконцентрироваться, чтобы вычленять из моря информации только то, что было действительно необходимо. Эти упражнения требовали немалых усилий, с каждым разом я чувствовал, как мой контроль над собственными чувствами укрепляется. Постепенно мои тренировки становились всё более интенсивными. Марк, выпросив у Элерриона приличный магоаккумулятор, не только воспроизводил звуки и запахи, но и создавал сложные иллюзии, стимулируя мой визуальный канал восприятия. Он мог мгновенно изменить пейзаж вокруг нас, «окунуть» в среду густого леса или «выкинуть» на берег бурного моря.
