Александр Викторович Стенников
Попутные рассказы

Утром, проснувшись, в первую очередь, осмотрел ноги. Зрелище было удручающее, они начали темнеть, пальцы на ногах стали черного цвета и наступить на них, было очень больно, это была не выносимая боль, очень больно! Я взял в углу простынь, и разорвал на кусочки, по размеру армейских портянок, обработал ноги перекисью водорода, все ранки залил зеленкой, замотал в эти простыни, поверх надел толстые шерстяные носки, выбрал чуни размером по больше, набил туда еще тряпок, чтобы было мягче ногам и чтобы не хлябали…

Еще раз осмотрелся, прикинул, сколько у меня питьевой воды, она была в пятилитровых банках, их было штук десять. В углу стояла огромная бочка соли, думаю,– ну прекрасно, значит, люди здесь бывают, дождусь. Утвердившись

внутренне, что все будет хорошо, сладко улыбнулся, предвкушая встречу с любимыми детишками и с женой. В приподнятом настроении вышел на улицу. Постоял на пороге, подставив лицо лучам солнца, которое грело сегодня очень даже по-летнему. Но ветерок был, еще холодным и колючим. Слушал многоголосье птиц, и еще какие-то разные звуки; вот ветерок колышет флаг, прибитый над порогом дома, а тут, он закружил прошлогоднюю листву. Так, долго стоял, ощущая спиной теплую стенку сруба, продолжал улыбаться, радуясь тому, что, наконец, вновь, стал обращать внимание на милые глазу, мелочи; вот, пробивается молодая травка, муравей потащил сухую травинку, а небо-то какое голубое, все в белых «барашках» облаков…

С такими думами, зацелованный солнцем, и появившимся, неизвестно откуда, любопытством, направился в большой дом, что стоял напротив, через открывшуюся полянку от снега. Дом оказался, для непроходимой тайги, не прилично-большим! Прям, цивильным! Правда, кухонка, достаточно маленькая, но с русской печкой. В большой комнате камин и две кровати. И еще две комнаты поменьше. И что больше всего удивило, так это старая, раритетная магнитола на батарейках, которые тут же отдельно лежали. Я их поставил на место, и о чудо, все заработало! Поймал единственную радиостанцию, на которой в это время шла трансляция хоккейного матча. Я близко, не любитель хоккея, но в тот момент, впитывал каждое слово комментатора, крик болельщиков, все эти живые эмоции. Как все же важно, слышать человеческую речь, чтоб окончательно не сойти с ума! Жизнь продолжается! Я, развел в камине огонь, пошарил по закромам, нашел консервы, и бутылку водки. Ну, думаю,– теперь, я король! День, два перетерплю, восстановлюсь, а там глядишь, и хозяева подъедут. Накрыл себе на стол, сел кушать, выпил сто грамм, что-то стало жарковато, вот это, я натопил! Не пора ли открыть форточку?! А в окнах-то и нет ни одной форточки! Я обошел весь дом и проверил все окна, форточек не было, рамы сплошные и вообще не открываются. Я подумал, что за идиот, вообще, строил дом без форточек?! Дошел до гостевого домика, а там, такая – же фигня! Два окна, и они как влитые в простенок, и так же без форточек. И тут я обратил внимание на одежду, которая там, на стеночке висела. Вся одежда оказалась зимняя, вся одежда, была зиимняяяя…

И тут я отчетливо понял, что это зимовье! А коли это зимовье, люди здесь отзимовали и уехали до следующей зимы! Значит это не дача, не просто загородный домик, и скорее всего ни кто сюда не приедет на первомайские праздники. Я обошел вокруг сооружений и не обнаружил ни какой дороги, даже тропинки не было! И тут как будто меня за горло кто-то взял! Значит, ни кто меня здесь не найдет, не спасет, и поэтому, пора об этом думать самому. Я завалился на кровать, слезы меня душили, и я вдруг вспомнил, что когда бродил кругами невдалеке, встретил три моста через реки, все они были разбиты, и проехать по ним было не возможно. А значит, на транспорте сюда соваться в весеннюю распутицу бесполезно, разве что на вездеходах или вертолете. Я стал осматривать консервы, банки с водой и другие продукты, многие из них были просрочены и срок закончился еще в декабре прошлого года.

Глядя на свои ноги, которые чернели на глазах, я понимал, что сидеть здесь нет ни какого смысла, нужно как-то дальше спасать себя самому. Лежать тут «на печи», это значит, что скоро я просто не смогу встать на ноги, и это станет моим концом. Я оделся, взял с собой запасные теплые вещи, воду, спички, оставшиеся консервы, были даже конфеты. Затем, снял с себя крест и в отчаянии, что Бог покинул меня окончательно, повесил его на гвоздь, который был вбит посреди стены. (Как все же просто, хоть на кого-то, свалить, свою несостоятельность!)

И снова пошел, как мне казалось, куда подсказывало сердце…

Моментами, когда силы покидали меня, боль в ногах терпеть было не возможно, я падал на землю, и мне хотелось тут же умереть. Я звал отца, который ушел на небо в 92 году. Я орал, плакал, умолял, – батя, забери меня, не могу больше так!

Но, ни чего не происходило. С неба падал мокрый снег, вперемешку с холодным дождем, я лежал на промерзшей земле, дрожал от холода, но, ни чего не происходило! Так, лежа на спине, смотрел в хмурое и дырявое небо, ловил лицом снежинки, и вдруг среди неба увидел лик настоятеля нашей Колларовской церкви, отца Виталия. Он улыбался, смотрел на меня добрыми глазами, тянул ко мне свои руки, мол, давай сынок вставай, хорош, расслабляться, ведь ты уже столько прошел, столько вытерпел. Потом его бородатый лик превращалось в лицо моей жены, которое улыбалось такой родной и любимой улыбкой, со слезами на глазах, что-то шептала, но я не мог этого разобрать… Я вставал, и снова, куда-то шел…

Каждый раз, выходя на очередной перекресток, я долго думал и анализировал, какое ж теперь выбрать направление? Мне хотелось убедить себя в том, что я хоть что-то делаю правильно. И куда бы я не продолжал идти, каждый раз казалось, что эта дорога самая длинная, закрадывались сомнения, и я уже начинал сожалеть, что пошел именно в этом направлении, которое ведет, в не куда! За каждым поворотом я ожидал спасение, машину, человека, деревушку. Но за каждым поворотом снова был лес, за лесом новый поворот. Ночь я ночевал у какого-то болота, разжег огромный костер, нагрел землю, затем отодвинул угли в сторону, положил на это место бревна, на них наломал веток и лег, было хорошо, от чего быстро уснул. И сам себя потом хвалил за то, что люблю смотреть по телевизору разные передачи про выживание в экстремальных обстоятельствах, хоть что-то из них, да запомнил. Но наступило утро, я проснулся весь в инии, вокруг вся трава во льду, пил по глоточку, такую – же ледяную воду, доедал всухомятку остатки доширака, затем поднялся и двинулся дальше! Мне мерещились Турецкие отели пять звезд, с их «ВСЕ ВКЛЮЧЕНО», Египетские пирамиды и горячий песок, Финские сауны и Русские бани, с веничком и ядреным кваском…А на 16 мая, у нас ведь взяты путевки в Тайланд, всей семьей…

На лесной дороге, по которой я шел, было много следов разных животных. Я благодарен Господу, что в том ужасе, в котором тогда находился, я все же не давал, по полной программе, себе отчет, что это, все же весна, лес, и не просто

лес, а тайга, где вокруг меня голодные звери. Потому что, на протяжении всего моего «приключения», постоянно, где б я не шел, мне казалось, что со мною параллельно кто-то идет еще. И это уже не плод моего воображения, эти ощущения были уже реально с наружи, а не внутри меня! Я слышал, то, как хрустнет ветка, то шорох листьев, то что-то еще, похожее на присутствие хищника. Но у меня было в этот момент достаточно других проблем, я сам был как зверь, у которого обострены все чувства на выживаемость. И пусть, я был израненным и загнанным зверем, но, наверное, те хищники, которые следили за мной и шли параллельно, не пытались напасть по причине, которая исходила от меня, в виде сильнейшей энергетики, выжить любой ценой. И я отмахивался от этих звуков, не пуская в свою голову дополнительного страха, быть кем-то съеденным, все же сваливая это на очередные фантазии, и галлюцинации моего

больного сознания. Хотя, вполне возможно, был и в этом огромный риск, что по мою душу, где то рядом постоянно бродили волки, или рысь, или тот же медведь. Ведь в этих местах и они водятся. И те следы, которые я видел, это не собака, по огромному следу понятно, что это волки нарезали круги вокруг меня. Наверное, выжидали, когда я окончательно угасну и не смогу сопротивляться. Но в тот момент, я связываю все, не иначе, как с Божьим промыслом, видать у НЕГО на меня были другие планы, и поэтому самое ужасное, Он от меня отводил. Отводил от не нужных панических мыслей, сосредотачивая меня на спасение, на выживание…Что я нужен, своей семье…

Но, тем не менее, среди этих следов, к моему удивлению, обнаружил следы коровы, я возрадовался! И конечно, я не деревенский житель, но корова, она ж далеко от дома не уходит, да и туда и обратно к дому, как правило, все одной дороге. Есть даже поговорка – поставь забор, на дороге коровы домой, она в него рогами упрется и дальше не пойдет. Я, как «опытный» следопыт, уверенно брел по этим следам и на сто процентов был уверен, что уж они обязательно, выведут меня к людям. Шел по ним долго, и как сейчас помню: выхожу на опушку леса, а там, раз и след заканчивается, следующий, метров через пять, наверное. Не фига себе, думаю, что ли корова с крыльями! Стало понятно, что никакая это не корова, а лось, видимо его, что- то испугало, и он поскакал…

Вновь была боль и вновь разочарование, целая беда, потому что очередная надежда растаяла. И я опять, идя по ложному пути, сошел с главной дороги, куда-то в сторону, забрел опять глубоко в лес. Это было печально. Так прошел еще один день, солнце садилось за горизонт, и я опять жег костер, таким же образом, более – менее, успешно переночевал…

Утром следующего дня, я вышел на развязку дорог, где увидел указательный столбик, на котором были написаны цифры: 90 – 116, без всяких названий. Тогда, я однозначно понял, что это количество километров до чего-то. Скорее всего, до населенных пунктов; в лево 90 километров, а в право 116. Я обнял этот столбик и завыл, как волк воет на луну. Потому, что, находясь в таком состоянии, я не смогу пройти столько километров! Единственное, что было ближе от этого указателя, так это, та избушка, из которой я ушел трое суток назад. Я примерно представлял, как до нее дойти обратно. У меня не было больше воды, закончилась и еда, правда, еды не было и в том домике, я забрал с собой всю. Поэтому и смысла возвращаться, ни какого! Да и какая разница, где я погибну, там или здесь. Вновь, собравшись с духом, повернул налево, девяносто меньше, чем сто шестнадцать…

Я шел, уже на последнем издыхании, не шел, а шкрепся на автопилоте. По дороге бросил рюкзак, и все, что утяжеляло меня, снял и выбросил теплую куртку, потому как она почти насквозь была мокрой и весила, наверное, как два ведра воды. Наступала очередная ночь, и я хотел было уже остановиться, чтоб проделать процедуру с костром и ночлегом. Как в этот момент, в полумраке, сквозь деревья, увидел крыши домов. Я, тогда, наверное, обрадовался. Но подойдя ближе, понял, что, пришел обратно в дом, в тот самый дом, в который возвращаться, ну, ни как не планировал! Но главное мое разочарование, если можно так выразиться, до последней минуты, так это то, что, пока я трое суток проходил очередной курс выживания; ночевал под свет звезд, и под то, что падает с неба в виде снега и дождя, бродил по следу «коровы» и рисковал быть съеденным злыми хищниками. В это время, кто-то посещал сие жилище. Может хозяева наведывались, а может спасатели, которые по мою душу… Это было невероятно, абсолютно не предсказуемо и ужасно… Да, это был след, от вездехода. Я кинулся, то в один домик, в другой, заглянул в баньку, в надежде, что кто-то остался здесь, на какое-то время, но, кругом было пусто! На столе лежали свежие продукты, вода, свечи, батарейки для магнитолы и водка. Полный набор минимальных удовольствий для неисправимого романтика экстремальных походов…

Я, переночевал на привычном месте. Проснувшись, обработал еще раз свои ноги, осмотрелся. Взгляд мой упал на мой крест, который висел на стене. Через окно на него падал луч солнца и крест светился. Трое суток назад, в отчаянии, я оставил его здесь. Крест, светился, как бы улыбаясь, говорил, – на этот раз все будет хорошо, только не оставляй меня больше ни где! Видать правду люди говорят: – если не хочешь вернуться в какое-то место, нельзя в нем оставлять личных вещей. Я снял крест с гвоздя, и положил в карман, пообещав, повесить его на шею, после спасения…

Люди, которые приезжали на вездеходе, тем же путем и уехали, след в след. Теперь у меня была прямая дорога домой. И назад я пошел более уверенно. Я шел по человеческому следу. На всякий случай прихватил ручку и бумагу, по дороге писал записки и развешивал на деревьях на самые видные места. Что я жив, что иду обратно по следу, надеюсь, что меня вскоре обнаружат. Пришла ночь, и я как мог, поддерживал костерок, сегодня до крайности был перевозбужден, что на сей раз уже без ошибки я выйду к людям. Поэтому сон не шел. На протяжении всего этого времени, постоянно думал о детях, о жене. Думал о том, что им сейчас тяжело, что жене больно, что я в очередной раз ее обидел. А может уже и не ждет вовсе, меня не путевого…

Только забрезжил рассвет, стиснув зубы, в последнем отчаянии я вновь пошел. Это была, совсем убитая дорога, с глубокой колеей, заполненной грязной жижей,

будто здесь прошел танковый батальон. Дальше мне стало казаться, что я здесь уже проходил, те же возвышенности и колючие кусты, и вдруг, обойдя очередной лесок, увидел свою машину. Вернее, все, что от нее осталось. Я увидел, что тут кроме меня кто-то был. Много следов, все, что выбрасывал из багажника, было подобрано. Я понял, что меня искали, и продолжают искать, что у меня еще есть шанс на спасение. Теперь я шел в том направлении, откуда приехал, и понимал, что теперь будет все правильно. Правда, пару раз сомнение закрадывалось; дошел до озера, которого не помню, встретил у дороги старый, огромный, деревянный крест, постоял, помолился, чтоб Господь дал мне разумение и силы исправить, то, что исковеркал вокруг себя в прошлой жизни…

Эта, патовая ситуация, в которую я сам себя и загнал, должна была обязательно со мной случиться! Я ж, не совсем конченый неудачник, чтоб сдохнуть от передоза! Но видать нет другого варианта у Господа Бога, избавить меня от этой заразы, как только таким образом, окунувши мордой в реальность живой природы. Показать, голому и беззащитному, как оживает природа после лютых вьюг и морозов, и заново возрождает себя в муках. Что бы и я смог окончательно ощутить, и напомнить себе глупому, как жизнь прекрасна! Что за нее нужно бороться, а не прозябать, дарованные тебе годы… в болезненных иллюзиях, уколовшись… А родившись заново, этой весной, вместе с природой…

Но, рождение в муках мучительно, и я орал на весь лес, – О ГОСПОДИ, давай же, поскорее закончим сие испытание, самим же мною и оплаченное…

Я шел, и анализировал, почему все это происходит со мной. И сейчас прекрасно понимаю, что это не лес спас меня, он только создал условия, когда человеку может быть гораздо хуже, чем раньше и когда ты не в силе это изменить. Когда оставшись наедине с самим собой, можно о многом подумать. И то, что меня окончательно не затянула зависимость, как черная дыра во вселенной, из которой вырваться совсем не реально, это заслуга, прежде всего моих родных. Они, как бы им не было плохо, не отвернулись от меня, не выгнали на улицу как плешивую собаку. Дети, родители, друзья, жена, все боролись за меня и не отпускали, совсем скатиться на самое дно…

Да, я не святой, но, наверное, все же не самый плохой человек. Да, близкие и родные, хватанули от меня горя, и наверняка эта боль, возвращается мне бумерангом. Прописная истина и аксиома – за все в этой жизни, нужно платить. И вот это время наступило. За все мое безумие, связанное с наркотой; за блядство, мой разврат, измены жене, за ту боль, которую я ей доставил, за мою разнузданность…

Вот она ЦЕНА, и вот она ПЛАТА…

Я не был уверен, что моя жена простит меня и останется со мной, это решать ей…

Но это будет, только начало моей жизни. До этого момента, я только учился жить, теперь я знаю, как ценен, каждый ее день…

Впереди появилась деревенька, из нее, навстречу мне, ехала машина. Вначале я подумал, что это опять галлюцинации, но то, как старательно водитель объезжал

лужи на дороге, стало ясно, что это на самом деле, то, что я так долго ждал – СПАСЕНИЕ… Я упал на колени, достал из кармана крест, одел на шею, и стал его целовать, затем припал к земле, плакал и плакал, уже от радости. Машина остановилась, из нее вышел дядька и спросил, улыбаясь: – Это ты, наша потеряшка?

Это было 6 мая, второй мой день рождения! Семь долгих дней и ночей я бродил по лесу в надежде встретить хоть одного живого человека. Просил небеса о чуде, и оно произошло…

На все мои сомнения и обиды на Господа Бога, я понимал, что зло, которое случается с человеком, какая-то с ним беда, в этом виноват только сам человек. А Бог, хочет для нас только лучшего, и какой путь, ОН для нас изберет, мы не ведаем… Но, я точно знаю, в те моменты, когда мне было особенно тяжело, ОН нес меня на своих руках…

Пока я бродил по лесу всю эту неделю, понял всем своим умом, существом, что человек сотворен для счастья, что счастье есть в удовлетворении всех человеческих потребностей. А вот все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка. И еще понял, что нет в этом мире ни чего страшнее, кроме отсутствия ВЕРЫ. И сила твоя, в твоем не сокрушении, зависит только от ВЕРЫ! Нет веры, приходит страх и побеждает тебя…

Михаил, так звали моего спасителя, привез меня к себе домой, напоил, накормил, дал чистую одежду и отвез меня домой…

Я – Антон, мне почти сорок лет и я счастливый человек! Пройдя все эти испытания, я вновь обрел радость жизни. Я кардинально изменился, поменяв свое отношение к людям. Раньше мне было на всех плевать, был высокомерным и эгоистичным. А там, в лесу, мечтал о спутнике, любом, лишь бы живая душа! С тех пор, стараюсь быть ко всем добрым, и с любовью к каждому человеку…

Регулярно хожу в церковь, впервые в жизни исповедался и причастился. Делаю это, хотя бы два, три раза в год. Стал поститься, хотя бы в Страстную неделю Великого поста. Стараюсь, почти каждое воскресенье быть в храме села Калларово, который, теперь считаю – своим.

С тех событий , прошло три с половиной года…

От автора:

Сегодня Новый Старый год, (по старому стилю), 14 января 2019 года. Я зашел, в полупустой, по-праздничному уютный, вагон-ресторан. В ночном полумраке, по окнам, в такт покачивания вагона и стука колес, «веселились» разноцветными огоньками – гирлянды. Из динамиков звучала мелодичная музыка, а на столах горели свечи. За третьим столиком сидел, с виду, еще совсем молодой человек, точнее сказать, человек без возраста. Со следами не растерянной молодецкой удали и стати, которая была когда-то предметом его гордости, как залог успешности и силы. Он брюнет, с висками, подернутыми сединой. У него проницательный взгляд, прямой и не блуждающий. Наверняка, его всегда любили женщины, поэтому, его взгляд, в априори, не мог быть другим. В его движениях «улавливается» одна особенность, мимо которой не может пройти художник, – неторопливость и обязательная законченность. Некоторые называют это педантичностью; что просматривалось в аккуратно положенной салфетке, в расположении тарелочки с нарезанным лимончиком строго по центру перед собой, в абсолютном порядке разложенными приборами и в отсутствии морщинок на скатерти и лице. Ничто не может побеспокоить мира в его душе, вероятно, там раньше был хаос, сейчас же, пришло успокоение, и всё «выстраивается» как нельзя под стать. На тот момент, этот мужчина, выглядел абсолютно счастливым человеком…

И было понятно, что рассказ Антона, о злоключениях не произошёл первому встречному. В авторе Антон отличил такого же раненого и нашедшего себя, которому понятно глубоко и без лишних уточнений, почему это случилось. В начале своей жизни, до скитаний по тайге, в своем «падении», Антон постоянно понимал, что этот путь ведет его однозначно, на два метра под землю. Поэтому постоянно, ждал, искал того (чего не знал сам), что спасёт его от зависимости и вернёт в нормальное русло жизни. В лесу, Антону пришлось стать зверем, пусть раненым и тяжело переживающим свою некстати возникшую слабость, именно поэтому он был ещё не совсем потерян, и в итоге спасён…

Он не искал, кому можно выговориться или «похвастаться», какой он молодец – сумел выжить! Отнюдь, говорил об этом промежутке своей жизни, как об ошибках, которые пусть не допустит никто и никогда; он говорил о любви, в первую очередь о любви к себе, как творению Божьему…

К Антону подошел официант: – прошу, как и заказывали, – и поставив на столик тарелочку, удалился. На тарелочке парИлись, только что отваренные, три картошки в «мундирах»…

Я шут, я клоун, скоморох…

Король иллюзии, хозяин масок.

И кто скажите, объяснить мне б смог,

Что мир и так живой, и без моих красок.

А я художник, гений злой,

Все малевал свое уродство,

Писал отравленной иглой

На душах тех, в ком нет притворства.

А мир дышал, звонил в колокола…

Он цвел, он пах, благоухал цветами,

Но только мой не радовало глаз,

Если щепотки яда нет в кармане.

И вот я раб, с отравленной душой.

Мой холст – прогнил, корона спала,

Я заигрался собственной игрой,

В которой правила мне смерть писала.

Но жизнь шептала: «Встань, беги, борись!

Я верю, можешь, справишься, попробуй…»

Но я упорно брался все за кисть,

Хоть красок нет и сил сопротивляться тоже.

И вот финал, в душе осколки льда,

Изорванное сердце кровоточит.

И разве важно, чья теперь вина,

Коль жизни нет во мне, лишь клочья черной ночи…

А мир живет и движется вперед!

Он так же светел, красками насыщен,

Ведь матушке природе невдомёк,

Свою дорогу в жизни каждый, сыщет!

После чудесного спасения, Бог отмерял Антону, прожить еще пять с половиной лет. Эти года были яркими, насыщенными чудесными событиями, независимые от наркотиков…

Но, все – же пристрастие к наркотикам на протяжении многих лет, сделало свое дело. Антон любил в одиночестве бывать на рыбалке, где и случился с ним смертельный сердечный приступ.

Утро… Снег падает медленно,

На пустынные улочки Томска,

Ты идёшь тротуаром заснеженным,

Теребя нежно руку ребёнка.

Взгляд усталый, но полный надежды,

Ждёшь его, а чего же более…

Просто время и в правду не лечит

Или сердце устало от боли.

Словно вороны черные кружат,

В голове твоей страх и сомненья.

Может, он тебе вовсе не нужен

Или нет больше места терпению.

Но ведь было – же время другое,

Задыхалась от счастья стыдливо,

Иногда, и себе не веря,

Что всё может быть так красиво

Вдруг, спустя много лет, однажды,

Так же руку держа ребёнка,

Что тебя называет бабушкой,

Ты ему улыбнёшься робко.

Нежно щёку его погладишь,

Губ коснёшься слегка, игриво,

Вспомнишь всё, но махнёшь рукою,

Не напрасно ждала тебя, милый!