Алексей Будищев
Смерть

Полная версия

Я глядел на него, пытаясь пронизать его своими глазами. Мне хотелось выпытать у него тайну, самую важную из всех когда-либо существовавших. Но он молчал. Он лежал на земле как-то особенно плотно и тяжело, точно земля слегка вдавалась под ним, желая поскорее поглотить все это неуклюжее тело целиком, без остатка. Его глаза были прикрыты двумя медными монетами, а его губы, посинелые и сухие, были раздвинуты в нелепую улыбку. Сразу было видно, что они улыбнулись так навсегда. Что может быть ужаснее жеста, сделанного раз навсегда? Я жадно смотрел на труп.

Две зеленые мухи ползали по его бороде, забирались на нос и слетали на полураскрытые губы. Казалось, они что-то взвешивали и соображали. Вероятно, они желали приступить к завтраку и не знали, откуда им лучше начать. Даже трава имела на труп свои виды; она заглядывала в его уши, теснилась у его боков и перешептывалась, совещаясь. Она соображала, сколько можно наделать цветов из знатных мускулов трупа. А ветер, припав к самой земле, лизал холодные и влажные омертвелые волосы покойного косаря, как голодный пес. Вся природа готовилась скушать своего победителя и полубога.

Я понял все и глядел на труп бледный, как полотно, дрожа в коленях.

Да, я понял все.

Тут вражда, непримиримая вражда!

С тех пор, как первобытный человек вышел с дубиною из своей берлоги, он покорил всех и все. Он прошел с огнем и железом по девственным лесам и степям. Он придавил своею могучею пятою всю землю и даже забрался на небо и прикинул на весы солнечную систему. Но он не победил смерти и в этом вся его ошибка. Нужно было начинать с этого. Или все или ничего! А теперь вся эта побежденная им армия, многочисленная, оборванная, голодная и обделенная жестоким победителем, ловит его врасплох, подкрадывается к спящему, точит микробами его органы, заражает вредными испарениями и пожирает ослабленного. У кого нет силы и ума, тому помогает лукавство.

Человечеству следует победить смерть – или отказаться от всех своих побед.

Я продолжал глядеть на труп, как вдруг ветка соседней вербы ласково прикоснулась к моей щеке. Я вздрогнул, как от пощечины. Неужели «им» мало косаря и «они» уже обрекли в снедь и меня? Мне хотелось приказать вырвать эту вербу с корнем и испепелить в порошок.