Александра Гусарова
Вторая
Глава 2
Стать любовницей женатого мужчины не так просто, как может показаться на первый взгляд. Любая более-менее разумная девушка это понимает. По статистике женатики не спешат бросать своих половинок, даже если и гуляют направо и налево. А большинство женщин вступают в отношения с одной целью: выйти замуж. Значит, в данном случае им просто ничего не светит.
Милослава не сразу решилась вступить в связь с Анатолием Михайловичем. Кобель он был знатный и с первого дня начал обхаживать молоденькую сотрудницу. Обладая высоким ростом, громовым голосом, широкой улыбкой и хорошо оплачиваемой должностью, мужчина легко покорял женские сердца. Его жена Аллочка, не то что бы смирилась с постоянными гулянками мужа, а просто перестала обращать на них внимание. Она как практичная женщина решила, что статус замужней дамы, хорошее материальное обеспечение и любящий отец для двух сынишек стоят дороже, чем ее личные амбиции. Со временем Мила даже с ней установила приятельские отношения.
Алла, наверное, догадывалась, что и со своим замом дражайший муженек иногда, как говорит молодежь, перепихивался. Но Милослава ни в коей мере не претендовала на роль жены, и разрушать семью главного врача не стремилась. Поэтому она относилась к ней вполне терпимо. Даже могла иногда выпить по-дружески чашку кофе в кабинете зама в ожидании мужа, обсудить последние сплетни и пожаловаться на похождения половины, зная, что та в полной мере разделяет ее возмущение.
Милу же на этот шаг толкнуло полное отсутствие достойных мужиков в окружении. Была, конечно, в интернате парочка крепких санитаров да холостой охранник дядя Митя, в возрасте про который говорят «совсем за…». Но заму связываться с ними было как-то не по статусу.
Одно время женщина даже пыталась знакомиться по интернету. Благо соответствующих сайтов расплодилось великое множество. Но очень скоро выяснилось, что реальных претендентов в мужья там не водится. Вернее, были мужчины, готовые жениться на ней хоть завтра, да только они ее совершенно не прельщали. И внешность не та, и положение не то, да и чего-то положительного в ее жизнь, кроме члена, они внести были не в состоянии, мечтая о теплом женском теле, уютно квартире и материальном достатке, который даст потенциальная жена. Или были экземпляры, имеющие статус, кошелек, но искали они не партнера по жизни, а домохозяйку и бесплатную прислугу в одном лице с функцией половой партнерши. А знакомство с иностранцами обычно заканчивалось на фразе: «я попал в непредвиденные обстоятельства, вышли мне, пожалуйста, тысячу долларов!».
В итоге в одно прекрасное весеннее утро Милослава Олеговна сдалась на милость победителя прямо на рабочем столе его кабинета. С той поры так и повелось пару раз в неделю. Дальше их отношения не заходили. Ложных обещаний Анатолий Михайлович не давал, за что она его по-своему уважала. И грусть на девушку накатывала лишь по выходным и праздникам, когда она оставалась совершенно одна. Поэтому очень часто зам главного врача проводила свои выходные на рабочем месте, где ее знали, ценил и по-своему любили многочисленные постояльцы и сотрудники.
Новая секретарша Лина Луевская появилась у них в пятницу. А в субботу, придя на работу, Милослава Олеговна обнаружила ту за уборкой и обустраиванием чуланчика, выделенного ей под жилье. Девушка в спортивных штанах, вытянутой футболке и с волосами, забранными в хвост, усердно мыла запыленное окно под потолком. Два постояльца толкались тут же, беззлобно зубоскаля и пытаясь наладить контакт с новой сотрудницей. Лина от них отмахивалась и ворчала, что они лишь ей мешают.
Мила, завидев эту картину, тут же пресекла поползновения мужиков и отправила их на склад за мебелью, которую можно было там отыскать. Благо завхоз Ольга Петровна сегодня была на месте. В итоге для Лины выделили кровать с матрасом, письменный стол и шкаф без дверки. Но девушка была рада и этой мебели на первое время. Мужики уже были готовы все внести в комнату, но женщины их притормозили, объяснив, что сначала нужно вымыть полы и вынести мусор, пока мебель не мешает. Поняв, что веселье откладывается, пациенты удалились в поисках других развлечений.
Когда Лина собиралась идти с ведром за очередной порцией чистой воды, на пороге комнаты появилась соседка.
– Добрый день! А вы что тут делаете? Может, нужна моя помощь?
– Ой, спасибо, я уже все заканчиваю!– широко улыбнулась Лина, с интересом разглядывая женщину необычной внешности. Она совершенно не ожидала, что в интернате психоневрологической направленности могут жить такие красавицы.
– Лина, я бы так сразу не отказывалась от помощи, – улыбнулась Милослава. – У Иллии есть уникальный талант делать из хлама конфетку и создавать уют там, где это казалось бы невозможно!
– Ну, если из этого можно сотворить уют, – девушка обвела взглядом рухлядь, которую ей выделили в качестве мебели, то я буду очень благодарна.
Врожденное чутье и природный вкус Иллии сумели сделать практически невозможное. Мила с удивлением разглядывала и не узнавала бывший чулан. Пациентка за 20 лет жизни в интернате сумела обзавестись кое-каким мелким скарбом. Без сожаления вытащила тяжелые нити из покрывала и соорудила из них символическую шорку, которая отгородила кровать от остального пространства, сделав уютный спальный уголок. У покрывала в комплекте были еще два пледа меньшего размера. Откуда она их взяла, история умалчивает. Но в качестве накидки на стул и дорожки на стол они вполне пригодились, создавая подобие уюта. Поход в святая святых завхоза помог обзавестись небольшим огрызком ковровой дорожки, которого хватило, чтобы соорудить небольшой прикроватный коврик. А еще у Иллии обнаружилось панно из сушеных цветов в рамке, которое очаровательно украсило стену, закрыв собой дырку в обоях.
– Удивительно! – воскликнула Лина, – вы даже себе представить не можете, какое чудо совершили.
Девушка оглядела свое новое жилище с удовлетворением и предложила в честь новоселья выпить чаю. Чайник нашелся в кабинете у Милы, сама Лина побежала в магазин, который был на территории интерната за печеньем, а Иллия пошла к себе переодеться и вымыть руки. В итоге она появилась у соседки самая последняя. А Луевская решила узнать чуть-чуть больше про эту удивительную женщину у начальницы:
– Милослава Олеговна, а ведь она отнюдь не дура! Или я что-то не понимаю?
– Я тоже в этом уверена. И если у нее и есть какой диагноз, то он скорее для психолога, а не психиатра. Я ей предлагала поспособствовать с выпиской, но Илли отказалась, сославшись, что ей просто некуда пойти.
– А я ведь даже не знаю, чем отличается психиатр от психолога! – смутилась секретарша. – Хотя мне это, наверное, нужно знать?
– Да ничего сложного, – засмеялась женщина. – Если ты, например, обратишься к психиатру с психологом по поводу бессонницы, то первый выпишет тебе снотворное, а второй предложить посчитать овец. У Илли нет клинического диагноза. Но в ее жизни что-то произошло, что затуманило ее сознание, а она не хочет выныривать из этого беспамятства.
– Значит, я без опаски могу с ней подружиться? – уточнила Луевская.
– Вполне! Она абсолютно адекватна, пока не заходит речь о ее прошлой жизни. Она считает себя урожденной страны со странным названием Ильбрук и даже говорит на языке этой страны.
– У меня была пятерка по географии, но я про Ильбрук даже не слышала! – округлила от удивления глаза Лина.
– В этом все и дело. Но этот язык реален, как мы с тобой сидящие здесь и не является бреднями воспаленного мозга. Да и ее рассказы точны даже в мелочах. Такое чувство, что это все с ней происходило на самом деле.
– И что вы про это думаете?
Но ответить Милослава не успела, так как в комнату вошла Иллия, неся с собой коробку конфет:
– А это от меня к чаю! – улыбнулась женщина, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках.
Уставшие, но довольные женщины потягивали чаек и неспешно беседовали на разные темы.
– А хотите я вам свои фотографии покажу? – вдруг предложила Лина. – У меня их не много, сейчас в основном все снимки храню в социальных сетях, но альбом я с собой вожу. Все-таки память об интернате и прошлой жизни.
Милослава любила разглядывать снимки знакомых и незнакомых людей. Они ей как специалисту в области человеческих душ могли очень многое рассказать. А Иллия была согласна на любое развлечение, скрашивающее ее одинокое существование. И женщины с любопытством склонились над толстым альбомом в клетчатой обложке и клеенчатыми файлами, удерживающими фотографии.
– Это мои родители, – показала она фото улыбающейся пары. – Они погибли, когда я перешла в восьмой класс, а меня отправили тоже в интернат, только для детей-сирот. Это наш класс. А это моя ближайшая подруга по интернату Юлька Саттарова!
Как ни странно, последний снимок вогнал Иллию в ступор, а затем она прошептала сдавленным от волнения голосом:
– А откуда эта девочка оказалась в интернате?
– Не знаю, говорят, ее подкинули, когда она сама была совсем малышкой, – пожала плечами Лина. А Мила с тревогой посмотрела на пациентку, которая резко побледнела, покрылась бисеринками пота. Затем с протяжным стоном схватилась за сердце и потеряла сознание.
–Ланс, какой страшный сон мне сейчас приснился! – прошептала Иллия, открывая глаза. Но вместо любимого лица над ней склонились две встревоженные женщины. Первая – почти подруга, начальник этого богоугодного заведения, а вторая – совсем молоденькая новая секретарша. И реальность вместе с горькой правдой ворвалась в ее мозг. Это не сон, это бытие, в котором по ее подсчетам она живет уже более двадцати лет.
– Простите! – сконфуженно пробормотала женщина вновь, – что со мной случилось?
– Я уже хотела бежать за нашатыркой! – ответила с грустной улыбкой Милослава, пожимая плечами. – С вами случился обморок, явно на почве сильного нервного потрясения. Но мы так и не поняли, что послужило катализатором.
Иллия прикрыла глаза, силясь вспомнить, что произошло несколько минут назад.
– Фотография! – взволнованно ответила женщина на вопрос. – Покажи мне еще раз фотографию, где вы с подругой!
Лина дернула плечиком и протянула ей любительский снимок, где они с Саттаровой позировали перед камерой на последнем звонке. Тогда еще счастливые и верящие в светлое будущее. Сейчас же Луевская подрабатывает секретаршей в дурдоме, не в состоянии продолжать учебу на очном отделении. Да и нужна ли ей эта учеба, если она всегда грезила о сцене, славе, море цветов и поклонников? А в итоге станет скромной библиотекаршей. А от Юльки ни слуху, ни духу. Последний раз она ее видела, когда уютно свернувшись калачиком, та спала под кустом в интернатском саду. Может, обиделась на нее, а может и скатилась по наклонной дорожке?
– Что вас так взволновало в этом снимке?– участливо поинтересовалась Милослава.
– Эта девушка… Юлия! Она как две капли воды похожа на моего мужа Лансера. И если бы это было возможно, я бы решила, что это моя дочь Ули.
Лина заинтересованно посмотрела на женщину, вслушиваясь более внимательно в ее голос, а затем задумчиво ответила:
– Я когда вас услышала в первый раз, то удивилась тому, что голос показался мне очень знакомым. А сейчас просто уверена, что у вас с Юлькой абсолютно одинаковые голоса. Если я закрою глаза, то создается впечатление, что это подруга разговаривает со мной. А еще у вас одинаковые родинки над верхней губой.
Из глаз Илли выкатилась слезинка:
– Неужели моя крошка тоже оказалась в этом мире? Но почему? Где она может быть сейчас?
–На первые два вопроса я ответить не в состоянии, – по-дружески пожала ее холодную ладонь Мила.– Но где она сейчас, думаю, Лина нам ответит.
После этих слов она обратила внимание, что щеки Луевской заливает пунцовый румянец. Что-то в их отношениях явно не так. И в подтверждении мыслей девушка отрицательно покачала головой:
– Мы не очень хорошо расстались. Поэтому связь не поддерживаем. Только я знаю, что она хотела поступать на физмат университета.
– Триединый, за что мне эти испытания? – всхлипнула Иллия.
Зам приобняла женщину, ласково поглаживая по плечу:
– Иллия, не переживайте! Девочки могут не поддерживать отношения, но учебное заведение обязано отслеживать трудоустройство или обучение своих выпускников. Я при первой е возможности доеду до них и все разузнаю.
Старшая женщина положила свои прохладные пальцы поверх ладони зама:
– Спасибо! Возможно, у меня появиться стимул для жизни или, наоборот, я смогу спокойно умереть!
– Про какой мир вы ведете разговор? И как Юлька может оказаться дочерью такой молодой женщины? – непонимающе захлопала глазами Лина, когда до нее дошел смысл разговора.
– Мне скоро исполнится пятьдесят!– пожала плечами женщина. – Поэтому я вполне подхожу для роли матери двадцатилетней девушки.
– А иной мир – это особенности ее диагноза, про которые я тебе рассказывала, – шепнула доктор на ухо. На что Лина понимающе закачала головой, решив про себя, что неплохо бы заиметь такую болезнь, когда особо не видно, что ты дурочка, но внешний вид остается неизменным с годами.
Милослава же объявила, что после таких переживаний Иллии необходимо отдохнуть, и повела женщину в ее комнату, напоследок бросив секретарше:
– А тебя с новосельем! Надеюсь, что ты вольешься в наш небольшой коллектив!
***
Через три дня после ночного дежурства у Милославы Олеговны был выходной. Обычно она в такие дни все равно приходила на работу, но сегодня решила воспользоваться возможностью и съездить в соседний городок. Женщина рассудила, что в детском доме в выходные дни вряд ли она сумеет застать начальство, а вот в будние эта вероятность сильно увеличивалась. Поэтому она сутра пораньше отправилась на автовокзал, чтобы до вечера успеть вернуться домой.
Городок встретил ее тишиной. После шумного мегаполиса она казалась какой-то неестественной. И женщина, прикрыв глаза, пару минут постояла и просто ей наслаждалась. Потом набрала в навигаторе нужное направление и отправилась узнавать судьбу Юлии Саттаровой.
Пройдя через проходную, она зашла на территорию детского дома и поднялась на второй этаж административного корпуса. Прямо напротив лестницы находился кабинет директора. На тяжелой бронзовой табличке красовалась имя владелицы кабинета – Розалия Назиповна Хатдуллина. Мила боялась, что ей придется идти среди сирот, и они будут хватать ее за руки и кричать: «Мама! Мама!». Именно так она себе представляла детский дом. Но ребятишки были хорошо одетыми, с довольными мордашками играли за забором и на нее внимания не обратили. Девушка постучалась и, получив ответ, вошла внутрь.
– Здравствуйте! – несвойственно робея, поздоровалась она.
– Добрый день! Проходите, присаживайтесь! – пригласила ее к столу худощавая женщина с черными с проседью волосами, убранными в низкий почек и смуглой кожей, покрытой сеткой ранних морщин. – Чем могу быть полезной?
Женщина обе на секунду замолчали, изучая друг друга. Мила это делала на автомате по своей профессиональной привычке, а Розалия Назиповна всегда оценивала входящих в эту дверь с точки зрения потенциальных приемных родителей.
– Я доктор Самсонова Милослава Олеговна, заместитель главного врача республиканского психоневрологического интерната, – представилась Мила.
– Странно! – темная бровь директора удивленно взмыла вверх. – Ваш контингент у нас не обучается!
– Да я совсем не по профессиональной деятельности, вернее не совсем. У нас есть пациентка с амнезией, – Мила решила немного слукавить.– А недавно устроилась на работу ваша выпускница Лина Луевская. Помните такую?
– Еще бы я ее не помнила, – усмехнулась директриса, – такие детки из полноценных семей у нас редко появляются и очень сильно отличаются от остальных. Так что там с Луевской?
– С Луевской все в порядке. Просто она показывала этой пациентке свои фотографии и та, увидев фото тоже вашей выпускницы Юлии Саттаровой, заявила, что это ее дочь. А мы цепляемся за любую соломинку, чтобы помочь нашим пациентам, – объяснила девушка.
– Сомневаюсь, что Юля та, кто вам нужен. Ее подбросили к нам на порог больше двадцати лет назад примерно в возрасте трех лет. И даже родная мать не в состоянии узнать ребенка через столько времени.
– Я все понимаю, – кивнула гостья в ответ, – и Иллия тоже отдает себе в этом отчет. Просто она утверждает, что девочка как две капли воды похожа на ее мужа. И я бы хотела с ней встретиться и просто переговорить. Ничего более. Вы можете подсказать, где я смогу ее найти?
Розалия Назиповна встала из-за стола и подошла к окну, пристально разглядывая играющих детей, словно в ее кабинете не было посетительницы. Мила даже почувствовала себя несколько неловко. Но хозяйка кабинета вдруг начала говорить, так и не повернувшись к ней:
– Юлька всегда была моей любимицей. Это я нашла ее на пороге детского дома, я дала ей имя. У меня никогда не было своих детей, а ее считала почти дочерью, хотя нам такое строго запрещается. И я всегда переживала, что они подружились с Линой. Та девочка была очень непростая, знающая себе цену и готовой идти по трупам к достижению цели. Она практически забивала Юльку своим напором. Я переживала, что она теряется на ее фоне, надеялась, что Саттарова отвечает мне взаимностью, считая если не мамой, то хотя бы близким человеком. Но она не появилась в интернате ни разу, даже ни на одном вечере встречи выпускников ее не было. Искать ее я считаю не этичным. Бывает, что дети хотят забыть про наше заведение как про страшный сон. Но если вам это все-таки удастся, то, пожалуйста, сообщите мне о ее судьбе.
Затем женщина быстро повернулась и прошла к шкафу с амбарными книгами. В одной из их велся учет поступлений и трудоустройства выпускников детского дома. Проведя длинным худым пальцем по буквам, она остановилась на строчке «Саттарова Юлия Сергеевна». Рядом был обозначен университет и факультет математики.
– Это все, что я про нее знаю! – вздохнула женщина. – Не подумайте, что я совсем безразлична к ее судьбе. Даже просила знакомую тайно узнать для меня об успехах девушки. Но оказалась, что она, сдав сессию на отлично, взяла академический отпуск и больше в стенах университета не появлялась.
Милослава поблагодарила женщину, пообещав, что обязательно сообщит, если что-то узнает. Задачка оказалась гораздо сложнее, чем представлялась на первый взгляд. Но если не она, кто поможет Иллии? Поэтому следующий выходной решено было посвятить альма-матер, в которой и она когда-то училась сама.
Глава 3
Придя домой, Мила согрела себе чай, достала булочки, купленные по дороге, и села за стол перекусить. Сколько раз девушка давала себе слово, что будет полноценно питаться? Но, увы, это все так и оставалось мечтами. И если на работе она ходила в столовую для пациентов, где кормили хоть и не очень вкусно, но зато с выдержанными калориями и белками-жирами-углеводами, насколько это возможно на 145 рублей в день, то дома отрывалась по полной, покупая разные вкусности типа булочек и мармелада, которые любила безмерно. Зато сладкое помогало успокоиться, сосредоточиться и прийти к какому-либо решению. А сейчас ей именно это и нужно было.
Что она имела на данный момент? Как-то все странно и непонятно было с этой Юлией Саттаровой. Ребенка подбросили в детский дом в возрасте трех лет. Обычно такие дети разговаривают с трудом и становятся постояльцами ее родного заведения. А эта девушка отлично училась и умудрилась поступить далеко не на самый простой факультет. Значит с умственным развитием у нее полный порядок. Но что произошло дальше?
Из размышлений ее вырвал телефонный звонок:
– Кисонька, ты сегодня же выходная, а у меня жена уехала. Не хочешь встретиться?
Голос Анатолия Михайловича ласкал и притягивал как обычно. Но в этот миг Мила поняла, что не хочет, чтобы эти инсинуации имели отношения к ней. Она решила, что больше не будет таких тайных встреч. Люди вот по двадцать лет не раскисают и верят в лучшее, а она завела женатого любовника и чего-то ждет?
– Анатолий Михайлович, простите. Но я сегодня сильно занята. У меня тут семейные дела нарисовались.
– Жаль! – голос на той стороне погрустнел. – А я так надеялся, ждал. Ну, нет так нет.
Мила поняла, что любовник, хоть и с неохотой, но уже просчитывает варианты, кому еще можно позвонить и приятно провести время на внезапно выдавшейся свободе. А она вернулась к своим размышлениям. В отличие от интернатов, учебные заведения по субботам работали. Поэтому через два дня она решила наведаться в универ. Даже усмехнулась, что чувствует себя если не Шерлоком Холмсом, то мисс Марпл точно.
***
Главный корпус университета встретил Милославу прохладой и большим мраморным фойе. Как она, оказывается, давно здесь не была! В ее бытность при входе были синие решетки гардероба и четыре облупленных столба, изображавшие из себя колонны. А сейчас холл больше походил на какое-то официально здание. Поднявшись на третий этаж, она подошла к кабинету ректора и, немного помедлив, шагнула в приемную.
Секретарша была сильно занята. У нее в компьютере никак не хотел сходиться карточный пасьянс. Поэтому неожиданную посетительницу она встретила гневно нахмуренными бровями:
– Вы что хотели? – уточнила дама, даже не ответив на приветствие вошедшей женщины.
– Могу ли переговорить с Николаем Викторовичем? – уточнила Милослава.
– По вопросу? – не сдавалась секретарша.
Девушка поняла, что просто так ее никто не впустит, поэтому нужно немного приоткрыть карты:
– Я заместитель главного врача республиканского психоневрологического интерната. Мы разыскиваем родственников одной пациентки. По непроверенным данным ее дочь обучается у вас в университете. И я бы хотела ознакомиться с ее личным делом.
– Письменный запрос и документ, подтверждающий личность есть? – уже более приветливо уточнила дама за компом. Для посетителей, которым не нужно было улучшения оценок для нерадивых чад или сдачи хвостов, секретарша переставала быть монстром на страже хозяина.
– Да, конечно! – Мила протянула паспорт и запрос. Благо, подпись у начальника была очень простой и она часто, причем с его согласия расписывалась за него.
Секретарша достала бланк с готовой подписью ректора, написала на нем пару строк и с улыбкой протянула посетительнице:
– По таким мелочам Николая Викторовича не стоит тревожить. Идите в деканат физмата, вам там все выдадут.
Мила порадовалась тому, что пока все получается очень легко. Но только радость эта оказалась преждевременной. Из личного дела девушки она ничего нового не узнала. Оно лишь подтвердило слова Розалии Назиповны. И да, первую сессию девушка сдала на отлично, подтверждая сомнения Милославы. Посмотрев на грустное лицо посетительницы, на помощь пришла секретарша теперь уже физмата:
– Я бы вам советовала сходить в третье общежитие. Там комендант Галина Николаевна знает все про всех. Может она что-то подскажет?
Девушке больше ничего не оставалось делать, и она пошла в общагу. Комендантша хоть и была суровой женщиной, действительно знала все про всех. Узнав про то, что Юлю разыскивает, возможно, родная мать, женщина тяжело вздохнула и поведала грустную историю, что сирота забеременела невесть от кого и по ее совету ушла в кризисный центр для женщин. При этом женщина не преминула наградить лестными эпитетами весь мужской род вместе взятый. А Милослава отправилась в этот центр.
***
–Юлия Саттарова? – мелкие кудряшки завхоза центра реабилитации колыхались на голове в такт ее словам, задорно подпрыгивая вместе с открывающимся и закрывающимся ртом. – Был такая. А вы говорите, что от ее матери пришли? Она у нас коляску украла! Взяла ее, ушла гулять с ребенком и больше не вернулась! Хоть намекнула бы кому, что ли!
Женщина говорила и говорила, а Мила вдруг отчетливо поняла, что эту кудрявую даму совершенно не заботила судьба пропавшей девушки. Таких одиноких и никому не нужных здесь проходит сотни, если не тысячи. Накормили, обогрели, спать уложили… И на том спасибо, на улицу не выбросили.
– А вы в полицию о пропаже человека заявляли? – решила все-таки уточнить она.
– Я не в курсе! Этим занимается директриса. Но я же уже объяснила, что Наталья Николаевна на больничном. Появится не раньше следующей недели. Представляете, у нее выявили туберкулезную палочку! И это в нашем заведении, где бывают молодые женщины с детьми. Возможно, она от них и заразилась! Хотя у нее любовник недавно из зоны вернулся…
Мила устало прикрыла глаза, слушая болтовню о неизвестной Наталье Николаевне. Кудряшки продолжали прыгать, рот открываться и закрываться, а девушка понимала, что это очередной и, похоже, окончательный тупик. Куда идти дальше она уже не знала. Разве что в полицию, но, видимо, о пропаже Юлии Саттаровой там даже не догадывались. Потом собравшись с мыслями зачем-то спросила:
– А куда она обычно ходила гулять? Есть место, где можно найти ее следы?
– Гулять? – удивилась кудряшка. – Нормальные девушки все гуляют в парке, а она обычно на набережную ходила к большому мосту. Там же сыро и ветрено. Нормальные жители редко бывают, а она все уединения искала. И вообще нелюдимая какая-то была! А следы вряд ли остались. Она уже больше года как пропала.
–Спасибо! – поблагодарила девушка собеседницу и решила пройти до этого самого моста. Вдруг это неприглядное место с точки зрения завхоза что-то и подскажет.
Мила медленно брела навстречу холодному и сырому ветру, зябко ежась от его порывов. Но зато мозги он прочищал великолепно, помогая выстраивать логические цепочки. Да только эта цепь обрывалась с большим знаком вопроса. И конец от нее даже не проглядывался. Подойдя близко к старому мосту, девушка вдруг неожиданно уткнулась носом в мужскую грудь. Она была готова поклясться, что секунду назад здесь никого не было.
Подняв голову, обнаружила мужское лицо с холодными голубыми глазами, губами, сжатыми в упрямую линию, и волосами цвета снега. Точно такие же волосы были у Иллии: абсолютно белые, но не седые. Мужчина придержал ее за плечи руками, чтобы девушка не упала.
– Простите, я вас не заметил! – сказал он приятным баритоном.
– Ничего страшного! – ответила она ему в унисон.
Мужчина как-то очень странно посмотрел и криво ухмыльнулся. Затем сделал шаг от нее в сторону, наклонился и подобрал небольшой камушек, подкинул его в воздух, а затем, поймав, зажал в кулаке и, развернувшись, пошагал обратно к мосту. Милослава же замерла, вдруг осознав один странный факт: мужчина говорил не на русском языке. Это был тот странный язык, который она учила с помощью Иллии. Она уже хотела догнать мужчину и задать ему тысячу вопросов, но он исчез, словно и не появлялся вовсе.
***
Юные девочки, когда только-только вступают в пору взросления, очень остро переживают любые контакты с противоположным полом. Они с подругами могут часами обсуждать, кто на кого посмотрел, что сказал, как улыбнулся. А уж если одной из них посчастливится с кем-то поцеловаться, то разговоров хватит на неделю. Милослава, стоя дома под горячими струями душа, находилась сейчас в примерно таком же состоянии. Единственное, ей не с кем было обсуждать происходящее. Поэтому она рассуждала и обсуждала все сама с собой.
Во-первых, она была очень рада тому факту, что не пошла на поводу у шефа и банально отказала ему в сексе. Было такое чувство, будто много килограммовый груз с себя сняла. И у нее вдруг появилось чувство самоуважения.
Во-вторых, она снова и снова переживала столкновение с тем незнакомцем, словно он был старшеклассником, попавшимся ей навстречу в школьном коридоре и лукаво дернувшим за косичку. Она вспоминала крепкие пальцы, обхватившие ее плечи, холодные глаза, плотно сжатые губы и твердую грудь, в которую уткнулся ее многострадальный нос.
Мужчина был примерно одного роста с Анатолием Михайловичем, но грудь второго никогда не отличалась особой жесткостью. И если в костюме шеф походил на мачо из бразильского сериала, то в раздетом виде это был мягкотелый индивид с уже намечающимся пивным животиком. Незнакомец же на ощупь походил на камень, лишь с тем отличием, что был теплым или даже горячим. Руки девушки лежали на нем буквально пару секунд, но ощущение прочно врезалось в мозг.
– Господи, наваждение какое-то! – Мила высказала самой себе или может душу, используя его в качестве благодарного молчаливого слушателя. – Так повестись на случайного мужика, словно замуж за него выхожу!
Но эта легкая брань не помогла. Вместе с ощущением рук она почему-то вспомнила кадык на его шее, который дернулся, когда она к нему непроизвольно прижалась. А затем хлынули воспоминания о его запахе. Самсонова считала себя знатоком мужских парфюмов, так как Анатолий Михайлович был эстетом в области ароматов. А ей приходилось соответствовать. Но незнакомец пах просто упомрачительно, только такого парфюма она не знала. Девушка вспомнила, как в раннем детстве ходила мимо свежеколотых дров в морозные мартовские дни, и эта поленница просто благоухала древесными ароматами. Незнакомец пах чем-то похожим.
Выбравшись из ванной, она растерлась жестким полотенцем, залезла в уютную, но совершенно не сексуальную ночнушку и отправилась баиньки, даже не догадываясь о том, что всю ночь ей будет сниться странный мужчина, разговаривающий на ильбрукском языке, с которым они будут предаваться страстной любви до рассвета. Но это будет лишь во сне.
А на утро она решит, что Иллии о встрече пока рассказывать не стоит. Если это было совершенно случайное столкновение, которое больше не повторится, то зачем вселять надежду в сердце женщины? А если все вышло не случайно, то рассказывать стоит лишь тогда, когда она хоть чуть-чуть сможет разобраться в этих странных чувствах, нашедшим отклик в ее теле и сердце.
