Александра Бурцева
Чего боятся матери, о том мечтают дочери
Глава 1
Новый год, как всем известно, праздник семейный. В этот особенный день принято собираться вместе за большим столом и обмениваться подарками. 31 декабря в каждом человеке словно просыпается дух Деда Мороза, который жаждет осчастливить всех вокруг. Вся страна ликует и празднует. За исключением, пожалуй, только матери одного скромного, но очень дружного семейства.
– Василий, не трожь колбасу, кому сказала! – мощный крик Людмилы Борисовны раздался в кухне и оглушительно пронесся по всей квартире, достигнув гостинной, где ее муж лениво развалился на диване.
– Дорогая, ты меня даже не видишь, – рассмеялся Василий Геннадьевич, аккуратно поправляя кусочки нарезки на тарелке так, чтобы не было заметно пустоты.
– Зачем мне тебя видеть? Я и отсюда прекрасно слышу твое чавканье, – Людмила Борисовна с решительностью палача рубила цыпленка на кусочки идеальной величины (чтобы они быстро, но тщательно пропеклись). – Стою весь день у плиты, как кухарка: режу, варю, жарю. А он сидит и телевизор смотрит. Никакой помощи в этом доме не дождешься!
Послышался тяжелый вздох, и Василий Геннадьевич нехотя встал. Он заглянул на кухню и с нежной улыбкой спросил:
– Давай я тебе помогу? Уже в пятый раз за последний час предлагаю.
– Тоже мне, помощник нашелся, – недовольно усмехнулась Людмила Борисовна. – От тебя больше вреда, чем пользы. Иди лучше позвони им. Где пропадают? Должны были приехать еще полчаса назад. Знала я, что ничего путного из этого балбеса не выйдет. Доведет он нашу Катьку, вот увидишь.
– А ты не наговаривай, глядишь все хорошо будет, – тихо бормотал мужчина, думая, что жена его не слышит. Вот только у нее был изумительный слух, о чем он постоянно забывал.
– У тебя, как всегда, глядишь да авось, – продолжала причитать Людмила Борисовна, хотя ее муж уже ушел. – Говорила я ей, не водись с ним. Так разве она мать станет слушать? Нет, она ведь намного больше меня понимает.
Жестоко расквитавшись с курицей за все ее прегрешения, встревоженная мать принялась рубить картошку образцово ровными дольками.
– Василий, – снова крикнула она, – Как думаешь, жаркое сейчас ставить или подождать?
– Я думаю, пока рано. Катя говорит, что они будут минимум минут через сорок, – отозвался Василий Геннадьевич, одновременно разговаривая с дочерью по телефону.
– Рано, – повторила Людмила Борисовна, как бы спрашивая саму себя. – Нет, лучше поставлю. Ребенок придет с холода, пусть лучше сразу горяченького поест. Ох и, получит у меня этот балбес. Гоняет бедную девочку по всему городу, мог бы сам приехать на такси. Хотя откуда ж у него деньги. Господи, дай мне сил пережить все это.
Пока Людмила Борисовна делилась своими переживаниями с умертвленной курицей, на другом конце города в пробке стояла ее дочь, Катерина, вместе со своим молодым человеком, Артемом.
– Твоя мама меня ненавидит! – жалобно воскликнул он. – И ты хочешь, чтобы я сообщил ей эту новость? Она же на месте мне голову оторвет, – парень схватился за шею и разыграл мини-сцену с удушением, не забыв о звуковом сопровождении.
– Это совсем не так, – Катя задорно рассмеялась и с нежностью погладила его плечо. – Она тебя не ненавидит, просто, – девушка замялась, пытаясь подобрать наиболее обнадеживающее слово.
– За спиной проклинает? – и Артем, и Катя прекрасно знали, что это было очень близкое к правде заявление.
– Нет, просто она еще не совсем хорошо тебя знает. Если вы поближе пообщаетесь, то она поймет, какой ты замечательный, – с надеждой в голосе сказала Катя, не до конца веря в собственные слова.
– Твоя мама знает меня с пятого класса, и с самого первого урока русского языка она считает меня ошибкой природы. Если мы за столько лет не пришли к взаимопониманию, то вряд ли теперь что-то изменится.
Так уж сложилась судьба, что Людмила Борисовна была учителем русского языка и литературы и на протяжении всей школьной жизни Кати вела у ее класса около семи уроков в неделю. Катя с Артемом были одноклассниками, поэтому парень был очень хорошо знаком с матерью своей девушки. Отношения у них сразу как-то не заладились. Артем постоянно опаздывал, редко делал домашку и часто прогуливал. Людмила Борисовна считала его чем-то вроде заразы, которая портила здоровую учебную атмосферу всего класса. История жуткая и неприятная для всех троих. А теперь им нужно было дружно встретить новый год. Счастье, если это противостояние не закончится в местном отделении полиции.
– Да, но она знала тебя как неразумного школьного сорванца, – продолжала уговаривать Катя. – Но сейчас-то все не так. Ты повзрослел, возмужал, и моя мама больше не наш учитель. Так что у нее не осталось поводов для неприязни. Я думаю, она оценит, если ты лично спросишь у них об этом.
– Ну не знаю, – Артем представил себе взгляд Людмилы Борисовны и остатки его уверенности испарились так же быстро, как и былые надежды на четверку в аттестате. – Не думаю, что я смогу. Давай лучше ты им сама расскажешь.
Катя тяжело вздохнула. Она надеялась, что Артем будет вести себя более зрело и тем самым произведет хорошее впечатление на ее мать. Но видимо ей придется придумать другой план. На самом деле Катя и сама до жути боялась этой встречи. До этого дня Людмила Борисовна видела Артема в качестве парня своей дочери всего два раза, и оба они закончились весьма плачевно. Мать совершенно не признавала такого выбора и всеми силами пыталась вразумить Катю “одуматься” и найти мужчину более “достойного”, а не этого “раздолбая”. Вечер обещал быть жарким.
***
Гнетущая тишина висела над праздничным столом. Единственные звуки, что наполняли комнату, были песни “Голубого огонька” по телевизору и звон приборов Василия Геннадьевича. Он один беззаботно уплетал жаркое, пока все остальные даже не притронулись к еде. Артем тупо смотрел в тарелку, медленно отсчитывая секунды (видимо до своей казни). Катя упрямо избегала недовольного взгляда матери, тем самым выражая свой протест. А Людмила Борисовна с лицом кислее сливы пила шампанское и мысленно подбирала выражения, которые были бы приемлемы для светской беседы.
– Артем, – наконец громко позвала она. Парень даже слегка подскочил, будто собирался выйти к доске. – Катя рассказывала, что ты уволился с работы. Чем теперь собираешься заниматься?
Катя бросила на мать осуждающий взгляд. Пожалуй, это была не очень удачная тема для начала, но Людмила Борисовна никогда не любила ходить вокруг да около.
– Честно признаться, пока не думал об этом, – дрожащим голосом ответил Артем, даже не осмелившись взглянуть в лицо своей бывшей учительницы.
– То есть, ты собираешься и дальше оставаться безработным? – грозно продолжала нападение Людмила Борисовна.
– Полагаю, что так, – голос Артема сделался еще тише, а сам он как будто старался стать как можно меньше и незаметнее.
– Вижу, ты все так же, как и раньше, не умеешь давать развернутых ответов. Нужно тщательнее готовится.
– Мама! – не выдержала Катя. – Ну что ты в самом деле. Ты же не на работе, нет нужды так на него наседать.
– Правда, дорогая, – вмешался Василий Геннадьевич. – Мальчик весь аж вспотел от твоего напора. Будь с ним немного помягче.
Людмила Борисовна бросила на мужа предостерегающий взгляд, и он сразу же замолчал, пожалев, что вообще решил открыть рот.
– Могу я хотя бы узнать причину, по которой он ушел с, насколько я помню, вполне приличной должности? – спросила Людмила Борисовна у своей дочери. Катя умоляюще взглянула на Артема, призывая его к ответу, который удовлетворил бы ее мать (если такое вообще было возможно).
– У меня случился некоторый конфликт с моим начальником, – осторожно, словно ступая по минному полю, сказал парень.
– И в чем же он заключался?
– Он слишком на меня давил.
Снова наступила тишина, на этот раз Катя услышала как трещит гирлянда на елке. Спустя несколько секунд раздался раскатистый смех ее матери, который не сулил ничего хорошего.
– Василий, ты это слышал? – сквозь слезы пыталась говорить Людмила Борисовна. – Представляешь, что было бы если бы мы с тобой увольнялись каждый раз, когда на нас давили?
– Думаю, мы бы уже умерли с голоду, – Василий Геннадьевич успокаивающе погладил ладонь жены.
– Нет, нынешнее поколение не перестает меня удивлять. А некоторые его индивидуумы так вообще заставляют бояться за наше будущее.
– Мама! Ну что ты опять начинаешь? – Катя осуждающе посмотрела на мать. – Ты же даже не знаешь, что произошло. Разве можно только из-за этого обвинять Артема? То, что в свое время вы не знали, как отстаивать свои права на рабочем месте, не значит, что и мы не должны. Артем не сделал ничего плохого, просто отказался оставаться там, где его не ценят. Это его законное право!
– Прежде чем говорить о правах, неплохо было бы вспомнить об обязанностях, – спокойно прервала Людмила Борисовна гневный монолог дочери. – На что он теперь собирается жить? Как я понимаю, работу он не особо усердно ищет. Не думаете же вы, что деньги с неба падают?
– Вот всегда ты сводишь все к деньгам. Это не самое главное в жизни, мама.
– Я и не спорю, есть вещи намного ценнее. Но есть хочется каждый день, а в магазине продукты за высокие идеалы, к сожалению, не выдают. Так на какие средства ты собираешься жить, Артем? – Людмила Борисовна посмотрела на бедного парня угрожающим взглядом. Ее терпение было на исходе. – Я жду ответ, молодой человек.
– Я неплохо зарабатываю, – вместо него сказала Катя.
– Только не говори, что ты собираешься содержать этого идиота, пока он будет висеть на твоей шее? Зачем тебе это, милая? Он тебе даже не муж.
– Но скоро им станет. Мы собираемся пожениться – неожиданно выпалила девушка. Она и сама знала, что время для этой новости выбрала самое неподходящее. Но смотреть и дальше на то, как принижают человека, которого она всем сердцем любила, Катя не могла.
Глаза Людмилы Борисовны удивленно округлились и стали размером с крупный орех, а Василий Геннадьевич даже перестал есть. Оба родителя смотрели на свою дочь, вот только мать негодовала, а отец весело подмигивал.
– Катюш, пойдем поможешь мне на кухне, – нарочито спокойно приказала Людмила Борисовна. Никто и не подозревал, каких усилий ей это стоило.
Катя послушно последовала за ней, не пытаясь воспротивиться. Девушка и сама хотела поговорить с матерью наедине. Как только женщины ушли, оба мужчины облегченно выдохнули. У них как-то уж очень быстро нашлась интересная тема для разговора, и они больше не думали о том, что происходит в соседней комнате.
– Милая, сейчас самое время сказать, что ты пошутила, – Людмила Борисовна улыбнулась, но глаза ее остались холодными.
– Нет, мама. Я абсолютно серьезна. Мы с Артемом решили пожениться.
– Вот ведь, – Катя взглянула на мать так, что та решила оставить не совсем лестные слова при себе. – Как же удачно он это придумал. Кольцо хоть подарил? Или ты сама его купишь, еще и на палец себе же наденешь?
– Это было наше общее решение, – Катя решила великодушно проигнорировать язвительные комментарии. – Мы уже очень давно знакомы, и встречаемся почти три года. И так как, к твоему разочарованию, расставаться мы не собираемся, то для свадьбы сейчас подходящее время.
– Подходящее время? – Людмила Борисовна громко рассмеялась. – Конечно, подходящее. Он безработный, Катя! Ты хоть представляешь, что тебе придется тащить его на своем горбу? Он же сядет тебе на шею и ножки свесит.
– Артем не такой! – Катя была возмущена таким выпадом. Она и не подозревала, что ее мать настолько плохого мнения об Артеме. – Ты же и сама его прекрасно знаешь.
– Вот именно, что знаю. За всю свою жизнь этот мальчишка ни одного хорошего поступка не совершил, никогда не считал нужным вести себя вежливо или хотя бы прилично. Ему бы только веселиться да развлекаться. Он совершенно не готов к семейной жизни. В нем нет и грамма ответственности.
– Не надоело судить его по школе? Мы уже давно не дети. Сейчас не урок, а ты не учитель. Прошло много лет, Артем изменился. Если бы ты только дала ему шанс, то сразу бы заметила это.
Людмила Борисовна на секунду задумалась. Но Катя зря обрадовалась, потому что ее мать недовольно покачала головой.
– Нет, ты ошибаешься. Тебе нужен кто-то более надежный и зрелый.
– Зато ты всегда права! Всю жизнь ты указывала, что и как мне делать, следила за каждым моим шагом и действием. Даже контролировала, с кем я дружу. Я все терпела, но с меня хватит. Я не позволю и дальше влезать в мою жизнь. Прости, мама, но мужа я сама себе выберу.
Катя упрямо сложила руки на груди и с шумом села на стул, а ее мать разочарована помотала головой.
– Ты не понимаешь, на что подписываешься. Ты и сейчас работаешь, как лошадь ломовая. Собираешься еще сильнее себя загонять? Здоровье свое испортить хочешь?
– Я способная, справлюсь, – Катя самоуверенно выпятила грудь. В себе она никогда не сомневалась, поэтому даже своей матери не позволит принижать себя.
– Разумеется, ты у нас умница и красавица, наша с папой гордость, – немного спокойнее продолжила Людмила Борисовна, слегка приобнимая дочь. – Ну вот и зачем тебе этот разгильдяй?
– Он не разгильдяй, – протянула Катя, обнимая маму в ответ. – И я люблю его. Понимаешь? Люблю.
– Ну и люби на здоровье, замуж только выходить не надо. Вот найдет нормальную работу, тогда я, возможно, подумаю, а пока нет.
– Да сколько можно? – прокричала Катя, вырываясь из объятий Людмилы Борисовны. – Неужели ты вообще ни о чем не можешь думать, кроме как о деньгах?
– Я просто пытаюсь помочь тебе не наделать глупостей. Нужно все обдумать, прежде чем создавать семью. Одной любви, к сожалению, здесь недостаточно.
– Я не собираюсь выходить замуж, основываясь лишь на материальной выгоде, как это сделала ты.
Эти слова словно раскаленным железом обожгли Катин язык. Она увидела исказившееся в печали лицо матери, и сразу пожалела о сказанном. Но остановиться уже не могла.
– Все мы прекрасно знаем, что ты вышла за папу только из-за денег его семьи. Неужели тебе никогда не было стыдно из-за этого? Ты всю жизнь его используешь, а он этого совершенно не заслужил.
– Тебе бы стоило извиниться за необоснованные обвинения и замолчать, пока не сказала того, о чем потом пожалеешь, – ледяным голосом предупредила Людмила Борисовна. Но от такого безразличия Катя лишь сильнее распалялась.
– Не собираюсь, потому что это правда. То, что папа прощает тебе грубость и пренебрежительное отношение, еще не значит, что ты можешь так продолжать. Всю жизнь ты стремилась только к материальному, всеми помыкала и командовала. Все и всегда должно быть, как ты захочешь. Но я устала от этого. Я не такая, как ты, и не хочу когда-либо такой стать. Я создам свою семью и покажу, что можно решать вопросы компромиссом, а не просто раздавая указания. Так как ты я жить не хочу и не буду!
Катя резко развернулась и вышла из кухни. Она собрала свои вещи, и они с Артемом спешно удалились. Людмила Борисовна не стала им мешать. Она безвольно сидела за кухонным столом и смотрела в пустоту. Руки ее были крепко сжаты, но даже так пальцы все равно продолжали подрагивать. По щеке женщины медленно стекла одна-единственная слезинка. Спустя какое-то время рядом с ней подсел Василий Геннадьевич. Он ничего не сказал, лишь молча погладил жену по спине.
– Видимо я ужасная мать, раз так говорит моя дочь, – голос ее был непривычно тихим.
– Это не так, – Василий Геннадьевич улыбнулся несколько печальной улыбкой, но его жене от этого стало почему-то легче. – На самом деле она так не думает. Просто сильно разозлилась и сказала на эмоциях пару глупостей. Но, думаю, и ты все-таки слегка перегнула палку.
– Я все лишь хочу для нее лучшего. Хочу уберечь от ошибок, чтобы ей не было больно. Она ведь у нас такая хрупкая и нежная. Что если этот балбес ее обидит? Это ведь разобьет ей сердце.
Людмила Борисовна упала в раскрытые объятья мужа, а он продолжал гладить ее по спине, пытаясь успокоить.
– Ну не такая она у нас и хрупкая. Все-таки характер ей достался от тебя, – усмехнулся Василий Геннадьевич. – Поэтому не стоит так сильно переживать за нее. Что бы не случилось, она со всем справится. Возможно, это действительно будет счастливый брак. Хоть паренек и глуповат слегка, но мне он показался не таким уж и безнадежным. Уверен, наша умная девочка сможет на него повлиять. А вдруг что, то у нее есть дом, куда она может вернуться, и прекрасная мать, которая всегда с радостью ждет ее.
– Возможно ты прав, – согласилась Людмила Борисовна, вытирая вновь выступившие слезы. – Наверное, я слишком остро среагировала.
– Ты всегда принимаешь все близко к сердцу, – Василий Геннадьевич с нежностью вытер мокрые щеки жены.
– Cкажи, все эти годы я была хорошей женой? Я ведь действительно далеко не всегда вела себя почтительно по отношению к тебе.
– Почтительностью тут и не пахло никогда, – Василий Геннадьевич весело рассмеялся, за что получил удар в ребро. – Все мы люди в конце концов, и я ведь тоже не святой. Муж из меня, честно говоря, получился так себе. Думаю, ты рассчитывала на нечто большее, но я благодарен, что мне в спутницы досталась такая умная женщина. Да и готовишь ты изумительно, так что я ни о чем не жалею.
Мужчина подмигнул жене и вновь получил за это неплохой удар (на этот раз сильнее и в другой бок).
– Получается, что наш брак по расчету оказался не таким уж и плохим? – слегка улыбнулась Людмила Борисовна.
– Разумеется. Женится нужно непременно по расчету, главное чтобы расчет был верным.
Пока одна счастливая пара весело смеялась в объятиях друг друга, другая энергично чистила машину от снега.
– Нет, ну она невыносима! – на всю улицу кричала Катя, но из-за взрывающихся салютов, Артем ее почти не слышал. – Неужели так сложно принять, что я уже не маленькая? В конце концов это моя жизнь и никто, кроме меня, не сможет прожить ее.
– Прости, это все из-за меня, – Артем вяло водил щеткой по лобовому стеклу.
Из-за того, что стал причиной ссоры между Катей и ее мамой, парню было жутко не по себе: он ведь прекрасно знал, как его девушке дорога ее семья. На самом деле ему хотелось сделать все правильно, чтобы ее родители приняли его. Но страх перед бывшей учительницей пересиливал это желание, и Артем так ничего и не смог сделать.
– Нет! – гневно возразила Катя. – Ты здесь не при чем. Это все моя мама! Она такая… такая…
Катя пыталась подобрать слова, но у нее язык не поворачивался снова сказать что-то грубое. Вспышка гнева прошла, и теперь дочь осознала, что перешла черту. Она все еще злилась на маму, и была с ней в корне не согласна, но о тех ужасных словах Катя сожалела.
– Не переживай, как-нибудь все наладится, – Артем уверенно похлопал себя по груди, и Катя, которая стояла с другой стороны машины, мягко улыбнулась ему в ответ. – В следующий раз я тщательнее подготовлюсь к разговору с твоей мамой. Уверен, вместе мы сможем переубедить ее.
– Неужели ты собираешься впервые в жизни сделать домашнее задание? – рассмеялась Катя.
– Если это ради тебя, то я готов заново выучить “Бородино” и с выражением рассказать его Людмиле Борисовне при следующей встречи.
– Врунишка, ты же его тогда так и не сдал. Мама тебе кучу двоек влепила.
– Значит, я прочту ей еще и письмо Онегина к Татьяне. Как там было? Все решено: я в вашей воле и предаюсь моей судьбе.
Радостный смех развеял мрачную атмосферу на парковке. Из каждой квартиры в доме послышались восторженные возгласы и счастливые крики, а на главной площади страны куранты били полночь, знаменуя наступление нового начала или, что более верно, новой главы уже хорошо знакомой истории.
Глава 2
25 лет назад
На улице стоял рождественский мороз, и руки замерзали настолько, что казалось будто они горят. Погода совершенно не располагала к прогулкам, начинало темнеть, но люди все равно упрямо ходили туда-сюда по своим очень важным делам. Праздники подходили к концу, и наступало время снова приниматься за работу.
Люда, вся дрожа от холода, яростно чистила крыльцо от снега. Она могла придумать сотню других более приятных занятий, но кроме нее сделать это было некому. Рядом с девушкой, роясь в огромном сугробе словно щенок, резвился ее брат, который был на десять лет младше.
– Сережа, если ты сейчас свернешь себе шею, то я тебя прибью, – раздраженно крикнула Люда.
Ее роль няньки маленького сорванца никоим образом не устраивала, но и другого выбора не было. Мальчик и не подумал повернуться в сторону сестры, лишь продолжил дальше кувыркаться.
– Вот ведь мелкий негодяй, – сквозь зубы прошипела Люда.
На самом деле она и сама была бы рада поваляться в снегу и сделать пару ангелочков, но времени на это у девушки не было. Закончив с крыльцом, Люда загнала брата в дом. Она собрала всю его одежду и повесила на стул около батареи, чтобы хоть немного ее подсушить. Девушка мысленно представила негодующее лицо матери, когда та увидит столь плачевную картину, и бросила гневный взгляд на брата.
– Я же говорила тебе, не валяться в снегу. Неужели так сложно послушаться?
– А что мне надо было сделать? Стоять и смотреть на тебя?
– Ты мог бы помочь мне, не думаешь?
– Это слишком скучно, – мальчик скорчил недовольную мину и сразу же убежал на поиски своих немногочисленных игрушек.
– А мне значит должно быть весело? – Люда недовольно покачала головой. – Неси свою тетрадь, будем делать домашнее задание.
Брат с сестрой расположились за столом в маленькой кухне. Люда варила огромную кастрюлю жидкого супа, который всей семье придется есть ближайшие несколько дней, а Сережа сидел на табуретке и старательно выводил буквы.
– Здесь ошибка, – Люда ткнула пальцем в тетрадь. – Правильно писать празДник. Через Д.
Мальчик непонимающе посмотрел сначала на сестру, потом в свою тетрадь. Он попытался вписать нужную букву, но получилась лишь одна большая клякса.
– Оставь пока так, все равно переписывать нужно будет, – Люда устало потерла переносицу, мысленно внося очередной пункт в бесконечный список дел.
Спустя два часа, которые девушка не заметила за домашними хлопотами, вернулась с работы ее мать, Татьяна Николаевна. Первым делом женщина заключила в нежные объятия сына, а дочь смерила тяжелым и уставшим взглядом.
– Ты сделала все, что я говорила утром? – строго спросила она, проверяя кастрюли на плите. Люда не стала отвечать, только вздохнула. – Где отец?
– Все там же, – саркастично усмехнулась девушка, за что получила легкий удар по руке. – В спальне спит. Не видела, чтобы он вставал.
– Хоть бы проверила его. Дочь называется, – осуждающе сказала Татьяна Николаевна. – Я пойду посмотрю, а ты пока уложи Сережу. Уже поздно, ему пора спать.
Люда закутала брата а одеяло на раскладном диване в гостинной, на котором все вместе спали они и их мать (вторая комната в квартире, кроме кухни, была спальней, где вечно валялся их отец). Не прошло и пяти минут, как из-за стенки послышались крики.
– Я же сказал, не трогай! – раздался скрипучий мужской голос.
Татьяна Николаевна говорила тихо, слова ее сложно было разобрать, поэтому Люда ничего не поняла.
– Поставь стакан на место и проваливай! – снова закричал отец.
Люда с интересом вслушивалась в то, что говорит ее мать, пока не заметила, что маленький брат буквально давился слезами.
– Ну что ты, не плачь, – шептала она, гладя брата по голове. – Засыпай скорее, и пусть тебе приснится хороший сон.
– Мне страшно, спой колыбельную, – жалобно попросил Сережа.
Люда недовольно цокнула, но все равно начала тихо петь. Спустя несколько минут брат наконец уснул, и она ушла на кухню дожидаться матери. Девушка водила пальцем по замерзшим окнам, рисуя ей самой неведомые узоры. Она дрожала от холода и проклинала этот дом и эти окна, от которых постоянно дует, но взгляд Люды оставался жесткий и решительный. Нет, она не фантазировала о спасении и принце на белом коне. Мечтательность была совершенно не свойственна ее натуре. Люда смотрела как падает проклятый снег, снова усыпая все крыльцо, и отчаянно думала. Она пыталась найти выход из этой тюрьмы и какое-то странное предчувствие подсказывало, что скоро он сам откроется ей.
Неожиданно под окном появилось румяное и веселое девичье лицо. Люда, обрадовавшись своей подруге, открыла окно.
– Ты почему все еще не одета? – возмутилась миловидная девчушка, Лариса.
– Крыска, ты чего тут забыла? – Лариса раздраженно сморщила нос. Она терпеть не могла свое прозвище, но оно так хорошо прижилось в народе, что избавиться от него было невозможно.
– За тобой пришла, конечно же. Хватит ворон считать, пошли в клуб на дискотеку.
– Не могу, мне надо подготовиться к завтрашней лекции, – вздохнула Люда, пытаясь представить, как ей всю ночь напролет придется читать ужасно длинную книгу.
– Никаких нет! – рассмеялась Лариса.
Девушка приблизилась к окну и для большей достоверности оглянулась вокруг. Потом она тихо прошептала.
– Мне тут Димка сказал, что сегодня притащит своего друга, – Люда непонимающе посмотрела на подругу. – Ну того самого, простачка, который всегда за всех платит. Это наш шанс посмотреть на него. Неужели тебе не интересно?
Об этом парне по всем дворам слагались целые сказания, будто он неприлично богат и щедр. Когда он появлялся в местном клубе, то сбегалась целая толпа, а он всех угощал и за всех платил, поэтому его и прозвали простачком. Этого парня никто из местных не знал, кроме кавалера Ларисы. Он явно был из какого-то другого и богатого района, вечно ходил весь разодетый и в дорогущих туфлях. Никто не понимал, что он забыл в их захолустье, от этого интерес общественности только возрастал. На самом деле Люда не была исключением, ей как и всем хотелось посмотреть на столь забавный объект, поэтому она недолго раздумывала.
– Ладно, подожди, я как-нибудь выскользну, – прошептала она и на цыпочках пробралась в гостинную.
Девушка еще раз проверила, спит ли брат. Она аккуратно приоткрыла дверцу старого шкафа, надеясь, что в соседней комнате не услышат скрип. Быстро подобрав подходящий наряд (самый роскошный, который только у нее был), Люда вернулась в коридор и стала спешно одеваться. Мать застала ее ровно в тот момент, когда она подкрашивала ресницы.
– И куда это ты собралась? – несколько обиженно спросила Татьяна Николаевна. Вид у нее был слегка потрепанный, лицо все еще горело после ссоры, а одна щека так и вовсе была красной. Вот только Люда не испытывала угрызений совести.
– На дискотеку, – уверенно ответила она, продолжая краситься.
– Еще куча дел, надо прибраться в комнате отца.
– Вот ты и прибирайся. Это твой муж, ты за ним и подчищай.
Эти слова больно ранили Татьяну Николаевну, но она не нашлась, что возразить. Женщина умоляюще смотрела на свою дочь, призывая ее к пониманию.
– Мама, я тебя не понимаю. Зачем он нам? – наверное, было грубо говорить так о собственном отце, но Люда так не думала. Она не считала, что человек, лежащий в спальне, заслужил хоть каплю ее уважения.
– Ну что ты такое говоришь? Он твой отец. И мой муж. Мы все живем здесь только благодаря ему.
– Мы и так живем на копейки. Сомневаюсь, что он вносит такой уж большой вклад. Единственные, кто здесь действительно работают, это мы с тобой. Ты сама себя обманываешь, мама, – безразлично говорила Люда. Она уже давно поняла, что многое в этом мире зависит от денег, но вот ее отец не был их источником, скорее зловонным стоком.
– Ты не понимаешь, – попыталась оправдаться Татьяна Николаевна, но дочь не дала ей больше ничего сказать.
– Да, я не понимаю и не хочу понимать. Я не такая, как ты, и никогда такой не стану. Так как ты я жить не буду, – в сердцах бросила Люда и вышла из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Все в порядке? – встревоженно спросила Лариса. – Опять с мамой поругалась? Она у тебя такая милая и заботливая, будь с ней помягче.
– Ага, милая. Со всеми, кроме меня. – усмехнулась Люда. – В любом случае это неважно, Крыска. Пойдем посмотрим на эту невиданную жар птицу.
Две девушки в обнимку, чтобы не дрожать от холода, побежали в местный клуб, где разворачивалось целое представление. Людей было гораздо больше обычного, да и сама атмосфера куда веселее.
– Ну и где этот загадочный парень? – спросила Люда, оценивающе осматривая всех вокруг.
– Да вон он, стоит рядом с Димкой.
Лариса указала на двух парней, наливающих напитки всем, кто оказывался в радиусе метра от них. Даже издалека было понятно, как им весело, они беспрестанно смеялись и толкали друг друга плечами.
– Тогда пошли к ним, – скомандовала Люда, и они вместе прошествовали через весь танцпол, чем и привлекли внимание шутников.
С одним все было очевидно, поэтому Люда сосредоточила свое внимание на незнакомце. Парень был высокий, но слишком худой, пожалуй даже щуплый. Волосы светлые, торчащие во все стороны. Он был одет в простую рубашку и свободные классические брюки, разумеется, на ногах его были те самые знаменитые дорогущие туфли. Лицо у него было несколько невинным, еще не до конца утратившим мальчишеское выражение. Но самым забавным в образе этого парня был взгляд. Его глаза, невероятно светлые, смотрели на все вокруг с любопытством ребенка. Люда подчеркнула, что у ее маленького брата взгляд и то серьезнее, чем у него. Она долго думала, каким же словом описать эти глаза. В итоге пришла к выводу, что у местной знаменитости самый что ни на есть щенячий взгляд, наивный и глупый.
“Действительно, простачок”, – подумала про себя Люда и рассмеялась. Парню этот смех не понравился, он абсолютно верно принял его на свой счет и горделиво хмыкнул.
– Девчонки знакомьтесь, – представил своего друга Дима. – Это Васька.
“Даже имя как у просточка”, – отметила Люда и ее снова захватил порыв безудержного хохота.
– Приятно познакомится, Василий, – она решила назвать его полным именем, иначе не смогла бы сдержать смеха. – Предлагаю станцевать в честь знакомства.
Вася осмотрел странную смеющуюся девушку с ног до головы. Она не произвела на него никакого впечатления, даже наоборот вызвала легкую неприязнь, потому что насмехалась ему прямо в лицо.
– Прошу прощения, но я хотел выпить. Может быть позже, – холодно отказал Вася, наполняя себе стакан.
Люда почувствовала, что ее будто облили ледяной водой. Этот простачок смотрел на нее с надменностью и излишней гордостью, словно она не дотягивала до его уровня, а значит не заслуживала ни капли вежливости. Гордость Люды была уязвлена, но не сломлена. Сложно было найти еще одну девушку настолько же уверенную в самой себе. Она никогда бы не позволила какому-то богачу сомневаться в ее ценности, и этот раз не был исключением. Ни одним своим движением Люда не выдала того, что ее задел отказ, она всего лишь безразлично дернула плечами и в гордом одиночестве отправилась на танцпол. Ей потребовалось не более минуты, чтобы найти себе кавалера, с которым она весело закружилась.