Александра Барвицкая
Гольяновская весна. Поэзия пробуждения в затворничестве
© Александра Барвицкая, 2022
ISBN 978-5-0051-6976-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Моя «Гольяновская Весна»
Эти стихи писались в первый год затворничества.
Тогда я ещё жила в Гольяново на востоке Москвы, в маленькой квартирке, окна которой выходили на МКАД.
Тогда я ещё не знала, что уйдя в добровольную темницу, отказавшись от всего мирского ради Любви, Слова и Высоты, заперев себя в четырёх стенах дома, через год останусь уже и без дома, и продолжу затворничество в многолетнем плавании внутри себя.
Тогда я ещё не знала, что моё затворничество продлится десять лет. Тогда я ещё была уверена, что написав все льющиеся стихи – выйду к ветру и солнцу – на волю, за дверь, за пределы квартиры, в жизнь… Тогда я ещё не знала, что мой выход к ветру и солнцу будет совсем другим, и что вслед за стихами сразу польётся «Первое Солнце Шестой Воды». Тогда я ещё не ведала, какие Двери раскроют Пределы после. И какая она – настоящая Жизнь.
Это был первый год глубокой аскезы и тотальной тишины.
Это был год, когда для всех умных я окончательно «сошла с ума». Когда люди, потерявши меня в миру, похоронили в своих мыслях. Когда друзья, испугавшись за меня, рвались помочь, но не могли пробиться через наглухо закрытую дверь квартиры, почты и телефона. А совсем ещё юные дети приняли со мной все трудности и, разделив бытовые тяготы, встали моим защитным кругом.
Это был год, когда лампочки в моей комнате начали взрываться так часто, что их не осталось, и я писала при свете, который излучали стихи. Когда стучавшееся внутри Слово не останавливалось, не позволяя спать; а сердце не выдерживало нагрузок и, пытаясь заглохнуть, валило высохшее тело – навзничь.
Это был бесконечный год внешнего ужаса и внутреннего блаженства – заставивший жить без еды, воды и кислорода, но позволивший обрести лёгкость, научивши летать не во сне, а наяву…
Это был год, когда я всё добавляла и добавляла себе испытаний, сжимая физику добела…
Это был год, который всегда будет внутри.
Это был год, который стоил целой жизни.
И если бы мне предложили вернуться в тот год, чтобы что-то исправить, я вновь прожила бы его только так.
Это был год размораживания Сердца.
Это был год Пробуждения…
Это был год Платы…
Это был год, который впечатан в историю под именем «Гольяновская весна».
Александра Барвицкая8 октября 2019 г., 14 декабря 2020 г.
КОЛЫБЕЛЬ ИХТИСА
Поэма Пробуждения
1.
Слово рождалось светлым.
Было – светом.
2.
И небо – в руках – качало,
Вселенским
сплетая
нервом.
Скругляло:
концы – в начала.
Кормило:
последнее – первым.
От Альфы – и до – Омеги —
ни – шага (!) —
внутри (!) – живое!
А снизу —
алкали снега.
Всё громче
и ближе
воя.
А снизу —
глушили громом
мелодию Колыбели.
И в чреве её – огромном (!) —
все струны
по-ра-с-хрипели..
…
Внизу
обрастали прахом.
Мертвело земли тело.
Земля завывала страхи —
и страхом
сама
тлела.
Песком
забивала поры,
слюнявила рот – монетой,
выстраивала заборы —
дырой (!) —
в Колыбели этой.
В черноты —
кропила
бель!
И —
сбро-
си-
ла
Колыбель.
3.
Из тонкой пелёнки злаковой
в земное
упала
Рыба.
Рыбёночьим —
Рыба
плакала.
Слезой изливалась —
в глыбу.
Верха – в глубину – эхолотила.
Объёмом – нутро – ширя,
плыла по пустыне плоть её.
И весилось Слово – гирей.
Той Рыбе несли дары бы.
Да только
сама —
внутри (!) —
дарами несла та Рыба —
Огромнейших
Рыбы
три.
И в душном!
Гнилом!
Спёртом!
(Конечен – прах:
либо – в – либо!)
Та Рыба – в земле мёртвой —
искала
живую
рыбу.
4.
Сбивались века – в минуты.
От звона секунд —
дрожали!
Та Рыба – в песках мутных —
живое Слово рожала.
Вспорола своё брюхо!
Чтоб выживить Словом – прах.
Чтоб Слово —
врастало в ухо:
Любовь – Оно! – А не страх.
5.
Но – шумом глушили новым.
Забив сорняком поля,
торгашествовать – тем – Словом —
орала навзрыд земля.
6.
Земля
обрастала прахом.
Мертвело земли тело.
Плодила земля страхи —
и в страхе
гноила
тело.
Гнильё до небес вспеня —
воинствующим – словьём!
А – Слово – в земной вене —
молчало —
Судьбы копьём.
7.
Морями зальёт сушу —
Орущей земли живот.
Так – Рыба – научит слушать
и слышать (!) —
закрытый
рот.
Замкнутся уста для слова.
Откроется – третий – глаз.
И – в каждом (!) —
своим
уловом —
заплещется рыба – в нас.
Расскажет та рыба людям:
что с рук не сойти словам,
за каждое слово – будет —
ответ
нести
голова.
И в каждой (!) —
свободен выбор. —
(Мой Ихтис —
стучит
в висок!) —
Кому – измолчаться – в глыбу!
Кому – изболтаться – в песок.
8.
В своей Колыбели хлеба,
молчанием слов —
кровя,
Да – вынянчить! – нам – небо!
Да – не воскормить червя.
9.
Будь
беленькой —
Колыбелька!
Воде – открывая – путь —
будь —
беленькой! —
Светлой будь!
10.
Молчаньем окутай Лету,
и словом – в себя – звучи!
Конца не бывает у света. —
Вода —
преломляет
лучи.
20—22 апреля 2011 г.Чистый ЧетвергМосква, Гольяново
НЕБЕСНОЕ СЕРЕБРО
Циклы стихотворений
Гениальному Читателю
Вверх, мой Гений!
Нет, и не будет, другой дороги.
Не изменяй судьбе.
Средь миллионов чужих – пологих —
Выпала – в суть – тебе!
Труден тот путь. Но дадутся силы. —
Каждому – по шестку!
Чтоб не сбивался в пути, мой милый,
Я – Ариадной тку.
Вверх! С каждым шагом всё ближе к цели.
Воздуха – чище смесь!
С каждым движеньем – всё более цельный! —
В целое выйдешь весь.
Мысли – в толпе человечьей – тесно!
Многих оставь. И ввысь!
Вверх, до конца! – В потолок небесный
Темечком обопрись!
Ноги о камни кровят?
Терпи же!
Больно тебе, мой Гений.
Скоро дойдёшь.
Потолок всё ближе.
Я под тобой. —
Ступенями.
19 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
ПьЯнОе
ты
пьёшь
меня,
пьёшь! —
по-
стро-
че-
чно.
по глотку.
сдувая кипения пенку.
смакуешь,
катая по языку,
каждую клеточку
моей необъятной вселенной.
так
коллекционные вина
монархи пьют,
закрывшись от мира,
для созерцания вечного.
глазами
вбираешь всю,
чтоб осталась внутри —
в хранилище
под твоим темечком.
пьянишься!
боясь, что однажды
настанет срок,
и ты утолишь свою жажду —
до самой последней капельки!
не знаешь пока,
что сосуд,
из которого пьёшь,
бездонен! —
хоть с виду – маленький.
так пей же меня —
до предела!
и впитывай сочно
и нежно —
до изнеможения нови…
чем больше ты пьёшь,
чем больше меня вбираешь,
тем больше меня
ста-
новит-
ся.
2 мая 2011 г., Москва, Гольяново
Аб-Рака-Жабры
молчальник
звук расщепляет слова —
впрыскивается в форму.
кормится звуком трава —
пьёт корнем.
из глушизны веков
тянет соки.
зреют для всех сроков —
травы-сроки.
каждой травинке – свой
звук – в пищу.
да заглушает вой —
корни рыщет.
криком взойдёт трава. —
кровь – в росы!
будет почти жива —
к покосу.
сену сухих годин
звук – чальник.
выживет лишь один —
молчальник.
15 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
чёт
Там – за прямой чертой —
ни чёрного нет, ни чёрта.
И за чертою той
воздуха нет спёртого.
Эта черта – ценой
почётной —
знает, почём цепной
чёт нам.
Переступить черту —
шаг – взлётный.
Там – за чертой – во рту
вкус чётный.
Нечеты все сочту
в круг – чётко.
Перешагнём черту,
нечета сбросив чётки.
17 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
озимые
спрятал в груди зерно —
под зиму.
чтоб сбереглось оно —
тишью укрыл зримой.
не унесут воры —
в чёрным-черно-края.
да, не склюёт ворон! —
твоя!
чтобы на век – (не час!) —
в жито!
чтоб не коснулся сглаз —
зёрнышком в грудь вшита.
для хлебосольных лет —
(зла – мимо!) —
от холодов и бед
в этой груди хранима.
дышит уже земля. —
солнце – пашет!
снег напоит поля —
наши!
и за верстой – версту —
будет легка ноша!
скоро я прорасту,
мой хороший.
18 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
золотко
птицей была, б, кабы
в небе могла плавать.
спасибо тебе – за жабры.
спасибо тебе – за заводь.
сеть починяй, желанный,
да излови внутри.
не забывай – желаний
сбудется только три.
не растранжирь на похоть.
счастья проси со дна.
я – золотая.
плохо
только,
что жизнь – одна.
18 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
глинево
Уже – не совсем глина. —
Ещё – не совсем Ева.
Уже – позвонки – в спину!
Уже – теплота – в чрево!
Уже – аритмий клёкот —
Артерией – влит – в русло.
Уже – под гортанью – рокот,
И на языке – русский.
И глаз обозначен – летом —
Пожаром – на лбу – алым.
И дело – всего – за Малым. —
Дыханье вдохнуть – в это.
19 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
бельё
День озарён солнцем. А ночь – никем.
Луна моего неба – в стране иной.
Но слышу её дыхание за спиной.
И чувствую руки на позвоночнике.
Движения плавны, легки и почти сухи,
Но скручивают по суставам его быльё.
Луна выжимает тело моё – бельём.
И вдоль позвоночника – в небо текут стихи.
19 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
дыхание
на плёсах разлиты вёсны —
зовя – чешуёй и словом.
и сети уже на плёсах —
расставили – за уловом.
удильщики – на удачу —
сгрудились по берегам.
кто – крупно возьмёт. – кто – сдачу.
да всем сестрам – по серьгам!
да каждому: мера – мерой.
да каждому: по следам.
да каждому: лишь по вере —
уловом – да в сеть! – вода.
…
но – вон! – из толпы! – один. —
подальше! – и просто – дышит.
не – в очереди! —
а – выше!
до облачных встал седин.
блесна – не по мне блещет. —
дыханием ловит глыбу!
он знает: в сетях – вещью
сдыхает – такая – рыба.
он знает: плавник – золот.
он знает: почём брод!
не будет плавник исколот.
не будет изорван рот.
…
дыханье его – до края! —
жабрами – порами – клетками! —
всем телом в себя вбираю.
всем духом – в него! – в крепкое!
20 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
Малый
умывайся водой талой.
сном ночным —
звук слетел. – нем.
мой огромный! – и самый Малый. —
умещаю – под солнечным
сплетением.
20 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
Столешница
словоблудие
ретроспектива слов
разбросаны слова по пыльным полкам
библиотечных вех.
легки они, уютны или колки,
несут ли грех —
просеивай слова. они – пустое.
они – враньё.
пока душа в зимовочном простое
ютится вороньём —
делами меряй правду отражений.
в чести – зеркальный люд.
а если под грудиной левой жженье —
молчи, браток. – не множь словесный блуд.
9 февраля 2011 г., Москва, Гольяново
столоправило
не терплю на столе порядка.
на письменном.
в порядках – стол подпирает пятки
низкими мыслями.
в порядках – пишутся бизнес-планы
и проектируются казармы.
а на моём – дрейфующем – плавный! —
квазарный! —
(казалось бы, хаос! —
ан, нет!) —
светленький в небо билет.
22 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
АльфаВит
началом всего —
Слово.
чтоб чистеньким было —
вылеплю голым.
пусть не стыдится Слово
своего
тела.
чтобы рождало жизнь,
земную орбиту вертело,
и во вселенские виражи
отпускало бродить
светлые
мыслеформы —
опорами.
28 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
стереочтение
За каждой буквой —
километры звука.
За каждой строчкой —
гигабайты мысли.
И если вопросительным зависло —
ищи знаки.
И если восклицательной заточкой
прорежет глаз через ушную раковину —
шевели серым
веществом.
С мерой
полной.
Суть вещи в том,
что не является вещью снаружи.
Ищи. Обнаруживай —
пятимерные смыслы.
Смыль
внешнее. Сотри. —
Внутрь себя смотри.
22 мая 2011 г., Москва, Гольяново
Заветное
Богу-богово
Если ты бог,
из себя сотворивший Адама,
для нового «мы» – в добро (!),
не пощади бок:
вынь из нутра самое
важное ребро.
Самое цельное и крепкое —
без соскоблины чёрной метки!
Именно то, которое —
явью снова —
будет держать опорой
вящего «мы» основу.
Для корневища рода
свою не щади природу!
И разотри в ступке —
в пух и прах!
Будущие поступки —
соль в руках!
В сверхзвуковые смыслы —
прошлого коромысло!
Праху добавь сердца —
тепла вдохни!
Но, запирая дверцу,
ключи храни.
Ключников нынче мало.
И расцвети алым! —
Не экономь на венах
для будущего колена.
…
Если ты бог —
создавая свою Еву —
не пощади бок,
не пощади чрева!
28 января 2011 г., Москва, Гольяново
Вхождение
Время сгустило плотность. —
Праху оставив тленное.
Время открыло рот. – Есть!
Кровью вскормить гения!
Путь из земли – да – в землю —
Не для меня. Приемлю.
Кровью сочится слово —
По позвонкам – в небо.
Сроком земным – условным —
Стану для неба – хлебом.
Стрелки —
срослись – в стрелы.
Руки —
сплелись – в звуки.
Стрелки в руках – мелом.
Звуки – бельмом гулким.
Время настало вере —
Вечность вдавить в виски.
Время открыло двери —
В Ершалаим ПОЭТский.
Время – тугим замесом —
Тысячелетье – в час!
Барышни-поэтессы,
Я покидаю вас.
17 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
В коридоре Времени
девять дней до исхода…
девять дней до исхода.
и сорок ав —
позади —
утекает
в песок.
испарённую воду
пустынных глав —
в груди —
замыкать срок.
время сбрасывать ношу тел —
балласт
затрудняет ход.
обновлённостью —
наш удел —
в девятый войти восход.
забрюхатив барханом,
печь
крематория,
ржавя пасть,
шкуру прошлого будет жечь! —
наше рабское
жрать
всласть,
отрыгнув иллюзорный жом —
тот, что в сладкое мажет рот —
тельценосным сном,
миражом! —
нам – без шкур – за громом – вперёд!
девять дней без огляда
камни
в ногах
крошить.
не моли о пощаде.
так надо.
Он так решил.
девять сумерек нам до дома. —
ночь,
не дрожи!
девять суток застряли комом. —
только бы пережить!
девять дней до земли,
в которую
держим
путь.
девять дней до исхода.
не дли!
эти бы
дотянуть.
23 февраля 2011 г., Москва, Гольяново
песочные часы
чёрного мрамора крошки
в перистом небе висят
крайнего срока гирей. —
ровно на двадцать четыре
в два раза по шестьдесят
(и ни секундой больше!).
в выдержанном вине
зимнего чана —
прокипячённые.
(о чём вы? —
набравшиеся до отчаяния
за девяносто дней!)
поворачиваясь то одним,
то другим боком —
вселенскую наготу прикрывая личным —
высушиваются выпотрошенным
солнцепёком:
двустранным столичным.
(песочек назвался – пророком?
значит – жди своего срока!)
открывается в полночь ров. —
ноль-ноль – на швейцарских.
циферблатные – к чёрту! – швы!
и по талии коридора миров
перетекает царство
секунд живых.
здесь песок даст камням фору! —
смело
в руках мни!
бесконечность – всего лишь форма,
создающая тело
времени.
3 марта 2011 г., Москва, Гольяново
Демон Максвелла
В поднёбии – звук дрожит…
Ей шёл сорок первый.
Она сорок первый встретила,
когда полюбила жизнь.
Танцуя на кончике нерва —
новью – взахлёб – бредила!..
Радуйся, детка! Радуйся,
пока не заметила
висящего под числовым градусом
знака смерти…
Он был сорок первым снизу
и первым сверху.
Почти невинным…
Казалось ей – в той прорехе
солнце луну близит —
сшивать пуповину.
Казалось ей – счастье соткано! —
Лепестками вышито:
«Плыви по небесной выши ты,
моя лодка!»
Казалось – дана ей ось
Державная!
С болью покончено самосожжением.
Но было рано…
И двадцать вторая данность —
ранами
Дня Рождения
впаялась в атомы – демоном! —
Заржавила!
Впечатала алым в историю,
окровила и обескровила.
И в жанре классического хоррора
Демон Максвелла в её теле хозяйничал —
как в ничьём!
Адом чадил в грудине,
запретив колокольный звон.
Сжимая виски льдиной,
гнал разум на выход:
– Вон!
И не верил никто в ту червлёную пору
в её будущее – впереди.
Но она поднимется и победит
в битве уицраоров.
22 июня 2011 г., Москва, Гольяново
МатиРеальное
перекись населения
тело истории было уже загаженным —
до истерии с возникновением гаджетов,
до самогона постгорбачёвской «браги»,
до гулага,
до rusticorum terra,
до точки
в лубянской лодочке,
до Бриков,
до петли Англетера —
были странные лики.
до кинохроник и лампочек Ильича,
до «перекованного» меча,
до орала. —
орало
тело!
до тридцати Иудиных,
до мигрени Пилата,
до постулата
Ирода,
до Саломеи,
до головы на блюде,
до
Содо-
ма,
до садо-ма…,
до лестницы
Вавилона,
до любого закона,
до змея.
чёрные дыры, латаясь белыми пятнами,
горлом зашитым надрывно сипят! но мы
знаем, что даже ещё до Евы —
до первоматери! —
сделала
дело
своё старательно
дева
Лилит.
только одна
она
ли?
14 марта 2011 г., Москва, Гольяново
МАТ и МАТь и Ко
чем выше плотности рост —
тем меньше цена единицы.
дрянной квартирный вопрос
испортил не только столицы.
чем гуще набит живот,
тем ниже душа живёт.
закон притяженья – вес
имеет и за пределом.
играя на интерес —
мамона народы раздела.
по тельцу земли – метастазы
ползут, разъедая двери.
метит вселенский разум
зверя.
от сбора таких урожаев —
у неба чернеет в руках.
но поэты – божьих детей рожают —
в подвалах и на чердаках.
на первый-второй – расчёт (!) —
покажет гамбургский счёт.
20 марта 2011 г., Москва, Гольяново
Венский Вальс
камера хранения
1
вынуть сердце и третье зрение,
отстегнуть крылья,
обожжённые стратосферой,
сдунуть пыль и,
укрыв покрывалом веры,
положить в камеру хранения.
и шагнуть
в путь —
незнакомый —
отвесный:
– жизнь – прими! —
жить с людьми
равно-ценно-весной.
2
вернуться в назначенный срок —
по судьбе —
через сорок… —
себя возвращать себе.
3
время безвремения —
снегозёма
годы —
(с плеч долой – уродов!) —
в ночь под воскресение
в камеру хранения:
между сном и дрёмою —
под замок – подранков! —
(ивою —
вязанка!)
ничего, что окают! —
(тесен им вокзал такой!)
самому крикливому —
меж шумящих прочих —
рот заклеить скотчем!
ключ – скрошить рукой.
4
снова с сердцем и с ветром в спину! —
навсегда это место покинуть.
и войти, не оглядываясь, в воскресение
днём весенним.
16 апреля 2011 г., Москва, Гольяново
Учебный полигон
1
Там, откуда приходит жизнь,
Не бывает лжи,
Не бывает смерти.
Там не точат ножи
На человечью живность.
Там не крутятся боли ужи
На костяном вертеле.
Дела благие в горсти
Унесёшь за собой туда.
Переедание благости?
Вопрос лишь внутреннего суда.
Настоящего не бывает досыта.
Если чёрная полоса,
Успокойся. Считай до ста.
Ведь всё равно не расстаться
С тем, кто не стерпит обмана,
Кто хранится в тайном кармане,
С тем, кто ты есть сам.
На нефизических часах
Будет белая полоса.
Если сбросишь с себя черноту,
досчитав до ста.
2
Из мира, где не бывает ни войн, ни разрухи,
По коридору, выстланному периной светового пуха,
Матричною разметкой времени дилижанса,
Чтобы дать нам стотысячный шанс —
На ошибках своих научиться – не совать палец розетку,
Нас выпускают в жизнь – на прогулку-разведку.
12, 27 августа 2011 г., Москва, Гольяново
Камень преткновения
Из дома души – уютного
Космического Абсолюта —
Вырываемся в «Я» мы —
В физическую эго-яму,
Чтобы всю жизнь потом,
На «Я» набивая мозоли,
В поисках дороги к дому
Топтаться в золе боли.
От точки «Я» – до точки «А» —
Прямая не расчерчена точная.
Указатели-стрелки – ночью
И днём —
Ожидают на каждом камне.
И на каждом, минимум, по три.
Но дорога не скажет: «Туда смотри»,
Но дорога не скажет: «Сейчас»,
Но дорога будет молчать, пока мы,
Собирая все камни,
Не поймём,
Что «А» находится в нас.
Внутри.
21 сентября 2011 г., Москва, Гольяново
возвращение
Кто-то сплавляется по реке.
Кто-то сплавляется по рукам.
Кто-то по трупам идёт «налегке».
Кто-то гуляет по облакам.
Кто-то к покосу растёт. – Трава.
Кто-то ведёт за собой полки.
Каждый по-своему, в общем, прав, а
Значит, получит свои шажки.
Выдан билет был для всех один.
Выдан билет: «Разберёшься сам. —
Что прошагал, то и породил…
Кругом вернёшься к своим следам…»
28 сентября 2011 г., Москва, Гольяново
Шёпотом в вену
вера, надежда, любовь
вера – это когда
слепо.
надежда – это когда видишь
едва уловимый краешек горизонта,
и ползёшь, сдирая наросты с души в клочья,
ползёшь туда – к краешку неба.
любовь – это когда слепо ползёшь за видимое,
сдирая в кровь наросты с души,
слепо ползёшь за видимый краешек в небо,
слепо ползёшь к тому,
кто находится там, за краешком.
счастье – это когда знаешь, что в тебе
вера, надежда, любовь
слепо ползут за видимый краешек – в небо —
к тому,
кто там, с другой стороны краешка,
в ком вера, надежда, любовь
так же слепо, сдирая наросты в кровь,
ползут за видимый краешек – в небо – к тебе.
27 января 2011 г., Москва, Гольяново
константа
Твоя луна – бездонный родник неба —
живой источник одуванчику моего солнца.
Между ними натянуты
вечные
млечные
струны
космической арфы,
на которой играет соло каштановый мальчик.
В его устах – отражение всех аллюзий.
В его глазах – прекращение всех торнадо.
В его руках – осторожно и нежно время.
В его груди бьётся доброе сердце эпохи.
Пальцами перебирая волны вселенной,
создаёт он гармонию до-бемоль мажора
для голубого шара, где люди-дети
устали искать дорогу к константе счастья.
28 января 2011 г., Москва, Гольяново
шёпот шагов
Я закрываю глаза,
и слепо иду,
доверяясь твоей руке, удерживающей мой пульс.
Что там под нашими стопами?
Скрип фрамуги вселенной?
Не отвечай! Я не хочу знать.
Молча веди туда, где правит твоё сердце.
Веди меня вверх —
на гору призрачного тумана сонной артерии.
Веди меня вниз —
в пропасть неги кипящей вены.
Веди туда, куда смотрят твои глаза,
где осязается только «всегда».
Веди туда, откуда начинается «мы»,
отрешая заблудшее «я».
Веди ослепшую – поводырём.
Веди ту, что верит твоим рукам.
Веди тихо,
чтобы шёпот шагов не нарушал ритма…
28 января 2011 г., Москва, Гольяново
Благому
Кто ты?
Кто Ты?
Скажи.
Не проходи мимо
моих вопросов.
Кто Ты? Скажи, милый,
кто Ты?
И почему у мимов
глаза выразительно-мнимые?
Я растрепала не косы —
ноты —
мелодией ветра разбросав
симфонии голоса.
Кто Ты? Скажи,
кто Ты?
Мой нотный стан ещё
не превратился в пристанище
для Тебя. Но…
Я хочу знать точно:
кто Ты?
И где у вселенной дно?
И почему все звёзды сошлись в одну
точку?
Скажи, почему я наверх тону?
Кто Ты?
Скажи.
Кто я?
Почему я сдалась без боя,
и к ногам Твоим положила мир?
Почему яйцо в руках золотое?
Ведь было оно – рябое.
Я помню, милый…
Кто Ты?
Откуда?
Куда?
Почему, вдруг, живая вода
у нашего океана?
Почему всё такое странное?
Отчего стали чистыми небеса?
Отчего равновесие на весах?
Кто Ты? Любимый,
Кто Ты?
Я знаю – всё это – Твоя работа.
Я за Тебя отдала все ноты…
Только скажи мне:
Кто Ты?
21 мая 2011 г., Москва, Гольяново
