Алексей Белый
В лесу
День пятый
Я проснулась с рассветом, когда уже было светло, но солнце еще не грело. Птицы заливались трелями, и от их пения стоял настоящий шум, от которого я и проснулась.
Открыв глаза, я первым делом подкинула дров в тлеющий костер, пламя начало оживать, появились голодные язычки, облизывающие и поедающие свой завтрак из пары высохших пеньков.
– Запомни Ася, нам нужны зубные щетки и паста, а то во рту уже скоро начнут болеть зубы – сказала я сама себе, сделав напоминалку в голове. Я часто так делаю, когда нужно что-то запомнить.
Взяв один пакет с едой, я положила его на угли разгорающегося костра. Мне нужно было позавтракать и идти к самолету, в моих планах на сегодня была доставка велосипедов, до оврага, ну и зубная паста со щетками.
Фольга на металлической подложке с едой надулась и начала шипеть, отодвинув ножом ее с углей, я аккуратно разрезала фольгу и крюком на ноже сдвинула ее. Внутри лежала куриная грудка и рис.
Я любила куриную грудку и обрадовалась, как будто вытянула джек-пот в лотерее. Позавтракав и запив все это соком из открытой коробки, я подошла к маме и поцеловала ее в щеку. Мама открыла глаза.
– Мама я пошла, у меня сегодня много дел. Костер я разожгла, еще часа два, три гореть будет – сказала я.
– Знаешь дочь, я всегда думала, что услышу такие слова только, когда тебе станет, лет двадцать, а мне будет уже далеко за сорок – улыбнувшись, ответила мама и закрыла глаза. Димка спал рядом с мамой глубоким сном.
Маме было тридцать четыре года и в августе планировалось празднование ее тридцатипятилетние. Сейчас я уже стала сомневаться в этом, выберемся ли мы к августу из этого леса. Пребывание здесь в течение пять дней, мне уже кажется, целой вечностью.
Взяв свой рюкзак, я пошла в лес, к самолету. Шагая по лесу, мой путь мне казался уже привычным, и обыденным. Вот сломанная береза, дальше будет огромный пень, который выдавила земля. Потом будут два больших гранитных камня, торчащих из земли, далее березовая рощица, а потом ровный сосновый лес без растительности и с двойным дном, где у меня была протоптанная тропа, на которой я не проваливалась вниз, даже с тяжелым рюкзаком.
Через тридцать минут я вышла к самолету. В лесу стоял легкий ветерок, и запах от трупов был не такой тошнотворный. Звери из леса, тоже времени не теряли, все больше пассажиров были истерзаны клыками и когтями, несколько человек были выволочены из самолета и лежали без рук и ног.
Первым делом я прошла в салон и накрыла Наташу куском синтетической ткани, которую подобрала из обломков на поле.
– Я тебя обязательно похороню, чтобы звери не съели тебя – поклялась я себе и ей.
Моя труба, которую я вчера нашла, лежала у ящиков, где я ее и оставила, только вот на одном из ящиков стояла бухта с металлической проволокой, которая мне была нужна, как никогда.
– Откуда ты здесь взялась? – спросила я, рассматривая ее. Тысяча метров, тонкой, крепкой, проволоки, смотрели на меня, намотанные, на пластиковую катушку. Плоскогубцы для скручивания были у меня в чемоданчике, и это была лучшая находка за все время, но вчера ее здесь точно не было. Может звери ее принесли ночью?
Я сразу засунула тяжелую катушку себе в рюкзак. По моему плану мне нужно было найти зубную пасту и щетки. Вскрывая чемоданы ножом, я вытрясала содержимое на пол и искала нужное мне. Вскрыв пару десятков чемоданов, я нашла два тюбика зубной пасты и три новых, еще запечатанных, зубных щетки.
– Первая часть плана выполнена! – подбодрила себя я.
Вторя часть плана, состояла из того, что мне нужно было разобрать ящики и вытащить из них велосипеды. Взяв трубу, найденную вчера, я отрывала доски одну за другой. Первый ящик мне удалось вскрыть довольно быстро. Отогнув бумагу, я посмотрела на велосипед.
Он лежал в коробке, весь промазанный маслом, рама была мощной, как и вилка переднего колеса, где стояли масляные амортизаторы, оба колеса были надуты, на раме были прикреплены, ручной насос и бутылка для воды. Судя по звездочкам на переднем и заднем колесе, скоростей у него было несчетное количество. В ящике, рядом с велосипедом, лежал пластиковый дипломат с инструментами для обслуживания.
– Интересно, сколько стоит такой конь? – произнесла я вслух.
Поднимая велосипед из ящика, я удивилась его легкости, если снять колеса с тяжелой резиной я бы смогла его носить одной рукой, настолько легок он был. Выкатив первый велосипед на поляну, я села на него. Сидение было опущено до самого конца, как раз, так как мне было нужно. Мои ноги встали на педали, нажав на которые я поехала к оврагу. Ехать на таком велосипеде было легко. Широкие колеса с большим протектором не погружались в мягкий грунт и ехали по поверхности. Разобравшись со скоростями, я с удовольствием катилась к своей семье.
Нажала на педаль и велосипед тебя провез десять шагов, еще нажала и еще десять шагов.
Димка очень удивился, когда я съехала в овраг на новеньком велике.
– Крутяк! – сказал он, когда я въехала в овраг, с высокого спуска.
Остановившись возле костра, я спрыгнула с велосипеда.
– Классно два километра по лесу за пять минут! – произнесла я.
Мама, видя все это, даже не знало что сказать, но собравшись, смогла произнести: – Ася, где ты это взяла?
– Мама, там еще один есть, и мы сделаем тебе карету, на которой доставим тебя домой! – задорно ответила я.
– Как мы сделаем карету? – спросил Дима.
– Приду, покажу – ответила я, и побежала обратно к самолету, оставив велосипед и рюкзак на нашей стоянке.
Обратно, пешком было идти долго, на велосипеде расстояние сокращалось намного быстрее. Судя по солнцу, время было около двух после полудня.
– Мне нужно достать второй велосипед, можно собрать доски от ящиков, для настила, где будет лежать мама – ставила задачи себе я.
Когда я дошла до самолета, где лежал второй ящик, на нем стоял пластиковый дипломат белого цвета с большим красным крестом.
– Кто здесь? – крикнула я. Но мне никто не отвечал. Этой вещи точно здесь не было час назад, мало того, я вижу ее в первый раз.
Я открыла дипломат, внутри были медикаменты, бинты, пластыри, жгуты. Прозрачные коробочки внутри были подписаны маркером: «От боли», «От живота», «Сердечные», «Диарея», «Температура», «Антибиотики», «Инсулин», и еще много всего. Я закрыла дипломат и застегнула застежки. Это была вторая лучшая находка, и мне ее явно кто-то подкинул, вчера я не могла ее не заметить, как и катушку с проволокой, до этого.
– Вы мне помогаете, тогда зачем прячетесь? – опять крикнула я. В ответ я услышала только тишину.
Не теряя времени, я принялась разбирать второй ящик. Трубой, отрывая одну доску за другой, я медленно продвигалась, этот ящик действительно был сколочен на совесть. Оторвав половину досок, я достала, из рядом стоящей, паллеты, сок и попыталась напиться. Сок был сладкий и только наполнил мне живот не утолив жажду.
Промочив горло соком, оно перестало слипаться, и я продолжила отрывать доски от ящика.
Когда ящик был разобран, я вытащила из него второй велосипед. Колеса были спущены, а ящика с инструментами внутри не было.
– Пусть это будет небрежность сборщиков, а не дырявые колеса! – взмолилась я.
Ручной насос был на закреплен на раме, как и у первого велосипеда. Сняв колпачок с шины на колесе, и прикрутив шланг от насоса, я руками начала качать насос.
Колеса были большие, и качать приходилось долго. Накачав первое колесо, открутив шланчик насоса от пимпочки, я легла на землю, чтобы отдышаться.
Пролежав десять минут, я потрогала колесо, оно было тугое от давления внутри и, похоже, не пропускало воздух.
Собравшись с силами, я прикрутила шланг насоса ко второму колесу и болевшими от усилий мышцами на руках начала качать второе колесо.
После двадцати минут движения поршня ручного насоса, металлический корпус нагрелся, до обжигающего состояния, стало понятно, что, сколько бы я ни качала, оно спускает, а это значит, что оно проткнуто.
– Да чтоб тебя! Не могли целый положить, что ли! – выругалась я.
Ножом в ножнах я отогнула шину от обода и вытянула камеру. Ощупав шину внутри, мне не попались, торчащие предметы и я принялась осматривать камеру.
Брак на камере сразу бросился в глаза. Серое пятно, на черной резине, размером с копейку, имело трещину. Намазав ее слюной, я надавила на насос. Моя слюна на трещине запузырилась и лопнула.
– Китайцы, вы конечно молодцы, но брак, пропускаете! – фыркнула я.
Открыв, неизвестно кем подаренный мне, дипломат, я достала упаковку широкого лейкопластыря, которым перемотала рану на камере. Истратив весь рулон, у меня получилась повязка ширенной десять сантиметров, теперь даже при надутой шине пластырь должен держать воздух, выходящий из трещины.
Засунув камеру в шину и забортировав колесо, ломая ногти, я накачала его насосом, и теперь оно не сдувалось.
Найдя подходящий рюкзак, среди ручной клади, в салоне с дурно пахнущими трупами людей, я вернулась к велосипеду. Загрузив медицинский чемодан, консервы, сок и доски от ящика я поехала к оврагу.
Когда я приехала, Дима уже пристраивался к велосипеду, но он ему был сильно велик.
– Привет, а вот и я! Мама смотри, что я нашла и, спрыгнув с велосипеда, я достала медицинский дипломат. Вытащив дипломат из рюкзака, я поднесла его маме, как воин, подносит трофей, своей царице.
Мама открыла чемодан и, заглянув в него, сразу попросила принести ей бутылку воды.
Она открыла крышку пластикового отсека с надписью «От боли» и, взяв две таблетки, выпила их, запив принесенной мной водой.
– Ася, я уже устаю гордиться и восхищаться тобой! – сказала мама, и протянула руки, так чтобы я подошла к ней и обняла ее. Что я и сделала.
В мое отсутствие в этой семье никто не ел, достав три пакета, я положила их рядом с костром.
– Я не знаю кому, что достанется! – предупредила я, так как упаковки с едой все выглядели одинаково.
– А мне все нравится – ответил Дима.
– Мне тоже – ответила мама.
Я села на бревно возле костра и стала думать, как соорудить маме карету из двух велосипедов.
Мой взгляд упал на нашу лужу, которая куда-то утекала.
Кресла от самолета, в которых мы упали, уже торчали на половину спинки.
– Два велосипеда, а между ними одно из удобных кресел самолета, вот что нам нужно! – озарило меня.
Я взяла папин чемоданчик и, достала ящик с инструментами от велосипедов, приготовив их для работы.
– Ася, что ты делаешь? – спросила мама, когда увидела, что я начала снимать одежду.
– Ты не поверишь мама, но я сейчас полезу в холодную воду откручивать для тебя кресло – засмеялась я.
– Асенька, только будь осторожна – ответила мама, уже полностью доверяя своей дочери.
Баланс в семье поменялся, если мама раньше заботилась о дочери, то внезапно маленькая дочь стала заботиться о матери и о брате.
На глазах у мамы Ася в одних трусиках заходила в холодную воду, она уже была почти взрослая, ее грудь была красивой, ровной почти сформировавшейся.
– Димка не смотри на меня, я стесняюсь без лифчика! – крикнула я, когда заметила, что Дима смотрит на меня.
– Ася, я тебя даже в туалете на унитазе видел, а без лифчика ты постоянно дома ходишь! – крикнул в ответ Дима.
– Маленький извращенец, прошептала я и нырнула в ледяную воду. Руками я искала крепежи сиденья, чтобы понять, как они прикреплены к полу. Мои пальцы прощупывали каждый миллиметр и нащупав крепежи я поняла что это заклепки.
Выбравшись из воды, произнося грязные ругательства в своей голове, я села у костра отогреваться.
– Ася если пойдешь еще к самолету, поищи нам нижнее белье. Мне вообще нужно подмыться – сказала мама смущаясь.
– Мам, здесь вода чистая, давай устроим тебе купание – предложила я.
– Как мне спуститься к воде Ася? – спросила мама.
Я встала и, надев только одну футболку, поднялась из оврага. Мне пришлось срубить ножом две высоких шестиметровых сосенки диаметром в десять сантиметров. Каждую из них я обточила, так чтобы, ползая по ним, мама не смогла пораниться, за это время прошло еще около двух часов. Я спустила два ствола в воду с берега и стоя в воде, связала упершиеся в ил края стволов капроновым шнуром снизу и сверху.
– Мама ванна готова, спускайся по горке вниз и мойся! – торжественно произнесла я.
Мама радостно начала раздеваться и снимать свою одежду. Она голенькая на руках поползла на мою горку и, спустившись по ней в холодную воду, лежа на спине, на бревнышках, начала мыться.
Я взяла ее одежду, от которой сильно пахло потом, и кинула ее в воду, после чего сама прыгнула туда и начала полоскать и стирать ее.
Когда мама вылезла из воды, она сразу приняла еще две обезболивающие таблетки. После чего надела на себя оранжевую футболку со смайликом, которую я принесла из самолета.
– Ася ты не поверишь, но я счастлива! – сказала она.
– Мы взрослые мечтаем, как бы выбраться на природу с детьми и чтобы тебя ни кто не беспокоил! Посмотри вокруг! Я на природе с детьми, и меня никто не беспокоит! – сказав, засмеялась мама.
– Мам скажи Диме, что ему тоже нужно помыться, иначе блохи заведутся – попросила я.
– Дима! Сегодня день чистоты, быстро в воду, помой все свои принадлежности голову попу и подмышки, но долго не купайся! – скомандовала мама.
Дима то ли ждал, этого приказа, то ли сам уже хотел нырнуть в воду, но как только мама произнесла последние слова он уже, голый прыгнул в воду.
Стирая мамино белье, я думала, как мне достать кресло для кареты.
Когда я полезла за плоскогубцами в свой «Папин» чудесный ящик я увидела небольшой, но грубый напильник в наборе.
– Можно попробовать сточить верх клепки и тогда она отпадет! – осенило меня.
Натянув проволоку между двух деревьев и затянув ее плоскогубцами, я развешала Мамино белье сушиться.
Димка увлекся купанием и катался с маминой ванны, как с горки.
– Дима, выходи из воды, она холодная! – крикнула мама. Дима не одобряя мамино решение, молча, поднялся на берег и с синими губами и дрожащими руками сел на бревно возле костра отогреваться.
Я в кустах сняла мокрые трусики и надела Наташин костюм, он был действительно как скафандр, где всегда было тепло, не жарко, а именно тепло, никогда не душно и не холодно.
Мама, в оранжевой футболке достав еду из рюкзака положила ее рядом с костром.
Когда верх у металлических подложек нашего ужина надулся, мама срезала фольгу своим ножом и выдав нам пластиковые вилки, объявила ужин.
Я не могу сказать, что мне плохо или я устала, мне нравилось в лесу, здесь нет городского гула и безликих людей. У меня есть нож и с ним я чувствую себя в безопасности, все, что меня волнует, это здоровье мамы и то, что нам нужно уходить из оврага, пока не пришли волки.
Я практически не спала всю ночь, смотря на хвойный потолок шалаша, с таблетками из дипломата, мама, наконец, крепко заснула и даже похрапывала этой ночью.
Все были чистые, и не от кого уже не пахло неприятным запахом.
Как только костер стал угасать, я вылезла из шалаша. Только начинало светать, и было довольно прохладно. Набросав больших поленьев в угли, я принялась изучать напильник. И приспособления лежащие рядом с ним. Ручка, которая как мне показалась с первого взгляда была лишней в наборе, оказалась востребованной. Она крепилась ко всему, простой поворотный механизм крепил ее тисками к любому инструменту, где требовалась поддержка.
От напильника я отвернула родную ручку, чтобы она не мешала тереть клепки и привернула сверху, универсальную ручку, затянув крепежи как можно сильнее, чтобы под водой не потерять напильник.
Набросав в костер дров, я сняла свой шикарный костюм и надела сухие но холодные трусики.
Было холодно, и когда я вошла в воду, мне показалось что вода теплее воздуха.
Нащупав клепку на ее головку, я поставила напильник и начала тереть, давя со всей силы на прикрученную рукоятку, вода бурлила, от моих движений и, судя по ощущениям, клепка стиралась. Когда меня начало трясти от холода, я почувствовала, что край кресла освободился.
Мне пришлось выйти из воды, меня пробирала дрожь, вернее меня колотило от переохлаждения.
– Мамма! – сказала я трясущимися губами.
– Что детка? – спросила мама.
– Мне ужасно холодно и жарко одновременно – прошептала я.
Маме хватило этой информации, чтобы понять, что у меня переохлаждение.
– Быстро! Надела свой костюм! – закричала она так, что соскочил Димка.
–Ася ты с ума сошла! Сколько времени ты была в воде? – грозно спросила она.
Я, надевая свой костюм трясущимися ногами и руками, ни как не могла попасть в штанины и рукава. Мама увидела это.
– Дима помоги своей глупой сестре! – отдала она приказ своему резерву.
Вместе с Димой мы запихнули меня в костюм, где я начинала отогреваться.
Мама на руках подползла к костру и налив воду в пустую от еды подложку поставила на угли.
– Дима, помоги маме – попросила она. Димка посмотрел на нее.
– Я буду показывать на куст, а ты срывай с него листья и неси мне – сказала она.
– Давай! – ответил он.
Вскоре он принес ей листья Иван-чая и малины, которые мама густо бросила в подложку с водой.
Когда вода стала закипать, она поняла, что у нас нет ни одной кружки или стаканчика. Я, лежа в углу поляны, там, где и оделась, лежала в костюме, содрогаясь от судорог, которые периодически меня навещали. Когда судорога уходила, меня бросало в жар. Мама на руках доползла до чемоданчика и начала перебирать поддоны с таблетками.
– Не верю, чтобы твой отец купил что-то без стакана! – только сказала она, улыбаясь, и тут же нашла стальной складной стакан.
Собрав его, она подползла к костру и вылила содержимое в стакан.
– Дима отнеси сестре, пусть пьет, постоянно, не останавливаясь, пока почки не отказали, а потом сразу нарви мне все тоже самое что до этого – она ругалась, и такого не было очень давно.
Перепуганный Дима принес мне стакан, который я не могла взять, потому что меня трясло. Руки вибрировали с амплитудой в несколько сантиметров.
– Мама ее трясет, она не может пить! – прокричал Дима.
Мама на руках полезла в мою сторону. Когда она доползла, она легла на меня сверху, остановив конвульсии и начала поить мне сваренный горячий чай.
– Дима нарви тех же листьев и положи у костра в подложку с водой – попросила мама. Дима стоял, как вкопанный и смотрел на трясущуюся меня.
– Быстро! Я сказала! – заорала мама. Диму, как пчела ужалила, и он побежал в кусты за сбором растений.
Мама расстегнула мне куртку и легла на меня, грея своим телом.
– Дурочка! Сколько ты в воде пробыла? – спросила она.
– Я не помню, но одну клепку я стерла – ответила я.
Мама отогрела меня и споила свой отвар, меня уже не било в конвульсиях и я смогла перебраться в шалаш, но от жара меня все равно трясло.
Мама достала дипломат с красным крестом и, достав оттуда таблетки, дала мне, после чего доползя до наших запасов, кинула мне пол литровую бутылку с водой.
Через полчаса я начала потеть, мне стало очень жарко, и мама снова сняла с меня костюм.
Эту ночь не спал никто, ни мама, ни испуганный Димка, ни я.
Когда жар спал, и я уже не потела, я уснула, мама уснула на моих ногах, а Дима залез в шалаш и лег рядом со мной, прижавшись ко мне всем телом, пытаясь согреть.
Судя по всему, у меня случилось переохлаждение. Бывают тепловые удары, но бывают и удары от холода.
День шестой
На следующий день я чувствовала себя прекрасно, и мамин напиток очень пришелся мне по душе. Иван-чай и малина, они растут везде и наполняют весь лес, чай из них оказался превосходный для утреннего напитка.
– Хорошо! В воде я буду находиться не более полчаса, после чего два часа наверху у костра! – решила я.
Вода в нашей луже отступала, и кресла стояли на глубине по пояс, почти полностью показавшись из воды. Теперь даже не нужно было полностью погружаться в воду.
– Значит, волки боятся этой воды, и как только она уйдет, они нападут! – вспыхнула мысль в моей голове.
Совершая подход за подходом, я сточила клепки и вытащила кресло на берег лужи.
Хотя вода была рядом, мы все равно были постоянно чумазые и грязные, Димка был похож на чертенка с растрепанными волосами, на кого походила я, даже боюсь представить.
Сегодня кресло должно просохнуть, только после этого, я попробую собрать свою конструкцию. Димка, увидев кресло, все время садился на него, изображая короля, это забавляло его. Я была не против. Дурачась, он, выдавливал лишнюю влагу из обивки сидения.
Еды еще было достаточно, но собирая дрова, мы с Димой нашли поляну с грибами, и увлеклись их сбором. Вокруг лужи их росло очень много. Вода отступала, и на сыром месте сразу поднимались большие, свежие, крепкие грибочки. Дима не сильно разбирался в съедобных и не съедобных грибах и собирал все, что ему попадалось.
Широкий плоский камень, похожий на чашу я положила в костер, чем очень удивила маму. На ее вопрос: – Что я делаю?
Я пояснила, что так получается неплохая жаровня для нас. Мама оценила мою идею, предложив, хорошо вымести и вымыть камень, чтобы песок не попадал в еду, которую я намеревалась жарить.
Перебирая грибы, которые собрали Дима и я, мы с мамой нашли очень мало поганок, и то только в пакете, в который собирал Дима. Он возмущался и фыркал, когда мы выбрасывали часть его трофеев, подготавливая грибы к ужину.
Половину грибов я нанизала на леску и, поставив упоры, с той стороны костра, куда ветер сдувал жар, развесила грибы сушиться. Другую половину я разложила на каменную чашу внутри костра. Вопреки моему ожиданию, что грибы превратиться в слизни и растекутся по камню, они просто запеклись, не теряя формы.
Блюдо получилось превосходным, и мама в шутку наградила меня звездой «Мишлен». Дима тоже уплетал грибы за обе щеки.
Когда вокруг нет людей, природа действительно становилась близкой. Почти за неделю, находясь в овраге, на берегу нашей лужи, мне, здесь все стало родным. Уходить в лес не хотелось, как их обжитой квартиры, но маме нужна была помощь и вечером в свете костра я готовила инструменты и материалы, которыми буду завтра собирать карету для мамы.
Мошкара, которая донимала первые два дня, съев с нашей кожи остатки цивилизации, перестала беспокоить, редко когда комар или мошка начинали приставать, даже когда подмышками появлялись мокрые пятна.
Мы не страдали от голода или жажды, это место стал нашей обителью, но желание вернутся домой, присутствовало постоянно.
Я понимала, что маме нужна помощь врачей, но все же спросила: – Мама, а почему люди не живут в лесу, здесь ведь довольно хорошо?
– Ася, есть деревни, где люди действительно живут в лесу, только в домах, где есть все удобства – ответила мне мама.
– Мам, а давай когда нас спасут, мы переедем в деревню – предложила я.
Мама улыбнулась и, обняв меня, сказала: – Я подумаю об этом Ася.
Дима сидел рядом, и мама другой рукой прижимала его к себе.
Когда мы поужинали, разделив одну самолетную порцию на троих, не из экономии, а потому что мы наелись грибов. Я продолжила готовиться к сборке конструкции из велосипедов и кресла.
Вечером вой волков стал сильней, лужа отступала очень быстро.
Я легла спать последняя, заканчивая свои приготовления и разрабатывая в голове пошаговую инструкцию по сбору кареты.
Сегодня было ясное небо, от множества ярких звезд и большой луны, ночью было не темно, вода от малейшего ветерка переливалась отблесками, а лес далеко просматривался в свете луны.
Мне снился странный сон, как будто я услышала красивую протяжную песню, звуки которой приносил ветерок со стороны лужи. Я не могла разобрать слова песни, но понимала, что язык, на котором она поется мне знаком. Четко понимая, что сплю и вижу сон, я, отогнав страх, решила прогуляться и посмотреть, кто так красиво поет в моих сновидениях. Выбравшись из шалаша, пытаясь не разбудить маму, я побрела по берегу нашего утекающего озерца, иногда проваливаясь по щиколотку в грязь. Не обращая внимания на промокшие ноги и холодную воду, я брела по берегу, выбирая места, куда можно наступить босыми ногами, чтобы не встать на острые камни или корни.
Голоса, поющие песни, становились ближе, и часть слов становилось понятными. Пока я шла, одна плавная песня сменилась другой, такой же плавной и мелодичной. Женские голоса пели, на древнерусском языке, песню о потерянной любви.
Я обернулась назад, где была наша стоянка, костер светил в дали маленькой тусклой точкой, еще чуть-чуть и мой ориентир обратной дороги, скроется из виду.
Повернув голову вперед, я увидела, как густой туман, волнами стелился по земле, приближаясь ко мне, через несколько секунд, он окутал мои ноги, покрыв их прохладной влагой. Недалеко от меня, на поваленном дереве, сидела девушка и смотрела в сторону озера, где скользя по водной глади, танцевали и пели пять девушек созданных из тумана. Танцующие девушки хоть и были призрачными, но они были настолько четким, что было видно каждую складочку, на их платьях, и каждый листочек в венках, на их головах. Они были молоды, только печаль на их лицах, разбавляла их красоту.
Девушка, сидящая на берегу, не выглядела туманной и была такой же реальной, как и я.
– А что здесь происходит? – не подобрав других слов, спросила я.
Девушка повернулась и посмотрела на меня большими зелеными глазами, светящимися в темноте, как глаза у кошки.
– Сирены поют – тихо ответила она.
– Сирены? Я думала, они живут только в морях – удивилась я.
– Чем вода в море отличается от воды на болоте? – спросила девушка, увидев мое удивление.
– Наверно, ничем – согласилась с ней я и продолжила – Читала, что сирены своими песнями завлекают моряков и топят их.
Девушка улыбнулась и сказала: – Они все одинаковые, такова их природа.
– Кого они зовут сейчас? – поинтересовалась у нее я.
– Тебя, я их попросила – ответила девушка, и посмотрела на сирен, которые тут же растаяли от порыва ветра.
– Кто вы, и зачем я вам? – спросила я прямо, зная в голове, что это сон и не боясь загадочной девушки.
– Я хозяйка болота, давно за вами наблюдаю, но болото уходит, и скоро я не смогу сдерживать волков, которые давно учуяли вас, и только страх передо мной не дает им напасть на вас – объяснила девушка.
– А болото может еще денек подождать? Вы же его хозяйка – поинтересовалась я у хозяйки болота.
– Нет, болото это живое, самостоятельное существо, я лишь оберегаю его и его жителей, но не управляю им – ответила она.
– Когда волки смогут добраться до оврага? – спросила ее я.
– Завтра, с заходом солнца, я уже не смогу вас защитить – печально произнесла она.
– Куда нам идти? – продолжала расспрашивать я болотную хозяйку.
– Идите за солнцем, птицы говорят в той стороне много таких как вы – посоветовала она.
– Спасибо, за вашу помощь и заботу, но мне нечем вас отблагодарить – поблагодарила я, показывая, что кроме одежды, в которой сплю, у меня больше ничего нет.
– За последние несколько сот лет я ничего интересней и забавней не видела, чем за шесть дней наблюдая за вами – захихикав, ответила хозяйка болота. Встав с дерева, на котором сидела и, подойдя ко мне, она сняла с себя, венок из красивых белых и желтых цветков и надела мне на голову. От венка из цветов исходил приятный, нежный аромат.
– Когда будете идти по лесу, оставляй цветы из этого венка за собой, они на пару дней задержат волков, сбивая ваш запах – посоветовала она.