Александр Зиборов
Лукавый бог Локи
С того дня прошло много времени, но Тор так и не в состоянии забыть, как он в женском платье изображал невесту и горе бывает тому, кто ему осмеливался напоминать об этом громовержцу.
Несчастный добрый Бальдр
Светлого бога весны Бальдра называли Добрым, а ещё можно было именовать Любимым и другими, такими же словами. Глядя на него, радовались все окружающие, не было никого, кого бы он обидел хотя бы одним словом, каждый получал от него поддержку, помощь или хотя бы ободряющую улыбку.
С определённого времени Бальдру стали сниться кошмарные сны, которые предвещали ему опасность, трагический конец жизни. Он понимал, что они – не случайность и не к добру, потому поведал о них остальным богам. Те собрались на совет, долго судили-рядили, обсудив всё, решили оградить Бальдра от всяких опасностей.
Мудрая Фригг обошла все существующие миры и взяла великую клятву не трогать Бальдра от железа и всех металлов, камней и минералов, от огня и воды, от земли, деревьев, зверей, птиц, змей и различных ядов, болезней. Никто на всём свете не отказался, ибо любили его.
Фригг вернулась и сообщила асам о том, что она сделала: теперь Бальдру ничто не грозило.
Кому-то пришла мысль проверить это: забавы ради стали бросать в Бальдра камни, они не причиняли ему никакого вреда. Потом стали рубить его мечами, пускать стрелы и бросать копья – с тем же результатом.
Все веселились, глядя на это. Только в душе Локи родилась неприязнь: он позавидовал Бальдру. Лукавый бог принял облик женщины, пришёл в Фенсалир к Фригг и спросил:
– Что делают асы на тинге, что их так веселит?
Простодушная Фригг поведала:
– Они стреляют в Бальдра, а тому всё нипочём. Ни железо, ни дерево, ничто иное не причинят ему вреда. Я взяла с них нерушимую клятву в том.
– Все ли вещи, все до одной, поклялись в этом?
– Да, все, все до одного. Только на самом севере Митгарда, в дремучих лесах Норвегии, один побег омелы показался мне слишком малым, он даже разговаривать не умел, а потому я не стала брать с него клятву не губить моего сына. Когда он вырастет, я с него её возьму.
Узнав то, что ему было нужно, радостный Локи ушёл, сбросил женскую одежду, надел на ноги свои крылатые сандалии и полетел в Норвегию на поиски омелы.
Нескоро, но отыскал её, к тому времени омела уже выросла и стала длиннее руки. Коварный бог сорвал её, изготовил стрелу и вернулся в Асгард.
Пришёл на тинг, где вокруг неуязвимого Бальдра собрались все боги. Один слепой Хёд грустный стоял в стороне, прислушиваясь к происходящему.
Локи постоял рядом с ним, потом спросил:
– А почему ты не стреляешь и не бросаешь ничего в Бальдра, все же так делают ему и себе на потеху?
Тот со вздохом ответил:
– Ты смеёшься надо мной, я же не вижу, где стоит Бальдр, и у меня нет никакого оружия.
– Даже несмотря на это, ты не худший из воинов, чем любой из асов. Не уступаешь им ни в чём! Я дам тебе лук со стрелой, ты тоже уважь Бальдра, как это делают все остальные, и выстрели в него, направление я тебе подскажу.
Не подозревая коварства, слепец взял лук со стрелой из омелы и по подсказке Локи повернулся в сторону Бальдра, а затем выстрелил в доброго бога весны…
Омела попала в цель и пронзила сердце Бальдра, он мёртвым опустился на землю. Так свершилось величайшее несчастье для богов и людей.
В горе боги рвали на себе волосы. Локи затрясся от страха, опасаясь, что Хёд расскажет, по чьей подсказке он сделал это, но этого не произошло. Бог мести Вали, который родился только вчера, набросился на несчастного слепца и убил его, не спросив ни о чём и не дав оправдаться. Так истинный виновник избегнул заслуженного наказания.
Ошеломлённые случившимся боги полились слёзы, повсюду слышался великий скорбный плач. Такие сильные чувства испытывали асы от потери ими всеми любимого Бальдра.
На похороны доброго бога весны пришли не только все асы и ваны, валькирии, светлые и тёмные эльфы, но и много жителей страны великанов, позабыв обиды. Даже они, злейшие враги Асгарда и Митгарда, жалели о смерти того, кто за всю свою жизнь никому не причинил даже маленького зла.
Погребальный костёр сложили на огромном корабле Гринггорни. На него в лучших одеждах уложили тело бога весны и его молодой жены Нанны, которая не перенесла великого горя и умерла в тот же день. Потом на него ввели и жеребца Бальдра, под седлом, в богатой, украшенной золотом сбруе. Один надел на палец своему мёртвому сыну кольцо Драупнир и что-то прошептал ему на ухо. Что именно, не узнал никто.
Оставалось лишь разжечь костёр и спустить корабль на воду, но он был столь тяжел, что никто из богов, даже сам могучий Тор, не мог сдвинуть его с места, как они не пытались.
Асы пришли в недоумении. Тут к ним обратился один из гримтурсенов, находившихся тут:
– У нас, в лесах Ётунхейма, одиноко живёт великанша Гироккин, которая обладает силой ста самых могучих мужей нашей страны. Пошлите за ней, и она вам поможет.
Асы послушались совета, отправили в страну великанов гонца, и Гироккин сейчас же явилась к ним, прискакав в Асгард верхом на исполинском сером волке, в пасти которого вместо уздечки была ядовитая змея.
При виде её Тор невольно взялся за свой молот, но Всеотец остановил его руку.
– Смерть все примиряет, – сказал он. – Зачем убивать того, кто пришёл тебе помочь?
Громовержец проворчал что-то себе под нос, но оружие опустил.
Тем временем великанша спешилась, ухватилась руками за нос корабля и легко стащила его в море.
Боги подожгли костёр, и пылающий корабль, уносимый свежим ветром, стал удаляться от берега.
Ломая руки, Фригг обратилась к богам:
– Кто из вас хочет заслужить мою величайшую благодарность, поедет в царство мёртвых и умолит Хель вернуть Бальдра за любой выкуп?
Никто не решился на столь тяжкое дело, все стояли с опущенными от смущение глазами. Согласился лишь удалой Хермод. Он только попросил дать ему Слейпнира, коня Одина, и тотчас же отправился в путь.
Девять дней и ночей скакал он по тёмной дороге, которая вела вниз, в совершенно беспросветный мрак. Он ничего не видел, пока не оказался у реки Гьелль, где находился мост, выстланный мерцающий золотом. За ним находились мрачные владения Хель.
На страже около моста стояла дева Модгуд. Удивилась она, увидев невиданного всадника, спросила:
– Кто ты такой? До тебя прошли пять полчищ мертвецов, но они все вместе не производили столько шума, сколько ты один. Мост под тобой грохочет. И ликом своим ты не похож на мертвеца. Зачем ты едешь к Хель?
Хермод ответил ей:
– Мне нужно увидеться разыскать Бальдра. Ты не видела его?
– Бальдр проезжал по мосту. За девять дней до тебя.
Расспросив о дороге, Хермод продолжил путь. Вскоре оказался у высоких решётчатых ворот. Пришпорил Слейпнира и тот легко перепрыгнул ограду, не задев её.
У мрачных палат спешился, привязал коня к коновязи и вошёл внутрь.
Там оказалось неисчислимое количество людей, а на самом почётном месте подле царицы страны мёртвых находился его брат Бальдр.
Хермод принялся упрашивать Хель отпустить Бальдра, суля ей огромный выкуп за него.
Хель рассмеялась, и от её смеха Гермоду стало еще страшней.
– У меня золота не меньше, чем у вас в Асгарде. Что другого можете предложить мне?
Посланец богов ничего сказать не мог, продолжая упрашивать Царицу царства мёртвых, говоря, что плач великий на свете от смерти Бальдра, все в трауре.
Хель усомнилась в том, что все действительно скорбят по богу весны. Сказала гонцу богов:
– Нет, мне ничего от вас не нужно. Но я не так зла, как думают обо мне боги. Пусть они обойдут весь мир, и, если убедятся, что всё в нём, и живое и мёртвое, плачет по Бальдру, если он действительно всеми-всеми любим, то приезжай ко мне снова с этой вестью, и я отдам тебе Бальдра. А до тех пор он будет у меня. Ступай домой, ты – первый, кого я отпускаю из своего царства обратно.
Гермод уже готовился повернуть в обратный путь, но его остановил Бальдр:
– Возьми кольцо Драупнир, которое мне дал с собой Один, верни его отцу. Это докажет ему, что ты меня видел и говорил со мной.
Подошёл к гонцу сумрачный лицом Хёд и тихо сказал Гермоду:
– Скажи асам, что это не я виноват в смерти Бальдра. Скоро его убийца сам признается в этом.
С тем гонец вернулся в Асгард. Узнав от него об условии Хель, боги сейчас же разошлись в разные стороны, чтобы обойти весь мир, и чем дальше они уходили, тем радостнее становилось у них на сердце, потому что всё, что только встречалось им на пути, плакало по Бальдру. Горевали люди и великаны, гномы и эльфы, звери в лесах и птицы в небе. Даже рыбы в воде и те плакали. Рыдая, не могли удержать слёз цветы и роняли их на землю чистейшей росой. Плакали деревья, с веток которых дождем падали капли сока или смолы. Металлы и камни покрывались слезами влаги. Плакала и сама земля, холодная и мокрая, не согретая теплым дыханием бога весны…
Уже на обратном пути асы увидели пещеру, вошли в неё и там нашли старую великаншу, которая сказала, что её зовут Текк. Они попросили её тоже плакать, чтобы вызволить Бальдра из царства мёртвых. Наотрез отказалась Текк, мотнув головой:
– Зачем мне плакать по нему? Ни живой, ни мёртвый он мне не нужен, пусть остаётся во владениях Хель.
Как ни просили гонцы, но ничего не добились. Плакать великанша отказалась. Потому Хель Бальдра в мир живых не отпустила.
Незаметно текло времени, совершался круговорот природы. Никто из богов не догадывался о преступлениях коварного Локи. Он постепенно начал успокаиваться, в нём крепла уверенность, что всё это и останется покрытом мраком тайны: ведь несчастный Бальдр остался в царстве Хель и не мог вернуться, дабы отомстить ему за вероломство.
Пир богов у Эгира
Могучий бог Эгир и его жена Ран властвовали над морскими просторами и пучинами. Они не являлись асами, но тоже враждовали с великанами Ётунхейм, которые стремились сковать вечными льдами мировое море. Потому обычно выступали на стороне небожителей Асгарда.
Жил Эгир к югу от Митгарда в величественном дворце, под ним имеется обширный грот, в коем находятся тела утонувших людей. Их собирает его супруга Ран своей огромной сетью, которую она ежедневно забрасывает в море и в которую попадают недавние утопленники.
Эгир всегда любил светлого бога весны Бальдра, приход которого заставлял гримтурсенов отступать на север. Минул год со дня его смерти и он решил устроить в память о нём роскошный пир. Пригласил на него как всех асов вместе с их женами, так и светлых эльфов.
Никто не отказался, гостей собралось немало и скоро стали заканчиваться запасы мёда. Боги пришли к Эгиру и сказали ему об этом. Он понурился и признался:
– Да, это так. Но у меня нет котла достаточной вместимости, чтобы я мог сварить мёда больше.
Тут кто-то из асов вспомнил, что у льдистого великана Гимира имеется котёл подходящей вместимости, больше его во всем свете не сыскать.
Услышав это, Тор тут же вызвался отправиться к гримтурсену за котлом.
– Гимир вряд ли тебе отдаст котёл.
– Котёл я привезу, мне он не сможет отказать, – заверил могучий громовержец.
Компанию Тору составил Локи, лёгкий на подъём.
Они сели в колесницу, которую косматые козлы со скоростью ветра помчали на север.
Скоро оказались у пещеры гримтурсена. Дома его не было, он, как обычно, ловил рыбу в море. Боги застали только его жену.
– Напрасно ты, Тор, пожаловал сюда, – сказала она. – Мой супруг в сильной обиде на тебя за ту оплеуху, которую ты ему отвесил после ловли мирового змея. Он жаждет мести.
– Гимир получит вторую оплеуху, да ещё какую, ежели проявит неуважение к гостям, – сердито ответил Тор. – Так что пусть учтёт это и будет повежливее.
– Полно тебе, Тор, успокойся, – обратился к нему хитроумный бог. – Мы здесь в гостях, не следует нам ссориться с хозяевами. – Потом он обратился к женщине: – Мы сюда приехали, чтобы попросить у Гимира его котёл, тогда Эгир сможет наварить пива для пиршества, которое он устроил.
– Вряд ли Гимир даст вам его, – покачала головой хозяйка. – Вы же сами знаете, они с Эгиром – смертельные враги.
Краснобай Локи разговорил женщину, расположил её к себе и та пообещала:
– Ладно, я постараюсь помочь вам его уговорить. Только когда он явится сюда, вы не показывайтесь ему на глаза, иначе можете серьёзно пострадать.
К вечеру снаружи раздались тяжелые шаги, от которых дрожала земля. Вспомнив предостережение женщины, асы встали за каменной колонной, которая поддерживала каменный свод.
В пещеру вошел гримтурсен. На его усах, бороде и бровях висели большие ледяные сосульки, которые делали его ещё страшнее. Он не заметил спрятавшихся богов, уселся на скамью и велел жене готовить ему ужин.
Она сказала:
– Гимир, у нас сегодня большая радость, к нам в гости пришли Тор и Локи. Вот они, стоят за колонной.
– Как, Тор опять здесь? – заревел льдистый великан, поворачиваясь в ту сторону, где находились асы. Тут же разлетелась на куски скрывавшая их колонна, не выдержав его свирепого взгляда. – Уж не хочет ли он снова поехать ловить змея Ёрмунганда?
– Нет, Гимир, – ответил громовержец, смело подходя к гримтурсену. – Мы приехали сюда просить у тебя котел для пиршества у Эгира.
В глазах великана вспыхнуло пламя, мгновенно растопившее лёд на его волосах, его чудовищные кулаки сжались, но потом он посмотрел на огромный молот гостя, вспомнил о полученной им когда-то от него увесистой оплеухе и смирил свой гнев. Посидел, подумал, осклабился и сказал:
– Ладно, так и быть, я позволю вам забрать котёл, если вы выполните три моих условия. Первое, вы должны съесть за один присест больше меня. Второе, разбейте мой кубок из горного хрусталя, а в третьих, пусть один из вас вынесет из пещеры котёл на своих плечах без всякой посторонней помощи.
– Твоё первое условие мне подходит больше всего, – сказал Тор. – Я уже давно проголодался, и очень сильно. Так что у тебя сегодня на ужин?
Гимир хлопнул в ладоши, и его супруга тут же внесла трёх быков, целиком зажаренных на длинных вертелах.
– Ешь, Тор, – указал на них гримтурсен.
Сам он ухватил одну из туш и принялся обгладывать её, не особенно спеша, ибо был уверен, что ас за ним не угонится.
Когда же он потянулся за вторым быком, то с удивлением обнаружил, что Тор тем временем съел остальных двух, не оставив хозяину ни кусочка.
Поднял свои глаза на гостя, а тот, допив бочку мёда, провёл рукой по мокрым губам и сказал:
– Конечно, я мог бы съесть и выпить ещё, но следует подумать и о Локи, любезный Гимир, нужно накормить и его. Нет ли у тебя ещё мяса?
– Нет ничего, – озлобленно ответил великан, – ты съел всё, что жена приготовила мне на ужин. Ладно, первое условие ты выполнил. Теперь должен преуспеть в другом – суметь разбить кубок.
Тор решил, что это сделать будет нетрудно. Вручённый ему гримтурсеном хрустальный кубок казался тонким и непрочным. Он размахнулся и швырнул его в стену пещеры: от сильного удара вывалилась наружу гранитная глыба, а сам кубок остался невредимым.
Гимир довольно улыбнулся:
– Разрешаю тебе сделать ещё две попытки. Если и они окажутся столь же неудачными, то вы вернётесь к Эгиру без моего котла.
Громовержец не стал тратить силы на препирания, высмотрел скалу покрепче и с размаху метнул в неё кубок.
Крепчайший камень весь покрылся трещинами, отдельные куски отвалились, а чудесный кубок не пострадал.
Вконец ошеломлённый Тор не представлял, что ему делать дальше.
Женщина шепнула богу огня на ухо:
– Этот кубок Гимиру сделали гномы. Бросать его следует в лоб моего мужа: в мире нет ничего крепче его.
Локи тут же прокричал:
– Стой, Тор, твой пояс перекосился, он помешал тебе сделать по-настоящему сильный бросок. Дай я тебе его поправлю.
Не дав ни слова произнести недоумевающему громовержцу, подошёл и незаметно, шёпотом, передал совет женщине.
Обрадованный Тор поблагодарил Локи:
– Действительно, пояс мне мешал совершать броски в полную мощь.
Он размахнулся и метнул кубок в указанную цель: едва кубок коснулся лба великана, как разлетелся по пещере хрустальными осколками, а сам гримтурсен оказался на полу от удара.
– Не сам ты догадался бросить его в меня, – сказал гримтурсен, поднимаясь с пола, – но что сделано, то сделано. Тебе осталось выполнить последнее условие: унести на плечах мой котел. Но сначала подожди меня здесь. Я скоро вернусь.
И быстрыми шагами вышел из пещеры наружу.
– Он пошёл созывать на помощь наших соседей, льдистых великанов, – сказала богам хозяйка. – Берите скорей котел и отправляйтесь в дорогу.
Локи ухватился было за край котла, но даже не смог сдвинуть его с места, настолько он был тяжёл.
– Нам не унести его, Тор, – покачал головой он.
– Ступай вперёд, – ответил ему громовержец, – а я выполню последнее условие Гимира.
С этими словами он взвалил на плечи котел, вынес его из пещеры и погрузил на свою колесницу. Пригласил на неё бога огня.
Гимира нигде не было видно, но едва боги стали отъезжать его пещеры, как справа и слева из-за утесов показались оравы гримтурсенов, вооружённых дубинами и камнями.
Козлы не могли бежать быстро, котёл Гимира был слишком тяжёл даже для них, и льдистые великаны стали их нагонять.
Тогда Тор остановил колесницу и метнул в ближайшего из них свой молот, и гримтурсен мёртвым свалился на холодный снег.
Второй раз сверкнул в воздухе Мьёльнир – и второй исполин полёг рядом с первым. А затем – третий, четвёртый, пятый…
Никогда ещё не приходилось громовержцу сражаться одновременно с таким огромным количеством врагов, ещё никогда гримтурсены не бились так ожесточённо. Бросаемые им камни дождём падали вокруг колесницы, а некоторые из них с глухим звоном ударялись в котёл, за которым стояли боги. Но рука Тора была неутомима, и при каждом её взмахе летел в очередную цель смертоносный молот, и ряды великанов лишались ещё одного бойца.
Никто не знает, сколько гримтурсенов погибло в этой яростной битве, но когда громовержец с Локи уезжали отсюда, то заснеженные поля Нифльхейма были сплошь покрыты огромными ледяными глыбами. Эти разбитые на куски тела мертвых великанов лежат там и поныне, и каждый, кто оказывается в здешних краях, может увидеть их сам своими глазами.
