Алексей Герасимов
Академия Иммерсии 2: Право Истинных
– Клятва на крови – древний ритуал, – его голос звучал торжественно. – Она связывает обе стороны, делая их равными перед магией. Твоя преданность – мой залог, моя защита – твоя награда.
Мэрлин шагнул к Саре, подавая ей кинжал. Она нерешительно приняла его, ощутив холод металла в руках. Он кивнул, побуждая ее сделать то же самое – надрезать ладонь. Она поднесла лезвие к коже и сделала быстрый разрез, чувствуя, как ее кровь стекает по лезвию.
– Соединим кровь! – воскликнул Мэрлин.
Он протянул свою окровавленную ладонь к ее, и Сара, сдерживая дрожь, прикоснулась своей ладонью к его. Кровь смешалась, а пространство вокруг них вдруг наполнилось магической энергией. Казалось, что воздух стал гуще, а время замедлилось.
Мэрлин закрыл глаза и начал шептать заклинание глубоким и спокойным голосом, а слова звучали, словно древние песнопения. Сара чувствовала, как магия пробегает по ее венам, связывая ее с Мэрлином. Их кровь смешивалась, образуя красноватый свет, который плавно перетекал от одной ладони к другой.
– Я, Мэрлин, даю клятву на крови не причинять вреда Леониду и защищать его, если понадобится, – произнес он, глядя прямо в глаза Саре. – Да будет наша кровь свидетелем этой клятвы.
Кровавый свет начал медленно угасать, а затем исчез совсем, оставив на их ладонях лишь небольшие отметины – следы клятвы, которые будут служить напоминанием о ее исполнении.
Мэрлин отпустил руку Сары и отступил назад, убирая кинжал. Его глаза снова стали спокойны, а голос вернулся к прежней холодной интонации.
– Теперь ты знаешь, что я не нарушу свою клятву, – подытожил он, – а ты, Сара, не забывай о своей части сделки.
Мэрлин накинул на голову капюшон, сделав шаг назад, провалился в возникший за его спиной круг мглы, растворившись в ней без остатка.
Сарассис и Лорен лишь успели обменяться изумленными взглядами, осознав, что остались в кабинете одни. Мэрлин исчез так же внезапно, как и появился, оставив их в тишине кабинета. Впрочем, времени рассиживаться у них не осталось. Нужно внимательно ознакомиться с наследством Мастера и предать тело несчастной Ассаны воде, согласно традициям нагов.
Глава 3. Трудности, как блохи, переносят либо сами, Либо переносят на других
Коль смиришься с врагом, оставив его близко,
Получишь паразита, что душу точит низко.
Ты либо ставь его на место крепкой рукой,
Не можешь? Отдали, чтоб сохранить покой.
Просыпаться без теплой чешуйчатой грелки под боком было слегка непривычно. Открыв глаза, я первым делом снова попытался мысленно докричаться до Драка. Однако получил в ответ лишь вселенское молчание да звучный храп со стороны кровати Севы. Марк, как обычно, спал словно мертвый, не шевелясь и не издавая ни звука. Даже мой новенький острый слух лишь едва-едва различал равномерное дыхание из того комка одеял, в котором дрых змеелюд.
Вчера, после того как он сообщил об уходе подружки, больше не произнес ни слова и завалился спать, несмотря на детское время. Так что, невзирая на присутствие в комнате еще двух разумных существ, поговорить мне было не с кем. Благо после первого полноценного обращения, подробности которого спутались в памяти в клубок эпизодических картинок, у меня появился еще один ментальный собеседник. Моя вторая клыкастая сущность, с которой я пытался довольно активно общаться после эпичной драки на развалинах смотровой башни, расширял свой словарный запас не по дням, а по часам. Однако волчонка интересовала только одна тема для общения – внутренняя волчица Лианы, и, судя по волне недовольства, пришедшей ко мне на попытку наладить диалог, он, в отличие от меня, просыпаться не собирался.
Ну и ладно. Мне есть чем заняться. Пора было наведаться к доктору. Осталось только решить старую проблему с одеждой, что вставала передо мной почти каждый день. Всё, что я смог добыть в кладовой бабушки Риты, я вновь перерос. А так как Северрин стал мне теперь, как он выразился «братом по стае», я решил, что будет справедливо заняться экспроприацией. Не смущаясь, я напялил на себя пару свежих вещей из его обширного гардероба и нырнул в свои любимые бегуны.
Тихонько прикрыв за собой дверь, я наткнулся на Майю, которая подпирала стену в коридоре, явно ожидая меня.
– Доброе утро, Пчёлка! – вид пусть и потрепанной, но вполне довольной жизнью подруги мгновенно поднял настроение. – Как ночь прошла? Конечность твоя не обрела былое могущество?
– Могу отвесить тебе показательную затрещину, а ты уж сам скажешь, обрела или нет. Увы, в этом случае звон от твоей пустой головы наверняка разбудит Лию. А она только под утро уснула, бедняжка. Половину ночи ругалась со своей волчицей.
– Дай угадаю… Из-за меня ругалась?
– Нет. Из-за того лохматого обормота, что поселился в твоих внутренностях. Оборотень ты облезлый.
– И вовсе я не облезлый! Я точно помню, что моя шерсть идеального антрацитового оттенка, на зависть всем черно-бурым лисицам окрестностей.
– Точно! В качестве коврика перед камином цены бы ей не было!
Шутливо переругиваясь, мы дошли до входных дверей, и я непроизвольно подергал ручку запертой двери каморки бабушки Риты, не понимая, куда она могла пропасть. А я ведь хотел спросить у ректора о судьбе кастелянши, но совершенно забыл.
– Не оторви раритетную ручку, Леонид! – со стороны кресла старушки вдруг раздался знакомый голос, и на кружевной подстилке возник облик Григория.
– Гриша! – обрадованно воскликнул я и на эмоциях попытался схватить кота, выразив ему тактильно свой восторг.
Однако стремительный удар лапой охладил мой пыл дорожкой из кровавых бусинок, украсивших глубокую царапину на тыльной стороне руки. Внутренний волк зарычал!
А я возмутился:
– За что?!
– Уж поверь мне, есть за что! – пробурчал кот. – Из-за тебя моя хозяйка вынуждена восстанавливать здоровье твоего фамильяра у адского кота на куличках, а я должен присматривать тут за хозяйством. Делать мне на старости лет больше нечего!
– Так бабушка Рита сейчас с ДраКом? – в моей душе разлилась волна благодарности и умиротворения.
Зная, что здоровье моего звереныша под контролем могучей ведьмы, я мог за него не переживать.
– Погодь. Значит, и ее не будет тут целый месяц?
– Да щас! Размечтался! – буркнул кот, широко зевнул и свернулся клубочком. – Вы, молодежь, от общежития за месяц камня на камне не оставите. Без ее-то присмотра. Вернется дня через три. И попроси свою подругу не тянуть ко мне свои зеленые ручонки! Я вам не пуховый воротничок. Ступали бы вы уже куда шли, ушастый доктор ждать не любит.
Майя испуганно отдернула руку, которую медленно тянула к коту с явной целью потискать мохнатика. Мы с ней улыбнулись друг другу и поспешили выйти на улицу.
Заснеженная территория академии под лучами яркого солнца одновременно впечатляла и завораживала. Вокруг простирались пустые дорожки, укутанные свежим слоем искрящего снега. Обычно шумная академия сейчас казалась погруженной в спокойствие и тишину, словно в зимнюю сказку. Редкие снежинки кружились в воздухе, мягко оседая на землю, создавая атмосферу уюта и волшебства. Мое обостренное восприятие позволяло наслаждаться каждым шагом. Я слышал, как под нашими с Майей ногами хрустит снег, улавливал слабый аромат зимнего воздуха и даже различал едва заметные звуки леса, растущего вдоль северной стены академии. Всё казалось настолько ясным и четким, что я нутром чувствовал дыхание этого мира.
Остановившись на мгновение, я вдруг понял, что вышел из общежития в штанах и рубашке, совершенно не чувствуя холода. Взглянув на свои руки, покрасневшие от студеного воздуха, я осознал, что мое тело инстинктивно подняло температуру, защищая от мороза. Это приятно поразило. Мое внутреннее звериное начало, которое я еще только начинал осознавать, уже проявлялось весьма положительным образом. Меня вновь охватило странное чувство. С одной стороны – это удивительно и даже приятно понимать, что теперь я обладаю такими способностями. Но с другой стороны – немного страшно. Мое тело и разум начали жить по новым, неизвестным мне законам.
Видимо, Майя догадывалась о моём внутреннем диалоге, ибо не проронила ни слова до самого входа в центральный корпус. Пустые коридоры академии казались совершенно иными. Обычно здесь кипела жизнь, а теперь наши шаги эхом разносились по мраморным плитам стен. Я чувствовал себя неуютно.
Дойдя до медицинского корпуса, мы разделились. Майя осталась в предбаннике смотровой эльфа, присела на небольшую лавку, позволив мне пройти магическую диспансеризацию первым.
Когда я вошел в кабинет доктора, меня встретил знакомый аромат трав и благовоний. Элводир, с его непревзойденной осанкой и седыми волосами, собранными в аккуратный хвост, стоял у окна и любовался видом на заснеженный сад. От самого эльфа совершенно ничем не пахло. Удивительно. Не хотел бы я играть с Элводиром в прятки. Его спокойные зеленые глаза, как всегда, излучали тепло и доброжелательность.
– А вот и наш свежеиспеченный оборотень, из-за которого мои непродолжительные каникулы стали еще короче, – благодушно проворчал Элводир, поворачиваясь ко мне. Его лицо озарилось улыбкой, от которой становилось теплей на душе.
– Что ж, проходи, снимай рубаху и присаживайся. Будем на тебя посмотреть.
Я уселся на широкий деревянный табурет без спинки, немного нервничая. Элводир всегда казался мне доброжелательным существом, но его проницательные глаза смотрели так, словно могли видеть меня насквозь.
– Давай посмотрим, что у нас тут, – бормотал Элводир, беря в руки небольшой кристалл, светящийся мягким синим светом.
Этот артефакт я уже знал, так как уже подвергался воздействию магического анализатора крови, способного, по словам дока, выявить любые отклонения в организме.
По коже привычно побежали мурашки, а волчонок внутри меня сжался, ожидая подвоха. Я мысленно попросил его не выёживаться и посидеть смирно.
Эльф проводил осмотр, медленно обходя замершую инсталляцию в моём лице, и вскоре его брови сошлись в удивлении.
– Странно. Очень странно! Абсолютное отсутствие повреждений как в эмоциональном, так и в физиологических смыслах. Однако у тебя на спине остались рубцовые шрамы, – сказал он, проводя пальцами по следам молний. – И они не поддались регенерации. Весьма необычно для оборотня.
Я вздохнул, ощущая холод его прикосновений.
– Это после схватки с родичем Лианы, Элрриком. Он меня капитально приложил парой молний, не зная, что я уже имел «удовольствие» познать их «вкус» в детстве. Я тоже заметил, что они не исчезли. И жутко чешутся! – признался я.
Элводир задумчиво потер подбородок. Его тонкие пальцы, привычные к ювелирной работе, скользили по линиям шрамов с осторожностью и вниманием.
– Ты второе существо на моей памяти, что выдержало магическую атаку Бистрау. А ведь он был одним из лучших на нашем курсе! При том, что электрической магией он тогда не владел. А вот потенциал твоего нового организма впечатляет! Прибор буквально зашкаливает от уровня магии крови. Почему же тогда шрамы остались? Я думаю, что камень согласия может быть причиной. Он подавляет твою связь с внутренним зверем, что может мешать и твоей регенерации. Давай попробуем снять его.
Я кивнул, ощущая легкую тревогу на самой границе сознания. Словно кто-то, кто находился за его пределами, отчаянно не хотел этого. Элводир осторожно снял с моей шеи камень, и я мгновенно ощутил, как всё стремительно начало изменяться. Внутри меня нарастало странное ощущение, словно огромная сила рвалась наружу, выталкивая меня из моего же тела. В мгновение ока сознание раздвоилось, и я оказался одновременно на шатающемся табурете и позади собственного тела, глядя на свою же спину как бы со стороны.
Бугрящиеся шрамы, уродующие мой фасад, начали исчезать прямо на глазах, постепенно рассасываясь и сглаживаясь. Я мог видеть, как кожа медленно возвращалась в нормальное состояние, и возникло двоякое ощущение: с одной стороны, облегчение, с другой – страх от растущей силы. Внутренний волк ревел, требуя свободы, и я чувствовал, как контроль ускользает из рук. Волна паники накрыла стремительно, по спине прокатился ледяной холод. Я осознал, что если уступлю зверю сейчас, то потеряю контроль над собой, возможно, навсегда. Сердце колотилось в груди, как японские барабаны, а дыхание сбилось.
– Леонид, держись! – Элводир, окруженный магическим ореолом, схватил меня за плечи.
Волосы дока расплелись и образовали над головой эдакий хвост павлина, переливаясь разноцветными линиями. Его магическая энергия начала окружать мое дрожащее тело, и я чувствовал, как спокойствие эльфа передается мне.
– Сосредоточься на собственном дыхании. Не дай волку взять верх.
Я пытался следовать инструкциям, но волк был слишком силен и опьянен возможностью абсолютной свободы. Ощущение, что моя сущность буквально разрывается на части, накатывало волнами, каждая из которых казалась еще сильнее предыдущей. Я слышал его рев внутри своей головы, громкий и властный, будто зверь хотел вырваться на волю и взять свое. Мой страх смешивался с гневом, отчаяние – с яростью. Я ощущал, как теряю контроль, и в какой-то момент мне показалось, что я вот-вот полностью уступлю зверю. Я мысленно орал на него, уговаривал и пытался наладить хоть какой-то контакт. Но всё было тщетно…
Элводир стремительно открыл ящик стола и достал один из своих медицинских приборов. Как впоследствии он мне пояснил, это был магический стабилизатор крови. Маленький металлический цилиндр с рунами, светящимися ярко-красным светом. Он приложил его к моему предплечью, и я почувствовал, как по моим венам пробежала волна теплой энергии, успокаивая внутреннюю стихию. Словно кто-то внезапно выключил шум и хаос в моей голове, оставляя только звуки моего дыхания.
– Слушай меня, Леонид, – твердый голос Элводира успокаивал, словно обволакивал каждый нерв. – Сосредоточься на дыхании. Вдох… выдох… Прочувствуй, как воздух проходит через твои легкие.
Я начал глубоко дышать, чувствуя, как магическое воздействие эльфа поддерживает меня, утихомиривая внутреннего волчонка. Постепенно дрожь стихала, раздвоенность сознания вернулась в единую идентичность, и я начал восстанавливать самоконтроль. С каждой секундой я ощущал, как возвращаюсь в свое тело, как мои мысли вновь становятся ясными, а волк постепенно сдается, уходит вглубь, оставляя мне возможность дышать и думать.
– Хорошо, Леонид. Теперь я покажу тебе упражнение, которое поможет тебе усмирять волка в будущем, – сказал Элводир, продолжая держать меня за плечи.
Он начал показывать простые движения рук и приёмы дыхательной техники, которые помогали сосредоточиться и успокоить внутренний раздрай. Подсознательно посылая на лохматую башку моего второго клыкастого лавину из матерных неологизмов, я на удивление стремительно брал сам себя в руки. Если так можно выразиться. Со стороны волчонка начали приходить волны искренней вины за случившееся и братского благоприятия. Каждый вдох и выдох по технике эльфа приносили успокоение. Постепенно я начал чувствовать, как волк окончательно стих, и контроль над разумом оказался целиком в моих человеческих руках.
– Ты справился, – сообщил Элводир, отпуская мои плечи. – Теперь ты знаешь, как удерживать своего зверя под контролем и без камня. Это упражнение должно стать твоим постоянным спутником, пока внутренний зверь окончательно не признает власть над собой.
– Может, будет проще никогда не снимать с шеи камень согласия? – сухость во рту исказила мой голос до неузнаваемости.
Я сидел на табурете, глубоко дыша и испытывая запоздалые волны паники, и осознавал, что только что произошло. Вернее, что могло произойти. Внутренний волк всё еще был во мне, но теперь я знал, как с ним справляться. Это одновременно пугало и обнадеживало.
– Максимально глупая мысль, – ответил эльф, элегантно заплетая распутавшиеся волосы в хвост.
Несмотря на бисеринки пота на лбу, свидетельствующие о былом напряжении, Элводир привычно улыбался, словно ничего и не произошло.
– Иметь способность регенерироваться в твоей ситуации гораздо важнее затраченных минут на дыхательную гимнастику. К тому же, чем дольше ты затягиваешь процесс единения с внутренним зверем, тем труднее это будет сделать впоследствии.
– Спасибо, док, – выдохнул я, чувствуя благодарность и облегчение. – Я сделаю всё, чтобы контролировать его.
– Не сомневаюсь! – улыбнулся эльф, возвращая мне камень согласия. – Одевай его только на ночь и не волнуйся. Помни, твой внутренний волк – всего лишь еще одна версия тебя самого. Нужно лишь найти с ним общий язык, стать сильнее не только физически, но и ментально. Прислушивайся и к его желаниям тоже. Почему-то я твердо уверен, что ты сможешь справиться с этой задачей.
Покидая кабинет, я в очередной раз почувствовал себя другим человеком. Или уже не человеком?
Удивленная физиономия Пчёлки, вставшей при моём появлении, послужила еще одним свидетельством моей трансформации. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног, словно принюхиваясь, и, видимо, удовлетворенная выводом, дружески хлопнула меня здоровой рукой по плечу.
Прокомментировав увиденное фразой «Пойдет для начала», она отправилась к доку на процедуры. В который раз позавидовав силе клыкастой красотки, я плюхнулся на ее место, потирая наливающийся на плече синяк от дружеского одобрения.
***
Яркая вспышка света, возникшая в момент падения в бездну, ослепила Павла, не дав ему понять, куда исчезла Катя, чья ладонь выскользнула из его рук. Разноцветные круги, вспышки ярких искр, слёзы от рези в глазах лишили Павла зрения. Он лихорадочно размахивал руками, пытаясь нащупать жену в падении. Хотя факт того, что он падал, разум ученого отвергал, ибо кожа не ощущала движения воздуха, а все остальные чувства утверждали, что его тело попало в некое подобие воздушного киселя.
«Забавно! – раздался неподалеку хриплый глубокий баритон, звучавший властно и пугающе. – Я не так представлял себе потусторонний мир. Думал, за чертой бренного существования меня встретит кто-то из предков. Хотя странно, судя по боли, что заблокировала мое сознание, я еще на крыле…»
– Прошу прощения, – на всякий случай извинился в пространство ученый, не видя лица собеседника. В глазах все так же расплывались световые круги. – Я с женой провалился в расщелину в пещере и потерял ее, пока падал. Вы не видели тут молодой женщины?
«Как необычно ты разговариваешь! Никогда не слышал подобного языка… Не пойму, к какому виду принадлежит твоя оболочка? Для гнома ты слишком высок, а для прочей живности слишком двуногий. При этом абсолютное отсутствие магии в твоих венах. Тебя досуха высосали? Впрочем. Я не в том положении, чтобы выбирать. Придется владеть тем, что имеется. Коротышки еще пожалеют, что решили связаться со мной!»
Павел уже окончательно растерялся, не понимая, что именно происходит. Судя по контексту, человек рядом с ним был явно не в себе.
«Крылья, магия, высосали, оболочка… Кто в здравом уме произносит подобную ересь? Главное – не спорить. С безумцами лучше всегда соглашаться…» – проносились панические мысли в голове Павла, которые внезапно были прерваны парой огромных глаз, проступивших сквозь слепящий свет.
В черноте узкого вертикального зрачка вокруг радужной оболочки изумрудно-серебристого цвета мелькали молнии!
«М-да… сильно же я стукнулся о дно гребанного провала. Иначе как объяснить эти глюки?»
«Безумцами? Глюки? Какой необычный говор! Неужели… Гость из другого мира? Вполне возможно. Че-ло-век. Забавно. Твое тело… – голос словно рассматривал его, исследуя каждую клетку, каждый нерв. – Подходит для подселения».
Эти слова пронзали Павла, как ледяные иглы. Он содрогнулся от ужаса и внезапно осознал – голос не просто исходил из ниоткуда, он находился в его голове. Существо не просто говорило с ним, оно проникло в сознание, вторглось в его мысли.
– Что ты такое?! – вскрикнул Павел, испуганно глядя по сторонам, пытаясь вырваться из липкой пустоты.
Чувство страха морозящими волнами начало вытеснять даже беспокойство за судьбу любимой.
«Ты в моих владениях, че-ло-век, – пророкотал голос, на этот раз еще более уверенно и холодно. – Я последний из рода электродраконов. Вонючие твари уничтожили мою оболочку, но до источника моей силы не дотянулись. Глупцы! Теперь твое тело станет моим сосудом».
Сущность начала наползать на сознание и обволакивать тело. Провалы зрачков казались бесконечно глубокими и пугающе мрачными. Они расширялись, поглощая остатки света. Темнота, окружившая всё видимое пространство, – это не просто отсутствие света, холодная и бесконечная, она подавляла, проникала в каждую частицу сущности, парализуя волю и высасывая остатки разума. Это та самая тьма первых воспоминаний из детства, которая не просто прячется в углах комнаты, а шевелится, словно живая, готовая поглотить и уничтожить. Павел чувствовал, как его тело дрожит, а сознание медленно угасает, захлебываясь в ужасной, ожившей и голодной тьме, словно в омуте бесконечности.
Ученый очнулся от звука разбора каменных завалов и приглушенных воинствующих вскриков. Боль, словно тысяча игл, пронзившая его тело, заставила мужчину скрутиться в узел, не обращая внимания на царапины от острых камней, устилавших ложе. В ту же секунду его сознание заполнило громкое и яркое присутствие нечто, которое накрыло его, как водопад. Страх, боль и удивление слились воедино.
– Поразительно! Ты… ты еще жив?! – прошептал он вслух, понимая, что эти слова выдает его речевой аппарат, но автором является не его разум.
Мужчина вдруг ощутил, как боль из тела начала стремительно исчезать, а мышцы наполняться некой неизведанной силой. Он осторожно привстал, пытаясь понять степень повреждений своего непослушного организма. Раздался грохот, и глаза, которые вдруг стали четко различать мельчайшие детали темноты завала, ослепил яркий свет.
Павел замер, ощущая, как неведомая сила скользит по венам, давая ему необыкновенное ощущение шальной ясности и нелогичной уверенности. Ученый был в замешательстве: его разум метался, не понимая, что произошло, но телом явно управляла неведомая воля. Однако это состояние длилось всего мгновение, прежде чем он ощутил, как нечто внутри него внезапно отступило, притаившись в глубинах сознания.
Шум вокруг вынудил отвлечься от самоанализа. Неясно как, но зрение мгновенно перестроилось, словно кто-то со стороны нацепил на ученого солнечные очки. Перед ним столпились низкорослые существа, направившие в его сторону сталь клинков.
Гномы?!
Те самые, о которых он читал в фэнтезийных книгах, существовавшие лишь в мифах. Их короткие мечи светились голубоватым светом, подсвечивая каменистые стены пещеры, покрытые глубокими трещинами после землетрясения.
– Не двигайся! – голос одного из гномов резанул слух. Глубокий, резкий, почти скрипучий.
Гномы окружили его, не отводя настороженных взглядов.
Окончательно ошеломленный мужчина медленно поднял руки, чувствуя, как его мышцы вновь подчиняются его собственной воле. Боль в теле исчезла, будто и не было, а зрение стало каким-то слишком четким, ясным. Он заметил даже мельчайшие детали – трещины в камнях, морщины на лицах гномов, блики света на их броне.
– Живой? – голос другого гнома прозвучал в удивлении.
Самый представительный из воинственных коротышек с седой бородой и светящимся амулетом на шее шагнул вперед, осмотрел Павла с головы до ног.
– Невероятно. Мы думали, что разлом поглотил всё, что в нём было. Что ты здесь делаешь, люд?
Павел открыл рот, но слова не сразу дались ему. Его мозг всё еще был в тумане от недавно пережитого, но он подсознательно ощущал, что гномы не должны узнать, что случилось с ним на самом деле.
– Я… провалился… в разлом, – наконец, пробормотал он, озираясь вокруг, всё еще пытаясь осознать, где находится. – Я и моя жена… нас затянуло… Катя! – внезапная паника охватила его, и он оглянулся, пытаясь отыскать ее.
Тут его взгляд остановился на тошнотворной картине. Неподалеку, среди груды камней и обломков лежало растерзанное тело огромного… существа.
Дракона?
Его массивное туловище было раздавлено под массой рухнувших валунов, мощные крылья переломаны, а обугленные чешуйчатые пластины покрывали обломки костей и кровавые следы. Останки дракона безжизненно распластались среди разрушений, напоминая о его былой мощи, теперь окончательно сгубленной.
– Вот он, тварь! – воскликнул один из гномов, указывая на останки. – Это и есть тот дракон, который пожирал наших сородичей. Мы думали, он ускользнул из ловушки, но, похоже, землетрясение его добило.
Старший гном шагнул к останкам, вглядываясь с презрением в труп существа из земных сказок.
– Такова его судьба. Еще одно зло ушло из этого мира, – прохрипел он, втыкая свой меч в сочащееся кровью мясо раздавленного тела.
Павел стоял, не шевелясь, когда гномы радостно набросились на останки дракона, словно голодные стервятники. Они вырывали чешуйки из обугленной плоти, отрывая их с усилием, словно дракон всё еще сопротивлялся. Чешуйки покрывал тонкий слой копоти, но под ней скрывался их истинный блеск – металлический отлив, переливающийся одновременно золотом и серебром. Гномы, словно дети, добывшие редкую игрушку, передавали их друг другу, пряча в бесчисленные карманы.
Старший гном, который представился Крагнуром, заметил, как Павел с отвращением наблюдал за происходящим, и подошел к нему. Его лицо выражало смесь усталости и удовлетворения.
– Это наши трофеи, люд, – с некоторой гордостью пояснил он. – Эти чешуйки стоят немалых денег на рынке магических амулетов. Но для нас они важны как символ победы. Каждый, кто носит такую чешуйку, может сказать, что выжил после битвы с последним электродраконом. А это, – его глаза сверкнули, – далеко не каждому удается.
Павел кивнул, но при этих словах внутри него начало нарастать что-то иное, чуждое. Сначала слабое ощущение, похожее на разливающееся по венам недовольство, но вскоре оно переросло в нечто большее. Он почувствовал, как внутри его разума шевельнулась уже знакомая сущность. Гнев, дикий и древний, разливался по его телу, как вулканическая лава.
«Они… они трогают мою плоть, как жалкие воришки! – раздался голос дракона в его голове, резонируя, словно удары грома. – Мою славу, мое наследие… превращают в дешевую сувенирку!»
Павел сглотнул, чувствуя, как ярость дракона поднимается, накаляя воздух в легких и делая его грудь тяжёлой. Он сжал кулаки и постарался подавить эту волну негодования. Нельзя выдавать себя. Он подозревал, что если покажет малейший признак гнева или странного поведения, гномы сразу догадаются, что с ним что-то не так. Вряд ли тогда они станут ему помогать.
– Ты в безопасности. Успокойся… Всё… в порядке… – бормотал он про себя максимально неслышно, стараясь успокоить драконий гнев.
– Что ты сказал? – спросил Крагнур, глядя на Павла со странным выражением лица.
– Н-ничего, – поспешно ответил Павел. – Просто… никогда не думал, что окажусь здесь, в таком месте, и увижу что-то подобное.
Крагнур хмыкнул, вытирая руки о свою кольчужную перчатку.
– Ты счастливчик, что не погиб вместе с электрической тварью.
Он махнул рукой своим воинам.
– Выведите попаданца наружу. Он не должен оставаться здесь.
Двое гномов подошли к Павлу уже без явных признаков агрессии. Один из них взял его за руку и повел к выходу. Через несколько минут они выбрались из темных коридоров завала на свежий воздух.
Ученый зажмурился, когда в лицо ударил порыв теплого ветра. Его глаза снова нереально быстро приспособились к яркому дневному свету. Перед ним раскинулась удивительная картина. На вершинах скал, окруженных лесами и холмами, виднелись небольшие, но крепкие гномьи постройки. Деревянные мосты связывали между собой несколько каменных башен, в которых мерцали огоньки. Вдалеке слышался звон молотов и стук кузнечных наковален, а внизу, у подножия гор, бежала узкая сверкающая река, пересекающая этот величественный грубый пейзаж. Плато, что лежало у подножья холмов, разрезали трещины свежих провалов.
– Добро пожаловать в наше поселение, люд, – сказал один из гномов с легкой ухмылкой. – В нём ты в полной безопасности, пока не решим, что с тобой делать.
Павел кивнул, но его состояние было далеко от термина безопасность. Внутри него, словно личинка цепня, продолжала таиться чуждая сущность. Хотя он молчал, Павел чувствовал его присутствие – темное, древнее и опасное.
– Если я перенесся в другой мир, то почему я понимаю местный язык? – прошептал он тихонько, надеясь, что сущность, подселившаяся к нему в голову, соизволит ответить.
«Необязательно произносить слова вслух, люд», – тут же вспыхнула чужая громкая мысль в голове.
От неожиданности он чуть было не выронил кусок сыра, которым угостила его улыбчивая полная коротышка, определенно женского пола, в непривычной многослойной одежде и бесчисленных украшениях на руках и пальцах.
«Я прекрасно нас слышу! Ты испытал на себе эффект магической адаптации. Во время перемещения через портал любое разумное существо подвергается воздействию магии этого мира. Наверняка язык гномов для тебя необычно звучит, но ты понимаешь его смысл».
Павел тяжко вдохнул. Глубоко внутри с новой силой разгоралась тревога, и от этого ощущения возникла непривычная тяжесть в теле.
«Что тебе нужно от меня?» – мысленно задал он вопрос, тщательно визуализируя слова, не до конца веря, что подобный диалог вообще возможен. Разум ученого категорически отвергал такую вероятность.
«Мое тело уничтожили, человек, – раздался в голове громоподобный ответ. – Но не вся моя сила погибла вместе с ним. Мое сердце уцелело, а ты стал моим сосудом. С этого момента мы связаны. Я нуждаюсь в тебе так же, как и ты в моей силе».
Павел содрогнулся от подобного цинизма. Дракон не пытался скрывать ни своего высокомерия, ни своей уверенности в том, что они теперь – неразделимые существа. Что-то подсказывало ему, что с этого дня жизнь его изменится навсегда, и это осознание давило, словно пресс.
– Я не хочу быть твоим сосудом, – отчеканил он в ответ, стиснув зубы. – Мы не равны. Это не сделка, которую я заключал по доброй воле.
«Скажи это своим новым чувствам», – ухмыльнулся дракон.
Павел ощутил, как холодная чужая энергия пробежала по его телу, словно разряды электрический импульсов.
«Неужели не видишь преимуществ? Всё стало яснее, сильнее, острее. Ты можешь слышать и видеть то, что раньше было тебе недоступно. Мы в симбиозе, человек, и чем быстрее ты примешь это, тем быстрее ты поймешь, насколько великой может стать твоя сила».
Павел бросил взгляд на свои руки. Они не изменились внешне, но он ощущал, как мышцы наполняются силой. Он несколько раз сжал и разжал кулаки, и простое движение вдруг оказалось невероятно точным и выверенным. Слух уловил звон наковальни вдалеке, как будто он стоял рядом с кузнецом, хотя до этого едва различал шум поселения.
