Александра Плен
Королевская школа. Ария
Глава 3
– Я такой идеальный?
На моей памяти впервые за долгое время Эдвард искренне улыбался. В его руках была газета.
«За ним я пойду куда угодно и всеми силами буду помогать новому королю», – торжественно зачитал он мне мои же строчки.
Лукаран не соврал. Он напечатал мое послание слово в слово. Да и вся статья обо мне вышла… скажем так… ошеломляющая. Все‐таки не зря я выделила этого парня, так талантливо никто бы не смог описать мою жизнь.
– Интересно, Огюст Лукар, великий историк и писатель, его предок? – Эдвард уселся в кресло напротив, закинув ногу на ногу.
Я пожала плечами – в досье этого не было.
– У тебя дар, Дени. Ты сделала из меня эталон, совершенство, – улыбался наследник, – не такой уж я и хороший. Вот Ромул был…
– Я не знаю Ромула, – прервала Эдварда взмахом руки, – не знаю твоего отца, не знаю никого из твоего рода. Я знаю тебя. И ты лучший. Я твердо в этом уверена.
Его высочество смущенно покраснел.
– Коронация через десять дней, – произнес он вполголоса, – приглашения приняли пять королей. Все соседи, кроме Фракрии. Я хотел тебя попросить заняться балом. Черновик протокола я набросал, – он протянул мне два листка, написанных убористым почерком.
Я кивнула, отметив, что опять не напишу трактат по логике. Учителя, войдя в наше с Эдвардом положение, разрешили сдавать зачеты дистанционно. Но его все равно нужно было написать.
В распорядке дня на сегодня была еще поездка в адвокатскую контору. Я хотела проконсультироваться со специалистами юридического дела, как можно вернуть обратно поместье Торусу. Знала, что по законам Альтеи подарки нельзя передаривать. Значит, нужно найти другой способ, а времени читать книги по праву у меня не было. Коронация неумолимо приближалась. Работы было все больше и больше.
– Волнуешься? – спросила невзначай. Эдвард перевел рассеянный взгляд на меня и непонятно качнул головой.
– Кстати, я вот из-за чего пришел, – он протянул какие‐то бумаги, – тебе восстановили титул и сняли все обвинения с Фредерика Крея. Хорн закончил бумажную волокиту. Так что теперь, ария Дениза Крей, ваше родовое имение Кларинс полностью в вашем распоряжении. Вместе с золотыми и серебряными рудниками, о которых так заботился твой отец. Также вернули два дома в Шалире, усадьбы в ариале Тортн и Бургас. Увы, движимое имущество, корабли, паромобили, вклады в банках и прочее вернуть не удалось. От них не осталось и следа.
– Ну и ладно, – отмахнулась я. И так более чем достаточно.
– Завтра можешь съездить в Кларинс, – закончил Эдвард, – это же недалеко? Успеешь за день‐два обернуться?
Кларинс… Я мечтательно улыбнулась. Там прошло мое детство, среди золота и драгоценностей. Среди зелени рощ и лугов. Среди нескончаемых праздников, балов, маскарадов и веселья. Среди добрых и милых людей, которые в трудную минуту не открыли нам с мамой двери своих домов, хотя на балы и просить денег приходили регулярно.
– Нет, не поеду, – решила я, – некогда, да и незачем. Лучше посмотрю столичные дома. Вдруг там что‐то осталось от папы. Записи, дневники. И да, – я встала, подошла к Эдварду и чмокнула его в щеку, – спасибо.
* * *
Король тихо мирно покинул дворец, отбыв в летнюю резиденцию, где доживали все предыдущие короли. С ним отправились лечащий врач, личная гвардия, слуги и несколько фавориток. Королева осталась во дворце. Арий Велир Хорн, как и обещал, написал прошение об отставке. В последнее время он сильно сдал. От былого уверенного в себе красавца‐мужчины, которого я боялась больше всего на свете, не осталось и следа. Пропажа старшего сына, скандал с Нурвами, всеобщее порицание и презрение согнули его спину и выбелили волосы. Его дом в Шалире пришлось закрыть, так как его регулярно закидывали грязью и писали угрозы на заборе. Не помогала даже усиленная охрана.
Коронация нового короля Эдварда – Рема Шестнадцатого состоялась в главном храме столицы в середине осени. Мне этот день запомнился как один из самых тяжелых и сложных. Боюсь, для Эдварда он стал таким же. Я с утра не видела его высочество. Только издалека. Но даже издалека было заметно, какой он напряженный и сосредоточенный. Юное бледное лицо под массивной золотой короной. Когда‐то Эдвард рассказал, что она очень тяжелая, почти шесть фунтов. И если бы короли носили ее постоянно, то, скорее всего, у всех было бы искривление шеи.
Власть. Огромная, безграничная. Нелегко выдержать подобный груз. Для кого‐то она – способ обогатиться, вседозволенность, роскошь и разврат. Для Эдварда, я уверена, это выматывающий каждодневный труд, забота о процветании королевства, бессонные ночи, одиночество и страх поражения.
Однажды он признался мне, что больше всего на свете боится стать худшим королем в роду. Боится не соответствовать своим великим предкам. Боится, что его будут сравнивать со старшим братом, отцом, дедом. И сравнение будет не в его пользу.
Когда праздничный кортеж направился ко дворцу, по традиции его новое величество должен был разбрасывать серебряные и золотые монеты народу, как символ богатства и процветания королевства. Увы, среди всеобщего восхваления и благодарности также слышны были и другие выкрики: «Долой короля!», «Род Ремов – род безумцев!», «Долой монархию!» и тому подобное.
Я ехала в отдельной карете с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям, выискивая в толпе ружье или метательные кинжалы. Если находила что-то подозрительное, сообщала идущему рядом с каретой гвардейцу. Заклинание, которое я так хотела написать, уже было создано до меня. Я нашла его в блокноте отца. Как понимаю, не он его придумал, оно досталось ему от деда или прадеда. Зря я просиживала ночи, выдумывая новые формулы, большинство из них уже были созданы до меня. И даже до отца. За сотни лет мои предки написали десятки томов с самыми разнообразными заклинаниями. Они хранились в королевской кузне, в глухом стальном сейфе без дверей и замков, открыть который мог лишь один из Креев.
Кортеж остановился у парадных ворот. По традиции Эдвард должен был пройти пешком остаток дороги и огромную преддворцовую площадь – самый опасный участок. На ней молодой король был как на ладони. Установив в формуле расстояние четверть мили, я медленно шла с закрытыми глазами в свите его величества, опираясь на руку гвардейца. Но и на этом расстоянии оказалось великое множество разнообразных металлических изделий. Перед глазами то и дело возникали ожерелья, браслеты, кольца, шпоры, оружие королевских телохранителей, праздничные кинжалы и шпаги офицеров, генералов, идущих в свите. Трудно было заметить что‐то подозрительное в этой огромной мешанине предметов. Хорошо, что кареты с лошадьми оставили за воротами. Представляю, сколько на них было металла. Когда мы дошли до парадных настежь распахнутых створок дверей, с меня уже сошло семь потов, а в голове стоял туман.
Далее по протоколу бал. Приглашенных были тысячи и тысячи. Пышные многолюдные иностранные делегации, провинциальное дворянство, многочисленные гильдии торговцев, военные, чиновники и так далее. Казалось, большой бальный зал вместил в себя все население столицы.
Молодой король сидел на троне, окруженный личной охраной. Рядом, в кресле поменьше, расположилась королева. Увы, мне места рядом с троном не нашлось. Но я не роптала. Ни к чему мне эта помпезность и церемонии. Мне достаточно было мимолетной улыбки, промелькнувшей на губах Эдварда, когда я подошла поприветствовать друга как почетная гостья, ария Дениза Крей. С возвращением титула ничего не изменилось. По крайней мере, для меня. Приставка «ария» не повлияла ни на мой характер, ни на мое отношение к окружающим.
Я вдруг вспомнила слова Эдварда, сказанные очень давно: «Благородство у тебя в крови, это видно по тому, как ты держишься, как ходишь, разговариваешь. Этим не могут похвастаться большинство ариев, а ты делаешь это неосознанно».
«Что делаю?» – спросила я, и он ответил: «Ведешь себя как королева, безупречно, достойно, в то же время просто и естественно». Тогда я подумала, что мне никогда не стать королевой, а сейчас первой моей мыслью было бы: «И слава богам».
Бал посетила и чета Зоргов. После рождения дочери Сорти долго не выезжала, прошел слух, что роды оказались тяжелыми, плюс до сих пор было непонятно, проявилась ли в новорожденной девочке магия. Но я была рада встретить друга. Столько всего хотелось рассказать.
Не обошлось и без потрясений.
Посол Фракрии все‐таки принял приглашение, но, подойдя к трону, протянул Эдварду ноту протеста. В ней говорилось, что Фракрия требует вернуть захваченные в прошлой войне земли, или она оставляет за собой право отобрать их назад.
Затем посол покинул дворец.
После этого ни о каком веселье речи быть не могло. Гости, пусть и не знали о произошедшем и о том, что за бумагу передал посол королю, ощутили витающее в воздухе напряжение.
Его величество подошел к нам с Дарием и показал ноту.
– Значит, война? – произнес маг земли.
– Похоже на то, – хмуро отозвался Эдвард, – отличное начало правления.
– Нужно ускорить строительство железной дороги через новые тоннели, – Дарий перешел на деловой тон, – мне будут нужны инженеры, кузнецы, каменщики, плотники. Без железной дороги мы не сможем быстро перебросить войска и вооружение. Семьдесят лет назад мы задавили их своей мощью, а сейчас они подготовились. Все эти года готовились, а мы…
Король усмехнулся, продолжая фразу Дария.
– А мы расслабились. Прошлые войны выигрывали только благодаря магам. А сейчас реально у нас всего двое, кто более‐менее полезен. Ты и Дениза.
– А Турги? Фархи? – я назвала тех, кто сегодня присутствовал на празднике.
Эдвард покачал головой.
– Старший Фарх пообещал прислать обученных лошадей, больше, увы, помочь ничем не может. Что сделает Тург? Вырастит лес перед армией? Она его просто обойдет. Кто еще? – Он перехватил мой следующий вопрос: – Горн? Давно не появляется в свете. После того, как погиб его сын, он заперся в своем поместье и не отвечает на письма. Я послал своих людей разузнать, что с ним и сможет ли помочь. Пока ответа нет. Боюсь, последний отпрыск магического рода исчез навсегда.
– Значит, поеду я, – произнес Дарий, – отец еще отлеживается от последнего тоннеля. Много сил потратил.
– Я с тобой…
– Нет! – Эдвард резко повернулся ко мне. – Ты никуда не поедешь. Слишком молода и неопытна. И нужна мне здесь, в Шалире.
– Но… – попыталась возмутиться я, обидевшись на «молода и неопытна».
– Его величество прав, Дени, – Дарий успокаивающе дотронулся до моей руки, – война может затянуться на годы, а тебе нужно закончить обучение. Я тоже не еду на передовую, лишь дострою тоннель. Оставь войну обученным людям. У нас достаточно войск и техники, чтобы дать отпор. Ты слишком ценный маг, чтобы рисковать собой.
Я со вздохом признала его правоту. Эдварда позвала королева, ему пришлось уйти, а я обернулась к Дарию и серьезно сказала:
– У меня есть теория о пропаже магии.
Зорг заинтересованно приподнял бровь.
– Что бы ни случилось, не используй ее для убийства. Двигай горы, сбрасывай лавины, делай оползни, перекрывая таким образом дороги, но только убедившись, что под ними нет людей. Перечитав много исторических хроник, я вывела собственную статистику исчезновения магии. И пока эта теория подтверждается.
Дарий серьезно кивнул.
– Я еще никогда никого не убивал, – произнес он взволнованно.
– Но ты никогда не был на войне, – парировала я, – поэтому будь внимателен. Не знаю, исчезнет ли магия, если использовать ее для защиты собственной жизни… Не удавалось проверить.
– Спасибо, учту, – задумчиво произнес Зорг.
Вскоре его позвала Сорти и пожаловалась на усталость. Они попрощались и покинули бал.
Утром следующего дня я уехала в школу, предупредив лишь герру Вилару. Основные дела были закончены, коронация состоялась, Эдвард сейчас будет занят, моя помощь ему не понадобится. Конечно, я не собиралась бросать работу в королевской кузнице или вести бухгалтерские книги, но учеба мне представлялась важнее балов и раутов, которые в последнее время занимали все мое время. Я так много пропустила, а зимняя сессия не за горами.
Профессор Лейбник несказанно удивился, увидев меня на лекции по логике.
– Сбежали из дворца, ария? – весело поинтересовался он. Я с улыбкой кивнула.
Какое же наслаждение сидеть за партой, слушать лекцию, отвечать на вопросы, окунуться в неповторимую атмосферу звонков, тетрадей и учебников. Я поняла, что мне безумно не хватало этого. Даже льстивые приветствия сокурсников не раздражали. Я научилась не обращать на подобное внимания еще во дворце.
Отношение заметно изменилось, даже со стороны учителей. Приставка «ария» поставила меня в один ряд с высшей знатью. А любовь наследника и вовсе подняла на недосягаемую высоту.
После обеда меня нашли телохранители с короткой запиской от короля: «Надеюсь, ты вернешься к вечеру». Я почему‐то почувствовала вину, хотя ничем вроде не заслужила порицания. И первым делом, вернувшись во дворец, зашла к Эдварду в кабинет.
– Я попрошу ария Бридор поставить тебе высшие балы по всем предметам, – друг был хмур и недоволен, – он не откажет мне.
– Мне не нужны поблажки. Я хочу ходить на занятия, как все, и сдавать экзамены на общих основаниях. – Я не понимала, почему он возмущается. Ревность? Нежелание отпускать одну? Да, ему пришлось оставить учебу в школе, но у него есть советники, министры. Образованные, опытные люди, которые поддержат нового короля, пока тот не научится управлению. Я же должна сама разбираться во всем.
– Ты нужна мне здесь. Во дворце, – отрезал Эдвард.
– Зачем? – я начала злиться. – Мы почти не видимся последние недели. У тебя свои обязанности, у меня свои. Я буду делать оружие и вести школы и больницы. Вечером буду иногда приезжать во дворец, а в выходные работать в королевской кузне.
– Да при чем тут кузня или школы! – вспылил король. – Я хочу, чтобы ты была рядом со мной!
Вот мы и добрались до сути.
– Вот как, ваше величество? – губы сами собой сложились в ехидную усмешку. – У тебя появились собственнические замашки? То есть я по первому зову должна прибежать к тебе, как послушная собачонка? А когда ты занят – сидеть в апартаментах и ждать твоей милости?
– Так делают все фаворитки.
– Но я не твоя фаворитка! – рявкнула громко, свирепея. – Или ты забыл наш уговор?
На моей памяти это была первая крупная ссора между нами. Я всегда старалась поддерживать Эдварда во всем, но не тогда, когда он самодурствует.
– Я хочу разорвать договор, – ровно произнесла я, немного успокоившись, – мне уже ни к чему защита дворца, а ты можешь взять на мое место понравившуюся девушку. Буду жить в одном из своих домов, я уже распорядилась начать там ремонт.
Эдвард резко вскинул голову. В глазах мелькнула паника.
– Нет, не нужно никакой девушки, – торопливо произнес он, вскидывая руки, – если хочешь учиться, ты, конечно, можешь посещать занятия. Я не буду препятствовать.
О расторжении договора больше не было сказано ни слова.
Глава 4
Зимнюю сессию я успела нагнать. Правда, пришлось несколько ночей посидеть над книгами и один раз пересдать экзамен по праву.
Получив высочайшее разрешение от короля, я усиленно училась, стараясь даже немного обогнать программу. Неизвестно, что ждет впереди. Появлялась во дворце лишь вечером, а иногда и вовсе оставалась ночевать в своей комнате в общежитии. Выходные были отданы кузнице.
Где‐то далеко шла война. От Шалира до границы с Фракрией было почти две недели пути. До гор – на поезде, далее – на лошадях и паромобилях, которые едут не быстрее, чем кони. Зорг слал донесения, что вот‐вот закончат обустраивать тоннель и станет легче.
За семьдесят лет люди, живущие на бывшей фракрийской территории, так и не успели стать истинными гражданами Альтеи. В городках и селах саботировали указы короля, помогали «своим», принципиально разговаривали на фракрийском языке и не посылали своих детей в новые школы. Эти земли всегда были «проблемными», но все искупала руда, добываемая там.
Это махровое противостояние превратилось в настоящую проблему: даже с тыла наша армия могла ожидать удара в спину.
А пока жизнь в столице текла своим чередом. Спокойно и размеренно. В газетах иногда появлялись статьи о доблестных воинах, героических подвигах, выигранных сражениях, но Эдвард говорил, что силы почти равны. И побед у нас столько же, сколько и поражений.
Ремонт в доме, расположенном на Цветочной улице Шалира, подходил к концу. Я надеялась вскоре туда переехать, даже поручила подыскать прислугу. Дворец, со своими длинными запутанными коридорами, толстыми стенами, помпезностью и гнетущей атмосферой, стал для меня чем‐то вроде тюрьмы.
Дома Креев почти восемь лет стояли заброшенными. Охраняли их спустя рукава, поэтому из ценного в каждом остались лишь громоздкие железные сейфы, которые ни унести, ни открыть простому человеку было не под силу. Когда я до них добралась, то кроме золота и камней обнаружила ценные древние книги на языке магов и блокноты с записями отца. Что было гораздо дороже драгоценностей.
Кассан наконец ответил на мое письмо. В нем я пригласила его приехать в столицу и работать в королевской кузнице вместе со мной. Но, увы, он не проникся моей просьбой. Написал, что его все устраивает. Он лучший кузнец в округе, его все уважают. Жена ожидает второго ребенка, у них чудесный дом и прекрасные отношения с родичами. Может быть, когда‐нибудь, когда повзрослеют дети…
Незаметно закончилась зима, а за ней и весна. Экзамены заставили понервничать. Банально не хватало времени подготовиться, слишком много отвлекающих факторов. К бухгалтерским книгам школ и больниц добавились отчеты управляющих возвращенных поместий, их тоже нужно было контролировать. Оружия требовалось все больше. По тому, как часто меня вызывали в кузницу, я сделала вывод, что бои идут ожесточенные. Теперь я наведывалась в нее не только на выходных, но и пару раз вечером посреди недели.
По приказу Эдварда начали строить еще три военных завода, но вряд ли их закончат быстро. Вернуть Фабрию Торусу сразу не удалось. Герр Котар озвучил мои же сомнения: закон запрещает передаривать отданное в дар имущество. Я могу лишь продать его, и то по истечению трех лет. Значит, придется найти Хорна и продать ему поместье за один золотой.
А пока, с трудом, но выделив все же один день в плотном расписании, я отправилась посмотреть новую собственность. Хорн не соврал – поместье действительно было восхитительным. Я издалека увидела зеркальную гладь огромного продолговатого озера, которое огибало по дуге гору. Виноградники пушистым кудрявым ковром покрывали склоны. В долине, рядом с небольшой речушкой, располагался большой трехэтажный дом с белоснежными стенами и коричневой черепичной крышей.
Я влюбилась в поместье мгновенно. Даже великолепный изящный Кларинс, идеальный в моей памяти, с затейливыми башенками и цветными витражами вместо окон, проигрывал в сравнении с Фабрией. Здесь на многие мили вокруг не было ни поселений, ни городков. Только девственная природа, естественность и простота. Здесь легко дышалось, забывались проблемы и тревоги, а необозримые просторы пьянили грандиозным пиршеством для глаз. На несколько часов я потерялась в этой красоте, забыв о дворце, работе, учебе и вечных проблемах.
«Жаль, – пришла в голову неприятная мысль, – но придется его вернуть».
Встретили меня настороженно. Слуги почему‐то прятали глаза и пугливо жались к стенке. Я решила не акцентировать внимание на странном поведении и сразу обратилась к управляющему, взмахом руки распустив остальных. Мужчина показал мне приходные книги, которые я бегло просмотрела, ни на чем особенно не задерживаясь – не было ни времени, ни желания разбираться. Кратко рассказал о главном прибыльном предприятии – производстве вина. Провел по огромным необитаемым комнатам с зачехленной мебелью. Дом пустовал давно. После смерти предыдущей владелицы, бабушки Хорна, десять лет никто постоянно здесь не жил. Торус бывал наездами и всегда один. Сам же управляющий обитал в отдельном доме, на другой стороне реки, там же находились склады, хозяйственные постройки, конюшни.
– Слуг минимум. В доме содержат в порядке лишь гостиную и хозяйскую спальню, – пояснил он, – на случай внезапного приезда хозяина.
Он испуганно сглотнул и покраснел.
– Точнее, бывшего хозяина, – сразу же исправился, – ария Торуса. Если вы распорядитесь, то я найму еще слуг, и они приведут в порядок остальные комнаты.
– Нет‐нет, – поспешила заверить я, – не нужно. Я не планирую здесь жить.
Мне показалось или он облегченно перевел дух?
Я немного задержалась на верхних этажах, рассматривая потрясающий вид, открывающийся с балкона на озеро и виноградники. Вздохнув, спустилась вниз, попрощалась с прислугой, выстроившейся на пороге, и села в карету. Пора возвращаться в столицу.
В последнее время мне все тяжелее и тяжелее давалась жизнь во дворце. С Эдвардом постоянно возникали ссоры и недопонимания. Мы редко виделись, но даже при этом успевали затеять перепалку на пустом месте. Он отдалялся или я? Не знаю. Много раз я хотела поднять вопрос о разрыве договора фаворитки, но король, словно предчувствуя, переводил разговор на другую тему или вовсе его грубо обрывал.
И тут как гром среди ясного неба: мы отступаем. Крупное сражение у деревушки Атирас закончилось полным разгромом нашей армии. В газетах сразу же напечатали статью о том, что молодой король не справляется со своей главной задачей – защитой территории королевства, что войска плохо снаряжены и обучены, что у наших противников лучше технологии, лучше оружие и так далее.
Удар по репутации молодого короля был сокрушительный. Несколько минут я не могла прийти в себя, взволнованно ходила из угла в угол, сжимая в руках газету. И единственная мысль, которая крутилась в голове, – мне нужно на передовую. В последнем своем письме Дарий писал, что тоже планирует отправиться туда. Вместе мы сможем переломить ход сражения.
Я передала записку секретарю с просьбой организовать встречу с королем. Эдвард прислушается к моему мнению. Обязан прислушаться.
Прошел день, прошел второй. Король так и не соизволил зайти. Кипя от возмущения, я отправила телеграмму Дарию с просьбой рассказать правду о том, что действительно происходит на фронте. Его зашифрованный ответ заставил меня похолодеть. Фракрия отобрала назад почти половину своих бывших территорий с построенными на них рудниками и заводами. И быстро движется вглубь. С таким темпом врагу потребуется месяц, чтобы добраться до тоннелей, а за ними исконно наши территории. Если это произойдет, король приказал Дарию обвалить их. «Надеюсь, до этого не дойдет. Это крайняя мера», – закончил он.
* * *
Эдвард зашел в мой кабинет после заседания верховного суда, в величественной сине‐красной королевской мантии. Вместо короны на груди висела массивная золотая цепь, также являвшаяся символом королевской власти. Рубины и сапфиры, красные и синие, были уложены так, что узор повторял герб Ремов. Цепь и корона по легенде были вручены королевскому роду самими богами, когда те в последний раз спускались к людям. Но я думаю, что Рем Первый приказал их создать одному из моих предков.
Место верховного судьи пока было вакантным, до его избрания обязанности исполнял арий Краус, но Эдвард не доверял ему и на серьезных делах появлялся сам.
Как бы ни была я зла на его величество за сокрытие истинного положения дел на фронте, все же заставила себя сдержаться и вежливо его поприветствовать, словно и не сидела на иголках два дня. Положение могло быть таковым, что государственные тайны не раскрывали даже близким друзьям, и я не могла требовать от короля чего‐либо подобного. После нескольких кратких ничего не значащих вопросов я протянула Эдварду позавчерашнюю газету. Он, не глядя, отбросил ее в сторону. В кресло не сел, остался стоять посреди кабинета.
– «Королевский вестник» напечатал опровержение, – произнес он хмуро. – Да, мы отступаем, но не хотел тебя волновать. Приказал держать все в тайне.
– И как долго? – Я едва сдержалась от резкости. – Пока войска Фракрии не объявятся перед дворцом?
– До этого не дойдет, – ответил король, – то, что произошло при Атирасе, случайность. Там сложилось воедино много факторов. Долго объяснять.
Я хмыкнула. Ну конечно, куда мне до высокой политики?
– Опровержение не поможет, нужны реальные победы. Поэтому я отправляюсь на фронт.
Эдвард вскинул голову, услышав это.
– Я уже написала Дарию, он встретит меня у нового тоннеля, и мы вместе…
– Нет! – прервал меня он категорично и грубо. – Ты никуда не поедешь!
Вздохнув, приготовилась к долгой осаде. Я и не планировала, что друг так быстро сдастся. Его маниакальное стремление держать меня при себе никуда не делось.
– Зорг не справится, – начала уговаривать я, – что может сделать один маг против многотысячной армии?
– Нет!
– Пойми, мы отступаем, – продолжила я мягко, склонив голову набок, – обещаю, что буду осторожна и не полезу на передовую. Впереди каникулы, оружия я сделала столько, что работы сборочным цехам на недели. Вдвоем с Дарием мы сможем переломить ход сражения. По одному мы слабы, но вместе…
Эдвард был неумолим. Он странно выглядел, парадная королевская мантия, словно броня, окутывала его с ног до головы, делая незнакомцем. Лицо было непроницаемым и холодным.
Как же мне не нравилось это его состояние отрешенности и неуступчивости.
– Ты редкостный упрямец! – бросила в сердцах. – Простите, ваше величество, слегка погорячилась, – тут же исправилась с улыбкой, приглашая в шутливую перепалку.
Эдвард не купился. Он смотрел прямо мрачным немигающим взглядом, и я ничего не могла прочитать в его пустых глазах.
– Сегодня утром я разговаривал с матерью, – произнес он ровным невыразительным тоном. Я напряглась: уж очень я не любила подобный тон, это всегда значило, что он что‐то задумал. – Она согласилась со мной, что лучшей королевы для страны, чем ты, нам не найти.
Я ошеломленно моргнула, покачнувшись. Ноги ослабли, я прислонилась бедром к столу, в ужасе глядя на короля.
– Мне срочно нужно жениться, так как рождение наследника является сейчас приоритетной задачей. Если со мной что‐нибудь случится, страна останется без короля.
– Нет, – произнесла севшим голосом, – нет‐нет. Эдвард, это невозможно. А как же принцесса Лея? Договоренности с Горегорами?
– Я король, – Эдвард смотрел на меня сверху вниз, в его глазах я видела вынесенный и оглашенный приговор, – я могу изменить правила. Это признала даже мать. Пора отменить древние устои. Ты умная, воспитанная, безукоризненная во всем. В твоих жилах течет древняя благородная кровь. Тебя любит народ, ты героиня в их сердцах. Завтра в газетах объявят о помолвке. Простые люди примут тебя с радостью. Заодно и изменим их упадническое настроение.
Король был бы не король, если бы одним махом не решал сразу несколько проблем. И личных, и государственных. Я мгновенно вспыхнула.
– То есть ты уже все решил?! – Оттолкнулась от столешницы и нервно забегала по кабинету. – Ставишь перед фактом? А как же любовь? Чувства?
– Короли не женятся по любви. И да, я люблю тебя, – глухо отозвался Эдвард.
– Но я не люблю! Точнее, не как мужчину.
– Моей любви хватит на двоих.
Я сдавленно застонала, впечатав кулак о стену, не обращая внимания на боль в костяшках. Хотелось крушить и ломать все вокруг. Глупо, да и не поможет. Эдвард казался неприступным, далеким и чужим. Между нами словно выросла стена. А может, она возникла давно, а я ее не заметила в этой вечной кутерьме? Тягостное молчание длилось и длилось. Я не находила слов. Что сказать? Как достучаться?
– Я мог бы тебя заставить… – По комнате словно пронесся холодный пронизывающий ветер. Кожа покрылась мурашками.
Я ошеломленно обернулась. И это мой друг? Мальчишка, с которым мы делали уроки, танцевали и смеялись, делились сокровенным? Что же с ним случилось? Неужели это корона так на него повлияла?
– Ваше величество, – произнесла сдавленно, – я готова отдать тебе все… Свои знания, магию и способности. Я буду поддерживать во всем. Я всегда буду верна королевскому роду и тебе… Но не проси меня стать твоей женой.
Воздуха не хватало, я рвано вздохнула, всматриваясь в такие знакомые и такие далекие карие глаза, смотря и не находя в них понимания.
– Я люблю тебя, очень люблю, но только как друга! Позволь мне выйти замуж по своему выбору. Я никогда его не имела, позволь мне хоть это…
И тут я разрыдалась. Громко, жалобно, содрогаясь всем телом от разрывающей душу боли. Слезы брызнули из глаз, горло сдавило тисками, не давая сделать вздох. Я в изнеможении опустилась на пол, сжимаясь в комочек, некрасиво всхлипывая, размазывая косметику по лицу, отчаянно шепча: «Позволь мне хоть это… позволь». Эдвард бросился ко мне, подхватил на руки, испуганно вглядываясь в лицо.
Наверное, это была обычная истерика. От усталости, от бесконечного напряжения, бессилия, страха, что король поступит по‐своему, что не станет прислушиваться к моим словам. Я давилась слезами и не могла никак успокоиться.
– Тише, Дени, тише.
Эдвард перенес меня на кушетку, а сам уселся рядом на пол. Он гладил мое зареванное лицо, а в глазах стояла настоящая паника. Что ж, мне удалось испугать самого короля.
– Я не думал, что на тебя так повлияют мои слова, – пробормотал растерянно, – думал, что все девушки мечтают стать королевой. Давай отложим этот разговор.
– И ты не объявишь завтра о помолвке, – прошептала умоляюще.
– Пока нет.
Я не стала акцентировать внимание на слове «пока».
– И позволишь мне уехать к Дарию.
Эдвард молчал.
– Мне необходимо там быть, – произнесла тихо. – Называй это как угодно: предчувствием, интуицией, но я нужна там.
– Хорошо, – выдохнул король, – возьмешь с собой роту королевских гвардейцев. И не вздумай лезть под пули.
– Нет, конечно. – Сердце взволнованно заколотилось, я готова была пообещать звезду с неба, лишь бы уехать из дворца. Куда угодно, пусть даже на войну.
Эдвард грустно усмехнулся, заметив мою радость. Потом тяжело встал, как столетний старик, и отошел к окну. Я села ровнее, вытащила платок, вытерла слезы, провела рукой по волосам, проверяя прическу.
– Прости за истерику, – пробормотала смущенно.
– И ты прости, – бросил он, не оборачиваясь, – иногда я забываюсь. Ты права – я еще тот эгоист.
– Нет. – Мой голос был похож на скрип старой телеги. Как‐то сразу навалились усталость, безразличие и апатия. – Ты король. Ты думаешь прежде всего о стране. Это я эгоистка, думающая о себе, о собственном счастье.
Эдвард обернулся и с неверием уставился на меня.
– Я обещаю подумать над твоим предложением, – произнесла ровно, вставая, – когда вернусь в столицу, мы поговорим еще раз.
