Александра Никогосян
И не будет больше слёз
Игнат
Пламя разгоралось все сильнее, в нем появились не виденные раньше Натанэлем черные проблески. Ангел принял облик человека и мгновенно взбежал на второй этаж.
– Господи, помилуй! – шепнул Натанэль, остановившись у двери, за которой полыхал адский огонь.
Он отчаянно заколотил кулаком в дверь. Потом нажал на звонок, и не опускал палец до тех пор, пока за дверью не послышалось хриплое «Какого черта!»
– Доставка пиццы, – закричал Натанэль первое, что пришло в голову. Организовал себе коробку с горячей пиццей, поудобнее перехватил ее и снова принялся колотить в дверь.
– Проваливай! – послышалось из-за двери. – Я ничего не заказывал!
Черные проблески пропали, остался только багровый шар. И Натанэль уже без паники, чуть спокойнее, крикнул в ответ:
– Тополиная, шестнадцать? Квартира… Квартира шесть? Ну и открывай, у меня еще заказов куча!
Щелкнул замок, дверь приоткрылась. На Натанэля смотрел лохматый, с красными глазами, взвинченный до предела молодой парень.
– Говорю же, не заказывал ничего. Ошибка.
– Никакой ошибки, – устало ответил Натанэль. – Вот у меня записано. Заказ оплачен, так что забирай и распишись вот здесь.
– О, Господи… – простонал парень и взял коробку.
Натанэль внимательно разглядывал парня. Он был первым из всех, с кем ему пришлось работать в последнее время, на груди которого поблескивал крест. Слава Богу!
Парень не был пьяным, как можно было подумать. Нет. Абсолютно трезвый, только у него случилась огромная, страшная беда…
Он недавно плакал. Что должно было произойти такого, чтобы взрослый, здоровый, сильный молодой человек совсем недавно сидел в кухне, бился головой о стену и рыдал, как младенец?
Натанэль словно наяву увидел эту картину и, не спрашивая разрешения, протиснулся в дверь, мимо ошарашенного такой наглостью хозяина. Прошел в кухню. Парень зашел следом, бросил на стол коробку с пиццей. Помолчал, разглядывая «доставщика».
Такому не доставками заниматься, с его внешностью куда-нибудь в кино – самое то. Одни глаза чего стоят… Девчонки, небось, стаями за таким бегают… Впрочем, на все это парню было абсолютно наплевать, все эти мысли скользили где-то по самому краю сознания, никак не влияя на невыносимую боль…
– Ну, где тебе расписаться? Давай быстро и проваливай отсюда.
– Нигде, – сказал Натанэль и уселся на табуретку, внимательно разглядывая нож, воткнутый в стол, прямо в середину красивой скатерти… И беса, который сидел на столе рядом с ножом.
– Не понял…
Ангел внимательно взглянул в глаза собеседнику…
– Звонарев Игнат… верно? Кого ты собрался резать?
Тут до хозяина квартиры, наконец, дошло, что происходит нечто непонятное. И никакой пиццей этого не объяснишь…
Он устало опустился на табуретку напротив Натанэля. На глазах опять выступили слезы, но Игнат сцепил зубы, до боли сжал кулаки и сумел не расплакаться. Он немного помолчал, потом хриплым, прерывающимся голосом, заговорил:
– Они убили мою Лерку. Сначала ребенка, а потом Лерку… Мой Огонек… Моя жизнь. Я перережу всех, начиная от врача, медсестер, и заканчивая ее родителями, если их вообще можно так назвать! Они убили мою семью, а я убью их. Можешь так и записать. Ты ведь из полиции? Хотя… какая, к черту, полиция… Вы же там еще не научились мысли читать?… Впрочем, неважно… Даже если ты действительно всего лишь пиццу привез… Пойдешь как свидетель. Мне все-равно.
Натанэль слушал молча, внимательно разглядывая Игната, изредка бросая короткий взгляд на ничего не подозревающего беса.
Выговорившись, Игнат легко выдернул нож из стола и стал крутить его в руках. Хороший десантный нож. Очень хороший. «Витязь». С этим витязем он отомстит всем.
Багровое пламя разгорелось ярче, бес ловко перебрался к Игнату на плечо и неторопливо, внушительно, заговорил.
Несколько секунд Натанэль слушал речь беса, а потом решил, что пора с этим заканчивать.
Игнат до сих пор живет с перекрученным прошлым, надо развязывать последние узлы. Да и рогатому самое время провалиться.
Натанэль на секунду прикрыл глаза, затем расправил крылья и поднялся во весь свой немаленький рост. Подошел к Игнату. Сначала ни Игнат, ни бес, не поняли, что произошло.
Игнат молча смотрел на Ангела, ни в силах вымолвить ни словечка. Бес сориентировался быстрее. Завизжав, оп попытался бросить в Ангела каким-то огненным мячиком. Смешно. Натанэль сверкнул изумрудными глазами, прошептал молитву, и бес с тихим шипением растворился в воздухе.
– Господи, помилуй! – перекрестился Игнат. – А ты еще откуда здесь?!
– Меня послал Господь, чтобы помочь некоторым людям, – честно ответил Натанэль. – И тебе в том числе. Ты слишком доверчив. Только что, несколько секунд назад, у тебя на плече сидел бес и рассказывал тебе в подробностях, с кого лучше начать резню. Ты, Игнат, его очень внимательно слушал.
Ну, вспоминай, о чем ты думал минуту назад? Это были не твои мысли, понимаешь? Ты слушал врага.
Игнат отложил нож и глухо пробормотал:
– Не верю…
– Твое право.
– Лерка умерла, понимаешь, крылатый? – кажется, боль была настолько сильна, что Игната даже появление Ангела не удивило. – Мой ребенок и моя Лерка!
– Никто не умер. – Натанэль незаметно вернулся к человеческому образу, поправил кепку… Багровый шар тускнел и уменьшался в размерах…
Игнат недоверчиво посмотрел на Натанэля, даже не заметив перемен, которые произошли с обликом Ангела.
– Объясни! – потребовал он у доставщика пиццы и тут же в голове мелькнула мысль, что он просто сошел с ума.
– А чего тут объяснять? – пожал плечами «доставщик». – Просто позвони ей.
Игнат послушно вытащил из кармана телефон, провел пальцем по экрану…
Какое-то время молча слушал нежный голосок, доносящийся из трубки, потом прошептал «Я тебя тоже», и отключил телефон.
– Ну вот видишь! Слава Богу! – с улыбкой сказал Натанэль.
Игнат молча смотрел на него.
– Ну, чего смотришь? Приятного аппетита! Я побежал, у меня еще заказов – миллион!
Савельевы
… – Отличная работа, Натанэль! Ты сделал все, как надо. Ты спас всех! Ребенок родился.
… Нет, крест этот оставь себе. Это твоя награда…
Натанэль расплылся в счастливой улыбке и прижал драгоценный крест к груди. Получить такую награду из рук Спасителя – это… Это даже не просто счастье, это выше всех известных Натанэлю понятий и слов…
– И еще у Меня есть для тебя подарок. Поторопись, Натанэль. Через минуту ты должен быть на месте. Иди, малыш, тебя уже ждут!
– Благодарю Тебя, Господи! Благослови!
Натанэль расправил крылья и шагнул в небольшую уютную церковь Святой Троицы.
… Священник был молодой, статный, с очень умными и добрыми глазами и прятавшейся в бороде и усах улыбкой. Он держал в руках совсем маленькую девочку. Вот он поднял ее повыше, оглядел толпу родственников и друзей, и торжественно провозгласил:
– Крещается раба Божия младенец Серафима. Во имя Отца… Аминь! И Сына… Аминь!… И Святаго Духа… Аминь!…
Крестить внучку своего настоятеля, протоиерея Максима Савельева, священник почитал за большую честь.
Натанэль смотрел на «подарок», Ангелом-Хранителем которого он отныне становится, и от волнения у него трепетали крылья.
Серафима! Солнечный Зайчик с набережной, рыжая девочка, которой он подарил… подарит… свое перо.
***
В доме Максима и Лидии Савельевых царил праздник.
Из церкви домой вернулись радостные, счастливые, чуть возбужденные. Игнат гордо нес на руках Серафиму, следом шла сияющая Лера с огромным букетом цветов. Затем шумной радостной толпой шли гости, а замыкали процессию родители – матушка Лидия и настоятель церкви Святой Троицы протоиерей отец Максим.
Дома Серафиму унесли в детскую и уложили в кроватку.
Ангел-Хранитель малышки на секунду задержался в гостиной, разглядывая фотографию в тонкой изящной рамочке. Фото было сделано во время венчания Леры и Игната. Они стояли с горящими свечами в руках, счастливые, красивые, над их головами сверкали венцы, а из окна прямо на молодых падал широкий солнечный луч.
Февраль, три месяца до «дня икс». Сатана завязал первый узел в своей паутине…
***
Праздничное застолье было недолгим. Можно сказать – символическим.
Посидели часа полтора и стали потихоньку расходиться. Первыми откланялись певчие из храма, где служил настоятелем отец Максим. Чуть позже ушли крестные родители маленькой Серафимы. Последними проводили стареньких маму и папу батюшки. За столом остались только четверо.
Все уже подустали, притихли, и сидели молча, каждый думал о чем-то своем… За спиной каждого члена семьи стоял Ангел-Хранитель, а за отцом Максимом их было два.
– Папа, – неожиданно попросила Лера, – Может быть, сегодня ты расскажешь нам свою тайну? Ну ради такого дня. Расскажи, пожалуйста! Как ты пришел к Богу?
– И правда, Максим, – поддержала дочь матушка. – Рассказывай! Ты всегда говорил нам, что просто не представлял себе другого жизненного пути, кроме служения Богу. Сколько лет ты уже мучаешь нас своей тайной.
– Пожалуйста! – внес и свой голос Игнат.
– Мучаю? – искренне поразился батюшка. – Просто было не время… а сейчас… Сейчас, пожалуй, и расскажу.
Все притихли, глядя на задумавшегося отца Максима. Сидели, затаив дыхание, ждали, пока отец соберется с мыслями и начнет рассказывать. Все чувствовали, что этот рассказ будет необычным. И почему-то каждый из членов семьи был уверен, что этот рассказ коснется всех…
– Даже не знаю, с чего начать…
– Папа, начни с начала!
Отец Максим взглянул на Леру… Немного помолчал, вздохнул и заговорил.
– Возможно, вы мне не поверите. Но это действительно было. И было именно так, как я вам сейчас расскажу.
Лидуша, помнишь, ты сильно заболела, и совсем не выходила из дома? Нам тогда лет по шестнадцать было. Я очень тосковал по тебе, на улице мне делать было нечего, дома тоже. В общем, пропадал я без тебя. – отец Максим невесело улыбнулся и продолжил:
– И вот, в один из таких тоскливых вечеров, я полез на крышу… ты же помнишь, мы с тобой любили сидеть на крыше и смотреть на звезды… Так вот, полез я на крышу. Уже совсем стемнело. Я стоял почти у самого края крыши и смотрел в небо…
А потом… Потом меня откинуло на середину крыши и я увидел битву Ангела и беса. Вживую. По-настоящему. Я не знаю, почему Господь решил показать это мне, глупому влюбленному мальчишке… возможно, если бы я это не увидел своими глазами, наша жизнь повернула бы совсем в другое русло. И, скорее всего, я не стал бы священником. Ведь в юности я совсем не думал ни о Боге, ни об Ангелах, ни о душе…
– Пап, Ангел победил?
– Конечно! Но проклятия и светящиеся злобой кровавые глаза беса я помню до сих пор. Как же они нас ненавидят! Господи, помилуй! – отец Максим перекрестился и взглянул на иконы.
– Максим, – вмешалась матушка, – а ты помнишь, как выглядел этот Ангел?
– Да. Очень хорошо помню, – с легким удивлением ответил батюшка, словно и сам не ожидал от своей памяти такого подарка. – Это в бою он стал ангелом с крыльями и сверкающим мечом, а в начале он показался мне в обычном человеческом облике, и даже немножко поговорил со мной. Он высокий, широкоплечий, с прямыми каштановыми волосами и удивительными, изумрудными глазами…
– Изумрудными глазами… – словно эхо, повторила матушка. – А ведь он и ко мне приходил.
Все с изумлением уставились на матушку.
– Как – к тебе? – недоверчиво переспросил батюшка. – Когда?
– Когда у тебя мама умерла…
– Лида, что ты такое говоришь? Мои родители живут в соседнем доме, бодрые и здоровые, слава Богу! Они двадцать минут назад встали из-за этого стола!
Матушка не ответила, она прикрыла глаза, и стала растирать себе виски. Потом подняла жалобный, недоумевающий взгляд на мужа:
– Я знаю… Но… Он приходил ко мне именно в тот момент… Я ничего не понимаю. Я очень сильно тогда болела, видимо, какой-то бред… Господи, помилуй, надо же такое сказать!
Лера, до этого молча слушавшая родителей, поняла, что настала ее очередь. Она сделала глоточек сока, отодвинула стакан и призналась:
– Я тоже его знаю. Высокий парень с изумрудными глазами. Он подошел ко мне на улице, когда я шла делать аборт… – Семья с ужасом смотрела на Леру, а та, словно выпутываясь из какого-то тумана, пробормотала:
– Подождите, что я такое говорю! Какой аборт? Я шла в женскую консультацию, а он подошел ко мне и подарил икону, которая сейчас над кроваткой Серафимы…
– Ну тогда и я скажу, – неожиданно проговорил Игнат. – Я тоже знаю этого парня. И видел я его дважды. Первый раз, когда я собирался убить врача, который зарезал Лерку и Серафиму. То есть… Я не помню… Но он приходил ко мне, принес пиццу… Боже мой, какая глупость! Но это был он! Он показался мне в ангельском образе!
А второй раз… Этого я совсем не понимаю… Но второй раз я увижу его лет через шесть, когда мы с Серафимой будем гулять на набережной. Он даст Серафиме персик и подарит то самое перо, которое сейчас висит над кроваткой Серафимы. То есть, этого пера как будто бы еще нет. Но оно уже есть…
Семья молча смотрела друг на друга, не зная, как реагировать на открывшиеся тайны. Никто ничего не понимал, лишь отец Максим, подумав, произнес:
– Очевидно, что это один и тот же Ангел. И еще понятно, что ничего не понятно. Но Господу виднее. Все это происходило по Его воле. И если надо будет, Он откроет нам смысл всех этих чудес. А пока… Пока мы будем просто жить дальше.
Последние рваные клочья сатанинского морока рассеивались и исчезали во тьме.
эпилог
Натанэль расправил крылья и распростер их над детской кроваткой. В изголовье кроватки висела небольшая икона, совсем недавно подаренная Лере Натанэлем. А сверху, вставленное между стеной и иконой, чуть отсвечивало изумрудным светом белое перо с зелеными звездочками, которого, в общем-то, еще не должно было быть здесь…
В детскую вошла Лера… И увидела Ангела, прикрывавшего детскую кроватку белоснежными крыльями с изумрудным отливом. Ангел посмотрел на Леру веселыми зелеными глазами и улыбнулся:
– Здравствуй, Огонек!
Лера на мгновение остановилась, приглядываясь к Ангелу. Почему-то она нисколько не удивилась. И сразу поняла, что вряд ли увидит это чудо когда-нибудь еще. Она изо всех сил старалась разглядеть и запомнить его получше.
Потом робко протянула руку и погладила теплое шелковое крыло…
– Спасибо, – еле слышно прошептала она и тихонько выскользнула из комнаты.
Натанэль поднял голову, и сквозь все этажи, перекрытия, крышу, взглянул прямо в безбрежную бриллиантовую ночь.
– Слава Тебе, Господи! Как чудесно Ты все устроил!
– Это Любовь, Натанэль. Любовь. И никаких чудес…
А в кроватке крепко спала, сжав кулачки и улыбаясь свои младенческим снам, их маленькая святая Серафима.
Ангел особого назначения – 2. Серафима
…И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово
– ВЕРЬ!…
В. Цой
…Мне неведомы границы миров, я вижу и слышу то, что другим людям недоступно. Это прекрасно и… очень страшно. Много удивительного было в моей жизни – и встречи со святыми, и война с нечистью. Всегда мой Ангел был рядом, учил и спасал меня. И лишь один только раз мы с Натанэлем не справились со злой человеческой волей. Но теперь я знаю точно – смерти нет, и мой Ангел останется со мной навсегда. Есть много реальностей, много друзей и врагов, множество развилок и тропинок, ведущих в никуда. И лишь одна дорога в Вечность правильная. И Натанэль покажет путь. Итак, меня зовут Серафима… Привет.
***
Глава 1. Память о прошлом
Ласковый майский ветерок шуршал молодой свежей листвой, с реки доносился умиротворяющий, успокаивающий плеск волн. Вечер был на удивление теплым и приятным. Проходящие по набережной люди все как один выглядели счастливыми, на душе было легко и светло.
Лера и Игнат Звонаревы сидели на лавочке и о чем-то тихо беседовали. Высокий, плечистый Игнат обнимал маленькую стройненькую рыжеволосую жену за плечи.
Их шестилетняя дочка Серафима медленно, будто неохотно, раскачивалась на качели, меланхолично загребая носками белых сандаликов песок.
– Серафима! Зачем ты это делаешь? Ноги будут как у хрюшки!
– Ну и что? – печально, даже как-то безразлично, спросила Серафима. – Все равно дома купаться буду.
Детская площадка, где Серафима гуляла с родителями, расположилась на набережной реки. Кругом было очень красиво – цветы, деревья, аллейки и беседки. Но сегодня Серафиме ничего не нравилось. Ей было тоскливо. Она поминутно оглядывалась на реку, на бетонный парапет с чугунными резными вставками, отгораживающий набережную от воды, словно ожидала кого-то там увидеть…
– Серафимушка, что с тобой? – спросил Игнат. – Иди сюда, доченька, давай вместе посидим, поговорим.
Серафима сползла с качели и поплелась к родителям, волоча за собой слетевшую с головы шляпку. Втиснулась на лавочку между ними, прижалась головой к маминому плечу и сказала:
– Мне грустно…
***
Стоящий рядом с Серафимой ее Ангел-Хранитель Натанэль не уставал любоваться своей подопечной. Девочка она была резвая, шустрая, очень умная. И красивая. Да, очень красивая! Рыжая до изумления. Рыжие, с коричневыми крапинками, глаза, густые длиннющие темно-рыжие ресницы, тонкие, изогнутые изящной дугой рыжие бровки… Веснушки, как нарисованные солнышки, расположились ровненько на носу и немного по щекам, остальная кожа была белоснежной… Словно кто-то нежно и аккуратно расписывал хрупкую фарфоровую куклу.
А волосы! Ах, какие у этой малышки волосы! Цвета темного золота шелковые кудри тяжелой волной струились по спине почти до самой попы. Справиться с ними было очень сложно.
Сегодня, собираясь на прогулку, мама заплела ей две лохматые, непослушные косички, вплетя в них атласные зеленые ленты.
Но главная красота заключалась, конечно, не во внешности. У Серафимы было чуткое, нежное, отзывчивое сердце… Сама она этого еще не сознавала, но ее светлая душа жила в двух реальностях сразу, и ей дано было видеть и слышать то, о чем другие даже не подозревали.
Серафима ничему не удивлялась, она считала, что так и должно быть. Только много позже она поймет, что все не так просто.
Вот и сейчас… Натанэль понимал, что тревожит и печалит девочку. Ведь сегодня тот самый «день икс», день, в который замороченная и обманутая сатаной Валерия едва не сделала аборт… Серафима это чувствует. А еще, кажется, она начинает что-то вспоминать.
Воспоминания из прошлого, которого не было… Потому-то она и поглядывает на заборчик вдоль реки. Ведь там она познакомилась с ним – Натанэлем.
***
– Мам, пап! – вдруг закричала Серафима. – Вы видите? Видите? Это он!
Родители с недоумением переглянулись, Игнат пожал плечами, а Лера закричала:
– Серафима! Подожди, куда ты?!
Но Серафима уже соскочила со скамейки и бросилась к парапету. В недоумении оглядела пустое место, с обидой обернулась назад… И услышала:
– Привет, Девчушка-Конопушка! Я здесь. – Натанэль понял, что время пришло.
Серафима в восторге подняла глаза на Ангела.
– Это ты! Это правда ты! – закричала она, бросаясь к Натанэлю в объятия. – Я так по тебе скучала! Где же ты был?
– Слушай, Лера, а тебе не кажется, что она с кем-то разговаривает? – с сомнением и тревогой спросил Игнат.
– Кажется… Знаешь, пойдем лучше домой.
– Доченька! Собирай игрушки, мы уходим!
Но Серафима не слышала, она в восторге скакала вокруг своего Ангела, приплясывала и хлопала в ладошки.
– Тише, малышка, тише. Да, это я. И я всегда был рядом, просто ты меня не видела и не помнила. Но это наша с тобой тайна, ты помнишь?
Серафима прихлопнула рот ладошкой и быстро-быстро закивала головой.
Потом с гордостью взглянула на Натанэля:
– Я никогда ничего не забываю, вот!
– Доченька, ты забыла на качелях своего Миху, – сказал подошедший Игнат.
Натанэль чуть не рассмеялся, а Серафима охнула, резво развернулась на пятках, из-под сандаликов веером брызнули мелкие камушки и песок. Она помчалась к качелям, где одиноко сидел тощий, с длинными лапами и грустной мордой, любимый плюшевый мишка. Подхватила его за лапу и бегом вернулась к родителям.
– Все, конопушки мои, – сказал Игнат, – идем домой.
Игнат частенько называл своих «девочек» конопушками, не зная, что и Ангел-Хранитель его дочери зовет их так же.
Серафима испуганно посмотрела сначала на родителей, потом на Натанэля. Натанэль улыбался.
– Слушайся родителей, Серафима, я никуда не денусь. Раз уж ты вспомнила меня сама, то теперь ты сможешь разговаривать со мной и видеть меня в любое время. Главное – позови.
Натанэль взглянул на своих братьев – Хранителей Игната и Валерии. В его глазах светилась явная, неприкрытая неземная радость и любовь к маленькой Серафиме.
Ангелы Леры и Игната тоже были вполне счастливы. Их подопечные молодые люди были верующими, добрыми и нескандальными. А самое главное – они все любили друг друга.
