Александр Владимирович Соколов
Что не снилось мудрецам. Научно-фантастическая повесть
***
Друзья резались в покер. Только не карточный, а доминошный. Рядом стояли стаканы, бутылки, наполовину съеденная курица-гриль. Вагон слегка покачивало, в купе работал кондиционер. За окном мелькал типичный пейзаж средней полосы России, состоящий из заросших травой полей, сосновых и берёзовых лесов, деревенских домиков и разбитых грунтовых дорог. В небе, испачканном широкими и небрежными мазками перистых облаков, ярко сияло послеполуденное солнце.
– Какой там счёт? – спросил Тимур, мешая груду прямоугольных пластинок.
– Двадцать – у Олега, минус пять у тебя, плюс сорок у меня, – отозвался Виктор, записывая результаты последнего кона.
– Топи лидера, – пихнул локтем в бок Олега татарин, одновременно выдавая каждому игроку по пять костяшек. – Этому дала, этому дала, этому не дала. Он сам взял. Вуаля!
– Нагадить тому в руки, кто делил, – посмотрев на руку, помрачнел Олег.
– Но, но, но! Попрошу без этого! Раздача очень даже ничего. Витёк, ты сколько взяток берёшь?
– Давай одну. – Виктор отхлебнул из стакана. – Мне больше не надо.
– Пас! – отозвался Олег.
– Хммм… Вот как, значит! Вы толкаете меня на преступление! Фик с вами – четыре!
– Записал. Погнали.
– Запустим-ка мы «шипуна» – сказал Олег, выкладывая самую маленькую костяшку «пусто-два»
– Моё! – ответил Виктор, перебивая её самым маленьким козырем «один-один».
– Не твоё, а моё! – козырь «один-один» был перекрыт тимуровской костяшкой «два-два». – А теперь «по козырю» – на стол положили «четыре-четыре»
– Нет у меня козырей. – сказал Олег. – Нате вот самую большую некозырную «шесть-пять».
– Надо брать! – «чевёрочный» был бит «пятёрочным» Виктора.
– Отличненько! Выходит, всё остальное – моё?
– «Квак бы не квак» – У Виктора в руке нашлась самая крутая костяшка, покер «пусто-один». Это означало, что следующую взятку он берет наверняка. А Тимур со своими четырьмя заявленными «пролетал».
– Вот это правильно, вот это хорошо! – потёр руки Олег. – Нарисуй-ка этому нахалу минус сорок! Чтобы неповадно было обзываться.
– Да ну вас в баню! – расстроился Тимур и выбросил доминошки. – Сговорились? Ну так и играйте вдвоём
– Сам раздавал, а теперь обиженного строит, – Виктор убрал домино в пенал.
– Олежка, дай-ка лучше гитарку. Пойду песенку спою проводнице.
– На трёх «блатных» аккордах?
– А мне больше и не надо!
– Вроде и выпил немного, а раздухарился-то как! Всё Ленке расскажем!
– Только попробуйте. Языки повырезаю и скажу, что так и было, – и душа компании устремился в коридор, попутно подстраивая инструмент.
– Тима неисправим, – покачав головой, сказал Олег, разливая джин по стаканам. Свой он разбавил газированным тоником доверху, а стакан Виктора не тронул. Тот не любил слабенькие коктейли. – Ну, что, за отдых?
– Давай! – ответил Виктор, протянув стакан, в котором плескалось граммов сто прозрачной жидкости.
Они чокнулись, чиновник залпом выпил, оторвал курице лапу, занюхал, откусил приличный кусок:
– Вот сколько я этих заморских напитков не перепробовал, все они на вкус, как самогон. Что виски, что текила, что ром. А этот вроде ничего, травкой какой-то отдаёт.
– А пьёшь один хрен, как водку. Это, кстати, не травка, а можжевельник. – Олег потягивал пузырящийся напиток.
– Ну, да. И пить его из гранёных стаканов – самое оно.
– «РЖД – мы меняемся для вас».
– Точно!
Друзья улыбнулись и, не сговариваясь, посмотрели в окно. Помолчали немного, разглядывая проплывающие зелёные луга с травой по пояс и одиноко растущими кустами, плавно сменяющие их леса и перелески.
– В красивой, всё-таки, стране мы живём. – Виктор опёрся подбородком об руку. -Такие просторы нас окружают, такое величие природы ощущается.
Олег улыбнулся половиной рта:
– А что толку? Видит око, да зуб неймёт. Столько богатств у России, только нам от этого не легче. Не жизнь, а существование… Да что говорить? Ты и так всё знаешь…
– Знаю, друг. Знаю…
***
Дверь в купе распахнулась, в купе, смущаясь, зашла девушка-проводница в форменной серой одежде. Сразу же за ней – довольный Тимур с гитарой в руке.
– Знакомьтесь, это – Настя. Настя, это – Витя и тот самый Олег.
– Привет, – поправив очки, поздоровался Виктор.
– Здравствуйте, – робко и тихо проговорила девушка, глядя на двоих взрослых мужиков светло-голубыми глазами.
– Настюш, да ты садись. Не бойся, никто тебя тут пальцем не тронет. Особенно вот этот, стриженный под машинку.
– Спасибо, – проводница села на свободное место рядом с Олегом.
Её распущенные волосы пахли шампунем. Олег сделал вид, что очень занят своим багажом. Обернувшись, он увидел, что Тимур грозит ему кулаком и строит зверские рожи.
– Представляете, с нами платцкартом едут дембеля. Настя пожаловалась, что время от времени с ними возникают проблемы. Ну я и предложил переждать у нас. Она, конечно, отказалась. Пришлось похвастаться, что Олежка классно поёт под гитару.
Теперь уже настала очередь Олега строить адские рожи Тимуру. Но татарин сделал вид, что ничего не заметил.
– Витя, налей немножко даме! Так сказать, за знакомство.
– Нет, нет, что вы! – Настя отодвинулась и замотала головой. – Мне нельзя, я на работе.
– Да чуть-чуть!
– Нет, нет. Даже не уговаривайте. – девушка поправила газовый лёгкий шарфик в красно-синюю полоску.
– Ну, ладно. Потчевать велено, а неволить – грех. Ну, вздрогнули, мужики!
Мужики дзынькнули стаканами. Виктор крякнул и поморщился: неразбавленный джин саднил горло. Тимур с Олегом отпили по глотку коктейля. Тимур благочинно сдержал отрыжку.
– А вы правда много песен знаете?
Обернувшийся Олег встретился глазами с Настей. Не выдержал, отвёл взгляд:
– Ну… так, парочку.
– Врёт он всё! У него там в кейсе толстенная тетрадь. Вся исписана, от корки до корки.
– Тим, там дворовые песни, да песни девяностых. Сейчас на дворе две тысячи шестнадцатый. – Виктор оторвал лоскуток грудки курицы. – Вряд ли молодой девушке они будут интересны.
– Нет, почему же. Это мне по душе. – Настя, наконец-таки, улыбнулась.
– Ну же, Краснов, – Тимур пнул друга под столом. – Не заставляй девушку просить дважды.
– Да я ж не против. – Олег взял гитару, тронул струны. – Ого! Тима, ты настраивать научился?
– Смартфоны и не такое могут. Есть одно классное приложение.
– Тогда понятно. Эмм, о чем петь будем?
– Давайте вашу любимую…
– Любимую, говоришь… – Олег задумался, почесал переносицу. – У меня их много. Впрочем, есть одна…
Зазвучала песня о войне и любви. Сколько вот таких песен было создано в народе? А сколько ещё предстоит создать? Вроде бы давно пора привыкнуть. Но ведь нет… Раз за разом цепляет за живое…
Плавно сменяли друг друга аккорды, струны дрожали одна за другой. В такт мелодии вагон стучал колёсами. Олег обладал хорошим голосом, но, что важнее, – музыкальным слухом. И пусть он не был виртуозным гитаристом, он прекрасно знал, за какие ниточки нужно тянуть, чтобы вызвать у слушателей те или иные эмоции. В таком исполнении песня увлекала, заставляла сопереживать.
Но, как и всё в мире, она не вечна. Отзвенел последний аккорд, гитара смолкла. Люди в купе очнулись. Виктор посмотрел на свою застывшую руку с очищенным от скорлупы яйцом. Тимур закрыл рот, сглотнул. Девушка-проводница опустила голову так, чтобы не было видно лица. Сам того не зная, Олег надавил на её больное место.
– Я пойду, пожалуй… – прошептала девушка.
– Стой! Подожди, что случилось? – Тимур выглядел озадаченным.
– Нет, ничего. Просто…
– Что «просто»?
– Мне не стоило сюда приходить…
Девушка встала, распахнула дверь.
– Да вот же она! – раздался голос из коридора. – Я же говорил, что она из четвёртого вагона.
Послышался мужской гул. Настя оторопела, замерла в дверях.
– Эй, тёлочка! – мужская рука схватила девичью за запястье. – Составь компанию истосковавшимся по женскому вниманию защитникам Отечества.
– Убрал грабли, пока целы! – рявкнул Тимур, ещё не видя лица.
– Чё? Ты кто такой, дядя? – в проходе показалась голова здоровенного детины с прыщами на щеках. Одет он был в повседневную форму, разукрашенную самодельными аксельбантами.
– Тот, кто не даст девушку в обиду нажравшимся попугаям.
– За базар ответить придётся, дядя!
Вместо ответа Тимур хлёстко врезал ему в челюсть, одновременно заслоняя Настю собой. Детина распластался в дверях, мотая головой и силясь подняться. Вагон наполнился угрозами, впереди возникли ещё двое дембелей в нелепо расшитой белыми шнурами форме.
– Ну, всё, дядя, ты попал! – дыша перегаром, оскалился один из них.
– Идите спать, клоуны! – возник рядом Олег. – Нацепили на себя всякой херни и думают, что крутые.
О поручень разбилась бутылка, в Тимура попытались ткнуть «розочкой». Сидевший сзади Виктор отложил телефон, Настя сжала за спиной перцовый баллончик.
«Розочка» мелькнула в паре сантиметров от лица Тимура, когда Олег, развернувшись, ударил её обладателя локтем в лицо. Горлышко упало, разодетый дембель шагнул назад, сплюнул кровь:
– Ах ты, сука!
Кто-то схватил Олега за грудки, вытащил в коридор. Его припёрли к окну и принялись избивать. Кое-как он защищался, подставляя под сыпавшиеся со всех сторон удары плечи, локти, предплечья. Упал, его стали пинать ногами. Кто-то особо гадливый несколько раз пытался попасть ему между ног.
Тимуру тоже пришлось несладко. В купе на него накинулись двое, повалили. Один держал, второй удил сверху. Татарин извивался. Подоспевший на выручку Виктор с размаху пробил «пенальти» в голову, Тимур спихнул с себя тело. Настя пшикнула в глаза другому.
Втроём они вылетели в коридор отбивать Олега от озверевших вчерашних пацанов. Из соседних купе выскочили взбудораженные пассажиры. В одно мгновение вагон превратился в осиный улей. Отовсюду слышались угрозы, проклятья, трёхэтажный забористый русский мат. Наконец, на ближайшей станции поезд остановился, в гости пожаловала транспортная полиция, всех разняли.
Слава Богу, наших друзей не ссадили и даже не привлекли к административной ответственности, хотя имели на это полное право. Всё-таки там тоже люди работают. А Виктор обладал необходимым опытом общения с правоохранительными органами. Причём, он умудрился даже в такой ситуации сохранить в тайне своё место работы. Настя помогла с показаниями. Демобилизованным же повезло меньше. Они хамили сотрудникам, распускали руки, матерились, требовали удовлетворения, словно жили в эпоху мушкетёров. К тому же, в каждом из них плескалось никак не меньше бутылки водки. Поэтому под конвоем их вывели, посадили в ПАЗик и увезли в неизвестном направлении.
***
Поезд подкатил к одноэтажному зданию железнодорожной станции из белого кирпича, по обе стороны от главного входа которой росли пушистые высокие ели.
– Ну, всё, Настюш, пока! – попрощался с проводницей Тимур, когда та опускала ступеньку. – Обязательно спишемся в ВК. Обещаю фотки неземной красоты – храмы, озёра, леса и каналы. Витьк, я ничего не упустил?
– Почти ничего. – Виктор умолчал, что фотографировать, скорей всего, будет он сам.
– А ты чего молчишь, тормоз? Не стой столбом, попрощайся с девушкой!
Олег пробубнил непонятное «пока», на что Тимур цокнул языком и разочарованно покачал головой. Настя рассмеялась, помахала всем рукой, подняла ступеньку и скрылась в глубине вагона.
Позвонили в такси.
Через полчаса наши друзья уже стояли на берегу студёного Белого моря, вдыхали запах соли и гниющих водорослей. Недалеко, на отшибе, стояла деревянная церквушка без одного креста, подходы к которой были выложены досками. В фильме Павла Лунгина «Остров» она ещё была с двумя крестами, но, после того, как съёмки закончились, Никольская часовня стала стремительно ветшать.
Виктор с Олегом не удержались. Перекрестившись, зашли, поглазели по сторонам. Помолчали… Несмотря на то, что это здание, на самом деле, является переделанным бараком, декорацией к фильму, в котором киношники выпилили стены и надстроили купола, атмосферу оно создавало соответствующую. Сфотографировались на память и отправились на причал, где Тимур, к тому времени, должен был договориться с частным извозчиком.
Глава 2 «Несчастный случай»
– Вау, какая красотища! – выдохнул Тимур, когда наши друзья ступили на причал Большого Соловецкого острова.
И правда: белыми ночами от него исходило необыкновенное золотистое свечение. Блестело всё: купола Соловецкого мужского монастыря, стены древней каменной крепости с башнями, когда-то его защищавшей, трава, деревья, вода и даже деревянное ограждение набережной с сидящими на них чайками. Небо потеряло свой привычный насыщенно-голубой цвет, окрасившись в пунцовый. Птицы время от времени голосили, небольшие волны разбивались о причал одна за другой. Жары нет, прохлада, солёный воздух и упитанный рыжий кот, встречающий туристов в надежде на подачку.
– Привет, Васька! – погладил Олег трущегося об ноги и мяукающего кота.
– Смотри, не успели приехать, а местный житель из нас уже пытается извлечь выгоду, – Виктор полез в рюкзак за последней сосиской. – На, держи, бандит.
Котяра сцапал сосиску, спрыгнул под настил и там принялся её уплетать.
– Что-то устал я, – нарочито широко зевнул Тимур. Пойдёмте, что-ли, в номера.
И компания отправилась в посёлок для туристов, где её ожидала вполне комфортабельная гостиница с домашней обстановкой и вежливым персоналом. С виду – обыкновенный дом, только большой, сбоку приделано «ухо» спутниковой антенны, ухоженная территория. Имелся даже Wi-Fi. В общем, грех жаловаться.
Друзья наелись до отвала, потом взяли бутылочку, отправились в беседку. И там, белой ночью, под аккомпанемент гитары и комариный звон долго сидели, вспоминая ушедшую юность. Смеялись, грустили, ибо и в самом деле было что вспомнить. Молодость, студенчество у любого человека навсегда останутся в памяти как самое счастливое и беззаботное время, которое, если и повторяется, то только в воспоминаниях да в старых фотоальбомах. За одной бутылкой последовала другая, за ней – третья. Напоследок, уже порядком окосевшие, друзья нестройным хором спели песню, любимую для всех троих. Олег честно пытался попасть в аккорды, друзья – в мелодию. Получилось не очень, зато – душевно. А большего и не надо.
– Олег! – просипел татарин, лёжа на кровати.
– Олееег! – повторил он через минуту, не дождавшись результата.
– Краснов, мать твою за ногу! – почти крикнул Тимур и скривился. – Ох, моя башка.
– Тим, отвянь, а! – глухо, словно в бочку, попросил Олег.
– Будь другом, принеси рассольчику. Сил моих нет это терпеть.
– Сказал же – отвали. Без тебя тошно, – распластавшийся на соседней койке товарищ перевернулся и с головой накрылся одеялом.
– Ну и гад же ты, Краснов. – Тимур сел, свесил ноги, стараясь не делать резких движений.
– Если бы ты вчера не уговорил раздавить третий пузырь, мы бы не нализались в дрова. Так нет же.
– Ты же знаешь, если мне в нос попало, то остановиться не могу. И потом, никто в тебя насильно не вливал.
– Вот разве что не вливал.
В этот момент дверь распахнулась, в номер въехал столик, который толкал перед собой Виктор. В отличие от помятых друзей, он выглядел абсолютно свежим, словно и не было вчерашней попойки. Это было ещё одно его выдающееся качество. Виктор никогда не позволял себе опускаться и сколько бы ни выпил, всегда оставался адекватным, говорил чётко, ровно вставал из-за стола, прямо, не шатаясь уходил. И одному Богу известно, как это ему удавалось.
– О, а вот и он!
– Ну, что, орлы, как поспали?
– Бывало и лучше, – хмурый Олег широко зевнул и поморщился.
– Витёк, ты, случайно, рассольчику не привёз? Или таблеточку? – простонал страдающий Тимур.
– Тим, вот если бы ты читал книжки, то знал, что лучше подобное лечить подобным. – Виктор снял полотенце, под которым обнаружился запотевший графинчик.
Олег понимающе улыбнулся. Он встал, подошёл к столику. Виктор налил ему стопку водки, убрал салфетку, под которой на блюде лежало нарезанное сало. Олег выпил, закусил, уступил место другу. Виктор налил ещё раз, скинул салфетку с другого блюда – холодца из говядины. После «лечения» друзья, наконец-то, почувствовали облегчение.
– Интересно, и кто такую мудрую мысль сказал? – спросил Тимур, жуя холодец и чувствуя, как по желудку растекается тепло, а голову перестаёт бить невидимый молот.
– Дьявол.
Тимур поперхнулся:
– Кто-кто?
– Ну, дьявол, сатана, вельзевул. У него много имён. Выбирай, какое тебе больше нравится.
– И что же это за книжка такая? Библия что-ли?
– Нет, балбес. Это Булгаков, «Мастер и Маргарита». Хоть бы фильм посмотрел.
– Да… Надо бы глянуть. Ну, что, какие планы?
– Планы простые. Одевайтесь – и на выход. Скоро соберётся экскурсионная группа. Сегодня ожидается весьма насыщенная программа. И нам повезло: гидом будет заместитель директора Соловецкого музея-заповедника, который, наверно, большую часть своей жизни посвятил изучению этого края.
– Если говорить проще: пошли щёлкать клювами, глазеть по сторонам и слушать занудные речи, – резюмировал напоследок Тимур.
На улице и впрямь скопилось много туристов. Среди них были держащиеся за руки молодая пара, семья с двумя детьми, похожая на нашу компания друзей, пенсионеры. Два человека говорили на иностранном. Олег напряг слух и с удивлением узнал искренне ненавидимый немецкий, которым его пичкали всю школу и институт. Да он английских слов знал больше, чем немецких. Безо всяких учителей.
– Уважаемые туристы, – объявил гид, когда все собрались. – Сегодня у нас в программе две экскурсии. Сначала мы посетим знаменитый на весь мир Соловецкий монастырь, познакомимся с его историей и архитектурой. После часового перерыва на обед нас ожидает вторая экскурсия по историческим местам, связанными с историей советских лагерей особого назначения, или сокращённо – ГУЛАГа. Оставшуюся часть времени вы можете использовать по своему желанию. Можете взять напрокат лодку и отправиться на прогулку по каналам, которые соединяют между собой озёра, или же отправиться на велосипедную прогулку.
– Слушайте, а можно мы с пацанами сразу на прогулку? Ой, ты чего, больно же! – Тимур принялся растирать бок, в который Виктор секундой назад воткнул локоть.
– Тима, ты бы хоть на людях поумерил свой темперамент. Где твоё воспитание? Ты же умеешь, я знаю, – зашипел татарину на ухо Виктор, после чего сказал уже громче: – Я прошу прощения за своего товарища. Он немного невыдержанный. Но воспитательная работа проведена, больше он прерывать вас не будет.
– Ну и отлично! Прошу за мной. – гид развернулся и зашагал к каменной крепости, за стеной которого располагался вышеупомянутый монастырь.
По пути он рассказывал об истории открытия Соловецких островов, о их климате, рельефе местности, природных ресурсах. И, нужно признать, делал это мастерски. Даже непоседа Тимур увлечённо слушал, разглядывая пейзаж и время от времени притрагиваясь к ноющему фингалу под глазом.
Экскурсия пролетела незаметно. Но мы оставим за бортом её суть и не станем отнимать хлеб у сотрудников музея. Скажем лишь, что многие едут на Соловки именно за такими впечатлениями. После обеда состоялась и вторая экскурсия, которая была не менее интересна чем первая. Разве что впечатления от неё остались другие. И уже ближе к вечеру, хотя это понятие на границе полярного круга размытое, наша компания, порядочно устав, направилась на пристань, чтобы взять напрокат лодку и немного поплавать по рукотворным каналам.
Ну, а чтобы плылось душевнее, Олег, пристроившись на корме, наигрывал на гитаре какой-то романс. Виктор потихоньку грёб, а Тимур по-привычке трещал без умолку и размахивал руками. Гитарный кейс лежал на дне, время от времени стуча своими боками о борт лодки.
– Что-то устал я, – зевнул Виктор. – Может, назад и на боковую?
– Ребят, давайте, ещё поплаваем. Вить, давай я погребу! – попросил Олег, убирая инструмент в кейс.
– Не, Олежка. Я – тоже пас. Комары зажрали. Смотри, сколько их вьётся! Ах ты, гнида! Вот тебе! – Тимур звонко хлопнул себя по руке, стряхнул трупик, почесался. – Плывём назад.
– Блин, так не хочется, – вздохнул Олег. Смотрите, как красиво вокруг! Эти каналы, озёра, леса завораживают. Когда ещё увидишь такое? И потом, может я песню сочиню. Одну-единственную, но свою.
– Ну, если хочешь, поплавай один. В одиночестве сочиняется лучше. Мы с Тимкой вернёмся пешком. Тут недалеко должна быть туристическая тропинка.
– Ну, ладно, ребят, – вздохнул Олег. – Увидимся днём. А я и вправду ещё поплаваю.
Лодка причалила к берегу, который был живописно укреплён деревянными сваями и каменными валунами. Прямо за ними, практически в ряд, росли тоненькие берёзки. А уже за берёзами стояли сосны и ели. Тоже, в общем, не слишком высокие. Тимур и Виктор выбрались из лодки.
– Гитару, может, отдашь? Всякое может случится, зачем она тебе? – чиновник по привычке поправил очки.
– Да что может случиться? Тишина, прохлада, хорошо.
– Не знаю. Говорят, что на Соловках погода изменчива. Может пойти дождь, или начаться ветер. Лодку мотнёт, и гитара упадет в воду. Испортишь ведь. Телефон утопишь.
– Фигушки вам. Кейс водонепроницаемый и противоударный. Я за него отвалил в два раза больше, чем за гитару. Так что идите налегке. Кстати, а за идею с телефоном – спасибо. Положу на всякий случай тоже в кейс.
– Ну, давай тогда, морячок Попай. Семь футов под килем и попутного ветра. Аррр, Витёк, рванули назад! Жрут, не могу! – Тимур уже остервенело отмахивался от кровососущих бестий. – Олег, а ты чего такой спокойный сидишь? Ты несъедобный, что ли?
– Съедобный. Просто репеллентом намазался, – довольно улыбнулся приятель.
– Ах ты, гад! И мне ничего не сказал? – Тимур сломал длинную ветку и принялся выписывать ею в воздухе замысловатые кренделя.
Виктор не выдержал и прыснул со смеху.
– Тааак… – протянул татарин. – Ладно, я вам это припомню. Всё, Витёк, побежали, побежали! А ты плыви, друг, но помни: моя мстя будет ужасна.
С этими словами Тимур оттолкнул лодку от берега, друзья развернулись и пошли по тропе, которую с двух сторон зажимал лес. Вскоре они скрылись за поворотом, а Олег остался один. Он сел за вёсла, развернул судёнышко вдоль узкого канала, сделал широкий гребок. Лодка заскользила по водяному зеркалу.
Канал был узким, грести спиной, вставив вёсла в уключины было неудобно. Поэтому он встал, одно весло положил в лодку и не спеша, размеренно работал другим, стараясь держать судно на одинаковом удалении от берегов. Слева и справа почти впритык к ним росли кустарники, за которыми стояли деревья. Сам канал делал небольшие повороты. И лишь когда впереди показался длинный участок, Олег понял, что его окружил плотный туман.
Внезапно берега разошлись в стороны и практически мгновенно исчезли в густой пелене. Судно подхватило, понесло вперёд, постепенно разворачивая поперёк возникшего бурного течения. Краснов побледнел, вставил вёсла в уключины, принялся лихорадочно грести, стремясь выбраться на спокойную воду. Но стихия оказалась сильней. Потом расширившимися глазами он увидел, что нос лодки приподнимается вверх, а корма, наоборот, опускается вниз. У Олега язык прилип к нёбу.
На середине одного из многочисленных соловецких озёр возник огромный водоворот, словно кто-то выдернул гигантскую пробку из его дна. Вода, пузырясь и вспениваясь, принялась кружиться около воронки, внутри которой уже слышался нарастающий гул.
Лодка вращалась вокруг дыры в воде всё быстрее и быстрее, оборот за оборотом приближаясь к краю пропасти. Олег, словно загипнотизированный, смотрел на дыру в воде и изо всех сил грёб. Организм работал на пределе возможностей: сердце скакало, как заведённое, частое и хриплое дыхание вырывалось из груди. Но руки постепенно налились тяжестью, спину заломило от нагрузки, остабевшие пальцы были готовы вот-вот выпустить вёсла.
Стихия не отпускала, издевалась над ним. Лодку, будто щепку крутило, притягивало к краю. Наконец, она коснулась кормой границы, пробалансировала на ней пару секунд и провалилась вниз, во тьму и холод. Олег душераздирающе закричал, но в последний момент успел вдохнуть полной грудью. Его завращало в разных плоскостях так, что не понимал, в каком положении тело, где верх, где низ. Время тянулось, как жвачка, водоворот затягивал всё глубже, лёгкие начали гореть. Он закорчился в судорогах, выпустил воздух, ещё пару секунд оставался в сознании, наглотался воды. Последнее, что помнил – то, что тело било о камни, но кружение внезапно исчезло, руки и ноги почувствовали опору, вода отступила, но мозг не выдержал и отключился.
Потом он пришёл в себя от того, что зашёлся жутким кашлем, чередующимся с рвотными позывами. Лёгкие выжимали из себя воду, желудок вторил им в ответ. Открыл глаза, но ничего не увидел, ощутил под боком покатый камень, почувствовал боль от ушибов. Мокрая одежда облепила тело, которое тряс озноб. Запах сырости и водорослей вокруг, гнетущая тишина и холод, словно в глубоком погребе. После того, как приступы кашля и тошноты прошли, зашарил вокруг руками, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Но всё тщетно. От безнадёги зарыдал, как девочка, ибо понял – лучше бы утонул. Рыдания резонировали от стен насмешливым эхо, скакали куда-то вдаль.
Желание выжить в конечном итоге взяло верх над паникой. Олег усилием воли подавил истерику и принялся ползать на коленках, пытаясь на ощупь понять, в каком помещении оказался. Осязание сообщало, что это место было похоже на пещеру, или очень сильно разрушенный туннель. Пальцы постоянно натыкались на неровные, а подчас острые углы. Сами своды тоже крайне извилистые, но, судя по эху, вели в одну сторону. Стены твёрдые, шершавые, колени время от времени наступают на острый щебень, вывалившийся, по всей видимости, из них. Но это определённо не бетон, а скорее – природный камень. В полный рост встать нельзя – потолок нависает в полуметре над головой.
Его организм мобилизовался, на всю катушку используя мышление и те органы чувств, которые работали. Из памяти всплыл урок географии. Олег вспомнил его настолько чётко, словно тот состоялся десять минут назад. Учитель рассказывал, что эта территория пережила мощное оледенение. Ледник принёс с собой огромное количество валунов. Сами же острова покоятся на прочном гранитном основании. Олег даже вспомнил теорию литосферных плит.
А что если, именно в этом месте валуны легли столь удачно, что образовали коридор? А что, если время от времени дно озера не выдерживает скопившейся воды и излишки сливаются вниз, словно из ванны? Вполне себе теория. Значит, отсюда можно выбраться. Нужно только найти выход. Только вот как это сделать вслепую? С другой стороны, оставаться тут тоже нельзя. Над головой озеро, и «пробка», по всей видимости, заткнута.
Нужно ползти, ощупывать дорогу. Но для начала хотя бы отжать одежду. «Господи, как же холодно» – подумал он, неуклюже стягивая с себя висевшие мешком шмотки. Дрожа мелкой дрожью, перекрутил, надел на себя. Тепло тела должно было испарить оставшуюся влагу. Спасибо телевизору, по которому время от времени крутят передачи про чокнутых экстремалов одиночек. Потом, чертыхаясь, он пополз на карачках вперёд, время от времени ощупывая рукой дорогу и налетая плечами о выступающие валуны.
Не прошло и десяти минут, как его пальцы ударились обо что-то твёрдое и скользкое. Олег принялся изучать препятствие. Стоило нажать посильнее, как оно сдвинулось с места. Сложилось ощущение, что это что-то знакомое. Один конец утолщён, второй потоньше. Ладонь упёрлась в ручку…
«Господи, да это же гитарный кейс! Нифига себе! Вот это удача. Надеюсь, он выдержал испытание водой, и смартфон уцелел».
Олег нашёл замки, щёлкнул ими. Нашарил айфон в силиконовом бампере, нажал кнопку включения. Зажмурился от слишком ярко загоревшегося дисплея. Отвернул от себя, дождался загрузки операционной системы. Включил вспышку камеры в качестве фонаря. Посветил по сторонам.
Фонарик выхватил из темноты хаотичное нагромождение камней, между которыми скопились песок и галька. Впереди зиял узкий лаз. Краснов осмотрел кейс: снаружи он был сильно помят, но свою задачу выполнил на ура. Гитара целёхонькая лежала между поролоновых вставок. Глянул на дисплей: шёл поиск сети, аккумулятор показывал семьдесят процентов заряда. Он знал, что если смартфон оставить включённым, то его хватит примерно на десять часов непрерывной работы. А если светить фонариком, то, наверное, ещё меньше.
По идее музыкальный инструмент следовало оставить: он слишком громоздкий. Но Олег не смог себя заставить бросить гитару, с которой его связывало столько воспоминаний. Поэтому он просунул кейс в отверстие, протиснулся следом сам и медленно стал ползти, толкая инструмент впереди себя. Время от времени чехол упирался в преграду, и тогда Краснову приходилось светить смартфоном в поисках пути.
Прошло около двух часов. К тому времени Олег стал сдавать. У него заныла спина, заболели руки и ноги. Одежда истрепалась и кое-где порвалась. К счастью, лаз не оказался тупиковым. Наоборот, к удивлению новоиспечённого спелеолога, он расширился настолько, что можно было встать на колени. Передвижение ускорилось, обнаружился небольшой уклон вниз. А когда Краснов направил луч света наверх, то обомлел: потолок выглядел монолитным и симметричным.
Это означало, что его теория о природном формировании коридора валунами не стоила выеденного яйца. Туннель был рукотворным, заваленным камнями до потолка. Олег не понимал, как к этому относиться, поэтому мысли в его голове замелькали со скоростью экспресса. Насколько он знал, на Соловках не существовало подземных сооружений. Всё, что было придумано и создано монахами на протяжении столетий, находилось на поверхности. Зачем им копать туннель?
Неужели это какой-нибудь секретный проект СССР? Но для чего он нужен, с какой целью создан? На случай ядерной войны? Простите, но это же глупо. На архипелаге нет ни военных баз, ни больших городов. Кто их будет бомбить? Или строительство было настолько засекречено, что о нём знали лишь несколько человек в партийном аппарате, да несчастные заключенные ГУЛАГа, от которых потом избавились?
Опять не сходится. Откуда тогда здесь валуны? Людям они не нужны. Что, туннель уже существовал, когда пришёл ледник и притащил их с собой? Да ну, бред полный. Люди тогда умели разве что огонь разводить и охотиться на мамонтов. Это Олег хорошо помнил, спасибо вузовским преподавателям Тогда что это? Откуда взялось? Ну не гномы же его построили, в конце-концов!
Впрочем, прочь догадки! Олег просто обязан дойти до конца туннеля и узнать ответы. Какие-нибудь улики обязательно найдутся! Может, колесо от строительной техники, или обрывок одежды. На копьё неандертальца, понятно, можно не рассчитывать.
Но чёртов туннель и не думал заканчиваться. Наоборот, он расширился настолько, что позволил встать в полный рост. Количество валунов уменьшилось. Олег просунул руки в лямки чехла, закинул его за спину. Зашагал широким шагом, светя по сторонам.
