Александра Грас
Мятный сон
Это, пусть и мимолётно, проскользнуло в его голове. Он постарался отбросить, запрятать подальше "непонятное" чувство, ведь слишком много времени прошло с того момента, когда Джэрри в последний раз испытывал что-то подобное к женщине и ему не хотелось вновь возрождать то, что может причинить боль.
Вспомнив далеко неприятные моменты его неудачных и единственных отношений, он в очередной раз нажал на звонок домофона.
Незваных гостей Николас игнорирует и просто не открывает двери. Джерри хорошо это знал и поэтому настырно продолжал терроризировать несчастный звонок. Снова и снова он надававливал на серую кнопочку, вымещая всё своё негодование на ни в чём неповинное устройство. Но безрезультатно.
Происходящее на улице, отлично слышно дома через микрофон. Зная одну уловку, он решает сопровождать свои звонки выкриками :
– Открывай, наркоман! Дурь привезли!
Раньше такое срабатывало моментально и ворота сразу открывались. Николаса жутко бесило, когда друг подобное орал на улице, особенно, после одного неприятного инцидента с соседкой Миссис Шнайдер.
– Я уверен, что ты дома. Три утра только. – он устало протер глаза.
Бормоча себе под нос слова недовольства, Джерри в очередной раз набирает номер телефона Николаса.
Ответа снова не последовало. Вторая и даже пятая попытка связаться с другом не имела успеха.
Долго не планируя, Джерри решает перелезть через небольшой забор, перед этим посмотрев по сторонам.
Ограждением его не назвать. Забор скорее выполняет роль декора. Но по его периметру растут двухметровые туи. Из-за них Джерри проходиться сломать пару веток, дабы пролезть сквозь зелёную стражу. А в это время два морщинистых глаза с дома напротив за всем уже следят и всё запоминают.
– Здравствуйте, Миссис Шнайдер!
Джерри заметил недружелюбное пожилое лицо за шторой.
– Наблюдаете? Да? – с улыбкой машет рукой столь бдительной пожилой даме.
– Вы что у окон ночуете, Миссис Шнайдер?! Только не звоните в полицию, ладно? Николас зашиться хочет. Вот иду делать доброе дело. Вы же любите добрые дела?
Джерри машет ей пакетом с протеином белого цвета и смеётся сам с собой, видя как эта Миссис туда сюда открывает занавески, выдавая свою заинтересованность.
Как же вовремя он принёс Николасу новый протеиновый коктейль. И другу польза и бабушке задача.
– Не машите так шторами, бабуль! Продует! – с этими словами, он прыгает на мягкую влажную землю, запачкав ею свои белые кроссовки.
Пробравшись сквозь растительность, Джерри замечает зацепки на любимой куртке из-за острых веток. Выругавшись на друга, он быстро побрёл по аллейке ко входу дома.
Перед его глазами, стоял красивый двухэтажный дом, с высоким цокольным этажем. Строение было облицовано пляжным камнем, песочного оттенка. Оконные рамы его сделаны из дуба и вскрыты темным лаком и из того же материала была выпилена массивная дверь, расположившаяся с правого боку.
С задней части дома открывался панорамный вид во всю трёхметровую высоту первого этажа, не считая цоколя. Там находилась бы альпийская горка с цветами и редкими растениями, если бы не работа Николаса и Джерри, которая занимала всю площадь двора. Им было приятно работать здесь. Вид сосновой рощи, постоянный хвойный запах на улице и шум океана вдалеке, что может быть лучше в трудовые будни?!
Бодрящий парфюм сосен в особенности был ощутим в такую вот влажную погоду как сегодня. Он так освежает и создаёт атмосферу чего-то родного, домашнего, причём в любое время года, что даже Джерри не мог не остановиться и не подышать этим воздухом.
В сотый раз не получив ответа на звонок, Джерри обходит строение. В одном из окон цокольного этажа горит свет. Он заметил его сразу, как только завернул за угол. Подойдя ближе, он наклоняется так, чтобы увидеть всю его площадь и приходит в замешательство. За шестнадцать лет их с Николасом дружбы Джерри ни разу не доводилось видеть ничего подобного. Срываясь на бег, он надеется лишь на то, чтобы входная дверь не была заперта…
***
Мятная веточка 3
"Не по силам забыть твоего силуэта
Он вот тут вот,
В груди!
Навечно!
Будь со мной рядом,
Хотя бы во снах-
Они бесконечны…"
(Александра Грасс)
POV Николас
Нервы напряжены до предела. Кажется, будто я растянут в разные стороны и любое движение, любая лишняя мысль разорвет меня на части.
Нервы, словно хоккейная клюшка, готовы ударить точно в центр боли.
Почему я вижу Тебя?! Почему не могу найти?!
Злость.
Я её осязаю.
Она стала абсолютно материальной.
Она бежит по венам, накрывает моё сознание, мой здравый смысл.
Я устал!
Когда реальность обрушивается горой боли, два гиганта человеческих чувств начинают борьбу между собой. Любовь и ненависть во мне пытаются пересилить друг друга.
Неужели можно испытывать, что-то подобное к человеку из сна?!
Понимаю, что никто, кроме меня, не сможет со всем этим разобраться. Но мне так нужен мудрый совет. Как космонавту кислород в космосе. Без него он погибнет в течение нескольких минут.
А я?
Кажется, что я нахожусь в этом самом космосе.
Вдыхаю, а зря!
Ответы!
Они нужны мне!
Без них я задыхаюсь…
Она так реальна в моих видениях. Даже сном не назвать время наших "ночных встреч".
Видя её силуэт, я до боли, до готовности потерять жизнь ради неё, ощущаю любовь.
Уверенность, что мы знаем друг друга всю жизнь, не даёт мне понять, осознать, хотя бы на минуточку задуматься о том, что Она не существует!
Дышать – это то, о чём я забываю, проснувшись.
Отчаяние, горечь, нервная дрожь, злость – вот этим я наполнен. Когда я понимаю, что всё это, лишь игра моего мозга и больного воображения, я НЕНАВИЖУ.
Ненавижу все вокруг, но особенно жизнь, в которой нет Её.
Семнадцать лет!!!
На протяжении семнадцати лет, Она живёт в моей голове, во сне уверяя мой мозг в своём существовании.
Говорит слова любви.
Но поутру разбивает мою жизнь на осколки, в которых остаётся лишь Её образ.
…я люблю тебя, Коля…– эхом звучит её голос.
…догоняй!…
Бью со всей силой по стене, которая стоит перед глазами бледно-красным полотном. Именно это каменное проклятье всякий раз поглощает её нежный силуэт, растворяя в себе безупречное тело.
…я люблю тебя, Коля…
Я слышу!
Я отчётливо слышу эти слова!
Они побуждают наплевать на сбитые в кровь костяшки.
И я бью.
Хочу разрушить, разбить эту стену! Даже если это будет стоить сломанных рук.
Не важно!
Только бы достать Её любым способом. Вырвать из сна.
Кажется, что сломав эту преграду, которая плотно стоит между нами все эти годы, моя Мятная выйдет с той стороны и сможет остаться в этом мире.
удар..... ПОТОМУ!
удар.....ЧТО!
удар..... ТЕБЯ!
удар.....НЕТ!
Кровавые пятна от сдертой кожи растеклись по поверхности, как печать моей злости.
Боли не ощущаю, в ушах противно заложило и лишь в голове отчётливо звучит набатом единственно верная цель – УНИЧТОЖИТЬ.
…я люблю тебя, Коля…
Я слышу Её голос.
Он в этой комнате.
Она уже здесь!
Удары следуют один за другим все чаще и чаще. И мне кажется, что я почти у цели.
– Ещё немного, родная, и я освобожу тебя! Ещё немного…
***
– Какого черта, Николас?! Остановись!
Джерри с силой толкнул друга в спину.
– Эй, успокойся! Что случилось?!
Он испуганно рассматривал Николаса, а тот лишь каким-то сумасшедшим м взглядом пялился на окровавленные руки, разбросанные опилки и жадно глотал ртом воздух.
–Николас, ты грушу разбил!? Черт, ты все руки в хлам разшиб!
Джерри не решился подходить к Николасу. Он выключил орущую музыку, в тишине рухнул на стул и в ступоре уставивлся на явно слетевшего с катушек друга.
Он смотрел на Николаса с окровавленными руками и бешеным взглядом, на металлическую цепь, которая всё ещё монотонно покачивалась, а вместо мощного спортивного атрибута, наблюдал выпотрошенную до последней опилки старую боксёрскую грушу, больше похожую на мешок из-под картошки.
Николас медленно расхаживал по залу, громко дыша. Сейчас он был похож на загнанного животного. Вроде бы пелена аффекта спала и ему даже стало чуточку легче, но в груди всё ещё бушевал отчаявшийся зверь, желающий получить ответы…
***
POV Николас
В цокольном этаже я расположил
самодельный набор гантелей и такие же самодельные брусья со швецкой стенкой для занятий спортивной гимнастикой. Именно спортивная гимнастика служила одним из немногих напоминаний о моём покойном отце.
Мы вместе попали в страшное ДТП. Он погиб сразу, а мне сильно досталось от удара головой. Следствием этого была полная потеря памяти.
Постепенно я восстановился, занимаясь обычными делами. Только иногда удивлял и себя, и знакомых.
Правда, отца я так и не вспомнил. Не смог. Знаю только то, что мама рассказывала мне о нем.
Печально, но, в связи с потерей моего отца, мама, как она позже пояснила, решила уничтожить любое напоминание о погибшем супруге, только бы не умереть от горя и найти силы, чтобы жить дальше ради меня…ради нас обоих.
Я лишь могу догадываться о том, как он выглядел, смотря на себя в зеркало. Мама говорит, что мы похожи.
Бывает, я сильно злюсь на неё.
До сих пор не могу понять, как можно было не сохранить хотя бы одного снимка. Но с осознанием приходит и понимание – не мне судить маму.
Однако, даже увидь я его фото, это не решило бы одну большую проблему. Я вообще не знаю, что значит иметь отца…
Конечно, профессор Гарольд многое сделал для меня того, что обычно делают отцы для своих детей. Давал советы, обучал, помогал ставить верные цели и достигать их. Выслушивал, находился рядом, когда я остро ощущал потребность в отеческом наставлении, будучи восемнадцатилетним юношей, не зная, как жить дальше и часто задумываясь "А стоит ли жить вообще?".
Он не раз поддерживал морально и денежно, когда мама болела. Я испытываю сильные чувства привязанности, благодарности и глубокого уважения к этому человеку.
Бывали моменты, в которых, я даже искал внешние сходства с нами. Ловил себя на мысли, что я думаю о нём как о том, кого хотел бы видеть в роли отца.
Порой это очень угнетало. Ведь заменить, а, точнее, восполнить пропасть в душе, связанную с тем, что я забыл настоящего отца, никто не сможет.
То, что он не просто ушел от нас, а я сам забыл, не даёт мне покоя. Я всегда буду винить себя за то, что не знаю, как это, когда отец учит первый раз бриться, как это, когда он играет с тобой в футбол, я не знаю, как это видеть отца и маму вместе.
Хотелось бы знать, как он учил меня всему, что я сейчас с лёгкостью делаю на турнике. Ничего из того, что мог знать об отце, не помню! Больнее всего в этом положении – это слушать рассказы мамы о нём, о его порой героических поступках. Сейчас мама понимает, что погорячилась, выкинув все снимки, но прошлого не вернуть.
Почти два часа измываний над собой в сопровождении воспоминаний немного отвлекли меня. Джерри так и просидел все время, не двигаясь, лишь наблюдая. А я так и не заговорил с ним. Правда того, что Её нет, продолжает преследовать и никакой спорт, никакая даже самая изматывающая меня тренировка не избавит от ужасной действительности.
Я могу лишь брать под контроль эмоции, но сердце не могу заставить не любить ту, которая снится вот уже семнадцать лет.
Из месяца в месяц.
Из года в год.
Каждый раз напоминая о себе, не давая забыть её вены на шее, её воздушный и родной образ. Испытывает, издевается надо мной…
– Если бы я знал, что ты реальна, я нашёл бы тебя, чего бы мне это не стоило… – тихим шепотом проговорил я.
Понимаю, что разговор с самим собой снова вгонит в состояние отчаяния. Делаю ещё один подход на кольцах.
Чувствую как прорабатывается трицепс руки. Ощущение жжения мышц растекается по телу. Ох, как же я люблю этот эффект! Именно он лучше любого успокоительного гонит из меня адреналин, отключает мозг от всего, оставляя лишь боль, которая временно заполняет все. Создает иллюзию полноты души, заставляет на миг ощутить себя не одиноким, а переполненным взаимными чувствами.
Только жаль, что это лишь чувство боли…
***
Мятная веточка 4
POV Николас
Не снимая с себя одежды, захожу под струи ледяной воды в душевую. Вода тут же окрашивается красным цветом. Руки больно пощипывают.
Кажется, что вместе с потом и кровью я смываю опустошение, упавшее на меня этим утром. Погружаюсь в холод. Чувствую, как кожа покрылась мурашками. Мое тело стынет. Мышцы перестали гореть, а эмоции чуть поутихли.
Стянув мокрые вещи, я последний раз обливаюсь холодной водой и, изрядно замёрзнув, выхожу. Надев халат, беру в руки старый, с десяток раз отремонтированный триммер, подаренный мамой на двадцатипятилетие и начинаю водить им по отросшей щетине.
В кого ты превратился, а?
Смотрю на своё отражение и вижу перед собой сумасшедшего человека.
Благо, если я готов признать, что со мной и вправду беда. Это значит, что не всё потеряно.
Шизофреник никогда не признает, что он болен.
А я признаю, но скажу, что Она точно доведёт меня до этого.
Закончив бриться, провожу рукой по лицу, ощущая покалывание. Следом открываю коробочку с прозрачными линзами для зрения. За многие годы использования, ловко размещаю их поверх чёрной радужки глаза. Нанеся дезодорант, достаю последний элемент своего утреннего ритуала. Свежий аромат парфюма заполняет собой ванную комнату богатым запахом сосны и кедра, которые я отлично различаю. С ними я слишком часто соприкасаюсь на работе и считаю их своей неотъемлемой частью. Именно поэтому не меняю парфюм вот уже пятнадцать лет.
Закончив со всеми утренними манипуляциями, наконец немного придя в себя, я выхожу к Джерри. Думаю, он весь день будет меня терроризировать, после увиденного.
Обычно, в подобные дни, он приходил ко мне, когда содержание адреналина в крови сводилось к минимуму и я мог вести себя более-менее адекватно.
– Кофе будешь? – спрашиваю друга, которого не встретить, находящегося в раздумьях, а с утра без кофе и подавно.
Он развалился на коккере у барной стойки и о чем-то думал.
– О! Да мы умеем говорить?!
– Джер, не до сарказма, правда. – устало ответил я.
– Что это было? – недовольно потирая лицо, спросил Джерри.
– Разве, что-то произошло?
– Да нет, братан! Я же каждый день в три утра мчусь к тебе, сломя голову, наблюдаю выпотрошенную тобой грушу, в мясо разбитые руки и ваще полный неадекват! – язвит он.
– Джер, прости. Ты же сам знаешь, что такое случается из-за Неё. Мне снова приснилась Она и я просто сорвался.
Сев рядом с другом, я уставился в окно. Улица была погружена в утреннюю дымку. Все соседи ещё мирно спали и только два идиота пялились в окно, ища адекватности в разговоре.
– Ты смог увидеть её лицо?
– Нет! – смотря на свои опухшие костяшки, ответил я.
– Видел лишь частями: светлую кожу, натуральную тату из вен на шее… Джер, у меня просто крышу сносит от неё! И эти светлые волосы. А фигура, такая нежная, родная! – с закрытыми глазами детали Её образа были настолько настоящими, что руки сами стали вырисовывать безупречный облик в воздухе.
– Братан, ты болен. – смотря на меня, как на сумасшедшего, констатировал Джерри.
– Я знаю всё, что тебе сносит голову. Вокруг столько классных тёлочек. Чё ты зациклился на этой Мятной?!
– Я люблю её.
– Ты сам себя слышишь?! Ну не можешь ты прожить всю жизнь вот так? Ты понимаешь это?!
– Да, Джерри, я понимаю это. Но ещё больше я понимаю то…
– Что ты понимаешь? – уставился на меня друг.
– Не знаю, Джерри. Не знаю. – сказал я полушепотом.
– Ты понимаешь, Джерри, Она так реальна во снах, что кроме неё мне никто не нужен! Я люблю! Люблю "реального-нереального" человека. Я люблю её и от этого схожу с ума, ты это понимаешь?!
– Да, Николас, понимаю. Ты и без неё был всегда сумасшедшим.
На правое плечо опустилась рука друга, даря пахлопывания сочувствия.
– Что мне делать?– скорее задаю риторический вопрос себе, ведь, вряд ли будет сказан дельный совет со стороны Джерри, для которого Она лишь плод моего больного воображения и какого-то психического расстройства.
– Даже не знаю, может обратишься к психологу или к врачу?
– Сам знаешь, что без толку. Мне нужен результат, а не просто болтовня или побочки от пилюль.
– Как давно она снилась тебе, не считая сегодня?
– Что, хочешь быть моим психотерапевтом? Они хорошо зарабатывают. Лично своему я платил кругленькую сумму за сеанс в сорок минут.
Джерри хмыкнул.
– Ты мне задолжал, брат. Если посчитать часы выслушивания твоего больного бреда, в моем дворе должен стоять Лехус. – улыбаясь сказал Джерри, как всегда исковеркав название дорогой марки.
– Извини, но таковы издержки дружбы, брат.
– Нет уж. Таковы издержки брака. А я пока не звал тебя под венец.
– А я и не давал согласия.
Мы устало посмеялись.
Смотря на Джерри, я задумался: что влияет на наши с ним разные взгляды в определённых жизненных вопросах? Неужели, небольшая разница в возрасте, может так сказываться на взрослых людях? В нашем случае я старше всего на два года, но иногда, чувствую себя сорокалетним занудным мужиком по сравнению с Джерри, у которого ещё детство играет в заднице, а в голове тусы и бухло.
Несмотря на некую несовместимость и порой кардинально разные жизненные принципы, мы дружим шестнадцать лет. Я дорожу этим человеком, люблю как брата и готов был бы защитить его, даже если бы это стоило мне жизни. Одно из ярких качеств его личности – готовность. Готовность прийти в любую минуту на помощь, поддержать, чем сможет. Даже абсолютно тупым советом.
– А ведь я даже не звонил тебе сегодня, тогда как ты здесь…
– Оказался?– опередил меня Джерри.
– Да!
– Мэдис позвонила. – как-то отрешённо сказал он.
– Ясно. И как она?
– Была расстроена. Плакала.
– Вот я кретин!
– Что ты сделал, чтобы довести её до слёз?
– Я заснул в гостиной, калитка была открыта. Ты же знаешь, она иногда заедает, зараза. И, видимо, Мэдис вошла, не докричавшись. В общем, она застала меня в бреду, а когда разбудила, то первое, что мне нужно было, это выгнать её, иначе, не знаю, я… Просто, я хотел защитить её от себя же и сделал это не совсем вежливо, даже грубо. Не знаю. Мне нужно извиниться перед ней.
Я стремительно потянулся за телефоном и хотел было набрать её номер, как Джерри меня вовремя остановил.
– Ты сейчас собираешься это сделать? Не думаю, что в пять утра она будет рада слышать твои извинения.
– Точно, ты прав. Прав. Я не подумал.
– Да… А чего она так поздно приходила?
– Вроде бы, документы какие-то принесла, хотя я и сам не понимаю, зачем было так поздно их нести. Странно.
– Странно… – задумчиво протянул друг.
– Ладно, хватит грузиться. Нужно что-то позавтракать и, если ты в силах, можем раньше приступить к работе. – сказал я Джерри, потирая лицо. – Как слышно?
Я пощелкал пальцами у лица друга, который находился явно не со мной.
– Ау!
– А, да. Прости, чё-то и я расклеился. Мне нужно взбодриться. Пойду приму душ. С тебя кофе и омлет с овощами.
На этом он встал и направился в сторону ванной.
– Джер!
На меня посмотрели два сонных и недовольных глаза.
– Спасибо тебе, что приехал! Не представляю, чтобы делал без такого друга как ты.
Я знал, что он не любит подобного рода благодарности. Всегда смущается, поэтому даже не удивился тому, что Джерри просто отшутился в ответ.
– Скоро эта лавочка закроется, брат. Пользуйся моим великодушием пока есть возможность. Не вечно я смогу терпеть твой скверный характер.
– А ты быстро учишься. Я-то думал, стоит отправить тебя на курсы сарказма.
Он хмыкнул и на этом вышел из кухни. А со мной остался чёткий вопрос – "Что тревожит его?"…
***
Мятная веточка 5
POV Николас
Джерри, у меня хорошие новости! Я нашёл того деда. Он готов продать свою посудину на наших условиях. Так что у нас работки прибавилось на полных два-три месяца вперёд.
Судорожно надеваю рабочий комбинезон, всё ещё ощущая волнительную дрожь в руках.
– Не понял какого деда? Какая работа? – сказал недовольно Джерри, нанося финишный слой лака на деревянные детали каюты.
– Помнишь, месяц назад я увидел в гараже у очень странного деда эксклюзивный "Карибиан 22". Так вот, я наконец смог с ним встретиться.
– Классно. И? – промямлил в респираторе Джерри.
– Что и?! Он готов её отдать почти за даром.
– Круто. – ответил безрадостно друг.
– Что-то не наблюдаю радости. Что случилось, Джер?
Джерри закончил вскрывать лаком деревянную деталь, отложил краскопульт, сдвинул на шею свой респиратор и только, когда положил в рот по привычке сладкий леденец, заговорил:
– Я хотел сделать перерыв хотя бы на месяц. Я выдохся, Николас. – жуя свою конфету произнёс друг.
– Ты же сам понимаешь, что этот проект может принести нам немалый доход? Поэтому расслабляться некогда.
Заметив колебания Джерри, я повторяю свой вопрос.
– Понимаешь или нет?
– Ну не такой уж немалый, Николас. – как-то уныло был дан мне ответ.
– Джер, это отличный эксклюзивный экземпляр со своей историей. Ты знаешь что-то про эту модель?
– Ну? – вместо "нет, не знаю!", говорит он своё любимое "ну?", ожидая от меня объяснения.
– Её выпуск прекратили ещё в двадцатых годах прошлого века. Тогда она была не слишком популярной, а если точнее, то этот проект провалился из-за нестандартного подхода молодого архитектора Уайза. Люди просто не поняли и раскритиковали её в пух и прах, назвав "Карибиан" посмешищем для рыб, а архитектора негодным даже для проектирование барж.
Я задумался, размышляя над тем, как бы я поступил, будь я этим архитектором.
– Ну и что дальше? – вырвал меня из мыслей, скучающий голос Джерри.
– А дальше? Многие великие вещи были недооценёнными, но спустя годы их уникальность и шедевральность была доказана. Как оказалось, "Карибиан" вошёл в список таких вещей. Жаль только Уайза. Архитекторские компании, после его всем известного провала, не хотели принимать на работу. Он долго пил, но как-то нашёл в себе силы выбраться и переехал на Карибы. Там он смог себя реализовать и создать собственные уникальные проекты яхт. Он умер в сорок лет, не знаю конкретно от чего, но писалось, что причиной смерти был алкоголь. Я думаю, что он просто-напросто спился. Но Карибиан 22, это как маслкар у коллекционеров машин. Редкая и дорогая игрушка.
– Почему я не знал об этом?
– Не знаю, но должен был. А теперь представь, если мы отреставрируем и сделаем из неё раритетную яхту. Да любой коллекционер купит её за сумму с шестью нулями! Мы ждали подобной находки все эти годы! Теперь понимаешь?
– Шестью нулями?! – наконец оживился голос друга.
– Более того, это не просто предположение, я уже лично знаю нескольких любителей такого раритета и, возможно, мы не успеем закончить реставрацию, как выстроиться из них очередь у наших дверей и мы проведём крупный аукцион.
Джерри подошёл к выходу и, размышляя, уставился на улицу.
– Я смогу наконец закончить свою яхту, а ты сможешь на жвачки всё потратить или во что ты там хотел беспроигрышно вложиться?
– Вообще-то будущее за криптовалютой, Николас. Зря смеёшься. Ещё будешь мне завидовать.
– Джер, ты же знаешь, если ты будешь успешен, я лишь порадуюсь и поддержу тебя. Но не вкладывай только всё. Оставь хотя бы на наш отдых. Мы просто обязаны хорошенько отдохнуть на Карибах.
– М-м-м, Карибы, ром, белый песок и загорелая красавица. – мечтательно заговорил Джерри.
– Ну, так как? Теперь мотивирует?
– Стоило с этого начать! Сказал бы -"Джерри, работка на миллион", – а то всё непонятные истории про деда и его лодку мне впариваешь.
Я лишь улыбнулся.
– Сегодня нужно отметить это дело. Ты же знаешь, Николас, как я люблю тратить ещё незаработанные деньги. – довольно сказал Джер.
– Пойдём к Фарруху, выпьем за исполнение твоей мечты. Может и Джоузи там уже не работает.
– Не-е-ет, мы пойдём к Фарруху за исполнением нашей мечты.
Поедешь со мной к доминиканкам, может они излечат твою душу и израненное сердце. – кривляясь сказал Джерри.
– Смотри, чтобы ты не оказался сейчас в том месте, где излечат твои нос.– ответил я.
– Всё, всё, шутка. Я помню, что ты сделал с моим подарком. Выпотрошил грушу, как мешок сена. – он замолчал на минуту и задумчиво посмотрел на меня.
– Что, Джерри? – спросил я, когда его взгляд задержался на мне неестественно долго.
– Вот если серьёзно, Николас, неужели ты и вправду не понимаешь, что эта девушка нереальна?! Ты столько лет потратил на её поиски! Нет её! Понимаешь? Нет! Не существует. – нервничая, сказал Джерри.
Немного смягчившись, он продолжил.
– Николас, разве тебе не хочется нормальных, реальных отношений? Я поддерживал тебя как мог, пытался понять. Но я всё равно не пойму. Ты просто себя съедаешь заживо. Понимаешь?
– Да, Джерри, ты прав!
– Что? Ты, ты, наконец понял. Дошло?! – недоверчиво спросил Джерри.
– Да, я понял. Понял, что ты не понимаешь и не поймёшь, потому что ты не любил Её.
Я начал нервно расхаживать, а он следить за каждым моим движением.
– Не может быть сон настолько реален, понимаешь? А если всё же её нет, то мне не нужна другая! Я не смогу полюбить кого-то так же сильно, как мою Мятную. Не смогу…
Джерри лишь с грустью смотрел.
С минуту он молчал, но затем начал что-то говорить. Я же его не слышал. Бурил взглядом дальний угол мастерской и думал. Думал о том, что в чём-то я всё-таки был согласен с Джерри. Не жить обычной жизнью бывает порой очень сложно. Особенно, когда просыпаешься посреди ночи с диким непреодолимым желанием ощущать Её тепло рядом, обнимать, целовать, в конце концов хотя бы раз ощутить её губы… Я не говорю уже о том, чтобы родить детей, воспитать их, а самим состариться вместе. В такие моменты неконтролируемого порыва, бег – мой спаситель. Я просто бегу долго, долго. Истязаю себя, заставляя сердце выплясывать сто восемьдесят ударов в минуту, чтобы в конце наступило долгожданное облегчение, с обновлёнными мыслями, в которых я всё так же предан Ей, всё так же готов жить и не предавать свои чувства, найти Её либо здесь на земле, либо где-то там…
Джерри ещё что-то говорил, а когда он завершал свою речь, я повернулся к нему и стал слушать, делая вид будто и не выпадал из беседы:
– Николас, в любом случае, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Если любишь её, люби. Только вот на свадьбу со сном я не приеду.
Я вымученно улыбнулся. Он улыбнулся в ответ с гримасой сочувствия.
– Ладно, хватит грузиться, братан, меня волнует другой вопрос, мы сегодня бухать будем?
– Будем, но в меру. Ты пить не умеешь, дружище. Смирись уже с этим.– сказал я.
– Ты надоел со своей мерой, мы оторвались неудачно всего-то пару раз! – жестикулируя, стал возмущаться друг.
– Ну, не пару. Мне кажется лучше запомнить отличный вечер, чем вспоминать откуда тату или непонятный контракт. Я уже молчу о том, как перепив с тобой, мы прощались с жизнью. Или ты забыл? – сдерживая улыбку, спросил я.
Джерри изменился в лице, вспомнив, как мы лежали с алкогольным отравлением, задыхаясь, и прямом смысле слова, слышали удары собственного сердца.
– Я думал – это конец. Страшно было настолько, что я первый раз стал молиться вголос. – Джерри как-то нервно засмеялся, а я вспомнил детали той ночи и лицо впервые так сильно напуганного друга.
– Да… – протянул я.
– Но, всё равно ты старый дед. – ворча, ответил Джерри, а я лишь ухмыльнулся ему в ответ. – В любом случае, пьём за мой счёт.
– Ок.
На этом наш разговор, сменился активной работой и до вечера мы с Джерри трудились так и не присев, мечтая поскорее начать реставрацию исторического "Карибиан 22".
К восьми, мы договорились с ним встретиться в баре Фарруха. Часы показывали ровно восемь, когда я оказался в стенах заведения. Людей сейчас было не так много, но к девяти обычно свободного места уже не найти. Так как Джерри задерживался, я заказал себе своё любимое нефильтрованное и сел в более уединённом месте, потихоньку потягивая пиво.
– Вот так встреча! – послышался позади меня писклявый голос, от чего я непроизвольно скривился.
– Николас, милый, давно я тебя здесь не видела! – всплеснув руками, проговорила особа, которая меня дико раздражала.
– Почему один сидишь, скучаешь?
– Привет, Джоузи! – ко мне подошла местная певичка.
– Привет, привет. – протяжно сказала она, при этом нагнувшись так, что вся её грудь была наружу, в метре от моего лица.
– Хочешь я проведу вечер с тобой? Вспомним наше прошлое.
– У нас нет с тобой прошлого. – холодно ответил я.
– Конечно, но в моих мечтах и вот здесь, и вот здесь. – женщина стала откровенно себя демонстрировать, указывая на область груди.
– Мечтать, Джоузи, это хорошо. – проговорил я, отодвигаясь от назойливого тела блондинки.
– А ты не изменился, всё такой же бука. Может я спою тебе и твоё сердце растает, а?
– Слушай, Джоузи, ты нормальная женщина…
– Девушка! – возмутилась Джоузи.
– Хорошо, девушка. – я лишь отмахнулся согласием на её замечание и настойчиво продолжил свою мысль.
– Просто найди себе того, кто будет тебя ценить.
– Я сейчас с ним разговариваю. – кокетливо сказала она, потянувшись своей рукой к моему лицу. Но я успел отвернутся, чувствуя при этом сильное раздражение.
Джоузи с её манерами и стилем жизни можно описать одним словом – "вульгарность". Не смотря на это, лицо женщины могло бы выглядеть довольно мило, если бы не слой макияжа. Но в голове этой барышни не переставал гулять вечный февраль, с полным отсутствием чувства самосохранения и уважения к себе. Если бы не жила она в Ричмонде, а например в одном из городков штата Техас, при этом работая в придорожном баре, давно бы влезла с головой в неприятности.
– Джоузи, не хочу с тобой ругаться, давай договоримся, ты идёшь работать, помня о благоразумии ко мне не приставать. Договорились?
– Да, сладкий, договорились. Мне и так уже нужно идти, сам знаешь, Фаррух не любит опозданий. Но петь я буду для тебя всё это время.
Она поцеловала свои пальцы и быстро коснулась моего лица.
Я даже не успел среагировать, как она, смеясь, убежала на сцену. Схватив микрофон, она сказала:
– Это песня посвящается моему Николасу. Милый, для тебя. – отправив мне воздушный поцелуй, она начала петь.
– Что я пропустил? – сказал пришедший, Джерри, ошарашенно глядя на меня.
– Мы с Джоузи теперь вместе.
– Ты серьёзно?
– Куда уж серьёзнее?
– Николас, ты что уже набрался?
– Джерри не тупи, лучше помоги мне избавиться от неё.
– Ну! – сделал паузу друг. – Нужно найти ей кого-то. Кого-то, такого же пришибленного. Либо вечно бухого. Трезвенник её точно не вынесет.
Я засмеялся.
– Ты, что будешь пить? – вставая, спросил Джер.
– Мне пока достаточно этого.
Я указал рукой на литровый бокал с пивом.
Джерри пошёл к бармену, а я взял свой бокал и сделал вкусный глоток холодного напитка мутного карамельного цвета, который вместил в себя горечь гречишного меда, запах коры дуба и свежесть полевых трав. Я почти наслаждался, если бы не одно назойливое пятно – Джоузи.
Все это время она пела "Огненный поцелуй". Обычно Джоузи исполняла песню не так уж плохо, хотя меня раздражал её голос в принципе, в особенности верхние ноты. Но сегодня она опошлила и испортила эту композицию так, что джазовый метр точно перевернулся бы в гробу и не раз. И да, я не посещал этот бар так часто, как мне хотелось бы из-за нежелания весь вечер слушать творчество этой особы. Однако, именно здесь продают самое лучшее нефильтрованное пиво и только поэтому я был готов стерпеть даже Джоузи.