Алексей Герасимов
Академия Иммерсии: Портал судьбы
Запивая обед чуть кисловатым ягодным морсом, Сарассис продолжала строить логические цепочки, кастрируя численность подходящих для сокрытия принцессы существ. После лекции об оборотнях она вычеркнула из того же списка и Северрина. Молодой волк впечатлил ее своей мощью и не мог быть Лианой. Невозможно так кардинально изменить свой истинный облик, какой бы магической силой не обладало любое существо в МежМирье. Зато странная реакция со стороны Леонида, когда Северрин начал свое перевоплощение, поставило еще одну галочку в списке улик, свидетельствующих о неординарности попаданца. Она видела, как он побледнел, стоило только Северрину приступить к обороту. Улика была достаточно спорной, ибо ровно ложилась как на версию с Волкосветовой, так и на впервые увидевшего оборот попаданца. Впрочем, на первом курсе имелось еще достаточно подходящих для сокрытия принцессы кандидатур, так что в первую очередь Сарассис сосредоточилась на женских персонах.
«Было бы гораздо проще, имей я на руках что-то из личных вещей принцессы!» – с досадой подумала псевдоАссана, переводя взгляд на других студентов.
– Ассана! Ассана?! – вывел ее из раздумий настойчивый голос Каррии, которая уже пару минут пыталась привлечь внимание подруги. – Ты в зимнюю спячку впала? Так ведь рановато еще!
– Что? – Сара перевела взгляд на соседку, пытаясь вспомнить, что именно та говорила, пока она была погружена в свои мысли. – Прости, я задумалась.
– Снова переживаешь за Крисса? – сочувственным тоном спросила Каррия.
В разуме Сары тут же всплыли чужие воспоминания, подсказав, что Криссом звали младшего брата Ассаны. После того, как те попали в Этерию через портал, их приютили дальние родственники матери, вот уже второе поколение проживавшие в Алитае. Дядя Эссисс и тетя Калиссия приняли под свою крышу сирот, ибо своих детей они давно вырастили, устроив их жизнь, а потребность в заботе осталась. Родственники, прилично разбавившие в предках кровь истинных змеелюдов, устроили Крисса в школу, а Ассане предложили поступить в «Академию Иммерсии», оплатив ей первый год обучения. Ассана очень переживала за брата, вмиг лишившегося родителей. К тому же единственный родной человек также поспешно покинул его, перебравшись за стены академии. Слезное расставание перед отъездом выжгло в душе Ассаны очередной шрам. Она обещала раз в месяц навещать мальчика, ибо чаще вряд ли смогла бы.
Приютившие их родственники жили в восточной префектуре Алитаи, которая располагалась в двух сутках пешего пути от учебного заведения. Столица действительно огромный, растянутый на сотни километров город. Всю первую неделю обучения Ассана делилась переживаниями с новой подругой, и та была в курсе ее переживаний. Сарассис оставалось лишь поддерживать эту легенду.
– Ты права, Карри, – притворно вздохнув, ответила Сара, мастерски выдавливая небольшую слезинку из глаз. – Крисс никогда не учился в школе с другими учениками. В Зерпентии мы находились на домашнем обучении. У мелкого нет опыта общения со сверстниками. Сможет ли он влиться в коллектив? Ты же в курсе, что мы, змеелюды, не самые коммуникабельные в МежМирье создания.
– Не переживай, Асса, – ладонь Каррии сочувственно легла поверх сжатого кулака подруги. – Ты же говорила, что ваши родственники очень добрые. Они наверняка позаботятся о Криссе.
– Да, ты права. Прости. Что ты спрашивала до того, как я утонула в воспоминаниях?
– Я уже поела. Ты идешь со мной в общежитие или еще тут задержишься? Как в такое стройное тело влезает куча жратвы, ума не приложу, – выразительно посмотрев на уполовиненное блюдо подруги, пошутила Каррия.
– Ты ступай. А я еще задержусь. У меня тут остались незаконченные дела… с подливой, – в ответ пошутила Сарассис, провожая взглядом вставшую из-за стола соседку.
Судя по общению с Каррией, она смогла полностью скопировать стиль общения и все манеры поведения Ассаны, не вызвав у той подозрений. Теперь можно спокойно, не торопясь, продолжить прерванный полуоборотнихой анализ одногруппников.
Она взглянула в сторону шутливо переругивающихся Эридора и Иллиану Огнеплотовых, что вчера в таверне магией развлекали товарищей, и также исключила их из списка подозреваемых. Даже в столовой на расстоянии в десять метров от разнополых близнецов фонило такой сильной аурой драконов, что сомневаться в их принадлежности не приходилось. По той же причине она еще на лекциях вычеркнула из этого перечня троицу эльфовампиров, что сидели на один ряд ниже, прямо перед ней. К приторным волнам нескрываемого превосходства над всеми, что присуще истинным представителям этой кровожадной расы, добавился смысл их перешептываний.
Кровососы не подозревали, что слух у Ядовитой Вишлегисс совершенно не соответствует глупым легендам о якобы глухоте змеелюдов. Возможно, их истинным змеям и не требовался хороший слух для охоты, успешно замещаясь возможностью инфракрасного видения и внутренним ухом, позволяющим ощущать малейшие вибрации. В облике человека слух Сарассис мог посоревноваться со слухом самих эльфовампиров, локаторы которых способны улавливать практически ультразвуковые волны. Издевательские комментарии в сторону оборотней, что выдавала троица, глядя на перевоплощение Северрина, она пропускала мимо ушей. Зато злобные словесные нападки в сторону чистокровного попаданца она подслушивала уже более внимательно. Судя по всему, интересующий и ее человечек чем-то крепко насолил этой троице, которая, судя по разговорам, была не прочь отправить его в гости к Единой.
Жаль, строгий взгляд преподавательницы прервал обсуждение какого-то плана мести, и единственное, что поняла Сара, так это то, что в ближайшее время Леониду нужно будет ходить, озираясь по сторонам. Вампы готовили, по их словам, смертельную ловушку парню, и Сарассис пришлось сделать мысленную заметку в своих дальнейших планах – узнать о них поподробнее и при необходимости помешать кровососам выполнить задуманное. В облике этого попаданца могла скрываться принцесса, а Сара не могла позволить всяким уродам вмешиваться в ее планы на приличный куш.
Острые зубцы вилки стукнулись о пустое дно тарелки, и Сара поняла, что обед подошел к концу. Она, в отличие от Каррии, не удивлялась тому объему порции, что требовал от нее желудок. Всем известно, что змеелюды едят не так много. Однако, дабы поддерживать облик Ассаны, Саре приходилось затрачивать немалое количество магических сил. А еда – единственный в текущих условиях способ их восполнения.
Девушка только собралась встать, дабы отнести посуду на специальный стол, как тут же замерла. Рука медленно потянулась к стакану, в котором оставался недопитый морс, и Сара сделала вид, что жаждет осушить до конца свой напиток. В это время ее подсознание буквально кричало: «Тревога», ибо мгновенно ощутило, как ее новый облик мягко ощупывало чужое заклинание. Магически отследить источник не представлялось возможным, так как она этим бы раскрыла свою сущность. Но то, что в стенах академии действует еще один коллега, Сара поняла сразу.
«Кровавому нюху» – так называлось применяемое заклинание, не обучали ни в одном из официальных учебных заведений. Этот приём негласно передавался от мастера к ученику только среди наемных убийц. Мастер поведал о нём лишь на второй год ее обучения. Сара не опасалась, что «Кровавый Нюх» сможет преодолеть ее маскировку, ибо для нее она использовала куда более древнюю и могущественную магию. Однако вилка в руке непроизвольно согнулась в досаде, ибо теперь, помимо основной задачи, Ядовитой Вишлегисс жизненно необходимо найти и избавиться от конкурента. Почувствовав, как невидимое око оставило в покое ее энергетический облик, она сделала глубокий вдох и, отнеся грязную посуду на место, отправилась в общежитие, еще более внимательно оглядываясь по сторонам.
Глава 17. Оглядываясь назад, легко можно споткнуться и упасть
Ничто не ново под луною:
Что есть, то было, будет ввек.
И прежде кровь лилась рекою,
И прежде плакал человек…
(Карамзин Николай Михайлович)
Находиться в образе бесправной королевы для Лоррентии Теодорры Волкосветовой было бы не так тяжело, если бы не ежедневная необходимость встречаться с ненавистным кузеном и его матерью на общих ужинах. Для всех в Лунории она играла роль горюющей из-за исчезновения мужа и старшей дочери владычицы, которая, несмотря на удары судьбы, продолжает править своим народом. Для большинства слуг в замке, теперь уже преданно служащих канцлеру, ее изменившийся социальный статус известен, и прежнего уважения в сторону королевской особы не наблюдалось.
Шагая по замку, она вновь поражалась своей наивной прежней невнимательности, когда не узнавала встреченных в коридорах лиц. Как же ловко и незаметно Торра заменила обслуживающий персонал. Уж слишком далеко отошла от обязанностей хозяйки сама королева, переключившись на воспитание дочерей. Не в меньшей степени в этом был виноват и сам вождь. Супруг готов был и выполнял любой каприз обожаемых девчонок. Дамирр настолько хорошо справлялся с ролью правителя, что она незаметно для себя отдалилась от управления дворцовым закулисьем, предпочитая общество дочерей. К тому же тетушка ненавязчиво, шаг за шагом, предлагала ей свою помощь, беря бразды правления бытом в свои руки. Теперь поздно из шерсти блох выгрызать, оставалось лишь играть навязанную кузеном роль и надеяться, что она всё-таки увидит своего Бельчонка живой и невредимой.
Несмотря на то, что ее общая с мужем спальня во дворце всё еще оставалась за ней, Лорра предпочитала ночевать в комнате дочерей, разделяя ложе с Эльзой. Младшая после переворота плохо спала, мучаясь кошмарами, но предпочитала не жаловаться, видя, что мать и без ее капризов постоянно подавлена. Пятнадцатилетняя Айлин, которая уже вполне осознавала, что происходит, не стремилась вводить сестру в текущее положение дел. В то же время она стала более замкнутой и практически перестала разделять с младшей нехитрые игры. Лорра без утайки рассказала средней дочери о том, что судьба Лианы находится в лапах дяди, и попросила ее не сводить с Эльзы глаз.
Вот и в этот вечер номинальная королева, пересилив себя, нехотя отправилась в собственные покои, ибо у нее закончились повседневные вещи. Презрительный взгляд попадавшихся навстречу слуг задевал самолюбие волчицы, но она находилась не в том положении, чтобы правом сильной напомнить о своем статусе.
Лорра ненадолго замерла перед массивной дубовой дверью, за которой она провела множество страстных ночей в объятиях мужа. Глубоко вздохнув, она медленно открыла тяжёлую створку, жалобный скрип петель которой идеально гармонировал с ее настроением. Мягкий свет от светокамней, заключенных в стеклянные плафоны замысловатой формы, вырвал знакомые предметы мебели из власти сумерек. С каждым шагом в этом родном, но теперь уже чуждом пространстве, она ощущала, как в ее душе всё глубже закрадывается тоска.
Воздух в комнате казался пропитанным ароматом ее покойного супруга – смесью весенних еловых шишек и морозного утра, что напоминали о множестве тихих, уютных вечеров, проведенных в его обществе. Закрыв глаза, можно было представить, что вот-вот ее северный волк привычно ворвется в спальню. Он начнет шутливую охоту за своей самкой, которую по сложившейся традиции она с удовольствием проиграет, позволяя победителю делать с ней всё, что тот пожелает.
Утерев выступающие в уголках глаз слёзы, Лорра постаралась взять себя в руки и сосредоточиться на цели своего визита. Это у нее получилось, но ненадолго. Ровно до того мига, как она подошла к платяному шкафу. Медленно приоткрыв бирюзовые дверцы отделения мужа, она не сдержалась и провела рукой по его одежде. Ткань его любимого повседневного камзола крепко впитала запах Дамирра, и на мгновение Лорра вновь позволила себе закрыть глаза и вспомнить один из счастливых моментов их совместной жизни.
В ее памяти ожила теплая весенняя ночь, когда они вдвоем сидели у камина, обернувшись в одеяло, а на ее коленках лежал маленький сопящий сверток с их новорожденной белокурой принцессой. Он шептал слова любви, а Лорра улыбалась, чувствуя себя самой счастливой женщиной в мире. Теперь эти воспоминания казались такими далекими, словно они принадлежали другой жизни. Лорра открыла глаза, и ей на секундочку показалось, что в воздухе витает смех Дамирра. Но это лишь эхо прошлого, которое она так отчаянно пыталась удержать в сердце. В глубине души она знала, что эти драгоценные страницы жизни теперь никогда не вернутся.
Быстро выбрав для себя необходимые вещи, королева не удержалась и медленно подошла к огромному порталу камина, что так часто радовал их с мужем своим ласковым теплом в холодные зимы. Над камином величественно возвышалась большая картина, на которой была изображена вся ее семья: сияющие лица, полные жизни и счастья, замерзшие в моменте вечности. Она провела пальцами по холсту, ощущая холодную гладкость краски, и вдруг услышала тихий, едва уловимый голос, зовущий ее по имени. Голос звучал так знакомо и чувственно, что на мгновение Лорра подумала, будто это призрак ее покойного мужа. Одна из стеновых стоек камина неожиданно сдвинулась в сторону, открывая темный проход в стене, и сердце женщины замерло от неожиданности.
В мгновение ока призвав своего внутреннего зверя, Лорра выставила вперед ладонь с острыми когтями, готовая целиком обратиться при необходимости. Она стояла на пороге неизвестности, и каждая клетка ее тела напряглась в предвкушении того, что могло последовать дальше. Из темноты вновь послышался знакомый голос, зовущий ее по имени. На лице Лорры отразилось колебание – шагнуть в темный проход или остаться в безопасности спальни. В глубине души она знала, что авантюрные поступки в ее положении – не самый очевидный план действий, но ее ноги решили эту дилемму, не советуясь с разумом, вступив в образовавшийся в камине проём.
Стило только Лорре утонуть в покрове прохода, как скрип закрывающегося механизма за ней окончательно отрезал свет спальни от темноты пыльного коридора, в котором она оказалась. Глаза волчицы инстинктивно переключились на ночное зрение, и приблизительно в пяти метрах от себя она увидела сгорбленный силуэт, который поманил ее взмахом руки, приглашая следовать за ним. От незнакомца, по ощущениям, не исходило опасности, и Лорра уверенно двинулась следом, шагая и придерживаясь ладонью за каменные стены, увешанные нитями паутины. Знакомый запах, исходящий от темной фигуры, несмотря на амбре затхлости, что царило в узком коридоре, давал явную подсказку о возможной личности провожатого. Однако разум не мог поверить в то, о чём свидетельствовало обоняние. Пройдя по холодным камням пару десятков метров, фигура протянула руку вверх и зажгла небольшой светокамень в потолочном светильнике. В образовавшемся круге света Лорра чуть не упала от неожиданности, опознав учителя своих детей – Силвэрра Долми. Его такое родное лицо, исписанное морщинами времени, озарилось под слабым свечением, и в глазах заблестели слёзы при виде своей королевы.
– Ваше величество, – прошептал он с трепетом в голосе, преклоняя колено в знак уважения.
Не веря собственным глазам, Лорра разглядывала старика, мимолетно отмечая его запущенный внешний вид. Она мысленно похоронила старого учителя, но Единая не позволила тому умереть. Его лицо стало бледным и изможденным, на щеках проступали следы седой щетины. Волосы, когда-то аккуратно уложенные, теперь растрепались и запылились. Запачканная одежда на Долми оказалась вся в дырках, а одна из рук перебинтованная. Глаза учителя, несмотря на видимую усталость, сохраняли проницательность и ум, который всегда отличал его. На его лице читалась глубокая озабоченность, но в то же время и неизменная преданность королеве.
Не сдерживая рыданий, Лорра бросилась в объятия старика, ощущая знакомую с детства утешительную теплоту его присутствия. Долми, несмотря на свою слабость, крепко обнял ее, успокаивая шепотом королеву. Его голос веял добротой и пониманием и проникал прямо в сердце.
– Моя королева, – произнес он тихо, – мы должны более надежно укрыться и поговорить. Я знаю безопасное место неподалеку.
Старик взял ее за руку и уверенно повел в одно из ответвлений темного коридора. Лорра знала о тайных ходах во дворце, но даже не догадывалась, что среди них есть и те, о которых ей неизвестно. Женщина не опасалась заблудиться в лабиринте без света – любому оборотню стоит один раз пройти по незнакомой тропе, дабы запомнить ее на всю жизнь. Спустя несколько поворотов они остановились, и ладонь Долми легла на небольшую выпуклость в стене. Раздался тихий шелест, часть стены начала отъезжать вбок, открывая взору хорошо освещенную комнату.
Стоило только королеве войти, как в нос ударила жуткая смесь из крови, гниения и медицинских настоек. Источником запаха служила кровать, а вернее, тело на ней, накрытое серым покрывалом. Наружу выглядывали лишь окровавленные бинты на голове и опухшее лицо, посеченное когтями зверя.
Долми молчал, позволяя королеве самой догадаться, кто этот несчастный. Лоррентия подошла ближе, несмотря на зловоние и внимательно вгляделась в раненого соплеменника. Ее взгляд пронзила молния узнавания, а ладони прижались ко рту, сдерживая рвущийся наружу вскрик ужаса и душевной боли.
– Элиас? – произнесла она вслух, дрожащими пальцами касаясь копны черных волос, беспорядочно торчащих из-под бинтов.
Она повернулась к учителю и, сдерживая всхлипы, принялась засыпать старика вопросами:
– Это Элиас? Что с ним случилось? Он выживет? А где же Северрин и Джекоб? Где ты его нашел, Долми? И как сам уцелел в этом хаосе?..
– Присаживайтесь, ваше величество, в лапах правды как не было, так и нет.
Старый волк отодвинул высокий стул от небольшого четырехногого стола, уставленного пузырьками с лекарствами. Он дождался, когда королева сядет и, налив из медного водогрея чай из плодов шиповника с мятой, поставил одну из глиняных кружек перед ней. Сев напротив Лоррентии, Долми сделал глоток, собираясь с мыслями. Королева не торопила старого учителя, времени у нее теперь предостаточно, а кроме дочерей, ее никто во дворце не хватится. Впрочем, именно Эльза и Айлин могли поднять шум, если она не объявится в течение ближайшего часа. Благо Долми начал рассказ.
Он говорил медленно, словно каждое слово было тяжёлым камнем, который ему приходилось поднимать из глубины души. Он рассказал о том, как в ночь переворота никак не мог уснуть, ибо в последние дни полнолуния Старшей Сестры его суставы ныли особенно сильно. Благодаря бессоннице услышав звуки схватки в коридорах, он успел скрыться в потайных ходах дворца и, добравшись до братьев Легкоступовых, велел им спасать принцессу Лиану. Дабы у парней появилось больше шансов, Долми вынужденно раскрыл свое местоположение и, создавая максимальный шум, увел часть преследователей из дворца.
Он знал родной лес лучше всех в округе и с легкостью оторвался от волков канцлера. Обнаружив следы воспитанников, Долми добрался до места сражения и наткнулся там на тела братьев Элиаса и Джекоба. Оба телохранителя не подавали признаков жизни, и он, оплакивая потерю, поспешил дальше, надеясь помочь принцессе, если ее всё-таки настигли мятежники. Однако следы привели к месту еще одной схватки, и старый волк распознал в каплях крови, покрывающей примятую траву, запах Лианы и Северрина. Их самих нигде не нашел. Долми решил, что принцессу взяли в плен, так как обратно к замку от поляны вели лишь отпечатки ног Элррика да лап его воинов.
Вернувшись на место первого сражения, дабы предать земле тела братьев, учитель обнаружил, что Элиас всё еще не переступил порог царства Единой, однако состояние юноши было критическим. Наскоро перевязав раны, Долми попытался скормить бесчувственному телу один из магических накопителей, но столкнулся с тем, что израненная плоть отказалась принимать родственную магию. За всю свою долгую жизнь волк ни разу не сталкивался с подобным. Времени разбираться с этим казусом не было, следовало похоронить Джекоба. К тому же воины Бистрау могли вернуться за телами павших товарищей в любую минуту.
Лорра слушала старика, чувствуя, как ее сердце сжимается от боли. Она не перебивала его, пытаясь воссоздать в уме полную картину произошедшего. Слёзы, скользившие по щекам, отражали безмолвную благодарность верному подданному и еще более глубокую скорбь по несчастному Джекобу.
Долми выбрал место для захоронения неподалеку. Он выкопал могилу под корнями древнего дуба, символизируя тем самым возвращение тела обратно к земле, которая дала ему жизнь. Вокруг могилы Долми разложил камни в форме полумесяца, отражая связь мертвого волка с луной. Он аккуратно положил тело Джекоба в могилу, лицом к небу, чтобы его душа могла подняться к лунному источнику душ. Затем старик засыпал могилу землей и, воспользовавшись накопителем, принял облик ликана, дабы хватило сил унести Элиаса. Через тайный проход он проник во дворец и обосновался в потайной комнате, о которой не ведал даже вождь. Несколько дней он провел возле раненого, опасаясь оставлять его без присмотра. Несмотря на все попытки привести парня в чувство, у опытного вояки ничего не получалось. Складывалось ощущение, что магия из лекарственных настоек словно проваливается сквозь раны, никак не воздействуя на них.
На ментальном уровне Элиас так же не отвечал, словно перед Долми лежал не один из его учеников, а опустошенная оболочка. Пришлось отправляться в коридоры тайных ходов на разведку. Только спустя два дня после переворота учитель узнал о гибели своего вождя, и лишь судьба беспомощного подопечного да факт того, что Лорра с девочками еще жива, не позволили старому волку попытаться вскрыть глотку ненавистному предателю. Он несколько раз пытался выйти с королевой на связь, но, к сожалению, в покои принцесс тайного хода не было. Имея доступ практически ко всем помещениям дворца, Долми начал потихоньку собирать запасы еды и лекарств в тайном логове, надеясь, что сможет обозначить для Лорры собственное присутствие. И слава Единой, такая возможность настала.
Старый волк, закончив рассказ, устало откинулся на спинку стула, разом осушив остатки остывшего чая. Королева поднялась, подошла к Элиасу и, прикрыв глаза, попыталась обратиться к телохранителю дочери через зов крови. Увы, ни малейшего отклика на ментальный вой ее истинной волчицы в магическом эфире не возникло. Она провела пальцем по бледной щеке юноши и вздохнула.
– Ваше величество, – раздался позади голос Долми, – что я могу для вас сделать? Только прикажите, и я, не моргнув, положу ради вас свою жизнь.
– И как это нам поможет в данной ситуации, Силвэрр? – устало произнесла королева, разглядывая уставшее лицо учителя. – Дамирра нам не вернуть, а весь дворец заполнен приверженцами Элррика. Ты в курсе официальной версии относительно моего мужа?
– Да, ниса Лоррентия. Возле кабинета Бистрау, простите, кабинета вождя, есть слуховое окно, и я негласно присутствовал на вашем собрании с главами родов. Ведь я могу незаметно уйти из дворца и добраться до вашего тестя, дабы открыть ему правду! Клан вашего мужа не оставит в беде свою королеву! Снежные Волки – самый многочисленный род в Лунории, и даже если Южный Клан встанет на сторону Бистрау, он сможет его уничтожить.
– Ты предлагаешь еще больше залить Лунорию кровью истинных? В стране и так с каждым годом рождается всё меньше и меньше щенят, способных к полному обороту! Я не могу взять на себя такую ответственность. К тому же Лиана находится в лапах Элррика, и он перебьет все мои карты этим козырем. Кузен хочет власти – пусть наслаждается ею. Я лишь хочу быть спокойна за судьбу своих девочек.
– И что же нам тогда делать? – угрюмо спросил старый волк, понимая, что Лорра находится в безвыходном положении.
– Ждать, Силвэрр. Пока только ждать подходящего для мести момента. Вряд ли ты в сейчас вообще сможешь выбраться из Срединных Земель. Твоего тела не было среди погибших, а значит, каждый из людей Дарркмора в стране предупрежден и схватит тебя, стоит только попасть в их поле зрения. Я предлагаю затаиться и заняться сбором информации. К тому же нужно присмотреть за Элиасом. Судя по его состоянию, вряд ли мальчик скоро очнется. Если вообще сможет очнуться.
– Слушаюсь, моя королева, – старик снова попытался преклонить перед Лоррой колено, но та, подойдя к Долми, взяла его за плечи и не дала этого сделать.
– Силвэрр, давай без этих дворцовых условностей, хорошо? Ты учил моих детей, учил меня и этого… выродка, учил даже моего отца с его братом. Пусть наши роды не пересекались, но в данной ситуации ты мне намного роднее, чем некоторые реальные родичи. Мне пора возвращаться, а то девочки могут поднять шум. Набирайся сил. Собирай информацию. Заботься об Элиасе. Через два дня в это же время я снова приду в свою спальню. Возможно, Единая подскажет мне, что нам делать.
Старый волк проводил свою королеву по запутанным коридорам.
Возвращаясь обратно в спальню своих дочерей, впервые за эту неделю в душе Лорры разгорался крохотный огонек надежды, разрывая то черное полотно безысходности, что почти покрыло всё стремление к жизни. По крайней мере, если не считать дочерей, на одного волка во дворце она могла полностью положиться.
Начинай с малого и достигнешь большего. Именно этому учил ее Силвэрр Долми, и она была готова следовать этому тезису.
***
Пока я добирался до кабинета ректора, напряженно пытался вспомнить все свои грехи, что совершил за неделю пребывания в МежМирье. Кроме субботнего алкогольного арт-дизайна да внезапно прорезавшейся способности проникать к «Сердцу» академии, я был невинен, аки девица на выданье. Арт-объект мы с друзьями привели в первоначальный вид, а мои взаимоотношения с Источником для всех вокруг должны оставаться секретом. ДраКоша не болтлив, даже со мной, так что с этой стороны проблем быть не должно.
Чёрт!
ДраКоша! Может, ректор узнал о моём фамильяре? Но ведь бабушка Рита уже сотню лет успешно скрывает тут своего Гришу…
До самого кабинета я так и не смог определиться с причинами вызова и, войдя в предбанник, уже не слишком удивился тому, что двери драконьего кабинета сами по себе принялись открываться, молчаливо приглашая войти внутрь. Бросив взгляд на пустой стол секретаря перед распахнувшимися полотнами, я впервые задумался, что еще ни разу не видел этого персонажа вживую. Судя по кипе разнообразной документации на буковой поверхности и отсутствию пыли, за столом явно кто-то работает. Может, этот он или она, невидимый? Я на всякий случай слегка поклонился пустому месту и поспешил зайти внутрь.
Присутствие в кабинете нашего завхоза подействовало на меня как хорошая доза успокоительного, ибо стало ясно, что причина вызова наверняка кроется в моей специализации. Гном, как и в мой прошлый визит, вольготно сидел в кресле с высокой спинкой и дегустировал очередной напиток, видимо, из ректорских запасов.
– Приветствую тебя, Леонид. Присаживайся. Выпить не предлагаю, ибо результат воздействия алкоголя на твой организм мне известен, а художественные таланты мне в ближайшие дни не понадобятся, – с приличной дозой ехидства в голосе произнес Гильдор Вермингард.
– Но, лэр! Откуда вы-то об этом узнали? – упавшим голосом выдавил я, не решаясь расположиться в свободном кресле и посмотреть в глаза ректору.
Гильдор встал, подошел к широкому окну, занимавшему половину стены справа от его письменного стола, и поманил меня пальцем. Когда я нерешительно подошел, он ткнул этим пальцем в стекло, и я убедился, что злополучный фонтан виднеется из окна ректорского кабинета как на ладони.
– Знаешь, как сильно я удивился, когда пришел в воскресное утро в свой кабинет и увидел за окном разноцветное чудо? Я поначалу даже решил, что переработал и мне пора в отпуск. Благо Единой, Гримхалк ввел меня в курс ваших с одногруппниками развлечений и обещал, что вы собственноручно исправите нанесенный ущерб.
– Простите, лэр Вермингард… Я вообще-то не пью… Вернее… не пил… Бес попутал… Это было в первый и последний раз! – принялся я оправдываться.
Звонкий смех со стороны кресла Торбина прервал мои попытки с оправданиями.
– Ха-ха-ха… Гильдор! Помнится, около семидесяти лет назад кое-кто после попойки в «Последнем Закате» под холодным светом луны признавался статуе на фонтане в любви! И, если я правильно помню, даже в стихах! Неужели ты забыл, что делает с мужчинами молодость и алкоголь?
Переведя изумленный взгляд на ректора, я впервые в жизни увидел покрасневшего от смущения дракооборотня. Тот бросал гневные взгляды на заливающегося от смеха завхоза, но гному, видимо, было глубоко фиолетово на эмоции работодателя. Понимая, в каком виде он предстает перед собственным учеником, Гильдор Вермингард вновь принял вид бесчувственного ящера, одернул края камзола и степенно вернулся в могучее кресло, жалобно скрипнувшее под весом ректора. Он принялся перекладывать бумаги, ожидая, когда Торбин отсмеется и успокоится.
Как только гном принялся опустошать остатки своего бокала, ректор вновь обратился ко мне:
– Леонид, я вызвал тебя не по поводу воскресных событий. Я давал тебе неделю на знакомство с учебным процессом и готов… Вернее, вынужден попросить тебя немедленно приступить к обязанностям ремонтника академии.
– Но, лэр! А как же моя учеба и лекции? Мне же в конце года экзамены придется сдавать, а совмещать работу и занятия очень трудно. Поверьте. Я три года в своем мире пытался их совмещать с переменным успехом. Пока не попал сюда как кур в ощип.
– Я тебя понимаю. Но. Выслушай точку зрения Торбина, и я уверен, ты согласишься с ней.
Я повернулся к завхозу, который поставил пустой бокал на небольшой столик возле кресла и внимательно посмотрел мне в глаза. Его лицо стало абсолютно серьезным.
– Леонид, за неделю, проведенную в МежМирье, ты уже наверняка понял, что у нас тут к чему, и примерно представляешь свое будущее. Если нет, то позволь, я тебе помогу. Возможно, мои слова чем-то заденут тебя, правда жизни зачастую бывает куда более извилистой, чем самые глубокие гномьи шахты. Нужно адекватно воспринимать ее повороты и быть готовым к любым неожиданностям, что ждут на пути.
– Заканчивай с метафорами. Второй бокал явно лишний, Торбин, – довольно резко прервал разглагольствования гнома ректор. – Переходи к сути.
– К сути так к сути! – с легкостью воспринял критику завхоз. – Так вот. О чём это я? А! Леонид, ты же понимаешь, что после окончания годичного обучения в нашей академии, тебе придется заняться поиском жилья и работы. Диплом одногодичника повысит твои шансы на хорошую вакансию, но я предложил нашему ректору более практичный вариант. Нанять тебя прямо сейчас, не дожидаясь окончания обучения. Ты парень толковый, к тому же руки у тебя растут из положенного места. Гильдор не против. Он устал подписывать мои бесконечные заявки в гильдию гномов.
