Александр Вин
Шанс. Оптимистическая повесть-комедия о футболе
© А. Вин, текст, 2018
© ООО «Живём», макет, 2018
* * *
Посвящение
Уважаю вас, мужики, крепко уважаю!
Ваши преданность и искренняя вера в справедливость и всемогущество футбольных богов заслуживают потрясающего симфонического гимна или же гранитного памятника до самых небес.
Но, увы, не дано мне ни мастерства скульптора, ни гениальности создателя могучих музыкальных вихрей, только простыми словами сумею я выразить своё уважение к вашим футбольным делам и поступкам.
Знаю, что должен сказать о многих миллионах разных людей, любящих футбол и преданных великой игре. Уверен, что вы, такие смешные и сильные, умелые и толстые, неудачники и подкаблучники, простые работяги, хорошие руководители, почти спортсмены и любители не только пива по выходным, именно вы поймёте меня, потому что каждый из вас по-прежнему ждёт ту самую, большую, фантастическую, чудесную футбольную победу, которая мгновенно восхитила и осчастливила бы нашу великую спортивную страну.
Поэтому и стала эта книга не горькой и не злой, не беспомощной статистической повестью, а вполне оправданной, по делу, оптимистической комедией!
Тот из вас, кто прост, незаметен и незначителен в обычной жизни, но кто способен весело и отважно в нужное время, в труднейших обстоятельствах использовать свой великий жизненный шанс, – тот герой.
Многие из вас искренне полагают, что знают о футболе всё: как играть, кому играть, какую схему нужно было использовать в кубковой встрече и какую передачу обязан был сделать тогда этот кретин защитник! И с несправедливым человеком в чёрном, который, конечно же, не за нас, вы иногда готовы поступить скверно, использовав его свисток явно не по назначению.
По выходным дням и будними вечерами в своих дворах и в школьных «коробках» вы живёте иллюзией личного успеха.
Там почти каждый из вас может, никого не спрашивая: ни начальника, ни тёщу, ни любимую супругу, – самостоятельно, правильно и в нужную сторону пнуть мяч, совершить результативный рывок, отдать филигранный пас, сравнять на последней минуте счёт, получив при этом искреннее одобрение товарищей, уважение старых друзей, да и просто хороших знакомых.
В своих простых, обычно беспонтовых мужских компаниях вы готовы часами со знанием дела трепаться, обсуждая прошедшие матчи; готовы анализировать и разбирать сложнейшие ситуации, произошедшие вчера вечером в мировом футболе, но, если надо, способны завтра с утра, да и в любое подходящее время, умереть на поле за свою дворовую команду.
Ваши лица, случайно мелькнувшие на воскресной телевизионной картинке, в репортаже с футбольного стадиона, иногда расстроены, чаще тревожны и яростны, но всегда – прекрасны! В эти моменты вы честны перед всем остальным миром.
Мужики, вы готовы годами прощать судьбе многое: и пустые ожидания от неожиданно идиотской игры любимых игроков, и их неоправданно, не по результатам, жирные гонорары, и износ собственных нервов, и неправильное ликование соперников.
Вы готовы ждать.
Вам всем нужна победа! Нужен шанс.
Глава 1. Оскорбление бездействием
Поздней ночью 26 июня 2014 года телевизоры показали ничью российской футбольной сборной с командой Алжира. Чемпионат мира для нас тогда враз померк, дальнейшее разумное существование в таких условиях стало невозможным, даже бессмысленным, и именно в эти мгновения в сердце каждого достойного российского мужчины поселилась боль.
Той ночью при любопытном желании с улицы, сквозь давно уже обесшторенное окно, легко можно было рассмотреть в небольшой тёмной комнате спину крупного мужчины, сидящего за пустым обеденным столом.
Майка на его спине – много раз стиранная, непонятного цвета, безнадёжно спадала с могучих когда-то плеч.
Перед мужчиной в нише подержанной мебельной «стенки» светился экран старого, с мутным экраном, телевизора. Только что показывали футбол – матч закончился, но всё ещё продолжал вырываться из комнаты через форточку в общественное мрачное пространство, в цветение полуночных лип унылый, с рыданиями, голос диктора:
– Да-да, вместо нас дальше проходит Алжир! Как же это всё странно и несправедливо…
Внезапно мужчина вскочил со стула, со страшной силой нечленораздельно вскрикнул, ударил кулаком по столу. Пустой гранёный стакан опрокинулся, дребезжа, и покатился к гибели.
Мужчина остановил его, налил до краёв водки из большой бутылки. Выпил и начал рыдать.
Вскоре в комнате стало темно.
Практически в те же самые минуты на другом конце города, в дежурном служебном помещении, перед портативным телевизором, расположенным на крашеной деревянной тумбочке, стоял на коленях уже другой, гораздо более лысый мужчина в мятой форме вневедомственной охраны. Лица мужчины, который судорожно держался за старинную комнатную антенну, не было видно, но чувствовалось, что он неимоверно нервен и напряжён.
Только что показывали футбол. Матч закончился. Метался ещё по стенам, инструкциям и сложным пультам сигнализации телевизионный отблеск далёкого зелёного поля, продолжал по инерции мрачно убеждать зрителей голос спортивного комментатора:
– Наверное, и в этот раз нам не хватило концентрации, какой-то удачи. Чемпионат мира для нашей сборной на этом закончился. Катастрофа!
Мужчина-охранник тяжело поднялся с колен, напоследок, не имея возможности стыдиться кого-либо, решился тонко заплакать, но вскоре насухо вытер глаза почти военным рукавом.
Через раскачивающуюся под потолком верёвочную петлю мерцал экран телевизора. Комментатор внутри него траурно продолжал:
– Как будто на этом закончилась вся наша жизнь! Что ж ты, Капелло?! Как же так?
И наступила темнота.
А за пределами промышленного города, в большой гостиной неприлично просторного особняка, на фоне огромного экрана плазменного телевизора в эти же самые мгновения замер уверенный, коротко стриженный мужской силуэт.
Человек окаменел.
Только что транслировали футбольный матч, который, судя по судорожным движениям мощных кулаков этого телезрителя, закончился трагедией.
И отсюда, из стабильной тишины обеспеченных судеб, через открытую балконную дверь в окружающий сосновый мир доносился всё тот же телевизионный, избыточно патетический голос:
– …Ну не можем мы никак в нужную минуту собраться! Интриги, капризы, тайны, огромные деньги! Не укладывается в голове тот факт, что всего лишь один наш футболист стоит столько, сколько вся южнокорейская сборная. Позор! Скоро все будут смеяться над нашим будущим чемпионатом мира…
Глухо, по-таёжному, мужчина начал рычать. Затем он медленно поднял к экрану телевизора руку с блестящим пистолетом. В неверном электронном свете прояснились на волосатых пальцах многочисленные крупные перстни, а на тренированном запястье – толстый золотой браслет.
Раздался грохот выстрела, мгновенно – звон стекла.
Мир погрузился во тьму.
С тех пор прошли, пролетели, протащились ленивые годы. Сменились многие цифры на календарях, ушло невозвратное время, но сильный народ, истинно веруя в великую игру, продолжал и продолжает удивляться, надеяться, материться и хохотать.
И вот…
Глава 2. Улыбка капитана
Вовсю светило яркое зимнее солнце.
Между солнцем и населённой городской землёй на пронзительно голубом небе выделялись сиянием золота приподнятые купола многочисленных церквей и церквушек; издалека, с невидимой городской окраины, доносился весёлый перезвон.
Прозвучал громкий, густой голос близкого большого колокола.
Чёрный лом ударил острием в блестящий лед, вверх и в стороны полетели прозрачные крошки льда, и, как результат этого ловкого удара, послышался лязг металла о металл.
– Вот как надо, земеля!
Молодой и румяный мужчина был счастлив.
В распахнутом полушубке, из-под которого виднелся щедро расстёгнутый ворот белой рубашки, чуть прикрытый тёплым шарфом, в достойном воскресном костюме Дима с улыбкой продолжил разбивать ледяную корку у себя под ногами, ловко поддевая ломом с твёрдой земли звенья танковых гусениц.
Рядом с Димой на просторной площадке, огороженной забором с колючей проволокой, зябко переминались молодые солдаты. Каждый из воинов держал в руках фанерную лопату.
Бумкнул колокол с другой церквушки, и в очередной раз Димин лом врезался в лёд под ногами; продребезжал малый колокол дальнего храма, того, что с северной городской стороны, – и вновь удачливый Дима отколол громадный кусок снега и льда, а вместе с ним – ещё один гусеничный трак.
Женские ладони со стуком опустили на богато накрытый обеденный стол глубокую суповую тарелку. Из тарелки шёл пар.
В лучах всё ещё оптимистически яркого, но уже усталого, совсем не утреннего солнца по пушисто заснеженной окраинной улице, переваливаясь с боку на бок по колее, ехал пожилой чёрный «Гелендваген».
Около одного из деревянных домиков «Гелендваген» остановился, из него вышел Дима. Он с улыбкой огляделся по сторонам, большой меховой рукавицей заботливо смахнул снег с крыла своего подержанного автомобиля.
Сквозь ветровое стекло Дима подмигнул маленькому футбольному мячику, который продолжал качаться на зеркале заднего вида.
Едва Дима, распахнув дверь и пригибаясь, вошёл в кухню, от стола поднялась и направилась к нему жена Аннушка – женщина молодая и крупная, в тёплом красивом халате, с добрым, приветливым лицом.
– Ну вот, наконец-то…
– Ого! Вот это я вовремя!
Дима хлопнул ладонями, обнял Аннушку, закружил по кухне.
Та вроде как засмущалась, освободилась из его объятий, поправила скатерть.
– Ждала тебя, подгадывала, в окно всё смотрела, после того, как ты позвонил-то…
Стол был полон сытной домашней едой, стратегически выделялись изобильно налитые тарелки с дымящимся борщом, на деревянном узорном подносе ждала своей очереди горка нарезанного хлеба, чёрного и белого. В банке с ложкой сияла недавним холодом сметана, на отдельном маленьком блюдце дышал аппетитным предназначением очищенный чеснок, составляя приятную компанию порезанной на четверти луковице.
Дима повесил на гвоздик около двери полушубок и шапку, ополоснул руки под кухонным краном. Аннушка с улыбкой подала ему полотенце.
Привычно тихо пододвинув к столу стул, Дима кивнул в сторону детской.
– Митька спит уже, что ли? Вы-то с ним поужинали?
Так же аккуратно и степенно, во многом манерами похожая на мужа, Аннушка села рядом с Димой за стол, поднесла к щеке полную руку.
– Ты ешь, ешь, не беспокойся… Мы покушали.
Светловолосый, высокий, чертами лица и фигурой напоминающий футболиста Булыкина, Дима так азартно и с аппетитом ел горячий борщ, что Аннушка не выдержала – ласково потрепала его по взъерошенной голове.
– На второе я тебе пельменей сегодня сделала, из телятины, да баранинки ещё немного добавила…
Дима с пониманием кивнул, нетерпеливо откусывая от хрустящей горбушки.
– Представляешь, к полковнику сегодня еле успел! Он с утра куда-то с семьей собрался, а тут я! Добро мне сразу же дал. Безо всяких, говорит, вопросов, забирай бросовый металл… Только, говорит, условие: в эти выходные вывози всё. У них же там склад позапрошлой зимой сгорел, а сейчас у военных землю отбирают под пенсионный фонд, вот полковник и предупредил, что только на один день меня с ребятами на территорию пустит. Да ещё и своих бойцов дал, ну, мы с ним по-тихому договорились… Хороший мужик, жаль, что с понедельника его переводят на подсобное хозяйство, к поросятам.
Стукнув ложкой по краю тарелки, Дима белозубо улыбнулся Аннушке, хрустко откусил от луковицы.
– Танкисты ушли, а брошенного металла после них там масса осталась. Одних траков замороженных тонн семь! Мужики колотили, да и я в удовольствие ломом помахал.
Внимательно слушая мужа, Аннушка с заботой двигалась по кухне.
– Димуль, может водочки тебе? Под борщ, а?
Лукавя взглядом, Аннушка качнула в руке запотелый графинчик с тонким золочёным ободком.
– Ты что?!
Дима даже слегка закашлялся, отмахиваясь от такого несвоевременного предложения.
– Ну, Ань, какая же водочка! Ты тоже даешь! Завтра же у меня футбол! Мужики без меня никак не справятся… Я ж лучше всех у нас в команде, куда они без меня-то? Мне подремать бы сейчас, после морозца-то, да после такой еды. Э-эх, молодец ты у меня!
Дима встал из-за стола, сыто поглаживая живот, и тут же уютно опустился на близкий диван с пультом от телевизора в руках.
– Анют, как Воробьевы-то позвонят, что собрались к нам, так ты толкни меня, ладно? Только Тоньку предупреди, что я пить не буду, ну, объясни, футбол, мол, у меня завтра. Я ведь в нашей команде – главный забивала.
Всё ещё храня рассеянную улыбку на добром красивом лице, Аннушка занялась послеобеденным мытьём посуды.
Утомлённый хорошим дневным делом и горячим борщом, Дима быстро заснул.
Спортивный телеканал бормотал что-то торопливое про автомобильные гонки в далёких капиталистических странах. Аннушка убавила звук и заботливо укрыла мужа большим ватным одеялом.