Алексей Анатольевич Кутырев
Дороги через время
После регистрации брака каждому из них дали отпуск на три дня. Алексей предложил съездить в Рязань и забрать к себе мать Веры и младшую сестру. Вера с удовольствием согласилась.
Они приехали в Михайловское, родное село Веры. Тёща очень понравилась Алексею, сестрёнка тоже оказалась полной обаяшкой. Идея переехать в Москву им пришлась по душе. Клавдии Васильевне, так звали маму Веры, очень понравился высокий красивый мужчина с открытым лицом и прямым взглядом, который, как ей показалось, очень любит её дочь.
Дом и сад оставили двоюродной сестре мужа Клавдии, убежавшего больше девяти лет назад. Она родила в городе от солдата, который погулял с ней и ушёл на дембель, оставив девушку беременной. Тогда она и приехала в Михайловское к матери. А та стала гнобить её, всячески оскорбляя и унижая. Девушка тоже работала в школе, только уборщицей и гардеробщицей. Звали её Полина. Клавдия Васильевна пожалела её и предложила ей жить в своём доме. Та, конечно же, согласилась и переехала в дом Клавдии Васильевны. Её мальчику уже исполнился годик, и он рос славным пацаном.
Алексей и их бы взял с собой, но всех не обогреешь. Были бы они хоть близкими родственниками тогда другое дело. Он оставил ей сто рублей, чтобы обжиться на новом месте. В деревне на эти деньги можно прожить без работы четыре-пять месяцев.
Алексей решил шикануть и поехал на рынок, где купил всё самое вкусное: мясо, колбасу, сыр, икру, рыбу, вино, торт, конфеты, пирожные, фрукты, овощи. Ведь свадьбы, как таковой, у них с Верой не было. Вот он и решил справить ее в деревне. Позвали соседей и хорошо посидели. Три дня пролетели мгновенно, вечером в воскресенье решили поехать домой, в Москву. Вещей было немного. Из предметов быта Клавдия Васильевна взяла с собой только старинные часы с боем, которые принадлежали ещё её деду.
На выезде из села Михайловское их остановил старший лейтенант милиции на мотоцикле. Это был местный участковый инспектор. Взяв у Алексея документы, он минут пять «пудрил» ему мозги. Оказалось, что он безуспешно ухаживает Клавдией, а в последнее время просто не давал ей прохода и даже преследовал.
Когда Клавдия Васильевна быстро рассказала в чем дело, Алексей вышел из машины и предложил участковому проехать к его руководству. Дескать, он очень сильно хочет пожаловаться на него. Участкового это не смутило. Тогда Алексей взял его за пуговицу кителя и ровным и спокойным голосом попросил милиционера расстаться по-хорошему. Он сказал это тихо, но от его тона у милиционера по телу побежали мурашки. Он решил не испытывать судьбу и отпустил их.
В Москве Вера определила младшую сестру учиться до конца года в свою школу. Тёща по собственной инициативе осталась жить на даче. Молодые стали приезжать к ней на выходные. Летом Вера ушла в отпуск, а у Леночки начались каникулы, и они стали жить все вместе на даче. Алексей приезжал к ним почти каждый день.
В марте 1967 года в стране ввели два выходных дня, но и рабочий день увеличился до восьми часов. Конечно, для нормального отдыха одного выходного в неделю было маловато.
Тёща у Алексея оказалась замечательной. Она была родом из старинной учительской семьи все её предки были дворянами. До революции они жили не богато, но и не бедно. Клавдия сама всю жизнь проработала учителем в средней школе. Когда Алексей вошёл в их семью, ей, как и ему, было 38 лет. Ему подумалось, что это опять хорошее совпадение. Он попросил Клавдию не работать, а быть хозяйкой их дома. Она хоть и трудилась 20 лет учительницей, но все работы в огороде делала сама. Клавдия охотно согласилась и с большим энтузиазмом взялась за дело. Квартира и дача Алексея всегда сияли чистотой и на дачном
участке тоже был идеальный порядок.
В марте 1971 года Алексея вызвали к Юрию Владимировичу Андропову. Он беседовал с Алексеем почти час и предложил работать под его руководством в должности начальника одного из отделов. Алексей был не против. Ему присвоили звание генерал-майора и, наконец, разрешили носить все награды. Андропов лично вручил ему генеральские погоны и обе звезды Героя Советского Союза. Остальные ордена и медали, а также документы Алексей получил в приёмной. Секретарь Юрия Владимировича выдал ему даже талоны на пошив формы в генеральской пошивочной мастерской. Алексей заказал форму, а сам, прикрепив на лацкан пиджака обе золотые звезды Героя, поехал на завод увольняться. Увидев у себя в кабинете дважды Героя Советского Союза, начальник отдела кадров чуть с кресла не упал. Алексей подумал: хорошо ещё, что
он пришёл в гражданском костюме, а не в генеральской форме.
При полном параде, со всеми наградами, Алексей на служебной
«Волге» с водителем поехал в Удельную. Тёща, жена и дети от неожиданности потеряли дар речи, ведь никто из его родных даже не подозревал, что он воевал и много лет был разведчиком-нелегалом. Для них было полной неожиданностью узнать, что он действующий офицер КГБ, да ещё дважды Герой Советского Союза. Но они быстро оправились от шока и были очень рады за него. Дети и жена повисли у него на шее, тёща и Лена стояли, молча обняв родственника руками. Все были смущены и очень обрадованы.
У Алексея к этому времени родилось уже четверо детей и Вера ходила беременной пятым ребёнком. Сначала родились три девочки, потом мальчик. Пятый ребенок тоже должен был быть мальчиком. После долгих лет одиночества на чужбине Алексей решил создать себе большую семью. Лена тоже была вместе с ними. Летом все жили на даче, места там было много и всем его хватало.
Алексею, как генералу, полагалась дача побольше, да и квартира тоже. Но ему очень нравились его дача, к квартире он тоже привык. Она располагалась рядом с метро, была удобной для жилья, дом находился в хорошо озеленённом удобном дворе. К тому же он наладил отличные отношения с соседями.
Как-то раз Клавдия Васильевна попросилась на малую родину, в село Михайловское. Алексей к тому времени приобрел себе новую автомашину ГАЗ-24 тёмно-вишнёвого цвета. Он специально звонил товарищам на Горьковский автомобильный завод и просил покрасить его автомобиль в этот редкий по тем временам цвет. И ему пошли навстречу.
Желающих ехать в Михайловское было гораздо больше, чем мест в новом автомобиле, поэтому генерал решил отправиться в путь на служебном микроавтобусе РАФ-977 с водителем. На нём и поехали. Он обладал хорошим мягким ходом. Но главное, всем хватило места. Выехали в пятницу после обеда, чтобы все выходные дни провести в Рязанской области.
В Михайловском отлично провели время. Купили у местных жителей целого барана, кур, яйца, молоко, фрукты, овощи. Водитель автомашины оказался отличным полевым поваром. Он приготовил отличный шашлык, плов, а также другие вкусные блюда кавказкой и азиатской кухни. Алкогольные напитки в семье Алексея не употребляли вообще. Отдохнули хорошо. В воскресенье после обеда было решено поехать домой.
Каждый день мимо их дома проходил парный пеший милицейский патруль. Как выяснилось, воздыхатель Клавдии Васильевны не оставил надежд на взаимность. К этому времени он дорос до начальника районной милиции. Как Клавдия и предвидела, их автомашину остановили перед выездом из села на трассу. Спереди и сзади подъехали два милицейских ГАЗ-69. К водителю, как и десять лет назад, подошёл тот же милиционер, только теперь на нём были погоны майора.
Водитель показал ему на прикрепленный изнутри к лобовому стеклу спецталон «Без права остановки и проверки». Но майор не обратил на это никакого внимания и потребовал у водителя документы. Тот, конечно, действуя по инструкции, предъявлять ничего не стал.
Алексей показал майору удостоверение генерала КГБ СССР, но и это не помогло. Младшие дети, напуганные действиями работников милиции, заплакали. Это вывело Алексея из себя. Он, не мешкая, прямо из автомашины позвонил по телефону начальнику Главного Управления МВД по Рязанской области. Его переключили на домашний номер генерала. Алексей представился и изложил свою проблему. Начальник Главка оказался его знакомым, они встречались на совместных совещаниях. Генерал попросил передать трубку майору. Он приказал теперь уже капитану милиции освободить дорогу, сегодня же сдать дела начальника районной милиции своему заместителю и приступить к выполнению обязанностей участкового. Вот так наш Дон Жуан закончил свою руководящую карьеру.
Алексей простил бы ему его поведение. Он понимал: любовь, чувства и всё такое. Но только в том случае, если бы он приехал к Клавдии в Москву и объяснился с ней. Ведь адрес у него был, она постоянно писала родственникам. Но майор решил для достижения своей цели использовать служебное положение, а это для Алексея было неприемлемо.
Алексей был человек не злопамятный, но, приехав в Москву, он проследил по своим каналам, чтобы бывшего начальника местной милиции наказали и выше участкового уполномоченного не повышали. Позднее, на одном из совещаний, встретившись с начальником главка ГУВД Рязанской области, он попросил отправить бывшего майора на отдых, раз он не мог справиться со своими обязанностями. Его просьбу услышали. С тех пор визиты его семьи в Михайловское проходили без приключений, баррикад из служебных автомашин больше никто не устраивал.
Когда Алексей узнал, что его соседи из квартиры, находящейся через стену, собираются переезжать, он пошёл к руководству с просьбой выделить эту «двушку» квартиру для его семьи. Ему пошли навстречу. Даже оформление документов «контора» взяла на себя. А их было немало, ведь надо было получить разрешение на совмещение квартир и снос стены в проходном коридоре.
Так Алексей получил еще три изолированные комнаты, так как кухню из присоединенной квартиры тоже приспособили под комнату. В прихожую Алексей перенёс свою библиотеку, соорудив там стеллажи с подсветкой. Таким образом, в квартире получилось пять изолированных комнат и одна гостиная.
Клавдия Васильевна теперь жила в отдельной комнате. Своя комната была у Леночки. Она училась в институте и о замужестве пока не помышляла. Надо сначала закончить учебу. Девочки жили в одной комнате, а мальчики в другой. У Алексея с Верой, наконец, снова появилась своя спальня.
Друзей у них не было. Те, с кем Алексей вместе воевал, все погибли. Вера не успела ни с кем подружиться. После того, как вышла замуж, она всё время в была декрете. За десять лет у них родилось пятеро детей. Впрочем, в друзьях они особенно не нуждались. В семье было шесть женщин, а мужчин всего трое, причем двое из них ещё маленькие. Поэтому вся любовь шести женщин доставалась одному Алексею.
Жизнь шла размеренно и спокойно. Когда пятый ребенок немного подрос, Вера опять пошла на работу. Тёща занималась подрастающими детьми. Они все ходили в музыкальную школу, а также обязательно занимались спортом в различных секциях.
У Алексея работа тоже шла своим чередом. Как-то возвращаясь из Москвы на дачу, он ехал через Вишняки и решил заехать в свою старую квартиру, где когда-то жили его родители. После смерти матери там давно проживали уже чужие люди.
Алексей был в генеральской форме, и новые хозяева без опаски открыли ему дверь. Он вкратце объяснил, чего хочет. Хозяин квартиры тоже оказался фронтовиком, и с удовольствием пошёл ему навстречу, когда Алексей попросил разрешения достать кое-какие свои вещи из тайника в маленькой комнате.
Он вошёл в свою бывшую комнату и достал из тайника сложенные туда в первый день войны вещи, в том числе и наган (единственная память об отце). Хозяин квартиры протянул ему портрет в рамке. Это были его родители. Алексей очень обрадовался, ведь до этого портрета родителей у него не было. Это стало для него шикарным подарком. Надо было отметить такое событие.
Из квартиры Алексей позвонил водителю в автомашину и попросил принести бутылку коньяка. Тот быстро принёс. Сам Алексей алкоголь не пил, но компанию поддержать мог. Нальёт себе в бокал немного коньяка и будет смаковать весь вечер.
Посидели с хозяевами, выпили, поговорили, повспоминали. Незаметно пролетело три часа. Алексей вспомнил, что жена с детьми ждёт его дома. Он распрощался и поехал.
Впоследствии он еще не раз заезжал к этим хорошим людям и даже познакомил с ними Веру и детей. Каждый раз они делали ему маленький подарок то фотографии какие-нибудь найдут, то вещи, принадлежащие раньше его родителям. Со временем они стали частыми гостями Алексея на даче в Удельной. Нередко семьями встречали Новый год.
Алексея ещё три раза отправляли в командировки: один раз в Германию, один раз в США и один раз в Южную Америку. В общей сложности он провел на заданиях почти три с половиной года. Командировки были сложными, с постоянными рисками для жизни. Алексей хотел встретиться с Паулиной и Мартой, но руководство ему категорически запретило общение с ними. В Западном Берлине его узнали бывшие офицеры Вермахта. Неприятного инцидента избежать не удалось. К счастью, всё обошлось небольшой дракой, на этом и закончилось. Убегать больше не пришлось, ведь он был официальным представителем Советского посольства.
В Германии Алексей обнаружил за собой слежку. Делая вид, что он лопух и, не обращая внимания на слежку, он продолжил свою работу. Было ещё два очень неприятных момента, из которых Алексей с трудом вывернулся, как говорят, едва ноги унес.
В ФРГ, а именно в Бонне, он взял напрокат автомашину «Мерседесс-Бенц» W 115 250 C и поехал в Кёльн, где в национальном парке Филле у него была назначена встреча. Приехав в Кёльн, он остановился на небольшой площади, подошёл к газетному ларьку и купил путеводитель.
Вернувшись к автомашине, Алексей открыл дверь. В это время по его ноге ударил кожаный футбольный мяч. На площади дети играли в футбол. Он поднял мяч и прошел несколько шагов, чтобы вернуть его ребятам. И тут прогремел взрыв. Алексей упал на мостовую. К счастью, осколки от взрыва его не задели. Он огляделся, но ничего подозрительного не заметил, только Мерседес дымился рядом с тротуаром.
Тогда Алексей поднялся и стал ждать приезда полиции, при этом сообщив о случившемся советскому консулу. Опять случай спас жизнь разведчику. Всю командировку за ним были «ноги», а после этого случая за Алексеем было даже установлено постоянное наблюдение, а также потом в Южной Америке и США.
В Перу ему тоже досталось. Задание было сложным. Алексей чудом остался в живых, но задание выполнил. Сидя в местном кафе, он случайно уронил нож для стэйка. Нагнувшись за ним, Алексей почувствовал, а затем и увидел, что спинка пластикового кресла, на котором он сидел, развалилась. Он понял, что в него стреляют, и упал на пол, метнув нож для стэйка в сторону стрелка. Нож попал тому в плечо. Стрелявший был в низко надвинутой на глаза бейсболке и в больших темных очках. Киллер стрелял из пистолета с глушителем и сделал пять выстрелов, пытаясь попасть в Алексея. Получив ранение, он сразу скрылся. После покушения Алексей сразу был отозван назад в СССР.
Несмотря на трудности и постоянную опасность, все задания Родины и советского правительства им были выполнены. За работу в США и Южной Америке Алексей был награжден орденом Ленина, а командировка в Германию была отмечена орденом Дружбы народов. Этот орден появился в 1972 году, и Алексей стал одним из первых его кавалеров.
Он прослужил в КГБ до 31 декабря 1985 года. С 1 января 1986 года он вышел в отставку. Андропов умер, а сработаться с новым председателем Алексей не сумел. Так, в возрасте 62 лет и в звании генерал-лейтенанта он с почётом ушёл на пенсию. На прощание «контора» подарила ему новенькую «Волгу» ГАЗ-2410 в экспортном исполнении. Свою прежнюю машину Алексей отдал старшей дочери.
Елена в этом же году вышла замуж за молодого инженера. Алексей подарил молодоженам новую автомашину «Жигули» ВАЗ-2105. Лена теперь жила с мужем. Они получили квартиру в районе ВДНХ, не так далеко от Веры и Алексея всего десять-пятнадцать минут езды на автомашине. Но на даче летом, да и зимой семья собиралась вместе. Клавдия Васильевна по-прежнему вела там хозяйство.
Алексей с Верой ушли на пенсию в одно время и стали жить на даче постоянно. Вера, была намного моложе своего мужа, но двадцать пять лет педагогического стажа дали ей возможность больше не работать. Старшие девочки вышли замуж и тоже стали жить отдельно. В Москве до каникул с тремя младшими детьми осталась тёща. Алексей с Верой только иногда приезжали в квартиру в гости. Но Клавдия Васильевна хорошо справлялась и без них, дети были в надёжных руках.
Врачи нашли у Алексея разные сердечные болезни, поэтому-то он и стал жить на даче. Каждый день они с Верой гуляли, ходили на озеро, отдыхали. Так спокойно пережили они смутные 90-е годы. Рождались дети, внуки. Были взлёты и падения. Как у всех, случались склоки, скандалы, но радостей и позитива было намного больше.
Алексей очень хотел показать жене то место, где они готовили разведчиков и взрослели. Да и самому хотелось вспомнить молодость. И однажды 4 октября 1995 года они поехали во Фрязино, где в годы войны располагалась диверсионная школа, которой руководил Алексей.
Их взору предстало шикарное удивительное озеро с песочными берегами в обрамлении смешанного леса, который стоял вокруг водной глади плотной стеной. Поздней осенью деревья были зелёного, жёлтого, даже местами красного цвета. Очень красиво. Алексей сделал несколько фотографий, впервые в жизни пожалев, что он не художник.
К сожалению, от пионерского лагеря, в котором находилась диверсионная школа, не осталось и следа. Только кое-где уцелели асфальтированные дорожки и росли редкие вечнозелёные кусты туи и можжевельника. Территория выглядела очень заброшенной. У Алексея защемило сердце. Они пробыли на озере до позднего вечера и только в полночь выехали из города. Пока было светло, он ходил по дорожкам и вдоль озера, а когда стемнело долго сидел в автомашине с открытой дверью, слушая тишину.
До последних дней Алексей и Вера прожили в любви и взаимопонимании. Конечно, в 90-е годы приходилось непросто. Но у Алексея была хорошая генеральская пенсия, да за две звезды Героя Советского Союза платили тоже хорошо. Почти все дети работали, и только младший сын ещё учился в военном училище.
Тёща прожила с ними всю жизнь. Клавдия Васильевна от всей души полюбила Алексея. Она, не болея, дожила до 91 года, и ни разу не пожалела, что переехала жить к ним в семью. Вера тоже очень любила свою мать и радовалась, что они живут все вместе. Алексей прожил до 94-х лет и до последнего дня держался молодцом до 91 года ездил за рулём. Он умер осенью 2017 года.
Вера жива до сих пор, ведь она моложе Алексея на 19 лет. Она чувствует себя хорошо, и сама справляется с хозяйством. После смерти Алексея она постоянно живёт на даче и даже в магазин за продуктами не ходит. Дети привозят ей всё необходимое. Да много ли надо пожилому человеку?
В квартире Алексея живут оба его сына со своими большими семьями, у каждого из них трое детей. Они пошли по стопам отца и стали офицерами. Один служит в военной разведке, а другой в ФСБ России. Они воевали почти во всех горячих точках, обоим было присвоены высокие звания Героев России. Младший дослужился до полковника, а старший стал генералом. Они на службе России до сих пор. У девочек тоже свои семьи, у каждой из них тоже по трое детей. Все они удачно вышли замуж и живут в одном районе Москвы.
О селе Троицком
Коллективизация в Красноярской губернии началась в 1930 году. Тогда было коллективизировано 15 процентов крестьянских хозяйств. К 1932 году эта цифра достигла 60-ти процентов.
В глухом селе Троицкое, что находилось в ста верстах от Красноярска, было всего-то пятьсот пятьдесят дворов, и проживало где-то полторы-две тысячи человек. Зато в селе имелись большой барский дом, ухоженный сад плодовых деревьев, просторный парк редких пород деревьев, липовые и дубовые аллеи, а также большой красивый храм с высокой колокольней.
За парком был огромный глубокий пруд, в нём барин разводил карпов. А сразу за конюшней располагался ещё один пруд, но немного поменьше. Там разводили больших белых уток.
Хотя село и находилось в стороне от дорог, его постоянно лихорадило: то красные придут, то белые, то банды атамана Семёнова нагрянут. Жизни спокойной у его жителей особо не было.
Красные спрашивали, кто сотрудничал с белыми, белые спрашивали, кто сотрудничал с красными. Красные расстреливали, белые пороли и вешали. Правда, особого зверства по отношению к селянам не случалось. Староста села старался сглаживать все недоразумения. Тем не менее, несколько человек всё-таки казнили: двух красные и двух белые. Последние ещё и выпороли с десяток селян.
Грабили все, кто мог. Красные, те хоть расписки оставляли. Староста потом, когда установилась Советская власть, поменял их на пять лошадей. На самом красивом холме, недалеко от барского дома, стояла большая трёхэтажная новая школа. Её начали строить перед самой революцией, а закончили строительство только в 1927 году. Строили частями. Флигель для детского сада и спортивный зал, а также зал для выступлений успели построить до прихода Советской власти. Всё остальное пришлось ждать целых 10 лет. Зато вместо одноэтажной школы, как было запланировано, построили трёхэтажную и по последнему слову педагогической науки. В ней имелись просторные спортивный и актовый залы. На первом этаже, во флигеле, располагался детский сад. Планировалось, что школа будет начальной, но потом сделали её семилетней. А после 1930 года в ней стали учиться 10 лет, как в городе. К тому времени детей в селе стало намного больше.
В марте 1935 года в село на двуколке приехали пятеро до зубов вооружённых сотрудников НКВД. Наконец-то и до Троицкого дошла очередь коллективизации и раскулачивания. К ним присоединились пять активистов из местной голытьбы, тоже вооружённых винтовками. Таких бездельников в селе и было-то всего пятеро. Они составляли Комитет бедноты. И, скорее всего, им и было суждено возглавить новое коллективное хозяйство.
Сотрудники НКВД и активисты пришли в дом к местному священнику отцу Семёну. Они выволокли его за волосы на улицу и стали жестоко избивать. Били руками, ногами и прикладами, пока он не упал в грязь.
Затем представители власти и активисты подогнали к церкви двуколку, выгрузили из неё динамит и заминировали храм. От взрыва он немного наклонился и просел. В стене появилась небольшая брешь. Высокая кирпичная колокольня осталась нетронутой. Больше взрывчатки у активистов не было, и они разъярённые и злые вернулись к дому священника. Батюшка Семён всё ещё лежал в грязи, где его оставили. Но теперь у его дома собрались почти все жители села около тысячи взрослых людей и, конечно, вездесущие дети.
Чекисты подняли батюшку и поставили к стенке его деревянного дома. Главный из них достал маузер и приготовился стрелять в отца Семёна. Тут народ не выдержал, и мужики набросились на незваных гостей и своих извергов-активистов. Не выжил никто.
Убитых сельчан закопали в овраге за селом, а сами продолжили жить дальше, как и до этого. Пароконку вместе с телами погибших сотрудников НКВД отогнали почти до самого города и там бросили. Растерзанные тела чекистов испуганные лошади привезли в город.
Тем не менее, было понятно, что избежать коллективизации не удастся. Староста Иван Круглов поехал по соседним сёлам, чтобы посмотреть, как проходит этот процесс там. Вернувшись назад, он начал действовать, никого не раскулачивая и не расстреливая. Очень скоро в селе создали свой колхоз «Заря», председателем которого единогласно избрали Ивана Круглова.
Иван, помня о беспределе, который учинила первая бригада НКВД, решил организовать свой отряд самообороны. Он отобрал двадцать крепких парней возрастом от 16 до 18 лет, набрал инструкторов из бывших военных, живших в селе Троицкое.
Они учили ребят стрелять из винтовок и пистолетов, а также владению ножом. Восемь винтовок, три маузера и два нагана были получены в качестве трофеев, отобранных у чекистов. От них же сельчанам достались девять гранат. Кроме того, в селе нашлось ещё семь винтовок. Таким образом, весь отряд самообороны был вооружен. Только за патронами приходилось ездить в город Красноярск. Их покупали на базаре, якобы для охоты.
Инструкторы учили молодёжь драться, скакать на коне, а также старались развивать их физически. Ребята принимали участие в колхозных работах, а в свободное время усиленно тренировались. Таким образом, за пять лет тренировок, сформировалась хорошо обученная боевая группа по охране села.
В 1932 году в селе Троицкое появилось электричество. С 1930 года тянули провода от Красноярска к Енисейску, по пути осчастливили и их село. Линию-то подвели, а трансформатор и провода жителям пришлось покупать самим. Деньги удалось собрать только к 1932 году. Иван настоял, чтобы электричество было в каждом доме, и обязал все семьи приобрести электроплитки, чтобы не топить печки летом.
Барская усадьба долго стояла брошенной. Тем не менее, она сохранилась в хорошем состоянии, особенно конюшни и фермы. Туда и перебрался колхоз «Заря». У колхозников были две больших конюшни, одна ферма крупного рогатого скота и овцеферма.
Жители решили сдать в коллективное хозяйство лишних коров и овец. Себе оставили только по одной лошади, корове и пяток овец. Свиней можно было держать, сколько хочешь. Тех, кто не согласен, следовало раскулачить и отправить в ссылку в Казахстан. Однако, несогласных с решением общего собрания не было. Но партийное руководство требовало отчета о раскулаченных. Надо было что-то решать. И решение пришло. В ссылку отправили пятерых убитых помощников чекистов.
Оформили все документы и направили пустые телеги за сто вёрст в Красноярск, чтобы отметить их приезд. На железнодорожной станции сотрудникам НКВД сдали досье на «раскулаченных», получили место в теплушке. Немного потолкавшись на вокзале, сложили кое-какие пожитки в вагон, а часа через два уехали домой в село Троицкое.
Всё прошло спокойно. Один раз приехал представитель НКВД, поспрашивал односельчан, прожил неделю в селе (пил все семь дней беспробудно), а потом уехал к себе в Красноярск.
Сельчане продолжили работать, сдавали урожай государству, на сэкономленные деньги приобрели жеребца производителя, пять молодых кобылок, племенного быка и пять взрослых тёлок, а также чистопородных овец. Сельскохозяйственного инвентаря у барина было достаточно, тут покупать ничего не надо было. Решили для жителей села и на продажу разводить карпа и уток.
Жили хорошо, никто сельчан не трогал. Сдавали мясо государству, из молока делали сыр и сметану. Мясо сдавали живым поголовьем, а молоко ведь до города не довезёшь. Всего хватало, село процветало.
Церковь восстанавливать не стали, представители Советской власти это строго настрого запретили. Починили только крышу и залатали дыры в стене. Главное было сухо и тепло. Батюшка служил в колокольне и в уцелевшей части храма.
Но вот в начале апреля 1940 года в село приехала бригада сотрудников НКВД. Их было пятнадцать человек, и приехали они на двух автомашинах: одна была грузовой, а вторая легковой. С собой они привезли два ручных пулемёта. Иван сразу, как увидел пулемёты, понял, что будут массовые расстрелы. Видимо, кто-то навёл чекистов на село. Скорее всего, проболтался один из жителей.
Надо было что-то делать. Сотрудники НКВД вели себя беспардонно, всем своим видом давая понять, что церемониться они не станут. Поздно вечером они расположились в барском доме.
Старший сказал Ивану, чтобы он приготовил с утра лопаты и шестерых землекопов. Сомнений у председателя колхоза не осталось: их кто-то продал. Главный чекист потребовал выпивки и закуски на всех. Сотрудникам НКВД принесли еды и три литра самогонки. Выпивки, конечно, не хватило. Тогда Иван приказал принести самогонку от бабки Агафьи, была у них такая травница. С ней он договорился заранее. В усадьбу быстро доставили три бутыли по два с половиной литра в каждой.
Чекисты выпили всё до последней капли и вскоре уснули мертвецким сном. Иван со своими ребятами зашёл в комнату, где они гуляли, и забрал всё оружие. Пьяных раздели и связали ремнями.
Пришло утро, сотрудники НКВД слегка протрезвели и стали грязно ругаться, угрожая всем убийством и очень скорой расплатой. Батюшка Семён считал, что надо их отпустить, но жители села возмутились. Люди сказали, что этого делать нельзя, ведь они придут снова и действительно всех расстреляют. Такие случаи уже имели место.
Чтобы выяснить, кто их продал, на чекистов пришлось немного надавить. Оказалось, что один из них является дальним родственником жителя села Петра Засохи. Тот по пьянке и проболтался ему о случившемся в селе. Притащили Петра, связали и бросили рядом с сотрудниками НКВД. Всем селом единогласно приговорили их к смерти. Чекистов и предателя было решено расстрелять. Ещё одну яму выкопали в том же в овраге. Поступило предложение расстрелять и жену Петра Засохи, но народ встал на её защиту. Решили выдать её замуж за вдового кузнеца Якова. Незваных гостей расстреляли сразу и тут же закопали в овраге.
Осталось куда-то деть автомашины. Дорога на Красноярск шла всё время лесом. Один из ее участков проходил по скалистой местности. Кое-где она пролегала по краю глубокого ущелья туда и сбросили автомашины, авось, найдут не сразу.
Так и случилось, автомашины нашли лишь в мае 1941 года. Кругом валялись истлевшие остатки формы, а тела, видимо, растащили волки. Чекистов очень долго искали, водили на допрос жителей села. Но те твердо стояли на своём: сотрудники НКВД погуляли с неделю, а потом, взяв с собой самогонку, поехали восвояси. После того как нашли автомашины, поиски прекратились.
После этого случая Иван приказал всем забыть про пьянку, пообещав страшные кары тому, кого увидит пьяным. Сельчане, зная его строгий и суровый нрав, поверили ему пить прекратили. Женщины с удовольствием поддержали своего председателя. С той поры в селе соблюдали сухой закон. Немного спиртного разрешалось лишь по большим праздникам, да и то под бдительным контролем женщин.
У кузнеца Якова и его новой жены родилась девочка, и супруга снова была на сносях. Мужики бросили пить, стали чаще любить своих жён. От этого детей в селе Троицкое прибавилось.
22 июня 1941 года началась война. Ивану шёл пятьдесят второй год, его вроде не призывали. Он поехал в Красноярск и, ссылаясь на уборку урожая, попросил отсрочку по призыву до 1 сентября для ста колхозников. С условием, что остальные будут призваны 1 октября.
За это время Иван замыслил переженить всех своих призывников, чтобы те успели зачать детей. Молодежь рвалась на фронт. Ребята боялись, что война кончится без них. Те, что постарше, заставшие первую войну с германцем и гражданскую, были опытнее и умнее. Они понимали, что на фронте ещё и убивают.