Алексей Будищев
Этой ночью…
Гении! Гении!
Опять молюсь и молюсь.
Жена не нарадуется на меня. Еще сегодня она спрашивала меня:
– Отчего твое лицо стало таким светлым и чистым?
И тени беспокойства не появляются более на ее лице.
Приятель вчера сказал мне:
– Ты точно каким-то новым мылом стал умываться. И это к тебе ужасно как идет. Ты все хорошеешь, черт тебя подери!
А я?
– Молюсь и молюсь!
Однако не пора ли приступить к исполнению возложенного на меня? Страницы бумаги, которые я сейчас перелистываю, благоговейно шепчут мне:
– Исполни!
– Исполни!
Итак этой ночью…
Этой ночью, когда все домашние уснут, я растворю окно кабинета и, став ногами на подоконник, на высоте пятого этажа, я смело шагну с подоконника в пространство.
И любовь к людям поддержит меня над бездной, как свое лучшее знамя. Вот мой аргумент и доказательство.
Этой ночью…
И повиснув над бездной, я скажу людям:
– Вот мое оружие и свидетельство истины! Это я сам, неподчиняющийся законам тяжести!
Итак, этой ночью!
Благодатные волны света будто качают мое тело, и я не чувствую прикосновение моей руки ко лбу.
Словно плоть и кровь моя стали волокнами предрассветного тумана.
О, любовь! О, неизъяснимое блаженство любви!
Этой ночью…
* * *
Р. S. От издателя. Тотчас же после этих слов, и несколько ниже, на листке почтовой бумаги, на которой написана и вся выше приведенная рукопись, наклеена вырезка из газетной хроники следующего содержания:
– Этой ночью покончил самоубийством архитектор П., проживавший по Калитиной улице в дом 38. Покойный выбросился на улицу из окна квартиры своей с высоты пятого этажа. Смерть последовала мгновенно. Причины самоубийства неизвестны. После покойного остались жена и дети.
Как удостоверяет дворник, дежуривший у ворот дома напротив, покойный прежде чем выброситься из окна, что-то кричал, размахивая руками и как бы желая созвать народ. Содержание же слов покойного дворник передать отказался отнекиваясь своей безграмотностью.
