Алексей Ангелофф
Нейронный портет
Зрители довольно улыбнулись, кто-то начал хлопать такой замечательной композиции, кто-то просто следил за реакцией судей. Каждый увидел здесь тепло, благополучие,
идеал, к которому всё хотят стремиться, а некоторые уже достигли этого и лишь довольно улыбаются своему триумфу. После такого реалистичного и тёплого изображения семьи многие уже сделали вывод для себя об исходе формального конкурса.
Владислав не стал выводить своё полотно на огромный экран. Он лишь попросил приглушить свет и направить один прожектор на картину.
Спокойным движением руки молодой человек стащил покрывало с холста.
Тишина нависла в зале. Люди стали щуриться от непривычки, кто-то начал вставать и ближе подходить к картине. Виктор Павлович тоже увидел свою семью на полотне.
На картине также были нарисованы пять фигур: папа, мама и трое детей. Цветовая гамма была странной. Так как Жанна и Виктор Павлович были по бокам, то в середине дети был контраст цветов. Виктор Павлович сидел справа в большом кожаном кресле. Его массивная фигура была в чёрном костюме, он спокойно смотрел прямо на зрителей с папиросой во рту. На фоне была видна стена дома из массива грубого дуба. Под густыми, словно балканский лес, усами была спокойная линия губ, а если присмотреться в уголке губ был небольшой кирпичик, и ещё, и ещё. Будто лицо состояла из железобетонных плит, но эта была иллюзия из-за щетины.
Слева картины была изображена добрая жена Виктора Павловича- Жанна. Она ярко отличалась от других. Ее женственная фигура уже немолодой женщины была облачена в теплую вязаную кофту, поверх которой была цвета лучистой речки мягкая шаль. Её выцветшие со временем волосы, заплетённые в тугую косу, напоминали крону благородного, молодого дерева, защищающего всё, что попадёт под его тень. А светлая улыбка Жанны вызывала лишь тёплое чувство материнской любви и заботы о детях, на которых она нежно глядела. Сзади женщины стоял старенький торшер и освещал пространство приглушенным, но животворящим светом.
Между родителями в центре картины играли трое детей
Маленький проказник Родя был огненно-рыжим мальчиком в красной футболке с рваным рукавом (след недавней драки братьев) и в зелёных шортиках. Он усиленно размышлял над игрушкой, руку которой держал в другой своей руке. То ли он только что её сломал, то ли пытался починить любимую игрушку, а его немного высунутый язык и прищуренные глаза говорили о работе мысли.
Света стояла радом с Родионом и держала его за плечи, будто успокаивая или наставляя о том, как починить игрушку. Её светлое зеленое платье очень подходило к её светлому личику, а голубые, как ясное небо, глаза снисходительно смотрели в сторону брата Максима, стоявшего чуть поодаль от брата и сестры, ближе к отцу.
Максим смотрел в сторону. Он был в голубом комбинезоне и сверкающих туфельках. Его глаза цвета океана, а взгляд только и мог тягаться по степени глубины лишь с озером Байкал. Его мудрый спокойный взгляд устремлён на игрушечные домики, которые он строил уверенной, спокойной рукой. В другой руке он держал кусочек Красной ткани. Всем своим видом он напоминал водную стихию, которая была моментами спокойна, но если её потревожат -превращался в неизбежную бурю.
Над детьми в центре комнаты было небольшое, немного пыльное окно, в котором на синем небе горело утреннее солнце и лучами освещала центр комнаты. Окно было закрыто.
Виктор Павлович сначала не узнал ни себя, ни свою семью. Он хотел было выкрикнуть из зала Владу что-то, но подойдя ближе он остановился.
Когда все увидели картину, кто-то начал ругаться, кто-то хлопать. Но в основном в зале оставалась гробовая тишина.
Луи улыбнулся, взглянув на картину оппонента. По его лицу нельзя было определить – это была ирония, или картина ему действительно понравилась.
На лицах судей Люка и Георгия Рээм не отображалось эмоций. Они с невозмутимыми лицами почти одновременно нагнулись к блокнотам и записали что-то. Оливер Ханиф, подперев голову и прищурив глаза некоторое время смотрел на картину, потом на Влада, после на Виктора Павловича, будто примеряясь, точно ли это они всё придумали и