Александра Салиева
Столкновение
В моей голове звери. Они бы тебя съели.
Если бы я разрешил…
Gio Rosso
Глава 1
Свет фар на встречной бьет, подобно пощечине наотмашь. Зажмуриваюсь. Всего лишь за секунду до того, как меня прикладывает лицом о сработавшую подушку безопасности.
Тупая боль, грохот железа, звон стекла – все перемешивается в сознании, пока ремень безопасности впечатывает меня обратно в сиденье. Шум в ушах кажется нестерпимым. Но проходит секунда, другая, и жгучая агония в моей голове постепенно стихает, превращаясь в едва различимый монотонный гул, смешивающийся со стуком ливня снаружи. Еще немного, и я различаю удары собственного сердца. Руки, ноги – тоже целы, так что первым делом дергаю дверную ручку, после чего вываливаюсь прямиком в лужу.
Разум постепенно заполняет туман…
По-хорошему, стоило бы добраться до другой машины – той, в которую врезалась. Но сил хватает лишь на то, чтобы опереться спиной о кусок раскуроченного железа и прикрыть глаза, пытаясь вспомнить, где мой мобильник.
– Надеюсь, ты там живой, – шепчу едва ли разборчиво. Обращаюсь скорее в никуда. Тем удивительнее:
– Я бы на твоем месте надеялся как раз на обратное, – вынуждает вздрогнуть мужской голос с оттенком стали.
Успеваю заметить высокие кожаные берцы да темные брюки из плотной материи, прикрытые кашемировым пальто, прежде чем незнакомец бесцеремонно хватает меня за плечи, довольно жестко встряхивает и ставит на ноги. Дальше он деликатностью тоже не отличается. Обхватывает пальцами подбородок, запрокидывая мою голову, придирчиво разглядывая.
– Жить надоело? – практически рычит, заново встряхивая.
С учетом, что это я выехала на встречную полосу, врезавшись в его автомобиль, вопрос вполне актуальный. И, наверное, стоило бы на него ответить, но вместо этого слишком уж любопытно становится…
– А вам?
В глазах цвета хвои поселяется замешательство. Всего на мгновение. А уже в следующее – мужчина гневно прищуривается, усиливая хватку на моем лице. И злится еще больше прежнего, когда…
– Это же не я, а вы совсем недавно пожелали самому себе смерти вместо спасения, – замечаю справедливо.
Ответом мне становится хруст чужих суставов сжимающейся в кулак руки. Спасибо, не той, которая до сих пор касается моего лица. Довольно симпатичные, хоть и хмурые, черты лица брюнета искажает очередная гримаса злости, и я начинаю закономерно беспокоиться о собственной безопасности, однако…
– У тебя сотрясение, – выдает негромко и неожиданно спокойно он.
Не спорю. И вполне допускаю подобную возможность.
Неспроста ж я тут стою и полнейший бред несу?
Впрочем, скорее всего, дело в тумане в моей голове.
И двух выпитых бутылках вермута…
Не спорю с ним и тогда, когда незнакомец перехватывает меня под руку и вместе со мной направляется вдоль обочины. Как выясняется позже – к своей машине.
Серебристый Aston Martin поврежден куда меньше, нежели здоровенный пикап, за рулем которого я находилась. Задумавшись над этой странностью, пропускаю момент, когда мужчина открывает дверцу с пассажирской стороны. И после того как он начинает запихивать меня в салон транспортного средства, запоздало протестую на такое самоуправство. Вот только куда мне против того, кто на две головы выше и в разы сильнее? Окончательно охамевший грубиян не только внутрь автомобиля меня заталкивает, дверь тоже без особых усилий закрывает. А вот открыть ее самой у меня уже не получается. Несколько моих тщетных попыток подтверждают это как нельзя красноречивее.
– Отвезете в больницу? – настороженно интересуюсь по итогу, как только водитель, немного погодя, оказывается за рулем.
Иначе зачем ему меня вообще с собой брать куда-то?
Прикопать меня за порчу своего имущества он и тут мог бы. Так даже менее хлопотно. На загородной трассе все равно ни души, кроме нас самих – никаких свидетелей.
– Нет. К себе отвезу.
По позвоночнику пробегает липкий холодок.
– З-зачем?
Отодвигаюсь от него как можно дальше, насколько это возможно в силу окружающего пространства.
– Ты мне тачку испортила. Пока не расплатишься, не отпущу.
Вот теперь мне действительно становится дурно…
– А если не расплачусь? Если мне нечем с вами расплачиваться?
На губах незнакомца расцветает подозрительно ласковая улыбка.
– Уверен, это не такая уж и проблема.
На этот раз я молчу. Разглядываю его профиль, пытаясь прикинуть, сколько же ему лет, чем он может заниматься, кто такой вообще по жизни, и совершенно не думаю о том, что именно кроется за сказанным им.
Я спятила? Меня действительно приложило головой настолько хорошо, что мозги набекрень сдвинулись? Вряд ли. Просто не вижу никакого смысла впадать в истерику, поддавшись панике. Пусть она душит так, что впору хвататься за горло. Чем мне это поможет? А вот разузнать, с кем имею дело, – уже хоть что-то.
С виду ему не больше тридцати пяти. Темные волосы коротко острижены. Суровые черты лица пронизывает мрачность. Он изредка едва уловимо ухмыляется каким-то своим мыслям, глядя исключительно на освещенную фарами трассу. На меня совсем не смотрит. Но даже при всем при этом меня никак не покидает стойкое ощущение того, что, если даже слегка пошевелюсь, все равно заметит. Есть в нем нечто такое… Будто вся власть мира сосредоточена в его волевых руках. И дело даже не в том, что он меня похитил и удерживает около себя против воли. Слишком много проницательности и непоколебимой решимости различаю в темно-зеленых глазах. Осанка так и вовсе нереально прямая. Широкие плечи со стороны кажутся стальными. Как и его хватка. Последнее я помню весьма отчетливо. Отпечаток его силы остается не только в моей памяти. Не удивлюсь, если синяки тоже останутся. До сих пор чувствую, где именно прикасался. Такой мужчина знает, чего хочет от жизни. И, как правило, всегда получает это.
– Как ваше имя? – срывается с моих уст тихое.
На секунду думается, что не ответит, ведь едва уловимая ухмылка на его губах преображается в очень даже отчетливую. Но нет. Я ошибаюсь.
– Тимур, – произносит брюнет. – Смоленский, – добавляет через небольшую паузу в полнейшем снисхождении.
Ни его имя, ни его фамилия мне ни о чем не говорят. Но воодушевляет то, что мужчина идет на контакт, а не выплевывает что-нибудь типа: «Закрой рот и сиди молча, тупая шлюха, пока я тебя не прикончил!» – как в каком-нибудь триллере с похищением.
– А я… – договорить не успеваю.
– Зотова Анастасия Станиславовна, – перебивает Тимур. – Тебе девятнадцать, ты учишься на экономическом, живешь с отчимом и двумя младшими братьями, в Черниговке, – припоминает название территории, где располагается наше фамильное гнездо.
Что я там говорила по поводу впадения в истерику?
Самое время начинать!
Красноречие вмиг испаряется. Я открываю рот, но ни звука не могу выдавить. Паника захлестывает, подобно штормовой волне. А сознание само собой рисует варианты, один другого хуже.
Он знает, кто я!
Откуда?
Разве мы знакомы?!
Такой экземпляр мужской разновидности я бы совершенно точно запомнила. А значит, если и знакомы, то определенно в одностороннем порядке. Это пугает только сильнее.
Как какой-нибудь сталкер, ей-богу!
Маньяк.
Или же…
– Я подобрал твой кошелек, – после небольшой паузы любезно поясняет брюнет, вытаскивая из кармана своего пальто упомянутое.
Вещицу он кидает мне в руки.
Едва ловлю!
Пусть сигнализация о надвигающейся опасности в моей голове вопит на порядок тише, но дрожь в пальцах никуда не девается.
Звон выпавших монет не имеет значения.
Замок открыт, внутренности мини-клатча расположены совсем не так, как должно и привычно моему восприятию. А значит, Тимур успел все пересмотреть. Очевидно, после того, как запер меня в салоне своей машины, и до того, как сам уселся за руль.
Водительское удостоверение, паспорт, студенческий, банковские карты, остальные документы и дорогие сердцу безделушки… все вернул. Это же объясняет, откуда мужчина знает мое имя, возраст, адрес проживания, место учебы, наличие двух братьев. Но не объясняет остальное.
– Как понял, что живу с отчимом? – прищуриваюсь подозрительно, разворачиваясь к водителю всем корпусом.
– Фотографии, – безразлично пожимает плечами Смоленский.
Он продолжает уделять внимание тому, что находится за ветровым стеклом, в то время как скорость движения постепенно увеличивается.
– Они не подписаны, – парирую в ответ.
– Но не безлики.
Тянусь к предмету обсуждения. Я и так помню каждый образ, запечатленный на них. Но все равно упрямо рассматриваю заново, будто впервые вижу.
– На той, что сделана раньше всех, тебе около девяти, и ты очень похожа и на женщину, и на мужчину, которые рядом с тобой, – заговаривает снова Тимур. – На другой фотографии другой мужчина. И близнецы, – упоминает моих братьев. – Так полагаю, второй брак и разные отцы, – «угадывает» и это.
Мне было десять, когда папы не стало. Спустя два года мама снова вышла замуж. За полнейшего мудака, из-за которого я сегодня оказалась на ночной трассе, в далеком от вменяемости состоянии. Давно бы избавилась от него, если честно. Например, свалила бы куда подальше без всяческого прощания, как сделала год назад та, кто меня родила. Но в глазах младших братьев этот мудак – лучший отец в мире. С учетом того, что другого родителя у них теперь нет, я ни за что на свете не могу лишить их этого.
При мысли о последнем настроение окончательно катится к уровню преисподней. Ничего не говорю больше. Отворачиваюсь от мужчины, уставившись в боковое окно. Он тоже не спешит продолжать болтовню. Вплоть до самого окончания нашего пути.
Сама дорога занимает примерно час. Почти рассвело, а признаков цивилизации совсем не наблюдается. Я считаю каждый поворот, каждый изгиб дороги, стараюсь запомнить каждый дорожный знак. Эти мелочи мне обязательно пригодятся, когда я сбегу. А я обязательно сбегу. В этом я практически профессионал. Даже если мне придется выбираться из самой задницы мира, а судя по тому, что я наблюдаю, примерно там мы и находимся, ведь все, что я вижу, – густые кроны сосен по обеим сторонам узкой извилистой дороги.
В конечном счете асфальтовое покрытие переходит в грунтовое, постепенно сужающееся, а один вид хвойных сменяется другим.
Дом в конце подъездной аллеи, окруженный елями, выглядит так, словно построен еще до войны. Возможно, когда-то, в далеком прошлом, он выглядел шикарно, но в данный момент при взгляде на строение хочется его спалить. Чисто из жалости. Деревянная трехэтажная конструкция непонятной расцветки едва ли не колышется от порывов ветра. По крайней мере, складывается такое впечатление: будто вот-вот рухнет, подобно карточному домику. А вот сама территория оказывается вполне ухоженной. Кроме елей, правда, не растет ничего. Зато никакого мусора. Однако искусственное освещение отсутствует.
Aston Martin останавливается прямиком у обветшалого крыльца. Я невольно вжимаюсь в спинку сиденья, шумно сглатывая. Да, снова поддаюсь приступу паники. Хотя и понимаю, что, наоборот, стоит оставаться как можно более хладнокровной.
Тимур выходит из машины первым. На этот раз не спешит снова лапать меня. Открывает дверцу с моей стороны и нарочито галантно подает мне руку, негласно предлагая помочь выбраться наружу.
Первая мысль: послать его ко всем чертям.
Вторая: разозлится ведь тогда.
Изображать покорность тоже не хочется.
Вдруг войдет во вкус?
Потом же…
– Будешь послушной девочкой, обижать не стану, – вкрадчиво проговаривает мужчина, показательно уставившись на свою руку.
Жест приходится принять.
– Они будут искать меня, – произношу тихо.
И практически молюсь, чтобы мой голос звучал без откровенной жалости к самой себе. Тем более что…
– Я знаю, – безразлично кидает Тимур, утягивая меня за собой к дому.
Пока я поднимаюсь по деревянным ступеням, воображение рисует картинку пропитанного плесенью и затхлостью подвала с грязным дырявым матрасом, на котором меня оставят. Цепи и кандалы на этой картинке тоже присутствуют, кстати. Преимущественно ржавые. Но крепкие. В них меня обязательно закуют. Будут морить голодом. Да и вообще всячески издеваться. Только бы я согласилась на всевозможные извращенческие игры в качестве безропотной рабыни. А еще немного погодя это самое мое воображение позорно пасует перед тем, что кроется за внушительной двустворчатой дверью.
Дом…
Идеальный.
Запах еще пока необработанного дерева пронизывает легкие, стоит переступить порог. Я успеваю оценить сдержанный шик двухцветной гостиной с массивным камином, изучить часть изящно вырезанных из светлого дерева перил на лестнице, ведущей наверх, пока мужчина ведет меня мимо всего этого в… кухню-столовую, не какой-нибудь грязный жуткий подвал.
– Голодна? – интересуется он.
Да с такой беззаботностью, словно это не он меня украл и привез невесть куда!
Но все равно киваю. А еще…
– Мне нужно в туалет, – признаюсь честно.
Направление указано кивком головы. Пока хозяин остается таким внезапно добреньким и не меняет точку зрения, быстренько сваливаю туда. И только после того, как оказываюсь среди царства сизого мрамора, выдыхаю с превеликим облегчением, облокотившись спиной на запертую изнутри дверь.
Никакого подвала. Накормят. А еще… мой телефон со мной, во внутреннем кармане куртки. И Тимур об этом не знает.
Глава 2
Воспарившая в сознании надежда тает очень быстро. Связь здесь не ловит. Выясняю это, как только достаю гаджет.
Впрочем, на дурака мой похититель совсем не похож, так что неудивительно. Самое печальное – заряд батареи едва ли продержится долго, семь процентов осталось.
Аппарат я бережно выключаю. Заново озираюсь по сторонам. Помещение небольшое. Сантехника новая. Часть потолка идет под углом в сорок пять градусов, как если бы я находилась на уровне чердака, а не первого этажа. И там есть окно. Небольшое. Стены тоже невысокие. Стула, табурета или хотя бы тумбы нет, но если встать ногами на раковину и немного подтянуться… С губ срывается нервный смешок, едва представляю, как мой обтянутый джинсами зад застрянет в прямоугольном проеме.
Зачем я вообще позволила ему увести себя от пикапа?
Почему пошла с ним?
Дурная.
В окно не лезу. Предпочитаю иной вариант.
Сперва критически разглядываю себя в зеркало, потом умываюсь, привожу в относительный порядок волосы, заплетая их в косу. Воду включаю ледяную, так что в голове немного проясняется. Выхожу я из уборной через дверь. Дальше не иду. Замираю в коридоре, прислушиваясь к доносящимся с кухни звукам. Судя по тому, что различаю, кое-кто в самом деле собирается приготовить поесть. Кофе уже сварил. Терпкий запах напитка плывет от кухни по коридору, так и маня пойти навстречу. Аж желудок сводит, стоит вдохнуть глубже. Правда ведь голодна. Но пытаюсь сосредоточиться на более насущном. Например, на том, что не помню, запирал ли за собой мужчина замок на входе. Автомобиль – точно нет. Даже ключ оставил внутри. И если я прямо сейчас очень-очень тихо и аккуратно пройду всего лишь каких-то сорок шагов, умудрившись достаточно бесшумно открыть дверь, то…
Сейчас, или не факт, что еще когда-либо!
Срываюсь с места максимально быстро. Входной замок оказывается не заперт. Как и машина. Я трачу всего несколько секунд на то, чтобы оказаться за рулем чужой тачки.
Что ж, за последние сутки мне не впервой такое исполнять!
Единственное, что не учитываю, это…
– Секретка, – выдыхаю сквозь зубы разочарованно, когда понимаю, что машина не заводится, несмотря на наличие ключа зажигания.
Сперва слышится тихий щелчок, а после электроника на панели окончательно тухнет, знаменуя блокировку всех систем и мое позорное фиаско. Впрочем, настоящая беда приходит не в этот момент. Чуть позже, когда…
– Далеко собралась? – сухо отчеканивает мужчина, вытаскивая меня наружу, схватив обеими руками за ворот куртки, как какого-нибудь нашкодившего котенка.
Инстинктивно дергаюсь в сторону. Но и эта попытка избавиться от навязанной участи обречена на провал. Куртка трещит по швам. Тимур не просто встряхивает, буквально впечатывает в себя, прижимает спиной к холодному металлу, склонившись опасно близко. А затем… происходит что-то совершенно неправильное.
Хватает всего одного-единственного вдоха. Терпкий аромат его парфюма проникает в легкие, кружит голову. Сочетание цитрусовых ноток с чем-то пряно-мускусным и древесным – как удар кувалдой по моей голове. Запах впитывается в легкие, проникает в кровь, травит мои вены, словно ядовитый эфир. И вместе с тем опутывает разум, подобно самому мягкому пуховому одеялу.
Замираю от столь разнополярных ощущений, в полнейшем замешательстве уставившись в глаза цвета хвои. Брюнет тоже не отводит своего взора. Смотрит пристально, неотрывно. Дышит все медленнее, тяжелее. А я пропускаю тот момент, когда его широкие, чуть шершавые ладони отпускают мою куртку. И вздрагиваю от тепла их прикосновения на своей шее. На мгновение кажется, сейчас схватит за горло крепче, перекроет доступ к кислороду. Но нет. Ошибаюсь. Его пальцы надавливают совсем чуть-чуть, плавно соскальзывают на затылок, притягивая меня еще ближе. Другая рука все еще покоится на моей шее, аккуратно поглаживая большим пальцем, посылая мельчайшие разряды тока по коже, обостряя чувство неправильности происходящего.
Хуже всего то, что мне это даже почти… нравится. Настолько, что я позволяю дурману в моей голове и дальше затмевать рассудок. Поддаюсь ему. Временно проигрываю. С такой легкостью, будто бы делаю это не впервые. И не сопротивляюсь, когда чужие губы касаются моих.
Не поцелуй. Обещание. Едва осязаемое. Искушающее. Соблазняющее. Настолько ничтожно короткое, что все внутри буквально вопит и предательски требует бо́льшего. Просто для того, чтобы понять, каково это будет – по-настоящему. С ним… Это и возвращает в реальность.
– Так что там с расплатой? За вашу недобитую тачку, – произношу вслух, вновь взглянув в зеленые глаза.
Прямо. С вызовом. Без капли стеснения. Столь же нагло и демонстративно, как и расцветающая ухмылка Тимура.
– Именно это я и собирался с тобой обсудить. До того, как ты попыталась свалить, – отзывается он.
Больше ничего не говорит. Берет за руку и тянет за собой обратно в дом. А цитрусовый аромат с древесными нотами по-прежнему ощущается настолько явно, как если бы мужчина до сих пор прижимал меня собой к своей машине. Легче не становится и тогда, когда мы оба оказываемся на кухне. На столе стоит две чашки с кофе, на плите – готовый омлет с беконом в сковороде, а на кухонном островке – распечатанная бутылка арманьяка. Судя по отсутствию стакана поблизости, употребляли ее прямо из горла.
На этом я и акцентирую свое внимание.
Делаю лишь глоток. Янтарный алкоголь обжигает горло, оставляет горький привкус на губах. Зато теперь я почти готова приступить к обещанному Тимуром обсуждению. Меня даже не смущает тот факт, что он до сих пор не отпускает мою руку. Как только я разворачиваюсь к нему лицом, придвигается еще ближе. Я вновь оказываюсь в своеобразном капкане. В спину упирается каменная столешница. Сам брюнет – настолько близко, что я слышу, как сильно колотится сердце в его груди.
Тук-тук-тук…
Или это мое сердце вновь заходится как заполошное?
Неважно…
Его ладонь все еще сомкнута на моем запястье, а другая рука касается щеки, убирает мои выбившиеся из косы локоны подальше от глаз, заботливо заправляет за ухо, прочерчивает невидимую линию по чувствительному участку кожи. Я с шумом сглатываю. В горле снова пересыхает. Мне нужно отвернуться, отвести взгляд, перестать тонуть в этих искушающих ощущениях. Но я не могу. Я в ловушке его пристального взгляда. Тону в бездонном зеленом омуте. Вязну в этом болоте. И пропадаю в исходящем от сильного мужского тела тепле. Слишком уютно оно обволакивает и поглощает. Настолько, что хочется прижаться к мужчине щекой, почувствовать его жар отчетливее, впитать в себя. Разумеется, ничего из этого я не делаю. Просто стою и смотрю на него, постепенно все больше уверяясь в собственном сумасшествии.
Ведь мне все это уже совершенно точно нравится…
Его пальцы все еще гладят, соскальзывают к затылку, слегка сжимают, массируют, а затем снова двигаются вверх. Успокаивающе и в то же время возбуждающе. Пробуждая мириады мурашек по всему моему телу. Он собирает мои волосы в кулак, сжимая их у самых корней, и запрокидывает мою голову назад, нависая надо мной, вынуждая смотреть на него снизу вверх.
Пауза длится всего секунду…
И мою личную вечность.
Жест довольно грубый. Но и нежный. Мне совсем не больно. И я не могу вырваться, даже если бы захотела. А я не хочу. Прямо здесь и сейчас я желаю многого. Но точно не того, чтобы Тимур останавливался. Есть в этом что-то унизительно-восхитительное, возбуждающее даже больше, чем прикосновения. Сводящее с ума. Будоражащее настолько, что кровь в моих венах почти закипает, пылая, смешиваясь с неистовым биением сердца… Все. Больше нет ничего иного. Только бушующий пожар неутолимой жажды вспыхнувшего желания. Самой меня тоже нет. Будто уже и не я – какая-то дикая, слетевшая с катушек часть меня теперь властвует и распоряжается моим телом. А все разумное во мне просто теряется под властью зеленого взора. И я сама тянусь мужчине навстречу.
Мои руки исследуют крепкие плечи, широкую спину, горячую кожу, кончики пальцев скользят по темным волосам. Я безумно хочу, чтобы он меня целовал, с жадностью прижимаюсь губами к его губам, совсем не сдерживая вырывающийся из груди стон. Тимур поглощает его. Забирает мой кислород. Крадет последнюю возможность свободно дышать. Снова гладит мой затылок, выводит незримые узоры вдоль позвоночника, спускаясь к пояснице. Ох… еще ниже. Пальцы впиваются в ягодицы. Подхватывают и приподнимают, вжимая в себя сильнее. Чувствую его эрекцию. Обвиваю ногами за талию. Еще секунда – я усажена на столешницу. Новый мой стон куда громче предыдущего. И я уже не думаю о том, насколько это все неправильно и дико. Даже когда слышу тихое, чуть хриплое:
– Хочу тебя. Прямо здесь.
Не могу сказать, что наши желания не совпадают. Но и вслух ничего не произношу. Мои пальцы слегка подрагивают, когда я тяну вверх его футболку, обнажая торс. Сильный. Накачанный. Каждая мышца будто сталь. Тимур ровно такой, как я себе могла бы представить. И совсем не это поражает мое воображение. Грудь и левое предплечье пересекают тонкие белесые линии. Шрамы переплетаются с искусной вязью неразборчивого, непонятного для меня шрифта в перекрестье лиан. Похоже на иврит, арабский и что-то еще, о чем я никак не могу вспомнить. Мои ладони буквально покалывает в желании провести по каждой черточке, разобрать, разглядеть, расшифровать десятки мельчайших фраз, узнать их историю… Да только Тимур не оставляет такой возможности.
Его футболка на полу. Я судорожно хватаю ртом воздух, когда его ладонь знакомо смыкается на моем горле, в то время как другая его рука одним рывком избавляется от застежки на моих джинсах. Заклепка банально отрывается, отлетает, с глухим звоном ударившись о паркет. Забываю о ней в то же мгновение. В глазах цвета хвои я вижу чистейший голод, граничащий с животной похотью. И эта самая потребность отражается во мне болезненной пульсацией внизу живота. Никто и никогда не смотрел на меня так. Будто кроме меня не существует других женщин. Мои ноги дрожат, бедра сводит судорогой. Я прикрываю глаза, откровенно наслаждаясь тем, как его пальцы скользят поверх хлопковой майки, обхватывают грудь, снова возвращаются к шее. От прикосновения под джинсовой тканью слегка вздрагиваю. И вздрагиваю снова, когда джинсы соскальзывают с моих бедер вместе с бельем.
Больше никаких прелюдий. Проникновение – резкое, грубое, не оставляющее ни шанса на то, чтобы опомниться, остановиться. Одна рука до сих пор покоится на моем горле, другая – между моими ногами. Одна – сдавливает полусогнутыми пальцами снизу, другая – сжимает сверху. Одна давит достаточно, чтобы заставить меня трепетать от острых ощущений, другая гладит изнутри столь правильно и необходимо, что все окружающее меркнет, будто наступает кромешная ночь. Кажется, я начинаю понимать, как можно увидеть звезды, даже если их нет… волна оргазма ошеломляет, ослепляет, словно весь мир взрывается и осыпается мириадами мельчайших искр перед моими глазами.
Едва ли я способна пошевелиться. Но Тимура мало волнует мое состояние. Он сдергивает меня со столешницы, ставит на ноги и разворачивает к себе спиной, чтобы уложить грудью на мраморную поверхность. Я слышу звук расстегиваемой молнии на брюках и чувствую горячее дыхание около своего виска, тяжесть его тела. Хриплый выдох – и брюнет вторгается снова.
Господи, какой же он огромный…
От ощущения наполненности хочется вопить в голос. Меня буквально разрывает изнутри. На глаза наворачиваются слезы, и я до крови раскусываю нижнюю губу, дернувшись в сторону в инстинктивной попытке избавиться от боли. Тщетно. Мужчина замирает всего на пару секунд, очевидно давая возможность привыкнуть. Удерживает за бедра все так же неумолимо крепко. Срывается в бешеный темп… Толчок, другой, еще один, и еще, еще… Я вновь стону, дрожу и хнычу, снова и снова прикусывая нижнюю губу. Жестокие движения причиняют боль. И… блаженство.
Время растягивается в бесконечность.
Едва ли я соображаю достаточно адекватно, чтобы вести ему счет. Но все равно улавливаю тот самый нужный момент, когда вместе с подступающей дрожью моего второго в жизни оргазма близок к пику наслаждения и мой партнер. Я приподнимаюсь совсем немного, замечая, как отчетливее проступают вены на его сильных руках. Последний толчок внутри меня, и ощущение наполненности исчезает. Горячее липкое семя проливается мне на поясницу, и чужое рваное, хриплое дыхание застывает у моего виска.
Вряд ли мне представится лучшая возможность. И я пользуюсь ей без малейшего зазрения совести.
Приподнимаюсь снова, совсем чуть-чуть. И только для того, чтобы дотянуться до той самой злосчастной бутылки арманьяка, о которой думала еще в момент появления здесь.
Грохот обрушившегося стекла отражается в сознании чем-то далеким. Удар настолько сильный, насколько только меня хватает. И молитва… Да, теперь я и про господа бога вспоминаю вот уже дважды за последний час и даже молюсь. На что не пойдешь, лишь бы здоровенное тело позади меня рухнуло на пол.
– Сказала же, все равно сбегу, – хмыкаю негромко, пройдясь оценивающим взором по содеянному и бессознательному брюнету у своих ног.
