Алексей Александрович Стопичев
Алая быль

Глава 14

В деревенской избе, которую Стера помнил смутно, как огромное пространство, полное необъяснимых запахов и тайн, оказалось на удивление тесно. Посередине печка. Справа стол обеденный, придвинутый к окну и окружённый тремя лавками. Ещё две лавки стояли вдоль стен слева и справа от входной двери. Оконца тоже были небольшими. А за печкой стояла большая железная кровать. На ней спали когда-то мать с отцом. Теперь там, как понял парень, спал старший брат Колояр со своей женой Милой. А трое деток спали на печи, где спал когда-то и Стера. Старший брат, увидев Стеру, радости не выказал. Буркнул: «Ну, здравствуй, что ли» да сунул крепкую мозолистую руку. Его супружница и вовсе настороженно глядела на парня, будто сам чёрт к ней в хату ввалился. На детей шикнула и подзатыльниками вытолкала из дому. Потом повернулась к мужу и спросила нарочито громко:

– Ты уверен-то, что это Стера? Каждый проходимец может представляться братом и что, каждому верить?

Видящий потемнел лицом, но смолчал. А Колояр сказал виновато, и непонятно, перед кем вину чувствовал, перед женой или братом:

– Да откуда каждый знает про Стеру-то?

– Да вся округа знает, – визгливо заговорила Мила, грякнув горшком, задвигаемым в нетопленную печь.

– Да что ты, Милка, с ума сбрендила что ли? – попытался усовестить стерину невестку Аким, – Ты на лицо-то его глянь! То Колояр да Млад в матерь пошли, а Стера, как Ладомир да Любомир – все в отца! Их рядом поставить – и не отличишь!

Но невестке будто вожжа под хвост попала. Она талдычила, будто остановиться не могла:

– А что лицо? Два глаза, два уха, нос да рот. А белесых окромя Ладомира и Любомира полдеревни! И всех в братья записывать?

– Одурела баба! – охнул бортник, а Колояр стоял нелепо посреди комнаты и виновато улыбался.

Стера с каждым словом бледнел всё больше, но выражение лица не менял. Лишь смотрел пристально на брата, но всё не мог глаза в глаза глянуть. Колояр взгляд уводил в сторону. Тогда парень просто шагнул мимо старшего Гая к столу, и Мила охнула наигранно. Сделала вид, что испугалась. В угол забилась. Колояр шеей повёл, но не сдвинулся с места, будто прирос к полу обеими ногами, как дерево какое. А Стера кинул на стол мешок вещевой, развязал тесёмки и, достав алую накидку и небрежно бросив её на стол, принялся копаться внутри.

– Видящий, – поражённо произнёс Аким, и перекрестился вдруг, – Не зря Здеслав, выходит, тебя, Стерушка, в монастырь-то отвёз.

А Стера достал из мешка кошель, развязал, да высыпал на стол содержимое. Там оказались семь амулетов да семь пар серёжек серебряных. Стера посмотрел хмуро на старшего брата и процедил:

– Амулеты – мужикам – братьям да зятьям. А серьги – сёстрам и невесткам. Они из серебра. Злых духов отгоняют.

Стера глянул остро на притихшую враз, испуганную Милу, и сгрёб со стола пару серёг:

– Эта, – особо подчеркнул, – Обойдётся. К такой ни один дух сам не приблизится.

Скомкал, засунул алую накидку в мешок, да пошёл на выход. Колояр так и остался молча стоять посреди комнаты. Зато на улицу вместе со Стерой выскочил Аким.

– Эка, как вышло нескладно-то, Стерушка! – запричитал он, – Ты на деревню-то не гневись! Дура баба попалась Колояру! Ну, что поделать? Баба ж дура не потому, что дура, а потому что баба!

Стера остановился резко, и бортник чуть не ткнулся ему в спину:

– Ты вот что, дядька Аким, проследи, чтобы все подарки братьям и сёстрам раздал Колояр! Скажи, что заходил и подарки принёс!

– Скажу, Стерушка, скажу, сынок! – заговорил бортник.

Парень кивнул успокоенно, и размашисто пошёл к выходу из деревни. В это время из дома выскочил Колояр и быстро нагнал брата:

– Стера, – заговорил сбивчиво, – Не серчай! Мила ляпнула, потому что за детей испугалась! Она прощенья просит, вернись! На стол накрывает уже. Говорит, затмение нашло какое-то на неё!

Стера глянул дико на брата и молча пошёл дальше. Колояр прошёл с ним сотню шагов, ожидая ответа, но чуть приотстал, остановился. А после вовсе развернулся и, как побитая собака, понурившись, пошёл домой. Аким уже на выходе из деревни заговорил вновь:

– Стерушка, зайди к нам с супругой! Отобедай с нами! Я же тебя мальцом ещё помню, не побрезгуй!

– Спасибо, дядька Аким, не могу, – мотнул головой видящий.

– Давай мёду хотя б в дорогу дам! – чуть не плача сказал мужик: – Лучший мёд у меня во всей округе. Кого хошь спроси!

Стера остановился, взял руку Акима и вложил туда серьги:

– Дядька, ты жене подари серьги от меня. С наилучшими пожеланиями. И будь здоров!

И зашагал прочь из села. Аким постоял на дороге, глядя вслед уходящему парню, и чуть не завыл от злости:

– Видящего обидели! Ну, дура! Ведьма, как есть!

Сплюнул в траву и пошёл тяжело домой, приволакивая ноги. Будто брёл по вязкому болоту, а не по травке зелёной шёл. А когда зашёл во двор, подозвал жену и бережно раскрыл ладонь, показывая блестящие на солнце серьги.

– Глянь-ко Ядвига!

– Ты где красоту такую взял, окаянный? – охнула супружница, хватаясь за грудь. Серёжки и правда были такими, которые не то что в Глинках – и в волостном селе не сыщешь у купчихи. На двух висюльках ажурились серебряные змейки с зелёными изумрудными глазами.

– Цыц, дура! – прикрикнул бортник на супружницу: – Честь тебе великая оказана видящим! Лично тебе серьги эти подарил! Так и сказал: подари, дядька Аким, жене своей! Значит, не серчает на деревню-то родную!

– Это Стера… Видящий? – задохнулась бабонька. – Да точно ли?

– Сам плащ видел, – перекрестился супруг.

– А чего ему на деревню серчать? – требовательно глянула в глаза мужа Ядвига, и замялся, затоптался на месте мужик. Покряхтел чуть и сказал:

– Обидели его в доме родном люто.

– Неужто Колояр? – ахнула женщина.

– Ежели б, – махнул рукой Аким, – Жинка его, Мила тупоголовая!

– Хоспади, помилуй нас, грешных! – закрестилась, запричитала Ядвига. Аким тоже перекрестился и сказал строго:

– Ты никому только не сказывай!

– А серьги? Серьги-то носить?

– А серьги носи, – кивнул Аким и распрямился гордо: – Пусть видят, что семью Акима видящий одарил! А потом дочери передашь, а та внучке! Видящий сказал – от любого злого духа серьги оградят!

Ядвига тут же потянула из ушей медные, скромные серёжки, сунула в карман на юбке, и принялась аккуратно расстёгивать застёжку на серебряном украшении.

– Аккуратнее, – чуть дыша говорил бортник, но жинка только зыркнула на него гневно глазищами, мол, поучи бабу с серьгами обращаться. Расстегнула, наконец, застёжку и ловко навесила одну, а потом и вторую серьгу.

– Как? – спросила мужа.

Тот молча показал большой палец, и Ядвига улыбнулась смущённо:

– Пойдём, что ли, блинов напеку?

Глава 15

Губернский город Медян строился некогда, как защита от варваров. Детинец был крепким, основательным. Стены – семи саженей в высоту да полторы сажени в ширину опоясывали большую крепость, где за раз уместилось бы с полтысячи народу. Опосля варваров разбили, отогнали далеко, и Медянская губерния стала чуть ли не центром Ивского княжества. Вокруг детинца стали строится ремесленники, купцы да крестьяне. Город рос, ширился. Через пару веков вновь решили огородить Медян стеной, уже пожиже да поменьше, но, пройдя с полверсты, забросили это занятие, так как за лето, что стена строилась, город разросся ещё шире. А стена эта осталась уже в черте города, окружённая со всех сторон домами и домиками. А потом возле стены этой вырос центральный рынок. А что? Место – удобнее некуда. Вдоль полувёрстной кладки выстроились палатки, образовались торговые ряды. И вначале торговались местные, а опосля и пришлые потянулись. Очень уж у губернского города местоположение удобное было. Стоял он на реке Иве, по которой, выше по течению, столица княжества стольный град Ив располагался. А ещё ниже по течению, прямо на юг, возле города Ореши река Ива в Южное море впадала. И так получалось, что торговая дорога с запада на восток тянулась аккурат через Медян, обходя по дуге столицу княжества.

Стера легко шёл по накатанной сотнями подвод дороге, постукивая посохом. В версте от города остановился на минутку, выпил водички из фляжки и бодро пошагал вперёд. Возле заставы дремали шестеро стражей в тени. На белобрысого парня в пиратской косынке глянули без интереса – обоза нет, в мешке заплечном много не утащишь. Потому даже из-под дуба не встали, под сенью которого и развалились, покидав пики, кто куда. Только старший встрепенулся, увидев ножны с мечом. Шагнул требовательно навстречу с окриком:

– Кто будешь таков?

Стера молча потянул из мешка краешек алой накидки, и старший тут же отступил, поклонился коротко, проговорив:

– Милости просим, видящий!

Услышав последнее и остальные стражи поднялись, взяли пики и приняли вид рабочий и максимально внимательный. Видящий – не начальство, но человек бывалый. Перед таким киселями выглядеть стыдно. А белобрысый подошёл поближе, и служаки увидели на мешке зверька, на хорька похожего. Видящий улыбнулся застенчиво и спросил кротко:

– Не подскажете, где в Медяне гостиница Южная? А то мы токмо в монастыре и бываем своём.

– Южная? – задумался старший и нахмурил лоб, – Это какая же Южной-то будет?

Оглянулся требовательно на своих бойцов, и один из них тут же сказал почтительно:

– Это которая возле рыночной стены! Господина Бузара, значицца!

– Это за общественными конюшнями, что ли? – переспросил старший, и страж кивнул согласно.

Старший повернулся к Стере и принялся пояснять:

– Сейчас войдёшь в город и по главной дороге прямо три квартала! Потом увидишь кирпичный дом трёхэтажный, он там один такой. От него повернёшь налево и ещё два квартала прямо. И упрёшься прямёхонько в гостиницу. Вдруг заплутаешь – спроси дорогу, там уже каждый подскажет!

– Да не должон заплутать. К монастырю всяко дорогу найду, – улыбнулся Стера. – Просто про гостиницу не знал, что возле рынка.

Видящий поблагодарил и зашагал в город. Когда отошёл прилично от стражей, повернулся к духу и проговорил требовательно:

– Шиш! Ты в городе не озоруй! Будь рядом со мной. Видящие тебя не тронут, конечно. Но там в городе других духов полно. Кто знает, чем закончиться может.

– Шиш-ш-ш не боитс-с-ся других духов, – зашипел попутчик Стеры, и видящий хмыкнул иронично. Но отвечать на хвастливое заявление даже нужным не посчитал. Шиши – духи не самые большие и мощные. Оттого и прислуживал он Гелло. Потому как частенько случалось, что сильные духи ещё и другими, помельче, себя окружали, чтобы мощь свою усилить.

Стера бодро прошагал три квартала, увидел трёхэтажное здание, но сам найти гостиницу не успел, потому как навстречу ему вывернули… знакомые волкодавы! Шли вдвоём Жито и Хват. Увидев Стеру, заулыбались радостно и бросились навстречу. Жито облапил видящего и пробасил:

– Быстро ты нас нагнал! Мы только вчера сами прибыли.

Стера нахмурился на мгновение, но тут же улыбнулся широко и подмигнул:

– А что время-то тянуть-растягивать? Гостинцы передал и в путь!

– Это правильно! – хлопнул по плечу парня Хват. – Ты с нами пойдёшь, али в гостиницу?

Посмотрел хитро на парня и добавил:

– Вея там. Позавтракала и тоскует сидит.

Стера покраснел густо и спросил:

– А вы куда?

– В самую лучшую в Ивском княжестве оружейную лавку! – пробасил Жито.

Видящий колебался недолго, махнул рукой и сказал:

– Я с вами!

Хват расхохотался и произнёс:

– Настоящего мужика от оружия ничем не отманишь! – и пошагал в проулок. Уже через несколько минут друзья оказались возле неприметной лавки, за которой стояла закопчённая кузня. И Стера даже удивился вначале неказистости строения, уж туда ли попали? Никак эта лавка на лучшую в городе не похожа была. Хват понял сомнение Гая и произнёс:

– Ты на внешний вид не смотри. Встречают по одёжке, а провожают, сам знаешь. А у Огнедара лучшее оружие в княжестве! Точно тебе говорю!

Стера решил не обижать приятелей недоверием и шагнул вслед за ними в тесное помещение. Внутри лавка тоже не отличалась изяществом. Зато оружие, которое висело на стенах, и расставлено было на подставках, заставило Стеру замереть от восхищения. Хват улыбнулся, довольный эффектом, и крикнул куда-то вглубь:

– Огнедар! Встречай гостей!

Откуда-то из другой двери вошёл к прилавку огромный, поперёк себя шире мужик в закопчённом фартуке, с рыжей бородой и жилистыми ручищами. Прищурился в полутьму лавки и проревел неуверенно, пытаясь по максимуму смягчить голос:

– Хват?

– Он самый, – засмеялся волкодав, и потребовал: – Показывай, что нового есть. Мы с прибытком неплохим вернулись! И десяток стрел с серебряными наконечниками сразу отложи! Вея наказала без них не возвращаться!

Пока Хват беседовал с кузнецом, Стера медленно обходил оружие. Разглядывал шипастые кистени и длинные бердыши. Трогал секиры и копья. Осмотрел и ощупал каждый меч на стенах. Но остановился и замер перед обычным, казалось бы, кинжалом. Долго смотрел на оружие, боясь вздохнуть сильно. Пару раз протягивал к оружию руку и отдёргивал в последний момент.

– Это единственное оружие в лавке не моей работы, – досадливо проговорил Огнедар. Стера даже не заметил, как гигант подошёл сзади, настолько увлёкся невиданным клинком.

– И… чьё это? – дрогнувшим голосом спросил видящий.

– Да кто знает? – пожал могучими плечами кузнец, – Я из-за металла взял. Говорят, небесный металл, из которого кинжал этот сделан! Хотел я перековать его, да жалко стало.

Стера кивнул медленно и спросил:

– Можно взять посмотреть?

– Бери, конечно, – пробасил кузнец и повернулся к Хвату: – Где ты, кум, такого скромного волкодава-то нашёл?

Глава 16

Хват улыбнулся хитро и подмигнул Житу:

– Стера не волкодав вовсе.

– Ты ко мне стороннего привёл? – округлил глаза Огнедар, а потом нахмурился недобро. Впрочем, Хват быстро успокоил кузнеца:

– Стера – из братства видящих.

– Ого, – выдохнул кузнец и с опаской посмотрел на белобрысого парня – не обидел ли ненароком? Впрочем, Стера, увлечённый кинжалом, будто не замечал ничего вокруг. Кузнец покашлял смущённо и сказал Хвату: – Пойдём, что ли, чаем вас напою!

Когда кузнец с волкодавами через четверть часа вышли из подсобки, Стера Гай всё так же вертел в руках кинжал. Огнедар подошёл к парню и сказал:

– Может, продать тебе его? Дорогая вещь, конечно, но с видящего цену ломить не буду! Самому за две куны достался, за столько же и продам.

Стера смущённо улыбнулся и признался:

– Нету у меня столько, дядька кузнец. Да и две куны мало очень за такое оружие. В нём… дух заключён, который я знать не знаю! Но дух хоть и смертоносный, но не злой! Хозяина беречь и охранять будет. Потому не дешеви. Торгуй дороже!

Стера осторожно повесил кинжал на место и Огнедар спросил вдруг:

– Хват сказывал, ты с духами воюешь?

– Со злыми воюю, а какие людей не трогают – и я не трогаю.

– А ежели человека не трогает, но работе мешает – поможешь?

Видящий кивнул согласно, и кузнец оживился. Подошёл к Стере и заговорил быстро, сбивчиво, максимально стараясь приглушить свой бас:

– В кузне моей чертовщина происходит! Раньше жар нагонял в горне – железо добела раскалялось за тридцать минут. А сейчас грею-грею – еле алое. Инструмент вечно где зря с утра, хотя вечером, помню, всё на места расставлял-раскладывал. Вот и думаю, может, завелась какая чертовщина? Горн задувает, вещи разбрасывает? Поможешь… – кузнец махнул рукой: – Забирай кинжал!

Стера распахнул глаза, спросил неверяще:

– Если от духа избавлю – вы мне кинжал отдадите?

– Обещаю! Перед Господом Богом! – кузнец приложил ладонь к груди. – Работать полноценно не могу второй месяц!

Парень посмотрел неверяще, потом улыбнулся и спросил:

– Где кузница?

– А тут! Сразу во дворе и стоит! – взревел кузнец, – Идём?

Стера кивнул и пошёл за медведеобразным Огнедаром. Как только зашёл в кузню, осмотрелся пристально и приподнял удивлённо одну бровь вверх. Посмотрел в угол и спросил строго:

– Почто озоруешь?

В углу, съёжившись до незначительных размеров, переливался Огневик.

– Не озоруя я, – прошептал дух, печально поглядывая на горнило, – Я этому дурню помогал раньше, пламя подбавлял, при ковке подсоблял. А он взял, и амулет на печи повесил! Теперь зайти не могу.

– А инструмент чего кидаешь?

– Пытался амулет сбить, – нахохлился Огневик. – Даже раз получилось, но дурень его на место с утра повесил!

Стера повернулся к ничего не понимающим Огнедару и Хвату. Посмотрел на кузнеца:

– Ты зачем амулет на горнило повесил?

– Дык, – растерялся Огнедар, – Купил у торговца, он сказал, что всех злых духов отгонит!

– Злых тут и не было, – вздохнул Стера, – А вот Огневика отогнал. Он тебе и помогал железо добела греть. Сидит теперь в углу и оттуда смотрит, как ты мучаешься.

– Мать моя! – ахнул кузнец, кинулся к горнилу и снял медальон с рунами. Посмотрел на него и спросил: – И что делать с ним?

– С медальоном или Огневиком?

– С медальоном, – кузнец моргнул.

– Можешь выкинуть, али в сундук спрятать, – пожал плечами видящий, наблюдая, как Огневик забирается в самое пламя и радостно там ворочается в языках, кружась и вздымая жар по всему горнилу.

– А Огневик? Вернётся? – спросил Огнедар.

– Уже вернулся, – Стера подмигнул Огневику и сказал кузнецу: – Хочешь, чтобы всегда помогал и не ушёл – не гаси пламя на ночь!

– А ежели пожар? – испугался Огнедар.

– Не будет пожара, – мотнул головой парень, – Огневик пламя никогда не выпустит из печки! В этом не сомневайся даже. А сейчас пробуй железо калить!

Кузнец засуетился, забегал, схватил брус железный. Надел рукавицу зацепил брус клещами и сунул в горнило. А после навалился на рычаг, качающий меха, заворочал, раздувая огонь. И Огневик завертелся, закружился по печи юлой. Закувыркался в пламени, радостно хохоча. Железо заалело, потом налилось малиновым цветом, а после и вовсе побелело.

– Работает, – простонал от счастья Огнедар и повернулся к Стере: – Забирай кинжал, видящий! Всё-равно продать его не могу десятый год уже. А тебе, может, пригодится для чего! И дай тебе Бог здоровья!

– И тебе здравствовать, Огнедар, – заулыбался Стера…

Из лавки видящий с волкодавами вышел не просто счастливый – окрылённый. К кинжалу счастливый Огнедар придарил Стере и ножны, и видящий прицепил их сразу к своему ремню кожаному. Волкодавы тоже остались довольны покупками. Они взяли стрелы с серебряными наконечниками, какой-то хват и два серебряных наконечника для копий.

– А что там за дух в кинжале этом? – осторожно спросил Хват парня.

– Я не видал таких вовсе, – оживился Стера, и принялся увлечённо рассказывать: – Мы с детства всех духов изучаем в монастыре. Какие злые, какие добрые или незлые. Есть духи, которые могут в человека вселиться или в явление.

– Это как Огневик? – понимающе спросил Жито, и Стера кивнул радостно.

– Но Огневик – дух добрый, он человеку помогает, чтобы тот огонь и дальше разводил. Потому как Огневику в огне комфортно живётся. А есть, к примеру, Вила – он и в огне, и в воде и в воздухе может находиться, но только чтобы разрушать.

– И много духов вообще? – спросил Жито.

– Много, – Стера погладил ножны, – Сотни, наверное. И мы их всех учим с раннего детства. Повадки, привычки, вред либо пользу.

– А этот в кинжале вовсе незнакомый? – Хват действительно заинтересовался.

– Незнакомый, – видящий скосил взгляд на кинжал и вновь посмотрел на волкодава: – Вообще мало духов могут в вещи заселиться. Ну, или быть замурованы. Вот, к примеру, в нашем монастыре дух замурован в стене. От этого стена очень крепкая и времени не боится. Есть и другие такие. В разных вещах. И вещь от этого…

Стера задумался и проговорил:

– Про такие говорят: вещь с душой.

Хват посопел немного и проговорил:

– Интересно, наверное, невидимое видеть?

– Интересно? – удивился Стера, подумал немного и мотнул головой: – Вовсе не интересно. Но меня, как и других видящих, никто не спрашивает. Рождаемся такими. Поначалу все вокруг думают, что ты с ума сошёл. Потом понимают и везут… в монастырь. К видящим. И там делают видящих из нас.

Парень замолчал внезапно, и Жито с Хватом не осмелились больше расспрашивать парня. Слишком тяжело повисла последняя фраза в июньском мареве…

Глава 17

Полумрак тесной кельи, освещённой двумя свечками, дрожал и клубился по углам таинственной вязью. За столом сидел иеромонах Лука и строго смотрел на Стеру. Молодой видящий, впрочем, довольно легкомысленно переминался с ноги на ногу и гладил Уголька, сидящего на плече.

– Когда ты уже станешь серьёзнее, Гай? – хмуро спросил иеромонах, – Опять на тебя кастелян жалуется.

– На меня? – распахнул от изумления голубые глаза видящий.

– Ну, не на тебя, а на твоего… зверя! – иеромонах отвёл на мгновение глаза, – Где ты его вообще взял-то?

– Так на одном из заданий, – начал рассказывать Стера, – Вы меня тогда отправили Игошу сразить! В Орешской губернии! Игоша тогда убил лесника со всей семьёй, а Уголёк остался. И, кстати, помог мне тогда. Он злых духов чует.

– То, что злых духов чует – хорошо, конечно, – поморщился иеромонах, – Но зачем он в кладовку пробирается и лари прогрызает?

– Так ежели кушать захотела животинушка, а на кухне повара ему кусочка мяса жáдуют, что ему делать остаётся? – невинно переспросил Стера.

– Никто ему не жадует! – отрезал Лука, – Этот прохвост умудрился всех поваров в себя влюбить. Они его постоянно кормят! А он ещё и клети прогрызает! Кастелян жалуется – даже обитый железом ларь прогрыз! Заметь, там съестного и не было! Только рясы да подрясники!

– Так ларь железом обили, вот и не учуял запахов Уголёк, – Стера аккуратно погладил хорька, – Решил заглянуть, что там такое так тщательно охраняется.

– А ты уверен, что это вообще хорёк? – с сомнением спросил вдруг иеромонах. – Не слыхал я, чтобы хорьки железо прогрызали! Да и вообще любые другие звери. Ну-ка, дай мне сию зверушку, гляну!

Лука протянул руку к молодому видящему, но тот спрятал Уголька, прижав к груди:

– Да что там глядеть? – Стера нахохлился, как до этого зверёк: – Животинушка обыкновенная. Ну, чуть зубки острее, чем у прочих. Да разве это преступление? И подрясники, кстати, он не тронул же! Так что зря кастелян жалуется!

– Стера! – иеромонах сделал голос чуть строже: – Дай сюда… животинку!

Молодой видящий вздохнул тяжело, но хорька Луке протянул. Иеромонах прищурился, взял Уголька и зверёк сразу ткнулся мокрым носом в ладонь старца.

– Ну-ну, не подлизывайся, – пробормотал Лука, впрочем, сказал это беззлобно. Потом принялся вертеть Уголька и произнёс: – Ага! Так я и думал! Одушевлённый!

Стера вздохнул тяжело:

– Отче, он добрый очень! Ну, может, озоровать любит чуть! Но меня выручал много раз! И вообще, он мне доверился!

– Вот что ты за человек такой, Стера? – Лука осторожно посадил зверька на стол, тот примерился и прыгнул в руки парня, который ловко поймал метнувшуюся тушку, – Зверька одушевлённого в монастырь притянул! Шиша прикормил! И тот тоже… озоровать любит!

– Шиш? – деланно изумился Стера, – Да он вообще смирный! Сам себя боится!

– Шиш! – стараясь казаться строгим, проговорил иеромонах, – Ты думаешь, я не знаю, кто третьего дня на рынке девкам и бабам юбки-то вздымал?

– Это поклёп, отче! – Стера сделал максимально невинное лицо, – Просто ветер сильный в тот день поднялся! А Шиш вообще рядом со мной был.

– А цветок дворянке в руки тоже ветер кинул, когда ты ей улыбался? – иеромонах всё сильнее старался сохранить серьёзный вид, но получалось плохо. Потому он даже рот рукой прикрыл, якобы закашлялся.

– Так цветочек я кинул сам, – Стера вновь гладил Уголька.

– И он за десять саженей пролетел и прямо в руки приземлился? – Лука тяжело вздохнул: – У меня на тебя уже гора жалоб лежит, Стера! В общем, поезжай-ка ты на задание очередное, пока Медян видящих не погнал из своего славного города!

– Так бы и сказали, что задание есть, – пробормотал Стера, – Вместо того, чтобы обвинять беспочвенно!

– Ну-ну! Ты берега-то видь! – Лука взял глиняную кружку и отхлебнул чаю, – Беспочвенно я тебя не обвиняю. А будешь колобродить – ей-же-ей – епитимью наложу! И запру в келью на месяц!

Стера подкатил глаза, но спорить не стал.

– В общем, отправишься в Зореградскую губернию. Есть там уездный городишко, Устым называется.

– А что Зореградские видящие? – удивлённо спросил Стера, – Мы итак на две губернии работаем! На Медянскую и Орешскую. Совесть у них есть?

– Совесть есть! – отрезал иеромонах, – Да нет видящих, которые духов слышат! Потому ты и отправишься. И не спорь!

Стера начал ковырять носком сапога каменный пол кельи, но всем своим видом показал, как он негативно относится к предстоящему путешествию.

– Поедешь на лошади! – решил Лука, – Так быстрее будет! А то месяц туда пешком добираться придётся.

– А что там, в Устыме этом? – с интересом спросил молодой видящий.

– Вот на месте и разберёшься! – отрезал иеромонах, но потом смягчился и пояснил: – Сам толком не знаю. Но тамошний иеромонах Доброт очень просил тебя прислать.

– А командировочные кастелян выдаст? – осторожно спросил Стера, – А то прошлый раз сказал, что видящего плащ кормит.

– Кстати, о плаще! – вскинулся иеромонах, и Стера вновь подкатил глаза.

– Но-но! Ты глазки-то не подкатывай! – Лука хмуро посмотрел на воспитанника, – Ты почему алую накидку в мешке носишь, а не на плечах?

– Так жарко в ней, отче, – Стера максимально убедительно посмотрел на старца, но тот оказался неумолим:

– Плащ наденешь, и снимешь, только когда вернёшься! Это не обсуждается! – строго добавил иеромонах, увидев, что Стера собирается что-то возразить. Молодой видящий вздохнул тяжело и проговорил:

– Мыться тоже в ней?

– Пусть моются те, кому чесаться лень! – отче задумчиво почесал переносицу, – А ты у нас парень работящий, лень свою переборешь!

– Так что с командировочными? – опять спросил Стера, и иеромонах махнул рукой:

– Распоряжусь, выдаст кастелян! Но если будешь продолжать в том же духе – на подножий корм отправлю! Всё, иди, сделай, что нужно во славу Господа!

Стера вышел из кельи и потопал к жалобщику. Без стука распахнул дверь в другую келью, и кастелян Растислав аж подпрыгнул от неожиданности, перевернув чернильницу.

– Ага, непотребство делаешь? – с порога обличительно заговорил Стера.

– Тьфу на тебя, окаянный! – сплюнул кастелян, подхватывая пузырёк и жалобно наблюдая, как чернила залили половину листа огромной амбарной книги: – Какое непотребство ещё?

– А чего ж так подскочил? – обвиняюще спросил Стера, – Кто благими делами занимается – не пугаются так.

– Да ты, оглашенный, врываться так будешь – кого угодно напугаешь, – насупился Растислав, – Чего припёрся?

– За командировочными, – гордо сказал видящий, – Иеромонах распорядился выдать.

– Плетей бы тебе выдать, а не командировочных, – проворчал кастелян, но за кошелем полез. – На какой срок едешь?

– А кто ж его знает? – развёл руками Стера, – До полной победы!