Девочке в шаре всё нипочём – Александра Зайцева

Спринга, Никто, Каша, Будда, Джим.

Они танцуют на крышах, поют на гаражах, крадут одежду в секонд-хэндах и ездят на электричках в никуда. Больше всего они ценят свободу и делят людей на своих и остальных.

Им 16.

Согласна со всеми рецензентами, кто написал, что это книга-ностальгия. Я с удовольствием ловила маркеры своей юности. Алиса, Цой, Янка, Крематорий, Ночные снайперы, Сейлор Мун, Фредди Крюгер. У меня тоже когда-то была компания, в которой я чувствовала себя комфортнее, чем дома. И мы тоже определяли своих по музыкальным предпочтениям. Что слушаешь? Попсу? Рэп? Надо бы ещё присмотреться к тебе. Рок? Свой человек.

А потом это прошло. Как проходит и у главной героини, когда она начинает понимать, что иногда люди молчат не потому, что такие глубокие и загадочные, а просто им нечего сказать. Когда оказывается, что у каждого в их компании есть своя жизнь. У кого-то цветные занавески на окнах и вкусная жареная картошка на плите. У кого-то учеба. У кого-то ответственность за мать и младших сестёр.

Книга написана в несколько холодноватой, отстранённой манере, что, как мне кажется, очень подходит, когда речь идёт о подростках. Есть в них эта обособленность и стремление показать, что им все равно. Пусть это и не так.

Марина, Аля, Вовчик, Юра, Руслан.

Повесть, конечно, получилась не то чтобы для широкого круга читателей. С одной стороны, она явно адресована достаточно юным. Четко выражена типичная подростковая проблематика типа «никто меня не любит, никто не понимает, я один против всего мира», у главной героини с (без)звучным именем Никто вовсю цветет подростковый бунт, очень детально переданы жизнеощущения девятиклассницы без кожи, когда весь мир болит. С другой стороны, контекст совершенно непонятен сегодняшним подросткам. Настолько, что в конце книжки даны поясняющие комментарии, как в серьезном постмодерне с тонкими отсылками. В них трогательно соседствуют слэнговые слова 90-х, цитаты из песен Кинчева и Цоя и Фридрих Ницше с Германом Гессе. Объяснять надо буквально все, и это вроде бы мило, но немного отдает безнадежностью. Кому рассказана эта история?Но читатель у нее все-таки есть. Во-первых, это те самые дети 90-х вроде меня, которые все это помнят, но интереса к подростковой литературе не растеряли. Я не из тусовки неформалов, но в чем-то была такой же. Слушала ту же музыку. Закрывалась от мира не длинной челкой и гриндерами, но шляпой и четким стуком устойчивых каблуков. Не воровала в магазинах и хорошо училась, но вела тайные переписки по сети, любой ценой стараясь выцыганить у взрослых интернет-карточки. И писала транслитом бесконечные смски. И конечно, делила людей на своих и всех остальных, которые не считаются. Только, кажется, была уже тогда к людям добрее, так что своих было гораздо больше.Во-вторых, это сегодняшние дети с развитой эмпатией, достаточной, чтобы в этой разнице культур углядеть сходство в корне. Неважно, что тогда был Кинчев, а сегодня, допустим, Оксимирон или Монеточка – смысл один, путеводная нить, какой-то внешний компас, который нужен как воздух, пока собственный еще не оформился.И такие читатели с болью и мазохистским книжным удовольствием пройдут вместе с Никто этот непростой путь. Когда надуманные проблемы сменяются первыми настоящими бедами, и ты четко понимаешь, в чем разница. Когда узнаешь себе и другим настоящую цену за шелухой. Когда выясняешь, что музыкальные вкусы – далеко не идеальный лакмус для поиска своих. Когда с треском раскалывается скорлупа, и ты выбираешься из нее, режешься об острые края, и учишься дышать.

– У нас своя культура и философия. – Да ну? И в чём суть вашей философии? – В свободе.Очень короткая повесть о взрослении. Тем не менее (и не смотря на довольно нейтральную оценку), она во мне чем-то отозвалась.Аля – Никто. Ей 16. Есть друзья-неформалы, есть крыша, где они проводят время. А дома – вечно дёрганая мать и отец, ушедший из первой семьи. И сейчас он всё чаще где-то, но не дома. Так что отдушина – в друзьях и музыке. Но если компания распадается, что остаётся лишь то, что играет в твоей голове.Любопытное чтение, напомнило мне о собственном 15-16-летии, хотя конкретно этот персонаж в 90-х был помоложе меня. Но всё-таки. Щемящее чувство одиночества, бунт, назревающий сначала глубоко внутри.Плещется вода в бассейне, покачивается шар, сидит внутри девочка – и всё ей нипочём.До поры до времени. Но настанет время, и в шаре станет тесно. Вопрос лишь в том, куда податься.