Алексей Дымов
Дитя Дьявола
– Я бы хотел, – через пару минут тихо заговорил барон, – чтобы вы написали в газете обширную статью о нашем «Рыцарском бале». Небольшая реклама нам не повредит, и, возможно, всячески поспособствует развитию замка. Сможете?
– Всенепременно! Ничего сложного тут нет. Я несколько раз освещал подобные мероприятия, работая в Лондоне. Но одно дело написать статью, и совсем другое – опубликовать её в газете. Хотя, уверен, что мистер Томпсон будет не против, и с радостью пропустит мою писанину в печать.
– Превосходно, – сказал Гамфри, однако большой радости на лице его не обозначилось. – Вам понадобятся письменные принадлежности? Всё что нужно вам сейчас же предоставят.
– Не нужно, – улыбнулся Майер – Всё, что я вижу – записываю в голове. Позже остается только перенести это на бумагу.
– Благодарю.
Михаэль встал, оправив костюм. Раз уж вопрос решён, как посчитал он, то не стоит злоупотреблять гостеприимством хозяина и пора покинуть кабинет. Ошибся.
– Сядь, Майер! – несколько грубо сказал ему шериф, и таким же тоном обратился к барону. – Генри! Ну, сколько можно тянуть? Мы же уже всё решили. ТЫ сам решил. Тогда переходи к делу. Иначе мне вина точно не достанется! Всё выпьют!
– Не переживай, для тебя я всегда найду лишнюю бутылочку, – барон прокашлялся, пряча за шутками смущение. Похоже, шериф его пристыдил.
– Меня одной, маленькой бутылочкой не спасти, – едва слышно проворчал Чарли Дуэйн.
А барон тем временем снова повернулся к журналисту, который вновь вернулся в кресло и выглядел слегка озадаченным.
– Я прошу вас написать книгу, – вздохнув, проговорил барон. – Книгу о моей семье, о родословной, о моём замке… К сожалению, большой гонорар предложить не могу, но в качестве бонуса, я распоряжусь, чтобы ваш дом привели в порядок, и приготовили вам личные апартаменты в замке. С питанием.
* * *
Уже покидая кабинет барона, Михаэль и Чарли столкнулись с двумя пришедшими мужчинами. В одном из них, немец без труда узнал губернатора. Высокий, крепко сложенный, уверенный в себе брюнет, больше походил на военного, чем на представителя власти. Вторым был тот, с кем встречаться немец не имел ни малейшего желания, однако, прятаться теперь поздно. Эндрю Вильсон по удивленному выражению лица тоже не ожидал здесь повстречать неизвестного защитника фермы Чудного Джека. Генри Гамфри, как гостеприимный и учтивый хозяин, поспешил представить гостей друг другу. Когда барон назвал имя и профессию немца, на лице племянника губернатора заиграла довольная ехидная улыбка, не сулившая Михаэлю ничего хорошего. Вежливо поприветствовав друг друга, мужчины разошлись. Губернатор с племянником вошли следом за бароном в комнату, в то время как шериф повел спутника обратно на праздник.
– Что им тут понадобилось? – по пути возмущался Майер.
– Барон далеко не последний человек в Бринстоуне, – ответил Чарли – Естественно, что у него много общих дел с губернатором.
– Не спорю! Но что Эндрю тут забыл?
Шериф лишь пожал плечами, напоминать, что племянник главный претендент на пост губернатора он считал излишним.
– Ты видел, как он на меня смотрел? – не унимался молодой человек.
– Кто? – удивленно переспросил Чарли Дуэйн, и даже на минуту остановился.
– Да Эндрю! – возмутился журналист. – Ты вообще меня слушаешь? Полицейский поспешил уверить, что слушает со всем вниманием.
– Эта его улыбочка! – продолжил Майер. – Будто оскал шакала или гиены!
– Ты преувеличиваешь…
– Думаю, теперь у меня, и, возможно, у Чудного Джека будут проблемы.
– Да ничего не будет, не переживай, – успокоил парня шериф. – А если и будет, сразу сообщи мне. Но не заморачивайся на этом, лучше займись книгой для барона.
– Зачем барону она нужна? – послушавшись собеседника, поинтересовался журналист.
– У барона очень знаменитые предки, – шериф продолжил путь, попутно объясняя. – Богатая история поколений. У Генри детей нет, и в последнее время, ему стала докучать мысль, что после его смерти никто ничего не узнает, никто не вспомнит подвиги его рода.
– Он сам тебе это сказал?
– Не совсем, – признался шериф. – Я стал часто замечать, что барон постоянно грустный, печальный, словно гложет что-то его изнутри. За месяц постарел на пару лет! Сначала я, признаться, списывал всё на срочный отъезд его младшего брата. Они были очень близки. Но позже понял – дело не в этом. Или, не только в этом. Ну и, однажды я «прижал» его, заставив высказаться.
– Брат? – переспросил немец.
Чарли кивнул:
– Единственный родственник. Намного моложе барона, возможно, твой ровесник. Никогда не интересовался возрастом. Генри души не чаял в своем братишке, всячески оберегал его и баловал. По сути, он братишке отца заменил. Но тебе, думаю, барон сам всё расскажет. В библиотеке замка есть, конечно, большой архив записей, воспоминаний, биографий. Ты ознакомишься, перепишешь, и… не знаю, чего еще сделаешь, но, скорее всего, барон сам многое поведает, тебе останется только всё успеть записать.
– А куда брат уехал?
Чарли пожал плечами:
– Не знаю. По семейным делам. Конкретного ответа от барона я не добился. Но уехал он довольно давно, по-моему, с ним что-то случилось, и, скорее всего, он не вернется.
За время разговора успели спуститься обратно на первый этаж. Тут уже отчетливо стали слышны голоса, звуки и музыка из пиршественного зала. Похоже, танцы или как высокопарно говорила тётушка Марта, бал, начался или вот-вот начнется. Чарли ускорил шаг.
– Пошли скорее! Хватит о делах, пора повеселиться.
Совершенно случайно, в одном из перпендикулярных коридоров, Майер заметил спину своей недавней собеседницы, уверявшей, что всё на свете знает.
– Я догоню. Позже, – крикнул он удалявшейся фигуре шерифа и поспешил вслед за девочкой.
Майер не ошибся, и быстро догнал Кэрри.
– Пошли. Нам нужно поговорить. – Довольно бесцеремонно и сильно схватил ребёнка за плечо и потащил за собой.
Кэрри, как ни странно, вовсе не сопротивлялась и ни единым словом не обмолвилась, что ей больно. Какое-то время, немец плутал по многочисленным коридорам, пытаясь уйти от многочисленных компаний, попадавшихся на пути и найти спокойное безлюдное место для разговора. Гости в основном не обращали внимания на странную парочку, кое-кто лишь проводил их взглядом. Но остановить и поинтересоваться «куда вы идёте?» никто и не подумал. Наконец, журналист увидел лестницу, ведущую вниз, и решительно по ней спустился. Подвал, о котором подумал Михаэль, оказался длинным коридором с многочисленными дверями, а никак не складом с провизией или другим инвентарём. Пара дверей на попытки их открыть ответили отказом, однако, одна оказалась не заперта. Немец широко распахнул дверь, за ней была маленькая комната: лежанка, стол, два стула. То, что нужно! Однако, попытка завести туда девочку провалилась. Кэрри, с несвойственной для ребенка силой, вырвалась из его цепких пальцев, и, с шипением отпрянула к противоположной от двери стене. Реакция Кэрри была полным сюрпризом, а от звука, который смогли бы создать полсотни рассерженных кошек, по телу парня пробежала волна ледяных мурашек.
– Ты чего? – лишь смог выдавить из себя он.
– Мне.
– Туда.
– Нельзя.
Твердый, уверенный и до боли холодный тон, казалось, никак не мог принадлежать маленькой девочке. Затяжная пауза, между каждым её словом, добавляла странности всей ситуации. А слово «туда» вообще было произнесено с нажимом, со странным потусторонним акцентом.
Длинные волосы Кэрри при этом приподнялись, будто наэлектризованные, и Михаэль позже никак не мог вспомнить, был ли в коридоре сквозняк, так легко игравший с локонами.
Мгновением позже, девочка оправила своё платье, и, как ни в чём не бывало, отправилась обратно, вверх по лестнице. Михаэлю потребовалось некоторое время, чтобы окончательно прийти в себя, и лишь после этого он тоже поднялся наверх. Упорные поиски девочки не увенчались успехом и Михаэль, злясь на себя, выбрался на улицу.
Ночь уже полновластно вступила в свои права. Большинство факелов, горевших тут и там, погасили. То ли из экономии (Майер вспомнил, что шериф говорил о банкротстве барона), то ли все мероприятия на улице завершились. Поэтому, основное освещение давала «надкушенная» луна, да и ту, частенько прикрывали набежавшие облака. Тем не менее, к собственному удивлению журналист наткнулся на Кэрри буквально за первым поворотом. Та, присев на корточки, гладила маленькую дворняжку. При виде её, у Михаэля отчетливо появилось желание схватить девчонку, потрясти, а лучше сразу придушить. Откуда взялась такая злость, он объяснить не смог, но, много позже, сильно жалел, что сдержал себя. Вместо этого, Майер пару раз сделал глубокий вдох, досчитал до десяти и спокойной, уверенной, как он надеялся, походкой подошел к девочке.
– Кто убил детей из приюта? – вопрос Михаэль задать спокойно, лишь в конце голос немного дрогнул.
Кэрри продолжала играть с собачкой, словно и не слышала вопроса.
Журналист терпеливо ждал, однако на пятой минуте, самообладание начало давать трещину. Слишком много всего успело произойти за один вечер и нервы показали, что они далеко не железные. Повезло, что девочка, наконец, встала на ноги, и, махнув рукой, повела парня за собой.
Идти оказалось недалеко. Кэрри завела парня в какой-то тупик, к счастью, освещенный одним факелом. В центре находился колодец, закрытый сверху досками, явно не использующийся. А вокруг под стенами скопился разный ненужный в хозяйстве хлам. Кэрри встала возле одной из стен и указала пальчиком на собачку, которая тоже прибежала сюда следом за всеми.
– Что?! – чуть не переходя на крик, спросил Михаэль, так и не поняв действий ребенка.
Рука девочки опустилась, а сама она медленно повернула голову к немцу и посмотрела на него, как на умалишенного:
– Ты уже забыл свой вопрос?
– Прекрати говорить загадками! – повысил голос журналист. – Сколько можно? Ведешь себя как ненормальная. То приходишь, то исчезаешь посреди разговора. У меня уже мысли путаются. И да, я не помню, чего я спрашивал про этого пса…
И тут только до Михаэля дошло, он отчетливо вспомнил свой последний вопрос, и даже машинально повторил его вслух.
– Кто убил детей из приюта?
Кэрри подняла руку, указывая на пса. Стоит добавить, что рядом с ним теперь находилось еще две собаки. Одна такого же размера, а вторая втрое больше. А также старый облезлый кот и ворон.
– Ты считаешь, что это очень смешно? Да? Обдурила взрослого человека. Вот здорово, правда? И я ведь тебе почти поверил. Но всему есть предел.
Кэрри не опуская указательного пальца, упрямо смотрела на Михаэля.
– Я сейчас должен поверить тебе, что зверские убийства трех невинных детей совершил вот этот песик???
Кэрри ничего не ответила, но даже не пошевелилась. По всему, было, похоже, что именно так она и считает. Михаэль зарычал, хватаясь обеими руками за волосы.
– Так! Хватит, – заявил вслух он. – Берем себя в руки и идем отдыхать. Бал в самом разгаре, а я, дурак, слушаю бредни девочки-оракула.
Если бы за немцем кто-то следил, то сейчас бы с уверенностью решил, что с головой у парня не всё в порядке, раз он сам с собою общается.
Плюнув в сердцах, журналист развернулся и пошел в сторону замка, где сейчас были танцы, вкусная еда, выпивка, весёлые люди, яркие огни…
Сделать успел лишь несколько шагов, когда его нагло взяли за руку, потянув на себя. И как девчонка успела его догнать? Одной рукой держа парня за кисть, Кэрри протягивала на ладони второй какой-то предмет. Присмотревшись, Майер рассмотрел на ладони обыкновенный монокль.
– Что это? – скорее сам себя спросил он, понимая, что ответа не дождется.
Девочка лишь выше подняла ладонь, чуть ли не тыкая в лицо журналиста. Тот всё-таки взял монокль, и стал рассматривать его, переворачивая пальцами.
– Ну и зачем мне монокль?
Кэрри, быстро подняла руку, указывая на песика. Сделала она этот жест с внутренней радостью, как показалось парню, однако внешне даже не моргнула.
– Собаке подарить? – с усмешкой проговорил Михаэль.
Но всё-таки поднес стеклышко к правому глазу, и посмотрел на «лучшего друга человека». Монокль почти тут же выпал из рук парня, а сам он в ужасе отшатнулся назад, ничего не понимая. В ту секунду, когда взгляд человека, сквозь стекло монокля, направился на пса, ВМЕСТО пса там появилось чудовище! Конечно, эти животные никогда не отличались чистотой и опрятностью. Облезлые, бродячие, порой больные… Однако, монокль преобразовал их в кого-то другого, намного страшнее.
Немного успокоившись и отдышавшись, Майер поднял с земли монокль, тот, как ни странно не разбился и даже не поцарапался. С большими сомнениями, уже считая себя больным на голову, парень вновь посмотрел сквозь стекло. И опять, вместо пса и других животных, взгляд Михаэля различил монстров. Меньших по размеру собак, монокль преобразовывал в странных существ тёмно-красного цвета, с большой, не пропорциональной к туловищу головой. Но если эти двое немного походили образом на человека, хоть и маленького роста, то двое других животных, сквозь призму стекла выглядели намного абсурднее, и, чего скрывать, страшнее. Большой пёс напоминал соразмерного скорпиона, правда, без хвоста и клешней, но с внушительными зубами в раскрытой пасти. А ворон, был такой же птицей, как и положено всем представителям пернатых. За одним лишь исключением: он был абсолютно без перьев, с облезлой, цвета мертвечины, шершавой кожей, а вместо клюва – два смыкающихся зуба. Стоит отметить, что все монстры, поворачивали головы и смотрели на журналиста сразу, как тот начинал разглядывать их в монокль. Но стоило убрать это приспособление, как животные теряли всякий интерес к человеку и занимались своими делами: чесались, смотрели по сторонам, чистили крылья. То есть монстры чувствовали на себе взгляд человека, глядевшего через стекло. Ошарашенный Михаэль провёл опыт, одновременно рассматривая животных с помощью монокля и вторым глазом. И каждый глаз видел лишь свою «картину».
– Что за чертовщина? – пробормотал Михаэль.
– Нет. – Отозвалась Кэрри, – Не черти это. Бесы.
– Бесы?
Девочка кивнула.
– Так ты тоже видишь этих чудищ?! – Внезапно сообразил Михаэль. Появилась надежда, что он не сошёл с ума.
– Конечно. Поэтому, монокль оставь себе. Подарок тебе… папочка.
Этот день продолжал поражать журналиста, даже, когда плавно перешёл в ночь. Немец к тому же совершенно не обратил внимания на то, как его назвал этот ребенок в стареньком платьице.
– Почему? Почему они… бесы тут? Почему ты их видишь? Как такое возможно? Как их уничтожить? Они опасны? Почему я не вижу их без монокля? – поток вопросов так и вырвался из удивлённого парня. Как ни странно, но девочка начала отвечать.
– Бесы появляются там, где люди прекращают жить праведной жизнью, – будто на уроке проговорила Кэрри. – Убийцы, насильники, воры. Просто жестокие или алчные люди. Злые, плохие, агрессивные – идеальное место для обитания бесов. Я их вижу с рождения. Мой дар…
– Постой, постой. – Попросил Михаэль. – Ты хочешь сказать, что эти черти тут только из-за людей?
– Бесы, – снова уточнила девчонка. – Из-за злых людей. Черти не могут вселяться в живых существ…
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. – Последовал исчерпывающий ответ.
– Бесы могут жить в телах животных? – Михаэль, как истинный журналист хотел разобраться во всей этой неразберихе.
– Да…
– В телах людей?
– Очень редко, – Кэрри присела на старую доску и рассматривала свою обувь. – Человек должен быть очень слаб духовно, либо сам даёт согласие… на сожительство, а бес должен быть сильным. Чтоб овладеть телом человека, бес тоже должен быть большим. Такое подходящее тело есть у демонов.
– Бред! Бред. – Возмутился Михаэль. – Такого просто не может быть!
Однако, прямые доказательства немец видел сквозь волшебное стекло и приходилось с этим считаться. Внезапно, одна мысль посетила голову парня и он поспешно, надев монокль, посмотрел на саму Кэрри. Девочка, сквозь стекло выглядела так же обычно, как и невооруженным глазом, разве что силуэт ребенка был чуточку размыт, словно в дымке. Но журналист не предал этому значение, списав всё на своё переутомление и усталость. Увиденное в какой-то мере и разочаровало и успокоило журналиста. С одной стороны, хорошо, что Кэрри не одержима бесами, а с другой, на подсознательном уровне, Майеру хотелось обвинить девочку во всех происходящих вокруг странностях, тем самым успокоив себя. Пусть и отчасти. Почувствовав на себе взгляд Михаэля, Кэрри подняла голову и улыбнулась в ответ. Журналисту стало неудобно и стыдно за свои мысли и подозрения. Он быстро убрал монокль в карман.
– Значит, – подвел итог Михаэль, – все три погибших ребёнка – жертвы бесов? Но зачем? За что убивать невинных детей?
– Или они тоже злые и жестокие люди? – Михаэль уставился с вопросом на Кэрри.
– Пища. Всем нужно питаться. – Ответ девочка произнесла буднично, спокойно, и вроде как единственно верно, но у журналиста от него мурашки пошли по коже.
– Сколько бесов обитает в городе? – Михаэлю было не столько интересно узнать ответ, сколько захотелось услышать живой голос, пусть даже свой.
– Много. Очень много.
– Как их прогнать?
– Только если люди начнут жить праведно, – после раздумий ответила девочка.
– А если я пристрелю пса из пистолета? Что произойдет?
– Физическая оболочка животного погибнет или же будет «жить» с пулей в теле. Чаще бесы покидают такое неактивное тело, и либо ищут новое, либо атакуют своего убийцу. – Монотонно ответила девочка.
– Бес нападает, лишившись тела животного? – Новые подробности оптимизмом журналиста не заряжали.
– Бывает, – подтвердила девочка. – Однако, лишь сильные демоны могут навредить человеку, находясь в своем истинном облике, либо попытаются захватить его тело.
– Сумасшествие… – вновь схватился за голову Михаэль. – А где тело третьего ребенка?
Рука Кэрри, как-то уже привычно, даже породному, медленно поднялась, и указательным пальцем ткнула в колодец. Михаэль хоть и отчётливо понимал, что ребёнок, если и там, то давно мёртв, но, тем не менее, поспешно рванул к колодцу, скидывая с него старые доски и различный мусор. Дело спорилось, и вскоре, немец по пояс перекинулся через бортик пересохшего колодца. При свете выглянувшей из-за туч луны, Майер сумел разглядеть на дне поломанное человеческое тело. Третий ребенок из «Сиротского дома мадам Джонс», третья жертва неизвестного убийцы оказалась найдена. Отличная получится газетная статья с заголовком «Новый журналист нашел убитого». Однако, никакой радости Михаэль не ощутил. Напротив, на него накатила волна апатии. Он слез с колодца и нисколько не чураясь, уселся на землю, прислонившись спиной к колодцу, а в голове была лишь одна мысль-вопрос: «Что теперь делать?». Краем сознания пришло осознание того, что странной черноволосой девочки уже нет рядом. Опять куда-то исчезла…
Михаэль не знал, как долго пробыл в этой прострации, но точно не больше десяти минут. Очнулся он от громкого оклика и чуть позже услышал шаги. Встрепенувшись, немец поспешно поднялся на ноги, впрочем, пронырливый Джейсон успел разглядеть, что его старший друг сидел на земле.
– Что случилось?! – подросток быстро подбежал к журналисту, обхватывая за пояс, предполагая, что тому нужна поддержка.
– Всё нормально! Всё хорошо. Да стою я, стою. Отпусти.
Джейсон, немного обидевшись, отпустил его и отошел на пару шагов:
– Тебя все потеряли. Дядя сказал, что ты обещал скоро подойти, но пропал. Скоро фейерверк, барон обещал что-то грандиозное.
– У меня здесь тоже… грандиозное.
Михаэль рассказал мальчишке о своей находке и честно признался, что растерялся от этого, ненадолго провалившись в свои мысли. От подобного откровения, Джейсон тут же забыл все обиды и стал давать советы.
– Нам вдвоем из колодца его не вытащить. Да и нельзя. Нужно сначала создать протокол и всякое такое. «Всякое такое» подросток произнес таким тоном, будто сам являлся опытным следователем. Михаэль даже улыбнулся своему сравнению, хорошо хоть Джейсон не заметил, иначе мог бы обидеться уже всерьез.
– Поэтому, я бегу за дядей Чарли, а ты посторожи тут. На всякий случай.
Неунывающий племянник семьи шерифа умчался. Михаэль лишь успел договориться с ним о том, чтобы всем говорить, что тело жертвы они нашли именно вдвоем, вместе. Так ненужных вопросов и подозрений будет меньше. Мальчишка легко согласился на эту просьбу.
Через несколько минут неприметный тупичок с колодцем был заполнен кучей народа. Михаэля чуть не снесли прибежавшие, взволнованные люди. Посыпались вопросы, предположения и даже обвинения, правда, пока лишь в адрес полицейских, не дающих защиту народу, и в сторону охранников замка, допустивших подобный инцидент на своей территории. Вот тут, во всей своей красе, как истинный Шериф, с большой буквы, показал себя Чарли Дуэйн. И куда только делся ленивый расслабленный под влиянием алкоголя человек на отдыхе? Вместо него возник кремень. Железный стержень правопорядка.
Главный полицейский Бринстоуна быстро взял ситуацию в свои руки, призвав всех к спокойствию и тишине. Почти сразу, возле него возникли его помощники, быстро нацепляющие полицейские жетоны поверх своих фраков и средневековых нарядов. Выглядело слегка потешно, однако, никто из присутствующих и не думал смеяться. Михаэль предполагал, что у Чарли всего двое полицейских числится в штате. Точно он, конечно, не знал, но в голове упорно всплывало это число. Сейчас же, помимо самого шерифа, немец разглядел ещё четверых, носящих отличительный знак защитников правопорядка. Один из них сразу оцепил небольшую территорию вокруг колодца веревкой, тем самым отгораживая место преступления от многочисленных зрителей.
Один невысокий, полноватый мужчина в костюме аристократа старых времен, бесцеремонно схватил Джейсона за плечо и развернул к себе.
– Мальчик! Ничего не бойся! – торопливо заговорил он. – Я смогу тебя защитить, поверь мне. Расскажи правду. Что ты видел? Наверное, ты видел, как этот мужчина бросил тело в колодец? Но он заставил тебя соврать? Пугал? Угрожал? Так?
– Не смейте обвинять моих гостей! – возмутился барон Гамфри. – Михаэль, как и все здесь присутствующие, прибыл сюда по моему приглашению и я не позволю, кому-либо их обвинять, пока вина не будет однозначно подтверждена.
Джейсон вырвался из цепких рук мужчины и недовольно проворчал:
– Я уже сказал правду! Меня никто не запугивал. Мы случайно нашли. Я захотел узнать, есть ли вода в старом колодце, а Михаэль решил это выяснить.
– Мистер Фокс, – обратился к толстяку шериф. – Михаэль Майер приехал в наш город совсем недавно, а дети пропали намного раньше. То есть, он не может быть виновником преступлений по умолчанию, – Чарли поднял руку, и повысил голос, останавливая возмущённые реплики нескольких мужчин. – Я связывался с Лондоном, и теперь полностью уверен в Михаэле. В дни пропажи детей, он был в Лондоне, и это смогли подтвердить множество уважаемых людей.
Сказать, что немец удивился услышанному, будет весьма верным решением. Он и представить себе не мог, что его скромную персону будут проверять. Чарли Дуэйн оказался совсем не так прост, как могло показаться с первого взгляда. Тем не менее, возможно, чересчур повышенная дотошность и рвение в профессиональной деятельности полицейского, сейчас сыграли на руку и отвели ненужные подозрения. Правда, мужчина, которого шериф назвал мистером Фоксом, пробубнил несколько предположений о том, что, вероятно, у Майера могли быть сообщники среди здешних. Но его уже слушать не стали.
– Барон, – официальным голосом обратился шериф. – Я прошу у вас позволения провести обыск всего замка и о посильной поддержке в проведении следствия. Все необходимые документы, с соблюдением всех формальностей прибудут позже, но напрасно терять время не хочется.
– Весь… замок? – резко осунувшись, уточнил барон Гамфри.
– Всенепременно! – подтвердил Чарли. – Включая и хозяйственные постройки. Но, так как полицейских здесь мало, мне будут нужны добровольцы, возможно, они тоже сумеют обнаружить что-либо подозрительное.
Возражений от владельца замка не последовало. Из собравшейся толпы, главный полицейский отобрал четверых мужчин. Уважаемых, образованных, честных, непредвзятых – тех, кому я полностью доверяю: так охарактеризовал свой выбор шериф. Именно их он назначил во главе поисковых групп. В число добровольцев, к своему удивлению, угодил и Михаэль Майер, а так же его недавний «сотрапезник» Ричард Мангуст. Всего набралось семь миниотрядов, если не считать самого шерифа. Одного полицейского оставили возле колодца. Ему предстояло с помощью прибывших слуг поднимать тело ребенка из колодца и дожидаться прибытия врачей.
Краткий инструктаж, проведенный шерифом, длился не более десяти минут. Чарли постарался в сжатые сроки донести до создания добровольцев, как правильно проводить обыск, на что обращать внимания и где, как правило, находятся главные улики. В конце, полицейский строго напомнил, что для них теперь нет закрытых дверей. Каждый доброволец просто обязан проверить все комнаты в выделенной для него территории, будь то кладовая, кухня или коридор. Специально для этого, барон выделил каждому добровольцу слугу из местных, в обязанности которого входило сопровождать, показывать и открывать все запертые замки. Кроме этого, по подсказке шерифа, барон распорядился запереть все ворота и не выпускать никого за пределы замка без разрешения. Естественно, даже ребенок понимал, что труп, скорее всего, подбросили в колодец не сегодня, и что преступника давно и след простыл, а значит, обыск замка ни к чему не приведет. Понимал это и Чарли, однако, всё же решил делать то, что положено. Сам он взял себе для поисков весь третий этаж замка, где располагались личный кабинет и спальня самого барона. Туда он направился вместе с Генри Гамфри и ещё парочкой мужчин, приглашенных в качестве свидетелей. Мистер Фокс тоже увязался с ними, явно надеясь что-то отыскать. Остальные добровольцы последовали примеру главы полиции, расходясь по указанным для поиска местам.
Толпа возле колодца быстро редела, а небо озарили первые залпы фейерверка. Зрелище было по истине фееричным. Как позже говорили ценители, барон превзошел себя и нынешний фейерверк по красоте и гармоничности обошел все предыдущие. К сожалению, очень мало кому удалось спокойно полюбоваться всеми изысками разноцветных красок, взорвавших ночное небо…
* * *
Как всегда, по всемирному закону подлости Михаэлю выпала честь провести обыск в самой «чистой» и «роскошной» части замка, а именно во всей подземной территории. Уже спускаясь вниз по первым ступенькам, Майер вспоминал свой дом в Бринстоуне, наверняка его, ещё недавно нежилое, помещение покажется райским уголком, по сравнению со старыми подвалами замка, помнящими не одну тысячу лет. Однако, вопреки обоснованным опасениям, всё оказалось намного лучше, чем рисовало привередливое воображение. Никаких больших слоёв пыли и огромных на весь дверной проём, паутин журналист не заметил. Единственным минусом, который вызывал дискомфорт нахождения тут, являлась сырость, и, как следствие, холод. Уже через несколько минут, Михаэль мечтал о теплой куртке, но возвращаться наверх, в поисках более теплой одежды не стал. Не хотелось терять время, да и неудобно было как-то перед спутником. Да, как ни странно, но в группе Михаэля оказалось всего два человека. Ещё двое незаметно покинули отряд, видимо решив, что лучше проведут время в пиршественном зале. В связи с этим, рядом с немцем шагал только слуга. Худой, слегка сгорбленный старик был приставлен к Михаэлю в качестве местного сопровождающего. Сначала, Майер решил, что молчаливый долгожитель будет обузой, но тот, несмотря на солидный возраст, весьма резво передвигался, позвякивая солидной связкой ключей.
Немец уверенно осматривал все комнаты, встречающиеся на пути, стараясь не прикасаться к каменным стенам, во многих местах покрытых плесенью. Сначала попадались обычные кладовые, наполненные всяким нужным в быту инвентарём. Потом пошли жилые комнаты. Очень скудно обставленные: скамья, стол, стул, и редко, сундук. Немец не ленился и добросовестно осматривал их содержимое. К сожалению, во всех «пиратских сокровищницах», кроме пыли, ничего не обнаружилось. Как потом узнал журналист, такие комнаты назывались кельями и служили для временного обитания отшельникам, церковным служителям, а иногда и простым людям, которые, постучав в ворота замка, просили приюта.
По прошествии часа, или больше, немец отчасти потерял его счёт, появилось стойкое ощущение, что неразговорчивый старик намеренно водит Михаэля по кругу, причём довольно умело, сворачивая туда, куда вроде как ещё не заходили. По крайней мере, с этой стороны коридора. Заметив подобную наглость, Майер усилил внимание и стал примечать различные мелочи вокруг. Результаты не заставили себя ждать.
Во-первых, в двух кладовых добровольный помощник полицейского обнаружил в полу замаскированный деревянный люк, запертый на ключ. Лишь после строгих требований, откровенно недовольный слуга открывал потайной вход. Упрямый журналист безбоязненно спускался в подземный зев, вооружившись специально припасённым для этого фонарем. Правда, мысли при этом были панические. Внутренний голос настойчиво шептал, что стоит лишь спуститься вниз, как старик закроет крышку над головой и спокойно уйдёт по своим делам. И никто, и никогда не найдет глупого доверчивого журналиста. Обошлось. На свободу Михаэля никто не покусился, а люк вёл в банальный погреб, где хранились бутылки с вином, и, судя по некоторым факторам, – весьма дорогое, иначе бы не стали делать люки такими неприметными.
Во-вторых, в одной из комнат, Майер стопроцентно понял, что здесь уже осматривал. Даже следы своих подошв на полу заметил. И решил действовать интуитивно.
Не показывая вида, что понял хитрость слуги, немец продолжал покорно идти за проводником, но в один момент, когда старик свернул по коридору направо, Михаэль быстро повернул налево, ускорив шаги.
– Стойте! Вам туда нельзя! – тут же донеся голос из-за спины.
«Надо же, заговорил!» – с потаённым злорадством отметил Михаэль. – «Значит я на верном пути»
В этой части коридора оказалось десять дверей, располагавшиеся на довольно большом расстоянии друг от друга. За ними находились обширные комнаты, две из них Михаэль вообще окрестил залами, благодаря большой площади. К сожалению, ничего интересного в них обнаружить не удалось. В других находилась старая покрытая паутиной мебель, а в большинстве лишь голые стены. Но стоило Михаэлю приблизиться к последней двери, как его обогнал старик, до этого молча, с отрешенностью, следовавший рядом. Он раскинул руки в стороны и, с обречённостью в голосе, тихо сказал: