Александра Маркова
Чустя

Глава 2. Кто это в зеркале?

Это мальчишка!!!

Он скрючивается от боли, свернувшись клубком на холодном бетоне крыши, и извергает немыслимые, непередаваемые ругательства в мой адрес! Я вскакиваю, протирая от слез глаза и смотрю на него с изумлением.

– Дура! – кричит он, – Задницей своей мне всю кладку разбила!!!

Откуда он здесь? Зачем спас меня? Кто он?

Я не знаю его! Вижу впервые! Он точно не из нашей школы. И даже не с нашего района!

– Ты кто такой? – спрашиваю я тихо.

Он не отвечает мне. Встает на ноги, отряхивает брюки, а потом поднимает на меня глаза и тут же начинает орать:

– Ты совсем сбрендила? Умереть решила? О чем ты думала???

– Какое твое дело? – бурчу я себе под нос, отводя взгляд.

Но он будто не слышит меня, подскакивает ближе, хватает за плечи и начинает трясти, словно куклу:

– Эгоистка! Дура!!! Думаешь только о себе!!! Ты, хоть, представляешь себе, какую боль ты причинишь своим близким, если умрешь? Как будет чувствовать себя твоя мать, твой отец, твои друзья? Своим тупым поступком ты разрушишь их жизни!!! И мне плевать, почему твоя жизнь так невыносима, что ты решила ее закончить! – он отпускает мои плечи и закрывает лицо ладонями, на мгновение замолкает, а потом начинает кричать с удвоенной силой, – Возможно, кто-то никогда не сможет себя простить за то, что не сумел тебя спасти!!! – он говорит это с таким надрывом, с такой болью, словно про себя, а в глазах блестят слезы.

А я стою перед ним и не могу заставить себя прервать его монолог. Слушаю молча и чувствую эту его боль каждой клеточкой своего тела, впитываю ее в себя, и с каждым его словом ее становится все больше, она накапливается во мне, достигает своего пика и вырывается из меня громким несдерживаемым ревом.

Я падаю на колени и реву, словно трехлетнее дитя, растирая слезы по своему опухшему лицу.

– Ты чего? – вдруг спрашивает он, садясь рядом, – Не плачь… Ничто в этом мире не стоит твоих слез!

Я поднимаю на него свои отекшие от слез глаза и громко шмыгаю носом, стараясь загнать назад невесть откуда взявшуюся соплю…

– Ты должна бороться! Понимаешь? – он снова кладет свои руки мне на плечи, но в это раз не трясет, а обнимает меня по-дружески, заглядывает мне в глаза, – Ты можешь все изменить только пока ты дышишь! Твоя жизнь в твоих руках!

Я киваю, давая ему понять, что поняла, что согласна, но все еще не могу вымолвить ни слова.

– Ты должна обещать мне, что никогда не попытаешься сделать это снова!

Я киваю.

– Обещай! – требует он.

– Клянусь, – невнятно хриплю я и по-дурацки поднимаю вверх палец.

Зачем я так сделала? Это так… нелепо…

Он хмыкает в ответ, пряча внезапную улыбку, разворачивается на каблуках и идет к выходу. А я стою, обескураженная, и молча смотрю ему вслед.

– Ты идешь? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне у самой двери.

Я подскакивают от неожиданности, хватаю свой рюкзак и направляюсь следом. Мы спускаемся по крутой лестнице. Он идет впереди, я шагаю сразу за его широкой спиной и, почему-то, совершенно необъяснимо, чувствую себя под его защитой. Словно вокруг меня вырос кокон, сквозь стенки которого не может проникнуть в мой мир ни одна, даже сама пронырливая, гадость.

А потом мы спускаемся с ним на первый этаж в лифте. Просто стоим рядом, плечом к плечу и молчим. Я кидаю на него косые взгляды, пытаясь рассмотреть моего спасителя при свете ламп. Получается не очень… Но из того немногого, что мне удалось рассмотреть, я делаю вывод, что он довольно симпотный.

Высокий, темноволосый, с правильным профилем и длинными густыми ресницами. Почему у парней всегда такие пышные ресницы? Зачем им такая красота? Они ведь даже не ценят этого…. Любая девочка отдала бы жизнь за такие ресницы! Но, почему-то, природа дает их парням… Ну, что за несправедливость!

Негромкий звонок лифта сообщает, что путешествие закончено. Мой спаситель выходит вперед и, не оборачиваясь, пропадает за металлической дверью выхода.

Я даже не спросила его имя! И не сказала спасибо! Какая же я… невоспитанная!

Выскакиваю следом на улицу и ищу его глазами. Но его уже нет. Он ушел. Растворился в вечерних сумерках.

И мне пора домой…

И я, сделав глубокий, тяжелый вздох, смиряюсь с предстоящим нагоняем и бреду потихоньку по вечернему городу в сторону дома. Теперь мне уже некуда спешить. И есть время обдумать всю ситуацию и решить для себя, как жить дальше…

Ведь, я пообещала, что буду жить! И теперь мне придется бороться! Разбираться со своими проблемами самостоятельно. Хорошо, что завтра выходной, и у меня есть еще немножко времени на обдумывание стратегии…

***

А дома меня ждет настоящий переполох. Бабушка плачет, капая себе в рюмку успокоительное, мама прижимает ее к себе нежно и, в попытке успокоить, гладит по голове:

– Не волнуйтесь, вы так, – говорит он негромко, – Девочка у нас большая уже. Погуляет и вернется… Здесь совершенно не о чем переживать…

– Ну, почему она не берет трубку? Вдруг, с ней что-то случилось? Вдруг, ей нужна наша помощь? – причитает бабушка.

– Да, что вы, в самом деле, мама… Сами что ли не были молодой? Иногда подросткам нужно давать хоть немного свободы!

– Ой, не знаю… В наше время, дети были совсем другие! И люди были добрее… И машин столько не было на улицах… Ой, не на месте у меня душа… Ой, не на месте…

– Приперлась? – со злой ухмылкой выкрикивает Даня, оторвав глаза от смартфона.

Мама и бабушка поворачивают ко мне головы и смотрят на меня с осуждением.

– Ты где была? – спрашивает мама, – Почему трубку не берешь?

– Телефон сломался, – отвечаю я тихо, демонстрируя родным свою разбитую мечту, – Можно я пойду спать? У меня был тяжелый день…

– У нее был тяжелый день! – вскидывает руки бабушка, – Вы слышали? Это у нее был тяжелый день! – она хватается за сердце, – А, обо мне ты подумала? О матери своей подумала? Хочешь нас в могилу свести?

– Да, что вам будет…, – тихо огрызаюсь я.

Понимаю, что так нельзя, но ничего не могу с собой поделать.

– Ой, ну погоди у меня, – кричит бабушка, вскакивая с дивана и хватая свою трость, – Придет отец с работы, я ему все расскажу! Будешь целый год дома сидеть! Безвылазно! – и чтобы придать больше веса своим словам, она потрясает своей тростью в воздухе.

– Простите, – бурчу я, не слишком, впрочем, раскаянно, – Можно я пойду к себе?

– Иди уже, – говорит мама, махая в строну двери, – Успокойтесь, мама! Присядьте, выпейте валерьяночки… У вас же больное сердце! Нельзя же так себя изводить…

***

Я понимаю, что ба кричит не просто так, а потому что волнуется за меня. Понимаю, но все равно обижаюсь! Она ведь даже не знает, через что мне пришлось сегодня пройти. Не представляет даже в каком аду я живу последние несколько лет! Может быть, мне стоило бы ей все рассказать… Но я не могу…

Просто не знаю, с чего начать…

Я лучше полежу здесь тихонечко, уткнувшись лицом в подушку, и поплачу еще чуток, жалуясь на судьбу, если, конечно, у меня найдутся еще для этого слезы. Мне кажется, что они просто кончились, я, как будто стала пустой, просто оболочкой без наполнения, без чувств…

Всю ночь не могла уснуть. Лежала и смотрела в потолок, проигрывая прошедший день снова и снова. А теперь не могу проснуться. Ворочаюсь с боку на бок, стараясь скрыться от вездесущего солнца, но не желаю вставать.

– Иди завтракать, – говорит мама, заглянув в комнату.

– Не пойду, – отвечаю я из-под одеяла.

– У тебя все в порядке? – спрашивает она заходя и прикрывая за собой дверь.

– Нет.

– Не хочешь рассказать, что случилось? – спрашивает она, садясь на мою кровать.

– Нет.

– Что-то в школе? С парнем проблемы? – гадает она, но я упорно молчу, – Ну, ладно, – она похлопывает меня по плечу и встает, собираясь уходить.

– Ма-а-а-м, – неожиданно для самой себя говорю я, высовываясь из-под одеяла, – Почему я не красивая?

– Кто тебе такое сказал? – удивляется она, снова возвращаясь ко мне.

– Никто. Я просто знаю…

– Глупости! – ворчит мама, поправляя мне волосы, – Ты очень красивая! Сама красивая девочка на свете!

Конечно, что она еще может мне сказать? Она же моя мама… Ей положено говорить мне только приятные вещи, успокаивать, утешать…

– Научишь меня краситься? – спрашиваю я.

– Тебе это не нужно, – поджимает она губы, – Смотри, какая ты милашка! Зачем тебе эта краска?

– Нужно! – возражаю я.

Она задумывается на мгновение и произносит:

– Знаешь, у меня есть идея получше… Пойдем сегодня со мной в салон красоты?

– Правда? – мое настроение мгновенно меняется в лучшую сторону.

– Правда! – говорит она, смеясь, – А, теперь вставай, одевайся и давай к столу.

– Уже иду, – подскакиваю я с кровати.

– И не забудь извиниться перед бабушкой!

***

Я целый день была по-настоящему красивой! Меня постригли, уложили волосы, сделали потрясающий дневной макияж, маникюр, педикюр даже… А еще я провела незабываемые часы с моей мамой. Мы так много с ней разговаривали, так много смеялись, что я почти забыла про свои проблемы.

Я смотрела на свое отражение и не узнавала себя. Это была не я!!! Из зеркала на меня смотрела потрясающая красотка, словно только что сошедшая с глянцевого журнала. Боже! Я хочу выглядеть так всегда! Каждую минуту моей жизни, каждый божий день!

Теперь я знаю, какой я могу быть, если стереть все неровности и шероховатости, если умело скрыть все недостатки и подчеркнуть достоинства! Мне срочно нужно в магазин! Пока я помню, как называются все те баночки и коробочки, которые способны сделать из меня настоящую фотомодель!

Мы гуляем с мамой по большому центру под ручку, словно лучшие подружки, и я кидаю в свою корзину все, что попадается мне на глаза. Ведь, я же не знаю точно, что мне нужно, а потому беру все без разбора, чтобы уж наверняка не промахнуться с выбором.

– Ты погуляй пока, – говорит мне мама, – А, я сейчас вернусь, – и она пропадает за углом стеллажа, а я погружаюсь в мир тушей и помад с головой, совершенно не обращая внимания на окружающих меня людей.

– Не-е-е-ет, – слышу я совсем рядом знакомый голос и замираю на корточках, глядя на нижнюю полку, но уже не видя ничего перед собой, – Это не тот цвет, – недовольно тянет крыса Ирка, прижимая к себе свою лучшую подругу Аленку и крутя в свободной руке флакончик с помадой.

– Но тебе очень идет, – неуверенно отвечает Аленка.

– Что ты понимаешь? – небрежно кидает ей подруга и ставит коробочку обратно на полку.

Я встаю медленно и бочком стараюсь уйти с ее глаз в другой ряд, спрятаться, сбежать, пока она меня не заметила!

– Эй! – слышу я за своей спиной, и на мое плечо ложится тяжелая Иркина рука.

Я поворачиваюсь к ней, бледнея и покрываясь мурашками, ожидая до боли знакомого и такого унизительного «Чуча» в свой адрес, но то что я вижу, ставит меня в тупик.

– Простите, – говорит она учтиво, – Вы не знаете, где тут еще помаду можно посмотреть?

– Нет, – быстро кручу я головой, отворачиваюсь и быстрым шагом ухожу из поля ее зрения.

– Странная такая…, – слышу я за своей спиной.

– Ага, – отвечает Аленка, – Но, красивая, да?

– Да, ни че так, – соглашается Ирка, – Прикольная… Мне кажется, я ее где-то видела…

Я, наконец, скрываюсь за углом и обливаюсь холодным потом.

Что это было? Она не узнала меня?

Достаю из сумочки зеркало и смотрю на себя изумленно.

Неужели я настолько изменилась? Да, как такое вообще может быть?

Смотрю на себя еще раз, рассматриваю себя критично, пытаясь понять, пытаясь увидеть, а в голове звучат слова крысы, снова и снова:

«Ни че так… Прикольная!»

Я прикольная? Я???

Глава 3. Что здесь происходит?

– Настя! Вот ты где! – кричит мама через весь магазин, махая мне рукой.

Я машинально прикладываю палец к губам, умоляя ее не кричать. Она подходит ближе и говорит мне шепотом, таким дурацким заговорщицким тоном:

– Смотри, что я нашла!

Протягивает мне бархатную коробочку. Делает это с таким по-детски счастливым выражением на лице, что мне становится не по себе. Я открываю сюрприз и вижу сережки. Красивые! Такие маленькие аккуратные гвоздики с синими камушками. Я, конечно, не особо разбираюсь в этом, но мне кажется, что они золотые!

– Они идеально подойдут к твоим глазам! – верещит она, прикладывая свои кулаки к щекам.

Именно верещит, как делают девочки-подростки на концерте любимой группы, не в силах сдерживать эмоций. Если честно, это выглядит слегка крипово, и она явно переигрывает…

– Ага…, – отвечаю я с тупой улыбкой на лице, – Только есть проблема…

– ?

– У меня не проколоты уши…

– Правда? – ее изумлению нет предела, как будто все дети рождаются с дырками в мочках и их отсутствие – это какой-то неизлечимый недуг, – Ну, это ничего. Сейчас мы это исправим! – и она тащит меня назад в салон прокалывать мои бедные ушки.

А еще в бутик за новой юбкой и блузкой, и за туфельками, и за телефоном…

До самого вечера мы с ней гуляем по этому торговому центру. Мне кажется, не осталось ни оного магазина, куда бы мы не заглянули, и почти везде мама доставала кошелек. Вы только не подумайте, я не жалуюсь! Я, напротив, безумно счастлива, просто, немного устала…

А еще мне показалось, что с моей мамой что-то не так…

Она постоянно говорила, просто трещала без умолку, и это был самый обыкновенный пустой треп. Скидки, магазины, какие-то шмотки, туфли, сумки, салоны красоты… И так без остановки, целый день!

Мы сидели с ней в кафе, я пила кофе, а она мне что-то рассказывала… Но я уже не помню, что. В какой-то момент, звук ее голоса превратился для меня просто в фоновый шум, и я перестала понимать, что она говорит. Я погрузилась в собственные мысли, лишь иногда кивая ей головой, создавая иллюзию участия.

Я была снова на крыше, и снова видела своего спасителя, немного затуманено, но достаточно четко, проигрывала в своей голове его слова, а потом смотрела на маму и думала: «Заметила бы она, что меня больше нет? Расстроилась бы? Или ее больше расстроит то, что придется потратиться на похороны? А, может, она обрадуется поводу организовать мне шикарные поминки?»

На самом деле, я люблю свою маму, и она, скорее всего, любит меня… Вон, сколько всего мне накупила! Только у меня начинает складываться впечатление, что ее не волнует ничего кроме денег. А вернее, возможности их тратить.

Видели бы вы ее лицо, когда она поняла, что в кошельке закончилась наличка… Это было настоящее горькое горе во всей своей красоте. А когда терминал перестал принимать и карту, она совсем расстроилась и даже замолчала.

Мы возвращались домой в полной тишине, увешанные сумками до самых зубов и бесконечно уставшие. Я еле волокла ноги! Еще бы шесть этажей бесконечных магазинов! Туда-сюда, целый день без остановки. Тут кто угодно копыта отбросит.

Мы ввалились в квартиру, бросили пакеты на пол и расползлись по своим комнатам на ночлег. Я упала на кровать и закрыла глаза, но сознание выдернуло меня из дремоты, выдав большую порцию адреналина под ложечку, когда я вспомнила, что накрашена!

Я же не могу уснуть, вот так, в косметике! Нет, я могу, конечно… Только весь мой новомодный мейкап смотреться, а я еще не успела им налюбоваться как следует!

Усталость прошла мгновенно. Я вскочила с кровати и уселась перед зеркалом, рассматривая и зарисовывая на листок бумаги свое лицо. Чтобы не забыть! Чтобы быть в состоянии, если не повторить в идеале, то хотя бы приблизиться к нему завтра.

Как же не хотелось смывать всю эту красоту! Я даже не могу передать словами! Хоть вообще не ложись спать…

Всю ночь я сидела в своем новом смартфоне, не таком классном, как у меня был, но тоже очень хорошем. Читала паблики мейкаперов, смотрела ролики бьюти блогеров… В общем, училась!

Не удержалась даже и попробовала все-таки намалевать на своем лице красоту. Это оказалось сложнее, чем казалось! Я даже удивилась, с какой легкостью преображаются все эти красотки с Ю-туба, они как будто родились с кистью в руках! Здесь подмазали, тут подкрутили – и готово. У меня же стабильно не получалось!

Нужен был опыт! И, прежде чем отправится спать, я твердо решила посвятить все воскресенье своей внешности. К понедельнику я должна стать изумительной и неотразимой! Чтобы все мои одноклассники, во главе с крысой Иркой попадали со стульев, когда я войду в класс, а Семён понял, наконец, что он потерял.

***

– Вставай, курица! – ворвался в мой сон голос Дани, – Тебя бабушка есть зовет!

Вот, умеет же разбудить! Лучше любого будильника. Одна фраза – и сон, как рукой сняло.

И едва сознание прояснилось, откуда-то изнутри, с самой глубины живота, поднялся к груди нестерпимый мондраж. Какой тут: есть? Сейчас мне кусок в горло не пролезет. У меня столько дел, столько планов! Так много нужно успеть!

Едва разлепив глаза – подскакиваю к зеркалу, достаю свою новую косметику, кисточки, аппликаторы, спонжи. Раскладываю все аккуратно, любуюсь. Втягиваю воздух носом и начинаю ваять.

Тональная основа, румяна на скулы, нос, подбородок, припудрить чуток, чтоб не блестело… Ах, какая красота! Рисую брови. Стираю. Рисую снова…

– А-ха, – слышу за спиной, – Ха-ха-ха-ха-ха…

Данил вошел в мою комнату без спроса и потешается над мои внешним видом. Нет, не потешатся, а откровенно ржет, показывает на меня пальцем и снимает на камеру!

Вскакиваю, пытаюсь схватить наглеца. Он подпрыгивает, как напуганный заяц, и пускается наутек. Я за ним.

– Отстань!!! – орет он.

– Отдай!!! – кричу я.

– Это мое!!!

– Ты не имеешь права!

– А, ну, тихо! – бабушка хватает Даню за шкирку и внимательно смотрит на меня, хочет казаться строгой, но на губах ее играют зачатки улыбки, – Что он взял?

– Он меня сфоткал!

– Ах, ты негодник! – ворчит бабушка, забирая у брата телефон, – Удаляй немедленно!

– Нет!!! – кричит он, – Это же такой треш!

– Я понятия не имею, что значит это слово! Но ты немедленно удалишь фотографию с телефона или я пожалуюсь на тебя отцу! – чеканит бабушка.

Даня понуро подчиняется, а я победоносно улыбаюсь, поставив руки в боки. Он хоть у отца и в любимчиках, но тоже побаивается его. Это не может не радовать!

– И давайте, по тише, – говорит бабушка, – Маме нехорошо!

– Маме? – спохватываюсь я, – А, что с ней?

– Приболела, – говорит она, вздыхая, – Еще бы, столько работать… Пусть немного отдохнёт.

Я расстраиваюсь немного из-за мамы. Так странно. Вчера она была такая счастливая и полная сил. Я бы даже сказала, через чур… А сегодня не встает с кровати. Решаю, что будет не лишним, если я загляну к ней и узнаю, как у нее дела.

– Ма-а-ам, – негромко зову я, заглядывая в комнату.

– Ммм, – слышу в ответ.

– С тобой все хорошо?

– Угу, – невнятно отвечает она, – Устала просто…

– Может тебе покушать принести?

– Не нужно, – говорит она, и голос ее кажется мне каким-то совсем понурым, грустным.

С ней точно что-то не так! Как жаль, что она не хочет мне рассказать, что ее тревожит… Быть может, я бы смогла ей помочь. Я бы очень хотела помочь ей…

Но я ничего не могу сделать. Кроме того, меня сейчас занимают совсем другие вещи. Взрослые сами разберутся со своими проблемами, а мне нужно разбираться со своими.

Я возвращаюсь к себе в комнату и продолжаю воевать с кистями и красками, капля за каплей превращаясь снова из гадкого утенка в прекрасного лебедя.

***

Понедельник. Боже, мой! Как быстро летит время! Чтобы сделать себе макияж и прическу, мне пришлось встать на два часа раньше обычного. Внутри меня все клокочет, по телу пробегает мелкая дрожь в предвкушении неизвестности. Мне нехорошо… Это точно…

Косметика ложится на лицо слоями. И чем больше этих слоев, тем спокойнее я становлюсь. Мейкап, словно маска. отгораживает меня настоящую от этого мира, и мне становится немного легче дышать. Я одеваюсь, выпрямляю утюжком непослушные пряди и смотрю на себя в зеркало. Да! Я определенно нравлюсь себе! Я готова!

Иду по школьному двору и ловлю на себе удивленные взгляды учеников, удивленные, но не осуждающие, скорее восторженные. Даже шепот за моей спиной на этот раз совсем не злой. Не знаю, что они там говорят, но уверена, что что-то хорошее. Хочу так думать!

Замираю на мгновение перед дверью класса. Сглатываю ком, успокаиваю трясущиеся руки и распахиваю дверь.

Здесь все, как всегда… Шум, гам и несмолкаемый гогот.

– Вам кого? – спрашивает меня Сашка Иванов, сидящий у двери.

Смотрю на него мгновение и, не ответив, делаю первый шаг. Потом второй, третий… стараюсь держаться уверенно. Стараюсь ни на кого не смотреть. Иду к своей парте, кидаю на соседний стул свой рюкзак, сажусь и, наконец, поднимаю глаза на класс.

В помещении царит полнейшая тишина. Такого не бывает даже на уроках! Все взгляды прикованы ко мне, глаза расширены, рты открыты.

– Это Чуча что ли? – слышу я знакомый голос крысы, и перевожу на нее взгляд.

Аленка припадает к ее уху и что-то долго шепчет. Все это время Ирка сверлит меня взглядом, а потом кивает и злобно улыбается. Я смотрю ей прямо в глаза, не отвожу взгляд, стараюсь не отводить, хоть это и дается мне с трудом. Но, чтобы жить с волками, нужно быть волком… И даже если ты заяц, и даже если ты все та же Чуча внутри, ты не должна им этого показывать!

Звонок на урок прерывает нашу безмолвную перепалку. И я, наконец, могу расслабиться и отдохнуть морально от этого кошмара целых сорок минут.

Едва звенит звонок с урока, одноклассники приходят в движение, и я прямо чувствую, как сжимается вокруг меня кольцо ненависти и злобы. Я вижу, как крыса, окружив себя своими адептами, направляется в мою сторону. Я втягиваю голову в плечи и готова уже спрятаться под парту, но между нами вырастает Семён.

– Чу…, – говорит он и запинается, как будто пытается вспомнить мое настоящее имя, – Настя? – то ли спрашивает, то ли утверждает он.

– Чего тебе? – небрежно кидаю ему я.

– Да, ничего, – мнется он, неловко улыбаясь, – Я просто… поздороваться подошел.

– А? – хихикаю я, – Ну, привет.

– Как…? Что…? Ты это… прости меня, – говорит он потирая свою шею, – Я… это… погорячился чутка…

– Забыли, – говорю я и отворачиваюсь, делаю вид, что мне что-то нужно в моей сумке.

А внутри у меня все ликует! Это фурор! По крайней мере одну победу я точно смогу записать на свой счет!

Еще одни урок. Ирка не может сидеть спокойно, вертится, постоянно оглядывается, кидает на меня злобные взгляды. Немного боюсь, что она что-нибудь мне сделает. Постараюсь держаться в толпе и не оставаться одна. Надеюсь это поможет! А если нет?

Я ни при каких обстоятельствах сегодня не вышла бы из класса, если бы так не хотела в туалет! Вот, приспичит же, и никуда не денешься! Я еле дождалась момента, когда крыса покинет помещение, и почти бегом побежала в уборную.

Но едва я закончила свои дела и вышла из кабинки, меня обдало холодным потом. Они ждали меня! Три пары злющих крысиных глаз врезались в беззащитную меня, как острые лезвия.

– Посмотрите, – запела Ирка, – Наше Чучело размалевалось. И не узнать!

Хохот.

– Думаешь, мы под штукатуркой рожи твоей страшной не разглядим? – она хватает меня за волосы и опускает головой в раковину, включает воду и изо всех сил начинает тереть, смывая защитную маску с моего лица, размазывая, растирая ее большими красочными разводами.

– Пусти! – кричу я, пытаясь схватить ее хоть за что-нибудь, маша хаотично руками над головой.

Но я ничего не вижу, мне обидно и больно, а она крепко держит меня за волосы.

– Ты должна уяснить себе, Чучело, – шипит она, наклонившись с самому моему уху, – Где твое место! Еще раз увижу тебя с Семёном! Хоть один гребаный разок взглянешь на него или подумаешь о нем – тебе не жить!!!

– Что тут происходит? – разносится эхом по туалету голос завуча.

Боже! Я впервые в жизни рада ее видеть!